Приручить Дикого Лиса

              Капитан третьего отряда смотрел на мирно полыхающиеся языки пламени маленько костра, предварительно облюбовав весьма удобную веточку на раскидистом дереве, и, облокотившись спиной на широкий, но не очень мягкий ствол, сркестил руки на груди. Ичимару находился в неком трансе, застряв между окружающим и внутренним миром. Сейчас он чувствовал себя как никогда уставшим и вымотанным. С самого начала все пошло не по плану: эта кошка умудрилась на свой страх и риск забыть об их договоренности и уснуть, из-за чего капитану пришлось ночью пробираться в женское общежитие. При сем действе он почувствовал себя извращенцем и горе-любовником, что являлось в принципе не очень ужасным ощущением: про наличие в себе первого он знал уже со времен Руконгая, а о наличие второго уже со времен быта своего лейтинантского — ох, знали бы вы, сколько женщин готовы продаться за место в офицерах. Но все равно пробираться в женское общежитие ночью было не очень уместно для его должности. Наверное?.. Усыпить кошачьих соседок было проще простого. И снова непредвиденные обстоятельства: Ичимару поймал себя на мысли, что лицо одной из девушек было ему смутно знакомо. Этой он явно не угрожал и не убивал (логично). Тогда почему у него чувство дежа вю? Поставив галочку «подумать об этом позже», капитан пошел дальше. Наличие у кошки кошмаров Ичимару не слишком впечатлило, всем снятся сны. Хотя было бы неплохо выяснить, что конкретно она так боится — в будущем пригодилось бы. Но дальше — хуже. Ее вопрос «что вы забыли в этой скромной обители поздней ночью» явно и неприкрыто намекал на его некомпетентность. И он был задан так искренне, словно она посмела забыть об их договоренности. А она посмела! Подобное непослушание жутко выводит, особенно такого человека, как Ичимару. Последующие махинации выяснили, что эта кошка на удивление тупая. Вернее, необучена и непрофессиональна. В ней нет и одной пятой от задатка гения, шпиона или хотя бы тактика. Тогда капитан подумал, что протолкнуться на офицерскую верхушку ей поможет только физическая сила, но потом одернул себя: он же хочет ее убить, какая верхушка? Тараня собственным мечом лес, Ичимару несколько раз решил проклясть и похвалить себя за выбор дороги. Нужно было заставить кошку прокладывать им путь, но это заняло бы слишком много времени, ведь он планировал вернуться до рассвета. Но как же хорошо, что в этом лесу на галерке Руконгая не было душ и других посторонних глаз. Когда их глупый и совсем неинтересный разговор зашел в тупик, Ичимару, еще раз проверив местность на предмет живых организмов, начал поворачивать свой гениальный план. Суть была проста: конечно же, в такой организации, как Готей 13, самым страшным смертным грехом считается дезертирство. И кошка об этом прекрасно знала. Знала, что в подобном даже не разбираются. Все улики были против нее, столы поменялись! * Ичимару ликовал, его опьянял страх в ее глазах. Само собой разумеется, что он не собирался отпускать этого кошкоребенка в Руконгай и уж тем более под суд Совета Сорока Шести — это был бы конец его карьере, Сейретей бы всполошился и немножечко убил бы Айзена, а его собственная месть так и не состоялась бы, да и его бы засадили в теплое Гнездышко. План был: предоставить ей выбор собственной смерти, а потом тихо прирезать в том же лесу. Но эти чертовы инстинкты убийцы взяли над ним верх, когда в глазах перепуганной кошки все еще плескалась надежда. Надежда на что-то — на выживание? — или вера в… от одной такой мысли Ичимару захотелось придушить её! Вера в кого-то вроде него в принципе была занесена в красную книгу с его рождения. И капитан, в попытке доказать этой девчонке, что ей не на что надеяться, привел себя к поражению. Все события до полета кошки с крыши того дома проплывали перед ним сквозь красную пелену гнева. Он был ужасно зол на девчонку за то, что в ней была надежда. Сейчас, сидя у костра на дереве, Ичимару понял, почему сдался. Обычно он не разбирался в своих чувствах. Если что-то менялось там, внутри, то он не считал это важным, привыкнув, что чувства — это бесполезный груз на его плечах. Всё то, что капитан отвергал в себе, накапливались где-то на задворках сознания, готовое в любой момент сорваться. И вот момент настал. Он впервые по-настоящему почувствовал что в него кто-то верит. Не из-за спасения собственной жизни, хотя она почти умирала, находясь на той крыше; не самообманываясь, хотя она уже наверняка устала надеяться и безрезультатно кричать в пустоту. Она втягивала себя в войну, к которой не имеет никакого отношения, просто потому, что знала о ней. Она улыбалась ему — единственная после Рангику. Ками, как же дико это выглядело! И когда основная часть его сознания летала где-то далеко-далеко, выбитая из привычной колеи, остальная часть на автомате заключила пакт о неразглашении и приняла кошку, как союзника. Блеск! Розовые очки для одинокого сироты из Руконгая спали, когда это существо начало орать. Когда он осознал, что наделал, они уже пешком шли по лесу. ПЕШКОМ, ПОНИМАЕТЕ? Он что, зря стал синигами? Да и вообще, какого черта они взяли ребенка? Какого черта не кинули это существо в его естественной среде обитания?! Мягкосердечная кошка! Идея оставить ее в лесу навязчиво лезла в голову. Шипела с ветром, шуршала в листве, звучала голосом Шинсо, которая давно отучилась помогать ему. Капитан так и простоял час перед деревней в сорок девятом районе. Смотрел, как медленно, за час до рассвета, начинают вставать люди, и думал. Он давно перестал совершать необдуманные поступки, но сегодня… явно не его день. Его тянуло вернуться, словно веревки затягивали его обратно. Ичимару чувствовал, что сдается.       — Ненавижу тебя! Прекрати разводить сопли! — орала Шинсо. — Ты хорошо можешь разыграть эту карту. Таких зампакто больше не будет, так что бери это чертово молоко и возвращайся! Разговаривать с раздраженным и полусонным фермером было веселее, чем выслушивать зампакто. Он сразу сделал исключение для «господина синигами», приняв его ранним утром, но цену сбивать не стал. Торгуясь за литр молока, Ичимару понял для себя две вещи: он оказывается богат по определению и ему не жалко денег для бедного фермера. Ага-ага. После одной угрозы, высказанной ровным голосом и с его лучшей улыбкой, мужчина отдал молоко бесплатно. Возвращаясь, Ичимару придумал сцену-объяснение для кошки (которой так и не воспользовался). А что насчет самой кошки… что ж, пока ему выгодно, он будет пользоваться ее услугами, так удачно предоставленными. Потом можно будет тихо избавиться от нее. Это деловой подход. Накормив исчадие ада, они снова двинулись в путь. Путь был ужасно длинным, приходилось все время ждать и делать привалы каждый час — за потраченное время Ичимару мог бы сбегать туда-сюда раз десять. Казалось, кошка придумала отдельный вид пыток специально для него. Хотя существо почему-то безудержно радовалось — это нервировало даже больше, чем плач. Таким темпом им удалось добраться до приличного места только к трем часам дня. Двенадцатый район, где кошка решила кинуть ребенка, уже во всю создавал видимость работы. Уставшая и откровенно ужасно выглядевшая кошка быстро отдала это каким-то людям, которые явно были напуганы таким внешним видом внезапного гостя. Они ей даже еду дали в знак сострадания, бедной. Во имя конспирации было решено остаться в лесу и подождать конца дня, чтобы незаметно вернуться. Кошка нагло зажала еду, а потом уснула прямо на земле. Голодный и не спавший Ичимару разлегся на веточке и, чтобы скоротать время, начал анализировать ситуацию. Он даже пару раз падал во внутренний мир, но потом тут же просыпался. Спать хотелось жутко, но почему-то он не мог уснуть. Определенно, это всё виновата кошка. Время близилось к закату, когда она, потянувшись, села на земле. Ее движения были тихими и больше проходили на шуршание листвы. Она молча потрогала рукой остывшие угли, встала, набрала веток и снова разожгла огонь. Всё было таким тихим и мирным. Будто время застыло и существовал только этот лес и этот костер. Полумрак леса, еле слышные движения кошки, потрескивание костра, запах хвои и еще чего-то неуловимого. Ичимару испытал доселе неизвестное ему чувство, название которого он пока не определил. Было непривычно тепло и спокойно. Гин волей-неволей начал медленно проваливаться в сон. Будто его месть ушла на второй план… Нет! Капитан резко спрыгнул с ветки и тряхнул головой, заставив кошку вздрогнуть. Ничто не может быть важнее мести! Он не должен отходить от плана! Никогда! Что это с ним? Один раз кто-то улыбнулась какая-то девка и можно уже все забыть?! Нет! Ты должен закончить начатое! И мир вокруг снова стал темным. — Приснилось что-то плохое? — кошка спросила тихо и неуверенно, будто боялась. Тогда Ичимару понял, что смотрит на нее полностью открытыми глазами. Да что ж такое! — Ничего! — воскликнул капитан, разворачиваясь к ней спиной. Повисла тишина. Соберись! Помни, кто ты есть на самом деле. Не показывай эмоции. — Капитан. — кошка снова подала голос. — Мне кажется, мы еще не в расчете. — Ичимару хмыкнул в знак согласия и закрыл глаза. — Я бы хотела рассказать вам всё. — Что ты имеешь в виду? — Ичимару уже во всей красе повернулся лицом. — Я хочу рассказать всё. О себе, о том, где жила, как… — Свою историю оставь при себе, мне она совсем не нужна. — тайчо опять принялся растягивать слова в своей привычной манере. Затем он сел на землю, оперевшись спиной о дерево, и посмотрел на темнеющее небо, пытаясь приблизительно узнать время, считая этот неначавшийся разговор законченным. — Мне ваша история тоже была не нужна. — тихо сказала кошка. Ичимару замер в этой дурацкой позе. — Но почему-то я ее знаю. Так что и вы напрягитесь и послушайте! — капитан посмотрел на нее. И медленно кивнул. Кошка вздохнула. И… — Все началось в семнадцатом районе. Четвертый круг от Сейретея. Этот район был одним из тех, что предоставлял продовольствие — в основном еду — для Готея, за что и получал некоторую сумму, о которой никогда не говорили вслух.  — Как я выяснила, меня подкинули к порогу одного из домов. Я не знаю своих родителей, не знаю, умерла ли я в мире живых или родилась в Обществе Душ. Люди, жившие в том доме, взяли меня к себе. Фамилия у них была Такара, а мое имя — первое, что на ум пришло, Ирацу. - Безымянная сирота. Класс, сколько у них сходства! Хотя ее условия для существования были намного лучше, чем у Ичимару. — Они были не очень хорошими родителями, все время заставляли что-то делать по дому, работать на их полях. Они все время говорили, что я им обязана, что я должна отработать все то, что они на меня с таким великим трудом потратили. — Ты делаешь недостаточно! Я что, мало рассказывала, откуда ты? Не мне напоминать тебе об этом. За работу! Капитан вслушивался в рассказ. Не то чтобы ему было интересно, но… для равномеценого обемена пойдет. Жутко хотелось спать…  — …Но для жителей района мы были образцовой семьей, они — любящими родителями, а я — благодарной дочерью. Все свое свободное время я проводила на крыше дома — там меня не привлекали в работе. Я очень не любила лгать, поэтому не общалась с другими детьми. А потом тот дом сгорел вместе с его хозяевами, и я осталась одна. В тот день я сбежала от них, потому что мне надоело находиться под вечной тиранией. Почему не сделала этого раньше? Мне некуда было идти, не было денег, да и вдалбливаемая в меня с рождения мысль о долге не давала мне покоя. Но я росла и со временем многое понимала. Тогда я решилась и сбежала. Помню, была теплая и ясная ночь, а свежий воздух буквально опьянял разум. Я чувствовала свободу. — Вы слышали, в соседней поселении дом сгорел? — Нет. Из-за чего? — Говорят, поджог. Ночь теплая была, никто не топит. Деревянный дом, легко горел. — Чей дом-то? — Такара, местных главных. Хозяева вместе с домом сгорели. Говорят, там жили трое: родители и ребенок. Ничего даже не осталось. — Я не знаю, как так вышло. Интуиция? Знак свыше? Что заставило меня принять это решение именно в тот день? Не знаю, честно, но я благодарна этим силам. И вот передо мной встал выбор: вернуться или идти дальше? Если вернусь, вдруг признают поджигателем? И если был поджог, то, может, это было специально? Может, мне не стоит возвращаться? Поскольку мои названные родители обладали очень большим влиянием в определенных кругах, не исключено, что у них были враги. Так что возвращаться я посчитала самоубийством. Тогда мне было четырнадцать лет, и я действительно не знала, куда идти. Меня посчитали мертвой, значит можно начать жить с чистого листа? «Я сделал бы так же» — Ичимару встряхнулся, пытаясь не уснуть под тихий голос кошки. Аа, почему так сложно? — Мой выбор пал на район пятого круга — двадцать шестой. Было желание и дальше уйти, но… Я не ела несколько дней, спала на земле, была полностью опустошена и измучена. Так есть мне не хотелось еще никогда в жизни. За эту неделю путешествий меня угораздило попасть в такое количество передряг и инцидентов, что вернуться на расправу в свой район было уже не такой уж и плохой судьбой. Все начиналось хорошо: я купила немного еды на рынке, небольшой ножик там же (для коррекции своей внешности), ну и по мелочи. А потом украли деньги… Я поняла это только тогда, когда пришло время расплачиваться с торговцем, с которым я препиралась полчаса. Я убегала от него примерно столько же времени, съедаемая обидой и отчаянием. — Мне пришлось спать на земле, а поскольку я была тупая, — Гин изадал звук, прхожий на смех. По его мнению мало что изменилось. — то пошла спать в лес, причем подальше в чащу, чтобы не нашли. Пустых я тогда видела только на картинках. И там мне открылись глаза на мир. Бежать! Бежать со всех ног, под рев пустого, что мчался прямо за мной! Я неслась по лесу, петляя из стороны в сторону, огибая деревья, прячась под корнями, до тех пор, пока не отстанет. Было страшно, до ужаса страшно. Я бежала так быстро, как только могла, даже когда больше не было слышно крика за спиной, когда уже сама поняла, что это существо отстало. Я не могла прекратить бежать вперед, прочь из леса, дальше от пустого. Я остановилась только когда лес начал стремительно редеть. Я просто остановилась, упала на колени, согнулась и разрыдалась. — Я впервые увидела пустого, чего еще можно было ожидать? — капитан попытался вспомнить свою первую встречу. Кошка уже знала, как это произошло. И чувства были примерно схожи с тем, что сейчас она описывала. Правда, даже в таком раннем возрасте, он был намного устойчивее. — Та истерика была не долгой: я просто задохнулась и потеряла сознание. От такой продолжительной пробежки воздуха стало не хватать, а еще когда я начала рыдать, то его вообще не стало. Я отключилась, а потом начала дышать спокойнее. Лежала так до рассвета, пока какие-то люди не пришли в лес. От страха спряталась в каком-то дереве, а потом до меня дошло, что это не пустые. Выдохнула. Запустила руку в уже короткие волосы. Вдруг на меня навалилось все, что могло накопиться за это время. Я медленно сползла по дереву, уже чувствуя, как меня начинает трясти. Холодно. Бегая по лесу, я разорвала себе всю одежду, поцарапалась ветками, испачкалась в грязи. Голодная. Сон. Лишь бы уснуть сейчас и не чувствовать это. Лишь бы это закончилось. Уснуть и больше не просыпаться! — Сон. Юмэ — сон. — Мам, она очнулась! События завертелись. Как только я открыла глаза, передо мной появляется женщина. Она что-то говорит, обеспокоенно осматривая мое тело, что-то спрашивает, кого-то зовёт, а я просто смотрю на нее широко открытыми глазами. Вижу мальчика примерно моего возраста, который носится по комнате с ведром воды и с улыбкой на лице. Называет эту женщину мамой. У нее теплые руки. Она трогает мой лоб, гладит по рукам, опять что-то говорит, но у меня в ушах лишь шум. Она резко разворачивается и, возможно, кричит, отчего мальчик застывает на одном месте. Она гладила мою руку. Так тепло. Приятно. В доме Такара никогда не было такого. Там все было как-то х… — АЙ! — Я резко согнулась, хватаясь за руку. — Извини! Я подумала, это приведет тебя в чувство. — женщина начала гладить меня по спине. — Какие у вас методы… действенные. — прохрипела я, осознав, что теперь все слышу. — Я Нэкосу Яташи, мой сын Джинсей. — она представила мальчика. — Он нашел тебя в лесу, принес сюда. Мы кое-как подлечили, надеюсь, тебе лучше. — С-спасибо. — Я осталась там. Я ела их еду — что бы это не было, это всегда было великолепно; я спала в их доме, я общалась с ними. Да, я не люблю врать, но они и не спрашивали. Сказали только, что «сможем помочь, дальше как посчитаешь нужным». У нее были длинные русые волосы, которые обычно собирались в низких хвост, серые глаза, веснушки. Она улыбалась ярко, нежно и… солнечно? Высокая и стройная. От нее пахло хлебом и ромашкой. — Как тебя зовут? — спросила Яташи, пока я за обе щеки уплетала лапшу с каким-то мясом. — Юмэ. — я положила ложку и посмотрела на хозяйку. — Как же тебя так угораздило? — она в очередной раз оглядела меня с головы до ног и вопрошающе посмотрела в глаза. — А можно оставить это при себе? — Я кинула на нее умоляющий взгляд и опустила голову. — Пока что. — Конечно. Я не тороплю. Как только будешь готова. А можешь вообще не рассказывать, если захочешь, хорошо? — я подняла глаза и столкнулась с сочувствием, пониманием и нежностью в ее взгляде. И тут же захотелось расплакаться. Раньше такого никогда не было. — Хей, Юмэ, добавки? Он был веселым, умным, ярким. Волосы как у мамы — русые, густые, только вот короткие и торчали ершиком. А глаза были серо-голубыми. На носу и щеках россыпь веснушек. Он улыбался реже, чем Яташи, но так же солнечно. Все его эмоции были напоказ — он читался как открытая книга. Как выяснилось позже, он на два года старше меня. В общем, создавал впечатление идеального старшего брата. — Ой, нет, Джинсей-сан, спасибо, я еще не доела. — Я постаралась улыбнуться. — Хорошо. Сразу хочу сказать, если назовешь меня Джинсей-сама или -сан хоть один раз — голову оторву. — мило заявил он. — Эээ… — Джинсей! — вскрикнула Яташи, а парень лишь задорно улыбнулся. — Хоть я не согласна с его формулировкой, но у меня такая же просьба. — Хорошо, Яташи, Джинсей. — Ну и отлично! Я покажу тебе дом. — воодушевился парень. — Я бы хотела сказать сразу, что готова отработать всё, что было на меня потрачено. — да, годы в доме Такара не прошли даром. Хоть я уже почти отделалась от этой мысли, что-то внутри меня привыкло и смирилось. На меня посмотрели так, будто я предлагала им не работу, а как минимум наркопритон. — Ты дура? — Джинсей! — Что?! Мы похожи на людей, требующих плату за услуги? — Я просто… — Даже думать забудь! Лицо Яташи говорило «я не согласна с его формулировкой, но у меня такая же просьба». У нее была (есть?) семья. А у капитана была только Рангику. Не то чтобы он жаловался… просто чувствовал что-то отвратительное. Хотя, если смотреть с другой стороны, на Кошку есть очень неплохие рычаги давления. Плохо. Если рассматривать ее, как союзника, то от этого придется избавиться. — …Он разозлился, но мне-то что было делать? Я привыкла к такому буквально с рождения. Еще пару раз после я пыталась намекнуть на это, но они делали вид, что не замечали. Жить с ними было странно. Сначала. Все было так легко и просто по сравнению с моим прежним домом. Я могла делать, что захочу, общаться, с кем захочу. Кончено мы работали по дому, помогали. Мои умения в области растениеводства очень пригодились, не зря потратила время. Я познакомилась со всеми детьми в поселении. Было очень неловко, очень странно, просто непривычно. Здесь были другие порядки, другие люди. Район ничем не связан с поставками, все жили для себя и работали на себя. Я входила в эту жизнь медленно. Сначала шарахалась ото всех и пряталась, но Джинсей упорно выводил меня обратно к людям. И я более или менее привыкла. Цеплялась за людей, как утопающая, а они радостно помогали. Я прожила так четыре года. Яташи заменила мне мать, Джинсей брата, все те дети стали друзьями. Я решила рассказать им обо всем. О том моменте времени в семнадцатом районе. Но никто не захотел слушать! Все в один голос сказали: «нам не важно». И мы жили дальше. Кошка продолжала рассказывать всякие милые истории из детства, периодически описывая своих знакомых и друзей, произносят имена, которые быстро забывались. Мирная жизнь была чем-то непостижимым для Ичимару. Было… некомфортно? — Эй, Джи, сейчас дырку в Катау протрешь, хватит пялиться! — Замолчи, дура! — парень покраснел, а я подмигнула повернувшейся на шум девушке. — Да ладно тебе. Влюбился, да? — ехидно спросила я, движением руки убрав длинные волосы за спину. Моя гордость, кстати. Отрастила до талии. Теперь хожу, хвалюсь. Местные люди подмечают во мне аристократические черты. А что, все в жизни бывает! Вдруг и я из богатых? На этом моменте я всегда смеюсь. — Нет! — Джи краснеет еще больше и кидается на меня. Заливаясь хохотом, я убегаю к Катау — туда, куда братик не пойдет. — Вот только домой вернись! — кричит он мне вслед, вызывая еще одну волну смеха. — Эй! Ребят, врач приехал! — У нас тогда случилось происшествие: в район забрел тот редкий индивид пустых, который не боится приближаться к скоплению синигами. И на защиту вышли все, кто смог. В частности, господин Казума, которого случайно зацепило в бою. Пустого отогнали, Казума жив, но рану он получил сильную, так что пришлось вызывать целителя из Сейретея. Ночь медленно входила в свои права. Капитан подметил это на переферии сознания. Нужно было возвращаться в Сейретей или ждать до утра. К дому подошел невысокий человек, на вид щуплый и худой. На нем была черная форма синигами и знак четвертого отряда на рукаве. Он двигался как-то странно: вокруг него мельтешили люди, а он шел четко вперед, даже не замедляясь перед толпой. И выглядел он странно: жидкие волосы, на лице щетина, а глаза реально стального цвета. На краю своего сознания я уловила мысль, что никто бы не пришел к нам, если бы не был замешан пустой. Мы столпились вокруг дома, с любопытством заглядывая в окна. Целитель пробыл там не дольше десяти минут, а потом вышел вместе с полностью здоровым Казумой. Толпа ликовала. Вдруг синигами остановился, вынырнул из благодарностей, которые принимал как-то уж буднично (наверное, лечил вещи пострашнее), и посмотрел прямо мне в глаза. Я замерла, не в силах отвести взгляд, по телу побежали мурашки от этого человека. Люди снова замерли и затихли. А потом: — У тебя есть возможность стать синигами, девочка. Не упусти ее. Набор в Академию начнется примерно через месяц. И исчез. На секунду воцарилась абсолютная тишина. И в следующую уже разорвалась на тысячу осколков. Я стояла в шоке, пока меня дергали во все стороны и что-то орали. Синигами? Я? Возможно ли? Я смогу служить в Готее? Это… — ТИХО! — гаркнул кто-то над головой. Не успела я повернуться, как Джи схватил меня за руку и потащил к дому. — Джинсей? — удивилась мама, когда он хлопнул дверью за моей спиной. Я опередила его. — Я могу стать синигами! — радостно крикнула я, подбегая к маме. — Нет, ты не станешь! — сказал Джи. Я нахмурилась и медленно повернулась к нему. — Почему это? — в добавок ко всему, я сощурила глаза, чтобы казаться совсем уж грозной. — Это опасно! Ты можешь погибнуть, даже не выучившись! — Я впервые видела Джи таким суровым. — Но есть и хорошие стороны! — Да ты себя видела?! Кожа да кости, ни одной нормальной мышцы! Там сражаться надо, понимаешь? Мечом, с пустыми, да даже со своими! — И что?! Я стану синигами, и вы заживете счастливо! Переедете в первый круг, ни в чем не будете себе отказывать! Да и для меня сколько возможностей! Я… — «И что»? Ты сказала «и что»?! Тебе настолько плевать на собственную жизнь?! Ты о себе подумай! Твоя жизнь — вот, что главное! А мы тебе никто! Я замерла, проглатывая свой следующий аргумент. Джинсей, весь красный и растрепанный от спора, смотрел на меня, а в его глазах медленно начало появляться осознание того, что он только что сказал. За спиной ахнула мама. — Ты действительно так думаешь? — собственный голос сорвался, а в горле появился ком. — Юмэ, я… — Ты правда так считаешь?! Что вы мне никто?! Что ради вас я не готова пожертвовать собственной жизнью? — Слушай, я… — Замолчи! Вы — самые дорогие мне люди. И я пойду на всё, чтобы вы были счастливы. Не тебе решать мою судьбу! Так что прочь с дороги! — Ровно через двадцать пять дней я пошла в Сейретей. До этого еще… — Кошка. Предлагаю закончить на этом. — Ичимару плавно вклинился в поток мыслей девушки, заставив синигами вздрогнуть. — Через двадцать минут меняется патруль, мы как раз успеем пройти незамечетно. — А как же?.. — Я уже говорил, что мне это не нужно. Было познавательно, но не более. Если тебе так неймется, пойди и расскажи первому встречному. — почему-то хотелось язвить. Капитан, можно сказать, сам не понимал, почему. Агх… эмоции — это так утомительно. — Тайчо! — девушка возмущенно всплеснула руками, гневно смотря на него. — Что? Хочешь остаться в лесу на ночь? — холодно осведомился Ичимару, вставая с земли. — Нет. — Тогда пошли. — Капитан запустил каким-то кидо в костер и стер его с земли. Как будто его никогда и не было. Резко стало слишком темно. Кошка поморгала глазами, привыкая к темноте. Попыталась найти фигуру Ичимару в черном плаще. Шаг вперед — и она хватается за грубую ткань. — Вы дослушаете. Не сейчас, но вы дослушаете. — Почему для тебя это так важно? — капитан повернулся, и Нэкосу увидела его лицо под капюшоном. — Просто хочу вернуть всё то, что забрала. — Делай как хочешь. Я смог поспать, пока ты говорила, так что ущерба не будет. — Капитан дернул рукой, вырывая рукав из пальцев, и двинулся дальше в лес. Юмэ ничего не оставалось сделать, кроме как пойти за ним.

***

— Капитан? — дверь в кабинет бесшумно открылась. За ней стоял синигами в белой маске. — Входи. Есть новости? — тайчо отложила кисть в сторону и собрала в стопку листы, лежащие на столе. Во всем должен быть порядок. — Да. — Докладывай. — Капитана Ичимару не было в расположении отряда весь день, хотя его реацу была везде. Мы проверили его дом в Руконгае, капитанские комнаты в главном здании, но его нигде не было. Мы решили дождаться его в отряде. Он вернулся десять минут назад и сразу лег спать. — Так и знала, что лучше перестраховаться. — Капитан позволила себе усмешку. — Где он был? — Неизвестно. Мы не смогли отследить его реацу. — Кто-то еще был с ним? — Нет. Он был один. — Хорошо. Если это всё, то можешь быть свободен. — Сой Фон услышала тихое «хай», почувствовала хорошо скрытое дуновение реацу и откинулась на спинку кресла. Сведений мало, но с этим можно работать. Значит, вылазка? — Что же задумал этот хитрый лис?