Возрождение

      Мы вернулись в ночлежку, где нас уже ждала Андруил. Эльфийка хищно улыбалась и в руках держала лук с мой рост. Помимо нее в зале находилось еще около полусотни мужчин с больными, бледными лицами. Никто из них не был в состоянии даже поднять меч. Женщина, столь любезно указавшая таверну, сейчас смотрела на нас, едва дыша.       — Гретта, уходи отсюда! — крикнул ей вошедший в зал Каллен. Фалон’Дин грубо впихнул его внутрь, повалив при этом на пол. Мужчина зашипел от боли, но когда увидел, как следом вошли мы с Быком, в глазах проявилась настоящая боль.       — Инквизитор, одумайтесь! Что вы делаете?! — прокричал он в отчаянии. На краткий миг я захотела все ему объяснить. Рассказать, ради чего я это делаю. Почему настолько радикальным способом. Хотела, но не смогла подобрать слов. Вместо этого единственное, что я умудрилась выдавить из себя, оказалось:       — На войне все средства хороши, — эта фраза прозвучала настолько цинично, что, снова взглянув на Каллена, на лице его увидела лишь отвращение.       — Хватит! Довольно, — Андруил быстро подскочила к Резерфорду и, схватив за волосы, запрокинула голову, — прикуси свой язык, командир, или я с корнем вырву его тебе, — прошипела она. И затем, резко обернувшись, приказала:       — Эллана, приступай, быстро!       Эльф подал мне нож, который я занесла над рукой. Разрезав кожу на запястье, чуть склонила его, и кровь в две струи потекла на пол.       — Магия крови! — выкрикнул кто-то из зала, но я не обратила на это внимание, потому что уже почувствовала, как забурлил лириум, смешался с кровью, а потом и вовсе обогнал ее. Теперь уже из меня вытекал чистый, неразбавленный лириум. Он приятно морозил порезанное запястье, при этом серебристая мелодия разнеслась по залу. Подняв голову, я увидела глаза Каллена, распахнувшиеся в ужасе, прикипевшие к моим рукам. И я знала, что в этот момент больше всего на свете он желал бы заткнуть уши, чтобы не слышать звавшую его песню. Однако, отнюдь не многие в зале отреагировали подобным образом. В основном в глазах людей загоралась жажда. Фалон’Дин быстро подставил чашку под руку, и красный лириум в два счета наполнил сосуд.       — Пока достаточно, — остановил меня он, и лириум, словно по приказу, тут же перестал течь. Вместо него кровь вновь заняла свое место.       Он поднес чашку ко рту Каллена, но тот упрямо сжал челюсть и сверкнул глазами, словно бросая вызов. Разозлившись, Андруил, все еще державшая мужчину за волосы, со всей силы приложила того головой об деревянный пол. Из носа потекла кровь, и рот мужчины немного приоткрылся, пытаясь глотнуть воздух. Воспользовавшись этим, эльфийка схватила его за щеки, не позволяя сжать зубы обратно, и снова вздернула курчавую голову. Фалон’Дин коротко хмыкнул, но промолчал и начал вливать лириум пленнику в горло.       Зажав порез ладонью, я отошла подальше и отвернулась — было не по себе наблюдать за этим процессом. «Это неправильно», пронеслось в голове, но тут же стихло. В любом случае, я все еще помнила, как вместе с ним мы проводили долгие часы в ставке командования, обсуждая стратегию и тактику боя. Тогда все мы боялись, но упорно шли к цели. Каждый член Инквизиции понимал, за что и против кого он боролся. Тогда мы победили. Так почему же сейчас люди упорно отказываются смотреть правде в глаза? Неужели, за последние годы они позабыли об угрозе, которая уже, казалось, витала в нашем воздухе?       Или они, подобно зверям, чувствовали нестыковки в нашем поведении? В моем поведении? Ведь и я когда-то не хотела воспринимать угрозу всерьез. Да хотя бы сейчас, но следовало признать, что на самом деле я пошла в армию Фен’Харела не ради Тедаса, а ради себя. Потому что я хотела… что? Отомстить? Или вернуть его? Не знаю. Теперь я уже ничего не могла определить. Лишь осознавала, что, начав действовать столь извращенным способом, вконец запуталась. И, кажется, так до сих пор и не разобралась.       Свечи неожиданно погасли, и я машинально зажгла маленький светлячок. В этот же момент кунари, про которого все мы уже успели позабыть, оказался у меня за спиной и, прижав мои руки к себе, обездвижил.       — Сейчас же отпусти, — сдавленно прорычала я.       — Не могу, босс, прости, — прошептал он мне на ухо, — пойдем, — и боком стал медленно, бесшумно пробираться к выходу, заставляя пятиться и меня. Но в последний момент Андруил словно почувствовала неладное и, тут же развернувшись, натянула лук, прицелилась в Быка.       — Не двигайся, кунари, — угрожающе протянула она, — и отпусти девушку.       — Предлагаю обмен, — чуть нервно облизнулся он, — отдайте Резерфорда, и я отпущу Эллану.       — Уже поздно, — прошептала я, во все глаза смотря на тело Каллена. Пальцы на вывернутой руке нервно подрагивали, ноздри быстро раздувались, вены под руками покраснели, стали похожи на гигантских мясистых червей. Мужчина дрожал, с виска стекала капля пота. Неожиданно его глаза распахнулись, вдалеке показались налитыми кровью. Мужчина с наслаждением втянул воздух и медленно поднялся на ноги. Глаза алыми маками смотрели на меня, из-за чего перехватило дыхание.       — Отпусти ее, Бык, она важна для меня, — низким грудным голосом попросил он. И Бык неуверенно ослабил хватку, из которой я уже могла выбраться. Чем и воспользовалась. Выдернув руки, резко отскочила от него и развернулась к кунари лицом. Он раздосадовано посмотрел мне в ответ и ухмыльнулся.       — Что ж, похоже, в этой схватке победили вы, ребята.       Все еще держа его на прицеле, Андруил подошла чуть ближе и кивком головы указала на зал. Тот послушно вошел следом за нами обратно в комнату.       Фалон’Дин уже держал полупустую чашку в руках. Вдвоем они поставили мужчину на колени и снова влили лириум в чужое горло. Капля за каплей. Бык давился и тяжело дышал — пытался сопротивляться тем ощущениям, которые приносил с собой лириум. Но это не помогало. Я закусила губу, нервничая. Боялась за него. Очень сильно боялась, что его организм не примет минерал, отвергнет его. И тогда смерть наступит лишь после долгих и мучительных конвульсий.       Наконец, его пытка закончилась. Бык обессиленно осел на пол, и изменения в стали происходить такие же, какими были у Каллена. Создатель, я никогда не думала, как страшно это выглядит со стороны. Но, к счастью, все завершилось благополучно. Он выжил. И приняв лириум, стал сильнее. Я с облегчением улыбнулась. Хотела подойти к нему и помочь подняться, но рука эвануриса тяжело легла на плечо, остановив. Взглядом он указал мне на опустевшую чашу и приказал:       — Нужен еще лириум, Эллана. Продолжай, — и пододвинул тару ко мне. Снова отразился блеск стали, снова острая боль обожгла запястье, снова полилась чуть остановившаяся кровь. А потом и лириум. Я заметила, как заблестели глаза моих друзей, когда они снова увидели этот минерал. Но заставила себя отречься от их лиц, которые вызывали одни лишь мурашки.       Вместо этого я стала внимательно прислушиваться к собственным ощущениям. Поначалу чувствовала эйфорию, приятную сладость. От того, как лириум циркулировал по организму, даже чуть покалывали пальцы. Прошло довольно много времени и около пяти чашек прежде, чем эта эйфория сменилась приятной усталостью. По ходу времени я замечала, как эванурисы поили им храмовников. Кто-то по-прежнему сопротивлялся, тогда они заламывали ему руки и, как и Каллену или как Быку, насилу вливали его в них. Но в основном люди с диким нетерпением ждали своей очереди. Глаза их алчно блестели. Все это я отмечала лишь краем глаза, замечала, но не сильно заостряла внимание. Потому что вскоре у меня начались собственные проблемы.       Фалон’Дин все еще требовал лириум, и я продолжала выдаивать его из себя, но теперь приходилось прилагать усилия и сжимать зубы от боли. Рука вскоре онемела, я больше ее не чувствовала. Она полностью пропиталась лириумом. Казалось, ударь по ней, разобьется. Изнутри ладонь покрылась гладким минералом. Я с тревогой следила за ее состоянием. Но кроме руки, в упадок пришел и сам организм. Хоть кровь больше и не вытекала, но, казалось, что лириум уносил с собой все мои силы, истощал меня. Я чувствовала его вкус на языке, и песня больше не казалась мне волшебной. Она била по голове, звенела в ушах, сводила с ума. В какой-то момент я почувствовала под собой стул, но так и не поняла, кто его мне подставил.       Казалось, прошло несколько часов, я вымокла до нитки, меня знобило, и в глазах плавали цветные круги, когда мы напоили всех солдат. Я с облегчением вытерла пот со лба и попыталась остановить кровотечение. Неожиданно Андруил перехватила мою руку и злобно прошипела:       — Что ты творишь?!       — Мы закончили.       — Еще нет, — и она поставила передо мной еще одну чашу, теперь гораздо большую по размерам, чем была до этого.       — Нет, еще нет, — я уставилась на нее глазами, полными непонимания. Не веря, я нервно рассмеялась:       — Нет, Андруил, я больше не смогу. На сегодня все.       — Ты не понимаешь, глупая девчонка?! — до хруста сжала она мое плечо, — нам нужно еще!       — Да куда вам столько?       — Не твое дело! — она замахнулась и резко ударила по скуле, чуть не повалив со стула. Но не успокоилась — схватила меня за волосы, заставив вскрикнуть, — делай, что тебе говорят, — яростно прорычала она мне на ухо и отбросила от себя. Я ударилась головой об стол, и, кажется, на несколько секунд отключилась. В глазах потемнело, а к боли в голове прибавилось жжение в темени. Трясущейся рукой я снова порезала себя, и лириум тот час потек со страшной силой. Внезапно накатила дикая усталость, которая сломила последнее сопротивление. Я почувствовала себя почти хорошо. Только слишком сильно хотелось спать. Дурман мягко обволок мое сознание и даже, как будто, очистил мысли. По крайней мере, я четко поняла, что если сейчас же не остановлюсь, то умру, выеденная лириумом изнутри. И еще поняла, что Андруил точно так же жаждала принять его. Она просто изнывала от желания и жадности, хотела запасти как можно больше прямо сейчас. И даже на какой-то краткий миг я сильно разозлилась на нее, но не успела ничего сделать: сердце, все это время все больше замедлявшееся, наконец, остановилось.

***

      Ощущение свободного падения будоражило кровь. Темнота, чернота, безвременье… Я снова оказалась там, у корней красного лириума. С моего последнего визита оно сильно разрослось, пустило корни, ствол утолщился, ветви отяжелели, стали прогибаться под собственным весом. Я приложила ладонь к растению и почувствовала, как оно пульсирует. Рядом с ним я показалась себе невероятно маленькой и слабой, как будто оказалась перед стихией, которую была бы не в силах усмирить. Оно будто напоминало мне, что оно сильнее, больше, глубже, а мой контроль… намного слабее, чем я себе это представляю.       Я передернула плечами — не то место, в котором следовало оставаться надолго. Неожиданно вспомнила, как попала сюда в первый раз, и как сильно тогда меня напугала эта пустота. Но, в отличие от прошлого раза, сейчас я знала, что должна сделать.

***

      Когда я проснулась, то почувствовала на своем животе приятную тяжесть посторонней ладони. И почувствовала, как тепло от нее разливается по всему телу. Солас так клал свою руку на меня во сне, как положил ее сейчас.       Я улыбнулась сквозь сон и медленно накрыла его руку своей. Маленькая, тонкая, женственная… нет, это не Солас.       Буквально за долю секунды перед глазами пронеслись события последних дней. Каллен, Бык, лириум, Андруил… Раздражение вспыхнуло в груди и тугим комком осело на сердце. Похоже, моя сиделка поняла, что я очнулась, потому что сбоку раздалось шуршание, и матрас чуть прогнулся.       — Эллана, — мягкие волосы защекотали щеку, и я немного отвернулась, поморщившись. Открыла глаза.       Гиланнайн стояла, низко наклонившись, и внимательно вглядывалась в мое лицо.       — Эллана, как ты себя чувствуешь? — с тревогой поинтересовалась она. Я прислушалась к своим ощущениям.       — В ушах звенит, и тошнит немного. Слабость, — чуть подумав, добавила я.       — Шшш… Не шевелись, — засуетилась она вокруг меня, — тебе нужно восстановиться. Тело истощено настолько, что аж страшно смотреть.       — Сколько я уже лежу?       — Тебя принесли вчера ночью, — запинаясь, рассказала она, — Эллана, ты знаешь, что случилось с твоей рукой?       — Догадываюсь, — я вытащила ладонь из-под одеяла и поднесла ее к глазам. Издалека можно было бы предположить, что она воспалена. Но приглядевшись внимательнее, становились видны тонкие маленькие жилки, оплетающие кисть как сеть паука. Она вздулась, и сквозь нарывы стали проглядываться маленькие кристаллические островки, которые, несомненно, в дальнейшем будут лишь разрастаться.       — Это ужасно, — прошептала Гиланнайн.       — Я ничего не чувствую, — я пошевелила своими пальцами, подняла стакан с водой, но не ощутила ни тяжести, ни холода стекла, — это… необычно.       — Как такое могло произойти?       Ладонь сжалась в кулак, и я скрипнула зубами.       — Андруил вынудила. Буквально выжала из меня весь лириум по каплям.       — Нет, Эллана, она не такая! Она не могла…       — Она уже это сделала! — выплюнула я и взвилась гадюкой, сбросив одеяло, — Гиланнайн, твоя сестра — сумасшедшая! Она просто помешалась на лириуме…       — Пожалуйста, не кипятись, — мягко попросила она меня и потянула вниз, усадив обратно на ложе кровати.       — Я поговорю с ней, — твердо произнесла подруга, — я выясню, почему она так поступила, и после расскажу тебе.       — И своему отцу ты тоже расскажешь, — добавила я.       — Что? Зачем?       — Да, Гиланнайн, ты расскажешь обо всем, что узнаешь, своему отцу, — с нажимом договорила я, — он так же имеет право об этом знать.       — Ну хорошо, — согласилась эльфийка, — пожалуй, ты права.       Я удовлетворенно кивнула. Потому что, в отличие от остальных, Эльгарнану я доверяла как самой себе. И знала, что он примет правильное решение. Сделает верные выводы. Пока Андруил находилась в подобном состоянии, она, действительно, была опасна не только для врагов, но и для собственной семьи. Тут же в воспоминаниях всплыл разговор с Диртаменом, когда он рассказывал о давней зависимости его семьи от лириума. С тоской я поняла, что он оказался отчасти прав — по крайней мере, Андруил так до сих пор и не смогла побороть свою зависимость.       — Проклятье, я совсем забыла! — хлопнула себя по лбу Гиланнайн, но осеклась под моим удивленно-восторженным взглядом — в первый раз я услышала от нее хоть что-то отдаленно напоминающее ругательство. Подруга смутилась, от чего почти на пределе слышимости прошептала:       — Отец хотел тебя видеть. Наказал отправить к нему тот час, как ты придешь в себя.       — Ты знаешь, зачем?       — Он готов сделать следующий шаг. Я не уверенна, но, кажется, он задумал напасть на один из постов Волка.       — Замечательно, — я стекла с покрывала и, не сдержав улыбки, призналась, — мы, наконец, начнем действовать.       — Я рада, что эту новость ты восприняла вот так, — просияла девушка, — иди быстрей, не заставляй отца ждать.       Я развернулась и припустила к двери, но уже на выходе неожиданно замерла, задавшись одним вопросом.       — А ты поедешь с нами? — вернувшись в комнату, спросила эльфийку.       Ее карие глаза нежно посмотрели на меня, отчего в груди разлилась тихая, затаенная радость.       — Нет, я останусь. Меня берегут, — она грустно усмехнулась, — и потом… должен же кто-то остаться, чтобы встретить вас. Победителей.       Она грациозно поднялась и подошла ко мне. От такой близости бросило в жар, а из легких будто выбили воздух. Я, как зачарованная, следила за ее мимикой, жестами, вглядывалась в омуты глаз, силясь найти подтверждение своим догадкам.       — Останусь, чтобы снова встретить… тебя.       Мягкие губы неожиданно ласково накрыли мои, и я приглушенно застонала. Бархат девичьей кожи окутал, взял в плен, покорил в самое сердце. Тонкие пальчики легкой бабочкой сели мне на плечо. Поцелуй длился какое-то мгновение — и целую вечность одновременно. А потом девушка так же мягко отстранилась и улыбнулась.       — Я буду тебя ждать.

***

      Я до сих пор была оглушена произошедшим. Сердце колотилось, рискуя пробить грудную клетку, и воздуха отчаянно не хватало. Я чувствовала себя простой смертной, которую поцеловал ангел. Наверное, так оно и было. Ангел… Ненормально-сильная нежность затопила душу, а желание оберегать лишь усилилось. Я прижала дрожащие ладони к щекам и поняла, что лицо все горит. И особенно сильно горели губы. Еще раз провела по ним указательным пальцем и улыбнулась. Счастливо, по-идиотски, но счастливо. Теперь я понимала Андруил и ее ревность. Действительно, Гиланнайн была цветком, даром свыше, сокровищем, выпадавшим лишь раз в жизни.       Когда я опомнилась, с подбородка разве что только слюна не капала. Мысленно прикрикнула на себя и дала оплеуху. Это как же меня развезло от одного лишь поцелуя? Одурела вконец?! Захотелось постучаться головой о стену, чтобы напомнить себе о главной цели. О том, что я пришла сюда, чтобы остановить любимого мужчину. Чтобы его убить. И для этого нужно было распахнуть многовековые двери и встретиться с отцом моего ангела.

***

      Посреди зала прямо под солнечными лучами стоял монолитный стол, расположивший на себе карту Тедаса. В этот момент Эльгарнан, склонившись, внимательно ее изучал, но оторвался и поднял голову на звук моих шагов. Я почтительно поклонилась, чем вызвала у него теплую отеческую улыбку. Неуверенно улыбнулась в ответ.       — Дорогая Эллана, я рад, что ты поправилась. Признаюсь, последние дни прошли не лучшим образом, но теперь, когда ты снова вернулась в строй, уверен, все изменится.       Щеки, немного остывшие, запылали с новой силой.       — Я горд тобой, Эллана. Действительно, горд.       — Благодарю, Отец.       Он вдохновленно хлопнул в ладоши и снова вернулся к карте.       — Тогда приступим! Я знаю, что Волк расположил своих людей по всему Тедасу. В его так называемых «убежищах». Ты была там когда-нибудь?       — Да, вот здесь, — я указала на Арборские леса, — они его называют Revasanan. Там проснулся Диртамен.       Эванурис внимательно рассматривал то место, куда я поставила флажок.       — Просто прекрасно… — пробормотал он спустя пару минут. А после очнулся и снова наградил меня своей солнечной улыбкой.       — Думаю, это сработает.       — Что сработает? — осторожно уточнила я. И подобралась в ожидании ответа.       — Волку прежде, чем рубить голову, вырывают клыки, — глубокомысленно изрек Эльгарнан и пояснил, — сила Фен’Харела заключена в этих маленьких призрачных поселениях, потеряв которые, он истечет кровью. Мы нападем на два убежища одновременно, и, не дав ему времени опомниться, сожжем их дотла.       Облизнув в губы, он в предвкушении посмотрел на меня. А я… стояла и не знала, что ответить. Да, я хотела действовать, но не таким способом. Ведь там живут наши соплеменники, мирные жители, старики, матери и дети. Я высказала свои опасения вслух, но меня жестко прервали.       — Фен’Харел тянет из них все жилы. Думаешь, откуда он берет оружие, провиант, лекарства? Все это доставляется отсюда, — он с силой ткнул пальцем в карту, чудом ее не разорвав.       — Да, но что будет с теми жителями? — я в упор посмотрела на Эльгарнана и осеклась под его взглядом.       — Будут работать на благо нашей армии! Ты думаешь, я собираюсь перерезать собственный народ?!       Я опустила глаза. Мелькнула мысль о том, что я не знаю, чего можно от него ожидать. Мелькнула и сразу же погасла. А вот валласлин, напротив, напомнил о себе, полыхнув и ослепив болью. Краткой вспышкой ярости. Я зажмурилась и отвернулась, попытавшись укрыть лицо от свирепости Всеотца. Но жесткие пальцы сдавили подбородок и вздернули его вверх. В глазах мужчины плескалось плавленое золото, обдававшее жаром и налетом, похожим на безумие. Жесткие пальцы сжали челюсть еще сильнее, заставляя стонать от боли, оставляя синяки. Чуть наклонившись, эльф отчеканил:       — Не забывайся, девчонка! Я твой повелитель и больше не потерплю такого поведения. Поэтому следи за своим языком.       Он отпустил меня и резко оттолкнул. Покачнувшись на каблуках, схватилась за столешницу и согнулась пополам, пытаясь отдышаться. Все это время эванурис холодно смотрел на меня и, кажется, даже улыбался. Я не рискнула больше поднимать на него взгляд, осталась стоять в той же позе. Лицо по-прежнему жгло — будто прямо на лице валласлин расплавился в жидкий металл. Вздохнула один раз, второй и закашлялась.       — Завтра поедешь вместе со мной. И больше никаких выходок, иначе сильно об этом пожалеешь. Все, выметайся отсюда.       Повторять дважды не пришлось — я вылетела из зала как погорелец. От былых бабочек в животе не осталось и следа. Вместо этого меня ощутимо потряхивало. Я не могла понять, что именно в моем поведении его так разозлило? Мой вопрос? Неуверенность в голосе? Слишком прямой взгляд? Демонов взгляд! Я так до сих пор и не избавилась от излишней властности. Значит, надо просто научиться держать себя в руках. Волна облегчения прокатилась по телу, однако, напряжение осталось.       Завтра мы пойдем на приступ. И я отправлюсь туда вместе с Эльгарнаном. Желудок скрутило в тугой узел, развязать который оказалось не так-то просто. Возвращаться в свою комнату отчаянно не хотелось, поэтому я доверилась собственным ногам и просто побрела… куда-то. В надежде привести в порядок свои мысли и чувства.

***

      Я проходила мимо кузни как раз в тот момент, когда жар, вырвавшийся оттуда, обжег щеки. Дверь в комнату оказалась приоткрыта, и я, заинтересовавшись, осторожно заглянула внутрь. В помещении кипела работа — Джун, бог ремесла, активно стучал молотом по стали будущего клинка. Мышцы бугрились под кожей, когда он взимал руку и уверенно опускал ее вниз, обрушивая на металл всю свою божью силу. В отдалении от него рядом с жаровней стояла замеревшая Силейз. Женщина с любовью следила за руками своего мужа и слегка улыбалась.       — Может, все-таки выйдешь на воздух, пока не стало плохо?       Джун на миг прервался и оглянулся на нее.       — Нет, твоего огня я не боюсь, — игриво поправила она свой локон и снова улыбнулась. Потом потянулась и медленно подошла к мужчине. Его гигантские руки легли на бедра и слегка сжали. Джун поймал ее губы, и на минуту все звуки стихли. Я почувствовала себя посторонней, лишней и уже хотела отойти, но внезапно эльф произнес:       — Тогда подумай о ребенке, вот уж кому наверняка вредна такая духота.       — Вряд ли, он же твой сын, — фыркнула богиня, — дай вам волю, вовек не выйдите из кузницы.       Они снова замолчали. Какая-то невидимая нить повисла между эльфами, а я напряглась, предчувствуя что-то.       — Думаешь, мы сможем это пережить? — тихо спросила Силейз. В ответ Джун сильнее сжал ее в своих объятиях и хмуро произнес, — я на все пойду, чтобы вас защитить.       — Да, но какой ценой? — женщина вывернулась и отступила на пару шагов, — посмотри — ты куешь мечи. И куда пойдешь с ними завтра? — на выдохе прошептала она и уткнулась носом ему в плечо.       — Мне жаль, Силейз, но по-другому нельзя.       — Я знаю.       Она согласно кивнула и поспешно вытерла мокрые дорожки. А потом невзначай оглянулась.       Мы встретились взглядами.       Силейз побледнела, поняв, что я все слышала. Джун с беспокойством посмотрел на жену, а потом обернулся, проследив взгляд. По потемневшему лицу я поняла, что попалась.       Мы шагнули друг к другу одновременно. Я влетела в кузницу, и закрыв дверь за собой, оперлась об нее.       — Ты все слышала.       — Да, я все слышала, — не стала отрицать очевидное, — не могу сказать, что это вышло случайно, но мне действительно жаль.       Молот в руке эвануриса угрожающе поднялся, глаза опасно блеснули. Я приготовилась защищаться, но внезапно Силейз выскочила из-за плеча и встала между нами. Положила руку на его плечо и тихо остановила:       — Подожди, давай сначала попробуем поговорить с ней.       Поговорить? Лично я была совсем не против разговора. Потому что щеки все еще чувствовали силу божьих пальцев и болели от малейшего движения.       Силейз осторожно подошла чуть ближе, а я неуверенно отпустила ручку двери и выпрямила спину.       — Эллана, что ты собираешься делать дальше?       — Что значит, что собираюсь делать? — я непонимающе нахмурилась, — я не стану никому рассказывать о вашем разговоре, если вы это имеете ввиду.       — Именно это, — подтвердила эльфийка и вздохнула с облегчением, — просто мы не хотим, чтобы кто-то еще узнал о моей беременности, даже Эльгарнан.       Я понятливо кивнула головой. Действительно, секреты их семьи меня не касались, и причины держать это в тайне — тоже.       — Я никому не расскажу, обещаю, — твердо проговорила я.       — Да, но что насчет остального? — воинственно пробасил Джун, — что насчет другой части разговора?!       Я пожала плечами.       — Мне кажется, все в порядке. На месте Силейз я бы тоже волновалась и не хотела отпускать любимого человека.       — Вот видишь, — просияла эльфийка и вернулась к мужу. Поднырнув под его руку, она обняла мужчину за торс и добавила, — я говорила, что она не та, какой тебе кажется.       — Вижу, — кисло пробурчал он в ответ. Я слегка покраснела и смущенно покосилась на дверь. Теперь мне, наверное, следовало вернуться восвояси.       — Почему ты ненавидишь Фен’Харела? — вопрос прозвучал слишком неожиданно, тогда, когда я уже собиралась уходить. Обернувшись, я неохотно призналась:       — Потому, что он собирается разрушить мой мир. Потому, что все время скрывал это от меня. И потому, что он не отступит…       — А ты? Ты можешь представить, что сама неожиданно отступишь?       Две пары глаз вперились в меня, подмечая каждую тень на лице. Ловили каждое сорванное слово. Я вернулась к жаровне. Задумчиво посмотрела на пляшущие языки огня.       — Я представляю себе это каждую ночь. И представляю, что за этим последует, — я зябко обхватила себя за плечи и съежилась от холода. Странно, ведь в комнате стояло жаркое марево.       — Я знаю, что могу отступить в любой момент. Но не сделаю этого, потому что иначе предам людей, которые называют меня своей героиней.       — Но ведь предать Фен’Харела ты смогла, — нахмурился Джун.       Я холодно посмотрела в ответ.       — Это не было предательством. Он с самого начала знал, что все так обернется, поэтому и скрывал от меня правду.       — И все равно, я не знаю, что бы делала на твоем месте, — тихо произнесла Силейз, — не знаю, что бы выбрала. Наверное, я просто слишком сильно люблю своего мужа, — она с лаской посмотрела на эльфа и провела ладонью по его щеке.       — Я люблю Соласа не меньше… — выдохнула я в огонь. Но, к счастью, последних слов уже никто не услышал.