50 оттенков: история болезни...

POV Ана. Я ехала домой полностью расслабленная и умиротворенная. Недавно созвонившись с Нейтом, я убедилась, что никаких осложнений мой отъезд не причинил, так что завтра снова в больничную рутину. Припарковав машину на подъездной дорожке дома, я выбралась на свежий воздух. Уже было темно, поэтому прохладный ветерок вызвал мурашки на теле. Я подняла голову к небу и улыбнулась, думая о Комочке. «Вот видишь, у нас все хорошо. Мы оба начинаем восстанавливаться. Надеюсь, ты сейчас тоже улыбаешься». Выдыхаю и захожу в дом. Внутри оказалось подозрительно тихо. Лишь где-то наверху я слышала, как двигается коляска Грея. Где Нейтан? Что происходит? И когда я хотела подняться наверх, Дрейк тут же оказался у меня на пути: — Ана, привет! Я уж думал, что мы опоздаем. Давай быстро переодевайся во что-то более молодежное, пойдем с тобой на концерт Бьенсе! Давай только побыстрее, такси я уже вызвал, — я не успевала вставить даже слово. И тут я услышала стук шпилек по полу, опять же наверху: — Нейт, что случилось? Какой концерт? Я с тобой никуда не пойду. Кто там в комнате Кристиана? Дай пройти! — но он вновь закрыл дорогу: — Анастейша, мы теряем время! Хочешь, я помогу тебе с выбором платья? — он пытался пошутить, но мне совершенно не смешно. Я пыталась выглянуть из-за массивной спины бывшего одногруппника, но ничего толком не разглядела: — Да отойди же! Нейтан, я не знаю, что вы оба задумали, но если я не пройду сейчас, то можешь забыть о хороших отношениях между нами! — и я не шутила. У Кристиана в комнате какая-то баба стучит каблуками, а Нейт пытается увезти меня?! Я не пойму, Грей совсем рехнулся? — Ладно, только, пожалуйста, давай без кровопролития. Помнишь, про жертвоприношение на алтарь любви, да? — что это значит? Дрейк ушел в сторону, и я вихрем поднялась в спальню будущего мужа. И лучше бы я ушла на концерт… Кристиан сидел спиной к двери, вглядываясь в темноту вечера, а эта долбанная платиновая блондинка нарезала круги по его комнате. Она до него дозвонилась! Паника охватила меня. Нет, она не могла ему рассказать о ребенке! Ни за что! Я не могла пошевелиться, настолько мне стало страшно за состояние Грея. В душе снова неприятное ноющее чувство, а в горле встал ком. Если эта сучка все рассказала, я выцарапаю ей глаза! — Что. Ты. Тут. Делаешь? — выделяла я каждое слово, так как говорить не могла. Голова закружилась, сердце настолько быстро стучало, что защемило в груди. Грей даже не повернулся на звук моего голоса. Он знает… — Вообще-то, Крис сам мне позвонил. В отличие от тебя, он не хочет вечно жить в неведении, — спокойно, Ана. Держи себя в руках! Ты можешь взять ситуацию в свои руки. Сейчас важна не эта педофилка! Я смотрю на напряженную спину Кристиана и осторожно делаю шаги в его сторону: — Поговори со мной, — тихо прошептала я. Если сейчас вернется тот холодный и жестокий тиран, я не перенесу этого! — Оставь его в покое, деточка. Ему нужно настроиться на завтрашнюю поездку в Нью-Йорк. Этот врач не работает на выезде, — из меня вышибли дух. Я начала часто-часто дышать, а гнев и злость на эту женщину нарастал с новой силой. Грей не мог согласиться на это! Он не мог так поступить со мной! — Зачем ты это делаешь, Кристиан? Ты доверяешь ей больше, чем мне? Я видела твою историю болезни, и еще одной операции ты можешь не выдержать, ты это понимаешь?! — я повысила голос, так как нервы окончательно сдавали. Если он не выгонит эту тварь из дома, то можно сказать, что Кристиан предал меня. И это не импульсивные мысли, а факт. Если он не откажется от этой идеи, значит он поверил ей, а не мне: — Елена, дай нам поговорить. Наедине, — очень сипло и в тоже время строго проговорил Кристиан. На удивление, блондинка, одарив меня самым противным взглядом, вышла и закрыла дверь. Как только мы остались одни, я осела на пол. В животе стало как-то пусто, а на душе одиноко. Я будто снова вернулась в тот день, когда узнала о потере Комочка. И впервые за это время, Грей развернулся ко мне лицом. Он увидел меня, сидящей на полу и державшейся за живот, и в его глазах отразилась такая боль и вина, что мне хотелось выть. Я отрицательно мотаю головой. Мне не хочется верить, что это не сон. Это не может быть правдой! Не так Кристиан должен был узнать о выкидыше; ему должна была все объяснить я! Почему я не сделала этого раньше? Да потому что не хотела, чтобы он испытывал такую боль, как сейчас. Встаю с пола и подхожу к нему, сажусь на корточки, чтобы быть одного уровня, и беру его руки в свои, сжимая их крепко-крепко: — Кристиан, послушай меня. Я знаю, что сейчас это может выглядеть очень жестоко, но я не хотела, чтобы ты знал об этом сейчас. Не хотела, чтобы ты считал виноватым себя… — я не успела закончить, как Грей выдернул руки и отъехал от меня: — Не считал себя виноватым?! Ты издеваешься, Ана?! В той машине умер наш ребенок, о котором я даже не знал! И ты почти 4 месяца молчала об этом! 4 месяца фальшиво улыбалась, а каждую ночь рыдала в подушку, проклиная весь свет?! Ты считаешь, что это жестоко? Нет, это ненормально, Анастейша! О какой любви может идти речь, если ты не рассказала мне об этом? Если ты терпела меня, все мои ужасные слова, лишь бы мне не было так больно, и я не чувствовал вину?! Прямая обязанность родителей — защищать своего ребенка! Мало того, что я с этим не справился, так я даже о нем не знал… — я не впадала в истерику, не кричала, а просто молча выслушивала его. Тем временем по щеке катилась слеза: — Да, Кристиан. Вот такая я бесчеловечная. Возможно, мы все поступили неправильно. Мы все: я, Кейт, Элиот, твои родители, даже моя мать… Мы все знали о выкидыше и не рассказали тебе. Прости нас всех, что мы не хотели раздавить тебя окончательно. Ты хочешь сказать, что узнав о смерти ребенка, ты бы чувствовал себя лучше? Да, я жила с этим 4 месяца, плакала в подушку, терпела все, что ты творишь, а потом улыбалась и кокетничала… Тебе полегчало? Вот, ты знаешь всю правду, тебе стало легче? Ты чувствуешь прилив сил? — он молчал, испепеляя меня взглядом. Я не двигалась с места, как бы принимая его вызов. Уверена, внутри него сейчас настоящий бардак! Он снова отвернулся. На удивление, мне не хотелось умолять его поговорить со мной, не хотелось даже самой сейчас продолжать этот диалог. Он обвинил меня во лжи, намекая, что мы договаривались прекращать хранить секреты друг от друга. Ну, это его право. У меня нет никакого желания его переубеждать. Если он позвал сюда Елену, согласился на операцию, которая может стоить ему жизни, то… Почему я должна перед ним ползать на коленях? В комнате снова гнетущая тишина. Я до последнего ждала, что он хоть что-то ответит, хоть как-то объяснит свои поступки, но ничего не получала. Пора заканчивать с этими лекциями. Несколько раз вдохнув и выдохнув, я решила уйти. Если он не идет со мной на диалог, тогда зачем стоять здесь и тратить время. Я виновата, что хотела помочь. Ладно, зато Елена — святая женщина. Вот пусть теперь она и ставит его на ноги своими методами. Когда я потянулась к ручке двери, Кристиан прошептал: — Я тебе это уже говорил, Ана, но повторю еще раз… Я не достоин тебя. Сколько раз ты должна испытать боль, сколько раз ты будешь рыдать, чтобы это понять? Я согласился на эту операцию, чтобы сделать тебя счастливой, чтобы избавить от себя. Ты несчастна со мной. Господи, ты даже на концерт своей мечты не можешь сходить, потому что вынуждена сейчас стоять тут и слушать мои обвинения! Я люблю тебя, Анастейша, и знаю, что ты любишь меня, но… хватит. Я не могу больше тебя так мучить… — мне хватило двух первых предложений, чтобы понять, к чему он клонит. Сердце сжалось, как только я представила, что сейчас услышу. Я должна закрыть уши! Я не смогу выдержать этих слов! Нет, только не сейчас! — Я поняла тебя, Кристиан! Спасибо за опыт, урок окончен! — процедила я и пулей вылетела из комнаты, хлопнув дверью… Когда я быстро спускалась по лестнице, я заметила довольное лицо Елены. Она надменно посмотрела на меня и уже начала подниматься вверх, когда я подставила ей подножку. На свои высоких каблуках, она чуть не полетела с лестницы вниз, но я успела схватить ее за руку. Вцепившись в мою ладонь, она вновь обрела баланс, а в ее глазах ненависть. Сходив на работу, я снова обрела себя настоящую — сильную и блокирующую все эмоции, поэтому на ее прожигающий взгляд, я лишь мило улыбнулась, резко отпустила руку и прощебетала: — Он — твой! Поздравляю с победой! Сейчас зайди к нему в комнату и скажи: «К ноге!» А я отчаливаю. Как сказал Чак Паланик: «После боли и разочарования приходит безразличие»… — и я пошла дальше, вниз по лестнице, оставляя за собой любовь всей своей жизни, потому, что не могу больше прощать его, не могу больше поднимать его дух, когда он готов вот так просто бросить все в забытье…

***

Замелькали прожектора, и мощный бит заполнил огромный стадион. Я услышала ее голос, и полностью отключила чувства. Во мне было уже прилично алкоголя, наверно, полбара, но только так я смогла заставить себя расслабиться. Нейтан качал руками вместе со мной и всеми трибунами под трек «Diva». Нам было весело. Если честно, я даже забыла, что это такое. Бьенсе ритмично двигалась на сцене, а вместе с ней и все слушатели. Я кричала слова песни, что есть мочи, лишь заглушить зияющую боль внутри. Это мой второй концерт в жизни. И только Он знал, как я обожаю Бьенсе. Он все продумал. Он отправил меня сюда с Нейтом, чтобы спокойно слинять с Линкольн в Нью-Йорк. Ну что же, это его выбор… А в этот момент заиграла следующая композиция «Runnin' (Lose It All)», и я снова решила окунуться в ту непередаваемую атмосферу, о которой могла читать только в отзывах о концертах этой Дивы! Знакомые строчки припева, танцующие тела и алкоголь — эта ядерная смесь немного отвела чувства боли и предательства куда-то назад. Все-таки Грей знал, чем меня можно отвлечь на этот вечер. А потом, я снова окунусь в работу: «Runnin', runnin', runnin', runnin' Runnin', runnin', runnin' Ain’t runnin' from myself no more Together we’ll win it all I ain’t runnin', runnin', runnin', runnin' Runnin', runnin', runnin' Ain’t runnin' from myself no more I’m ready to face it all If I lose myself, I lose it all»… Бьенсе отправилась переодеваться, а посетителям разрешили вновь оценить напитки в баре, прогуляться по открытой местности или просто передохнуть, сидя на ступеньках. Нейтан ничего не спрашивал о минувшем вечере. Мы просто классно отрывались на концерте, как в студенческие годы. И мне очень льстит, что он не распускает руки, даже во время медленных композиций, между нами много расстояния. Мы отошли куда-то подальше с бокалами розового шампанского и смотрели на звездное небо. Я вновь вспомнила Комочка: «Прости меня, пожалуйста. Я правда пыталась ему все объяснить, но он отверг все мои оправдания. Возможно, я должна была рассказать о тебе раньше, но я боялась, что он не вынесет такого удара. Я уверена, ты не винишь меня в этом, правда?» И мне либо почудилось с немного пьяненького состояния, либо одна из звездочек засияла ярче, словно поддерживая меня: — Ты в порядке? — из омута вытащил меня Нейт. Я обернулась, и в моих глазах стояли слезы радости. Мне хотелось улыбаться и смеяться. Возможно, я схожу с ума, но мой ребенок поддержал меня, он не отвернулся и согласился с моими поступками. Пусть, это все происходит в моем воображении, но где-то внутри я чувствую — Комочек не злится и до сих пор рядышком со мной, охраняя и залечивая все душевные травмы: — Да, Нейтан… Наверно, это самый странный вечер в моей жизни. Я рассталась с женихом, пью с тобой шампанское на концерте своего кумира, в то время, как Он должен лететь на операцию, но при этом я счастлива. Я сумасшедшая, да? — и снова смех. Дрейк непонимающе смотрел на меня, покрутил пальцем у виска, а потом взял за руку и потянул обратно внутрь: — Ты не сумасшедшая… Просто веселишься. Знаешь, люди иногда такое делают… Честно, Ана, пока ты в таком приподнятом духе, и пока мы снова не начали орать песни, я быстро скажу тебе важную вещь: тот врач, к которому летит Кристиан — лучший врач во всем мире, и он не допустит трагического финала. Я работал с этим хирургом, он ставил на ноги людей с такими переломами… Так что, насчет «рассталась с женихом», ты не торопись, идет? — я допила содержимое стакана, снова улыбнулась, проигнорировав последнее предложение. Если бы ты знал, Нейтан… — Я помню про жертвоприношение на алтарь любви, так что не пытайся сейчас меня расчувствовать. Пошли, хватит на сегодня банальных драм, — и теперь уже я потянула своего спутника в самую толпу, ближе к сцене. Концерт подходил к концу. Я была пьяна от эмоций, что смешались во мне в бурный коктейль. Мне хотелось рыдать, кричать, смеяться, танцевать и никогда не ложиться спать. Певица уже говорила слова благодарности за то, что мы выбрали ее концерт для вечернего досуга, а я облокотилась на плечо Нейта и переводила дух с зажигательных треков. И тут, девушка со сцены запела свою последнюю песню… «Crazy in Love». Я пела строчки и пропускала через себя всю ту боль, все переживания, слезы и страхи. Я вспоминала самые счастливые моменты, проведенные с ним. Я слышу эти слова где-то далеко, в первую ночь в красной комнате… Тогда все только начиналось. И сейчас где-то в небе летит тот самый самолет, который везет Кристиана к лучшей жизни: без помощников, без кресла и, возможно, без меня… Я снова поднимаю голову к небу, вдыхаю поглубже, а с выдохом отпускаю его. Если он все-таки и есть моя судьба, то рано или поздно, мы снова встретимся, и уже никогда друг друга не отпустим, но, а пока… Я буду любить его в своих воспоминаниях, я буду любить его ради нашего ребенка, я просто буду его любить. Всегда! И в этот момент, небо озарил роскошный салют…