Возрождение

      Даже не уверенность — твердое знание того, что Всеотец придет на встречу, придавало Волку сил. По правде говоря, пленение Диртамена и Абеласа оказалось весьма неприятным, но что было поделать — все же главной задачей было увести жителей деревни и лишь потом спасаться самим. Да и потом, Фен’Харел оказался бы крайне удивлен, если бы Эльгарнан упустил их.       Хотя бы сейчас у него еще оставалось преимущество. Андруил и Фалон’Дин являлись гарантом безопасности его людей, и даже Эльгарнан, каким бы могуществом он ни обладал, не мог проигнорировать подобную угрозу.       Конь под эльфом громко всхрапнул и ударил копытом о землю. Ожидание затягивалось, солнце уже стояло в зените. С подобным Волк был крайне не согласен. Всякому терпению был предел. Он не мог позволить выглядеть в глазах своих солдат мальчишкой, верно дождавшимся старших. Мужчина уже готов был развернуть жеребца — во всяком случае, обмен можно было провести и в другой день, предварительно выдвинув более жесткие условия. Но в этот момент на поляну вышел небольшой отряд красных храмовников, тянувших за собой пленных солдат. Глаза Фен’Харела злобно сощурились, но больше ничем он не выдал своего настроения. Конец шеренги замыкали сами эванурисы. Пришпорив, он направил коня им навстречу. Эльгарнан сделал то же самое.       Они встретились в центре нейтральных земель. Согласно легендам элвен, еще более древним, чем они сами, Anatisha, «Место мира», не терпела боли, слез и смерти. Эта долина была идеальным местом для стола переговоров, или, как в их случае, для обмена пленными. Эльгарнан остановился в полуметре от Волка, и этого расстояния оказалось достаточно, чтобы Фен’Харел смог разглядеть кровь, разбрызганную на блестящих, солнечных доспехах. «Вряд ли он пустил эту кровь в бою», подумал Волк. Подобная деталь лишь добавляла безумия эльфу, и так далеко не совершенному. Но самого Эльгарнана, это вовсе не беспокоило — сейчас все мысли были заняты более важными и волнующими вещами.       — Ты настаивал на встрече, — вместо приветствия произнес Всеотец, и Фен’Харелу пришлось принять навязанный тон разговора.       — Мы еще можем разойтись, если желаешь, — насмешливо высказались в ответ.       — Щенок, ты совершенно не изменился…       — Мы все остались прежними.       Мужчины замолчали. Волк видел, как тяжело эванурису было сдерживать себя. По-видимому, он действительно сильно любил своих детей.       — Приведи их, — потребовал эльф.       — Только после того, как увижу своих солдат.       Они обменялись жгучими взглядами, но смолчали и привели пленников одновременно. Первым делом Волк убедился в благополучии воинов, и только потом безмолвно обратился к Диртамену. Тот в ответ поморщился, но кивнул — это значило, что и у них все прошло по плану.       — Что с ней произошло?! — взгляд Эльгарнана уперся в лиловый синяк, расцветший на скуле Андруил, — ты обещал, что никого не тронешь.       — Это случилось непреднамеренно, — улыбнулся Фен’Харел.       — Разве ты не понимаешь, что я могу проделать то же самое с каждым твоим человеком, — гневно сощурившись, прошипел эльф.       — Я бы воздержался от угроз, — рычание Волка прозвучало более внушительно, но лишь потому, что в этой битве он был уверен в победе, — в конце концов, ты можешь не досчитаться своих детей. Мои же люди почтут за честь отдать свою жизнь, — на самом деле он понятия не имел, что подумают его солдаты, и надеялся никогда этого не узнать. Его взгляд снова возвратился к пленным, — ты привел не всех.       — Здесь все выжившие, — раздраженно бросил эванурис, — остальные пали в бою.       — Ту, о ком я говорю, невозможно убить.       — Ааа… — рот Эльгарнана медленно растянулся не то в сладкой улыбке, не то в злобной гримасе, — к сожалению, здесь я не в силах помочь.       — Не делай вид, будто не понял меня. Приведи ее. Сейчас же.       — Я не могу, — пожал плечами эльф, — она наш союзник, не пленник.       — Это я хочу услышать от нее, — мрачнея каждым словом, возразил Волк. Склонив голову набок, Эльгарнан очень-очень медленно обвел взглядом его силуэт, остановился на воротнике из белого песца и скорее утвердил, чем спросил:       — Значит, ты боишься за нее.       Холодом и скрытой угрозой повеяло от этих слов. Волк насторожился.       — Что ж, я даже немного ею впечатлен. Она почти убедила меня в своей ненависти к тебе, — рука эвануриса сжала поводья в кулаке, — думаю, ей стоит преподать урок, чтобы после него твоя da’len еще долго не решалась тебе написать.       Фен’Харел с шумом втянул воздух. Когда расправой над Элланой ему угрожала Андруил, он не боялся — просто знал, что женщина с ней не справится. Но Эльгарнан… сердце гулко забилось в горле, словно это ему уготовили испытание пытками. Не сдержавшись, он дернулся и подался вперед.       — Почему ты так уверен, что это была именно Лавеллан? — он прищурился, — ведь даже я не знаю, кто из твоих приближенных — предатель.       — Я знаю, — с легкой улыбкой подчеркнул эванурис, — и этого достаточно.       Отчаяние накрыло Фен’Харела с головой. Vhenan. Сейчас больше всего на свете он хотел, чтобы Эллана оказалась здесь ни при чем. Все, что угодно, лишь бы знать, что это не она предупредила их. Но, в то же время, он горько осознавал, что ее это уже не спасет. Приговор подписан. В последней невероятно безумной надежде он решил разыграть свой единственный козырь.       — Не забывай, твои дети все еще у меня в руках.       — Мои дети бессмертны, — снисходительно напомнил ему Всеотец, — как же ты собираешься им навредить?       — В Загробном мире умирают даже эванурисы. Тебе ли это не знать?       Наконец-то он увидел страх в глазах Эльгарнана. Увидел, как перестали кривиться его тонкие червивые губы, а морщины изрезали от тревоги лоб. «Так», думал Волк, «почувствуй страх, узнай, что значит бояться за близких».       — Ты не настолько безрассуден, Фен’Харел.       — Я рискну, — холодно бросил мужчина, — а ты? — пан или пропал. Он должен вытащить Лавеллан.       Неожиданно за спиной послышался странный гул, от которого земля под копытами животных задрожала. Их кони захрапели, замотали головами и попятились. Жеребец Фен’Харела встал на дыбы, чуть не сбросив седока. Мужчина едва успел успокоить зверя, как вслед за этим почувствовал магию. Мощнейший выброс энергии вырвался наружу и взлетел в воздух в форме большого серого гриба. Гигантская волна бесшумно прокатилась по долине и ударила в солдат, заставив всех покачнуться.       Выбравшись из-под полы плаща, Волк тотчас же разглядел место эпицентра взрыва и побледнел. Обернувшись обратно к Эльгарнану, он все еще не до конца верил своей догадке. Но после мрачной улыбки Всеотца…       — Ты же не думал, что я так легко оставлю твои Убежища?       — Ты только что уничтожил одно из них! — он был готов убить этого эльфа прямо здесь.       — Остынь, Волк, — осадил его Всеотец, — твое счастье, что мой сынок успел увести твоих эльфов. Но вторая деревня все еще находится под угрозой и рискует с минуты на минуту взлететь на воздух.       Еще несколько секунд Фен’Харел смотрел в эти древние, подлые, жестокие глаза прежде, чем подхватил цепь от кандалов узников и развернул коня. Это решение было принято быстро и почти бессознательно.       — Мы проведем обмен в другой раз.       — Другого раза не будет, — хмыкнул Эльгарнан, — я не собираюсь оставлять твоих людей в живых.       — И что же нам делать? — едва сдерживая себя, Фен’Харел забарабанил пальцами по луке седла.       — Провести обмен прямо сейчас.       Эльф застыл. Конечно, он знал — буквально кожей чувствовал — как время из-за его промедления утекает сквозь пальцы и рискует обратиться ужасными последствиями. Но… он не мог. Эльгарнан знал, что загнал Волка в ловушку, и теперь наслаждался делом своих рук. Даже несмотря на потери, он все равно выходил из этой битвы победителем. А Фен’Харел чувствовал, как ноет грудь при мысли об обмене заложниками. Мучительное чувство смирения с неизбежной потерей вновь овладело его душой. То чувство, которое он надеялся уже никогда не больше не испытывать.       — Если ты что-то с ней сделаешь…       — Ты узнаешь об этом первым, — весело хохотнув, произнес эльф, а затем велел храмовникам развязать пленных и дождался освобождения Андруил и Фалон’Дина.       — До встречи, — бросил он на прощанье и, развернув лошадь, потрусил обратно под крону деревьев. А Волк, задушив в себе горькие мысли, пустил в галоп коня в противоположном направлении. Они еще могли успеть.

***

      Я очнулась на раскаленном полу и резко дернулась от боли, но цепи, словно змеи, зашипели, натянувшись, и повалили обратно. Казалось, еще чуть-чуть — и кожа слезет с лопаток и горелыми ошметками останется на мраморной сковороде. И тут в лицо впились маленькие, яркие, острые осколки. Взвыв от страха и боли, я попыталась закрыться руками от этих ядовитых солнечных лучей, но проклятые кандалы оказались слишком короткими. Жар, огонь и солнце, солнце, солнце! Оно было везде, даже в крови. И жгло изнутри, и плавило кости. Всеблагая матерь, Солнце!       — Остановите Солнце!       Кто-то встал рядом, навис надо мной и принес с собой милостивую тень. Я всхлипнула и заворошилась. Заползла под эту тень и тесно прижалась к чужим ногам, свернулась клубком, стараясь укрыться целиком. Цепи опасно натянулись, вдавились в кожу, но все же не потянули обратно. Я мелко дрожала.       Кто-то там, наверху, хмыкнул и цокнул языком в разочаровании, а я в ответ лишь посильнее поджала колени к груди, игнорируя железные браслеты на лодыжках, и прикрыла глаза. На большее у меня не осталось сил.       — Ma emma harel. Тебе следует бояться меня.       — Я ничего не сделала…       Он снова хмыкнул и отошел на несколько шагов. Его тень покачнулась вместе с ним и отползла назад, подставив меня под злобное солнце. В панике я распахнула глаза и, не совсем осознавая, рванулась вперед в попытке зацепить, удержать спасительный полумрак. Ожидаемо, металлические кандалы затянулись вокруг запястьев и сорвали кожу. Но в помешательстве я этого не почувствовала, потому что в одно мгновение по телу вновь прошлись раскаленными ножами.       — Пожалуйста, — прохрипела я, — пожалуйста! За что? Не надо! Пожалуйста…       Я захлебнулась слезами. Создатель, никогда в жизни я не испытывала такой боли. И все семеро эванурисов — все они стояли вокруг помоста и смотрели на меня. Замерев, следили и молчали — все, все как один! Тело еще раз забилось в конвульсиях, и я обмякла. По щекам текли слезы, которые, едва касаясь пола, тут же с тихим шипением испарялись.       — Harel asha! Проклятая девчонка! Будь ты умнее, уже бы скрылась от меня подальше. Что ж, глупость наказуема. Запомни, da’len, от меня нельзя скрыть предательство. Я всегда о нем узнаю.       Волна отчаяния поднялась из груди.       — Всеотец, прошу, я вас не предавала! Я никогда… Прошу! Пожалуйста… отпустите…       — Жаль, что тебя нельзя убить. Предатели не заслуживают жизни.       Его златые глаза лишь добавляли пламени в мой костер. Мне показалось, что я почувствовала вонь жженой плоти.       — Кто-нибудь, пожалуйста… Кто-нибудь…       — Гиланнайн, отойди от нее!       Неожиданно сверху на плечи опустились нежные прохладные ладони и накрыли меня эльфийским плащом. Укрыли от солнца, сняли боль. Эльфийка проигнорировала требование старшей сестры, прижала меня к своей груди, загородив от Эльгарнана, и осторожно коснулась обожженных щек. Глаза все еще горели, и я с трудом различала черты ее лица. Однако, полагалась на тихий, журчащий голос:       — Эллана, прошу, просто признайся, что написала то письмо. И я обещаю, я постараюсь вытащить тебя отсюда.       — Никакого письма, — сипло выдохнула я, — я ничего никому не отправляла.       — Прошу, Эллана, мне ты можешь доверять, — в отчаянии прошептала девушка, — я все пойму…       — Мне плохо…       — Эллана!       — Я не писала это демоново письмо! — взорвалась я наконец, — Гиланнайн, поверь — я вас не предавала!       — Я не могу, — почти заплакала она, — только вы с отцом знали об этом плане.       Я не ответила. Язык разбух от жары, и я с трудом заставляла себя произносить слова. Но кроме того, я поняла, что не смогу никого убедить в своей невиновности — и каждый из присутствующих знал об этом. Ресницы снова затрепетали, но глаза так и остались сухими. Вся я буквально за последние несколько минут иссохла словно песок Андерфелской пустыни. Гиланнайн отпустила мои плечи, и я покачнулась, и, словно тросточка, упала на пол.       — Подбери свой плащ, Гиланнайн. Она не имеет права его носить.       Ее рука медленно и неуверенно потянулась к ткани, и я едва сдержала стон. Новой боли, новых мук я уже бы не выдержала. Внезапно двери храма распахнулись, и на порог ступил храмовник. Мой подчиненный, мой солдат. Мужчина тяжело дышал, будто пробежал много миль для того, чтобы добраться сюда. Теплые карие глаза медленно осмотрели зал и остановились на мне как раз в тот момент, когда я, наконец, сообразила, кто это. Сердце екнуло. Что здесь делал Резерфорд?       — Разрешите обратиться! — рявкнул Каллен и, не дожидаясь ответа, продолжил, — стало известно имя изменника. Это была не Эллана Лавеллан.       Я замерла в испуге. В первое мгновение слабый, робкий лучик надежды встрепенулся в груди. Может, еще все обойдется? Но уже в следующий момент личный шкурный интерес сменился страхом за Каллена. Как поведет себя Эльгарнан в ответ на такую дерзость? Слегка повернув голову, я из-под ресниц разглядела затрепетавшие крылья носа эвануриса. Однако, в голосе не отразилось ни единого намека на гнев. Он мягко и даже немного лениво поинтересовался:       — И кто же это был? Расскажи, человек.       Каллен сжал зубы, расправил плечи и каким-то единым смазанным движением отстегнул ножны и отбросил их под ноги. Я вздрогнула.       — Это был я.       — Каллен!       Я дернула звенья цепей. Они не поддались. Я дернула еще раз. Изо всех сил. Снова и снова. Пыталась их порвать, вырвать — все, что угодно, лишь бы освободиться. Подняться. Храмовник снова шагнул вперед. Глаза его лихорадочно блестели.       — Я слышал разговор. Узнал о вашем плане. И предупредил Фен’Харела.       — Замолчи, Каллен! Что ты творишь? — завопила я, желая его перекричать, — уходи, уходи отсюда! — в грудь ударило что-то тяжелое и заставило попехнуться воздухом.       — Shemlen… Как интересно, — кивнул Эльгарнан и окинул мужчину задумчивым, цепким взглядом.       — Повелитель, мой повелитель, прошу… — нервы искрили и были уже на пределе, — он же ни в чем не виноват. Это была я, я…       Эванурис посмотрел на меня слегка удивленно и даже насмешливо.       — Разве, Эллана? Он сам только что признался.       — Он дурак! Он не понимает, что делает! Владыка, отпустите его… пожалуйста!       Внезапно Эльгарнан оказался рядом со мной. Близко, совсем близко. Эльф приподнял меня над полом и прошептал на ухо:       — Наивная, думаешь, я не понимаю, почему он пришел? Мальчик хочет взять твою вину на себя и умереть. Так не разочаровывай его, — и он отшвырнул меня, попутно освободив от железных кандалов и заменив их другими, куда более страшными.       Отлетев, я проехала по гладким плитам пола в противоположный конец зала и за пределы солнечного круга. Каллен дернулся, и его тут же подхватили под руки и удержали.       — Вставай, — жестко приказал Эльгарнан.       Неожиданно во мне что-то сдвинулось, и я подчинилась приказу. Валласлин снова загорелся на коже. Ноги дрожали и разъезжались, но я упорно понималась.       — Отлично, теперь — подойди, — он указал перстом на Резерфорда. Мы оба — и я, и Каллен — посмотрели друг на друга, а потом тело дернулось, и меня потащило вперед. Эванурис с глубоким удовлетворением наблюдал за моими слабыми попытками воспротивиться приказу. Я медленно, шаг за шагом, приблизилась к своему генералу и увидела в его глазах неприкрытый ужас.       — Подбери меч, — новое повеление подхестнуло очередной болью валласлина, и рука понятулась к гарде клинка, но я резко мотнула головой:       — Нет.       — Нет? — издевательски протянул эльф.       — Нет, — уверенно произнесла я и… схватилась за меч.       — Da’len, бессмысленно сопротивляться. Ты полностью в моей власти, — мы смотрели с Калленом на острие клинка, которое медленно, но неумолимо приближалось к груди мужчины, — убей его, — почти мягко попросил эванурис.       Я ухватилась за эфес двумя руками и, на какое-то время, немного приостановила его движение. Но ладони тут же вспотели и ощутимо задрожали. Валласлин горел все ярче и ярче.       — Я не могу удержать, — прохрипела я бледному Каллену, а острие меча уже проткнуло его рубашку и расцветило ткань кровью, — не могу, Каллен…       — Все в порядке, просто отпусти, Эллана, — попросил меня мужчина.       — Нет!       — Эллана, посмотри на меня, — я с трудом оторвала взгляд от его груди, — отпускай.       — Нет, — почти прошептала я.       — Мне надоело ждать, — Эльгарнан щелкнул пальцами, и я, потеряв контроль, вонзила клинок до упора. Рот Каллена распахнулся, потом раздалось тихое бульканье, и по его подбородку потекла алая струя. Эванурису этого показалось недостаточно — моими руками он вытащил оружие и всадил его обратно в грудь. Кровь огромным, багровым пятном расползлась по белой рубашке прямо на глазах и закапала мне на ладони. Эльфы, державшие Каллена, отпустили его, и мужчина медленно осел на пол.       Я совершенно потеряла связь с реальностью. Его тускневшие глаза цеплялись за мое лицо до самого конца, а я не понимала, не знала, что делать. На месте магии, которой я пользовалась с самого детства, теперь обнаружила пустоту. Ее заглушил Эльгарнан.       — Миледи Инквизитор… надеюсь, мы… сделали это… не напрасно…       — Нет, нет, нет, нет…       Его изрезанная грудь замерла под пальцами. Глаза закатились и остекленели.       — Каллен…       Я трясла его тело. Это не могло произойти!        — Каллен!