***
Он не мог не прийти. Ждал ее в условленном месте. Когда-то разговор у этого озера разрушил их отношения, и сегодня все могло вновь повториться. Диртамена его решение привело в ярость, но единственное, что тот мог сделать, это проследить за эльфийкой. Фен’Харел не стал отказываться от помощи друга, однако, полагал, что Эллану не обрадуют посторонние. И он по-прежнему не знал, что станет делать, если она придет не одна. Он все еще рассчитывал на своего таинственного сторонника и надеялся, что им окажется Эллана. Но в то же время, он осознавал правоту Диртамена. Эльгарнан не выпустил бы Эллану. Ветер растрепал капюшон Фен’Харела и забрался за пазуху, вызвав озноб. Очень редко предчувствие обманывало Диртамена. И сейчас он был абсолютно уверен, что они с Волком угодили в западню. Эванурис понимал, что данная встреча является ловушкой его отца. Он лишь жалел, что Волк не понимал этого, либо не желал понимать. Тем не менее, сумерки сгущались. Солнечный диск уже касался линии горизонта, и Эллана Лавеллан вот-вот должна была появиться. Хруст мертвых листьев мужчины услышали не сразу. Слишком тихим он был, и, если б не знак дозорного, она застала бы их врасплох. Фен’Харел медленно обернулся. Эллана шла к ним по узкой тропке. Одна. Она была одна. Невероятное облегчение наполнило душу Волка. С плеч будто сняли мертвый груз, и впервые за три месяца он вспомнил, что такое настоящая радость. Любовь. Эллана приближалась, и лицо ее скрывал черный капюшон. Диртамен с тревогой взглянул на Волка и заметил, как от счастья преобразилось его лицо. Он снова посмотрел на эльфийку. Она все еще молчала. Воин заметил, как она спрятала ладони в темных рукавах. — Vhenan, — позвал Солас, когда Лавеллан остановилась от них в нескольких шагах, — подними капюшон, пожалуйста. Девушка замерла. Она продолжала стоять в нерешительности, но когда Волк попытался к ней приблизиться, в страхе отшатнулась. Фен’Харел застыл. Тяжелое предчувствие овладело им. — Эллана? — … да? — Что с тобой? Вопрос повис в воздухе. Маг напрягся. Что-то было не так. Диртамен медленно потянулся к мечу. Неожиданно она сорвала с лица капюшон. В ней не осталось ничего от прежней Лавеллан. Солас понял это, как только увидел. Как и все рабы Эльгарнана, она сильно отощала и пожелтела. Осунулась и больше никому не смотрела в глаза. А по лицу, словно болезнь, расплылись линии валласлина. — Эллана… — выдохнул Волк. Побежденная. Покоренная. Павшая Вестница. Эллана задрожала. Она так и не оторвала взгляда от земли. Она стояла перед ним и ждала его приговора. И тогда ему стало плохо. Он перевел свой взгляд на Диртамена, безмолвно прося того отойти к краю поляны. Эванурис колебался, но все-таки согласился оставить их вдвоем. Он подал знак отряду. Маг наблюдал за эльфийкой. — Посмотри на меня, vhenan, посмотри… — Фен’Харел едва сдержал дрожь в голосе. Она послушно подняла голову, но в глаза ему так и не посмотрела. Губы ее плотно сжимались, а во взгляде отсутствовала осознанность. — Скажи что-нибудь, — мужчина медленно подошел к ней. Достаточно близко для того, чтобы, протянув руку, коснуться лица, — прошу, не молчи. — Чего ты хочешь? — тихо спросила она. — Давай поговорим, — предложил он. Эллана глубоко вздохнула и зажмурилась. Когда она снова открыла глаза, в них проявились знакомые черты. Она, наконец, подняла взгляд на Соласа. Волк улыбнулся и с любовью посмотрел на нее. Рисунок валласлина как будто потускнел. — О чем ты хочешь поговорить? — О нас, — признался Фен’Харел и ласково убрал с щеки прядь волос. У Элланы перехватило дыхание, и она отвернулась. — Vhenan, то как мы расстались… Было неправильно. Пожалуйста, давай начнем с начала. — Я не могу, — она покачала головой. — Эллана, я могу помочь. Я смогу защитить тебя от него. — Солас… Ты не защитишь меня. Ее недоверие больно полоснуло ему по сердцу. — Почему ты так уверена? Она промолчала. — Пойдем со мной, — попросил Волк, — мы вернемся в Скайхолд. Мы сотрем его валласлин. Эллана колебалась. В нерешительности она смяла рукава плаща. Тогда Солас резко сократил расстояние и вплотную подошел к ней. Он поцеловал ее очень трепетно и нежно. Мягко коснулся губ. Не настаивал, только умолял. Просил остаться с ним. Он хотел показать ей всю свою боль, желал забрать ее собственные мучения. Он просил прощения. Солас почувствовал, как сильнее прижалась к нему Эллана и обхватила шею руками. Он почувствовал, как она задрожала, и обнял еще крепче. Волк ощутил, как жар ее тела прошел по позвоночнику и согрел сердце. Он почувствовал… Фен’Харел дернулся и попытался отойти, но руки Элланы вцепились ему в загривок. Изломанные ногти вспороли кожу на затылке. Красный лириум из ее губ проник ему в горло. Солас почувствовал кровь на своем языке. Резко вздернув подбородок, он освободился от захвата и увидел ее изуродованное лицо. Лириум вокруг ее глаз, вокруг рта проступил красными бороздами. С губ слетела розовая пена, и между зубов он увидел запекшуюся кровь. Волк зарычал и попытался оттолкнуть Лавеллан. Диртамен с другого края поляны приказал стрелять. Внезапно ее ладонь метнулась к мужской груди и юркнула под доспех. Сердце мощно заработало, Фен’Харел почувствовал, как его магия выжгла заразу из крови. Эллана усилила напор. Солас схватил ее за запястье, попытался отойти, но только протащил за собой. Над ухом свистнула стрела. Другая попала Лавеллан в бедро, но эльфийка только сильнее напустилась на него. Волк почувствовал, что не справляется. Сердце стучало на пределе своих сил. — Эллана! Солас хотел поймать ее взгляд, обездвижить ее, но валласлин Эльгарнана, защищая, разгорался ярче каждый раз, когда он пытался это сделать. Вторая стрела пробила Эллане плечо, и ее кровь залила их обоих. Волк услышал звон в ушах и понял, что теряет чувствительность в пальцах. Глаза Элланы полыхали вместе с заходящим солнцем. Лириум снова пробежал по его венам, и Солас напряг силы, отражая атаку, но после последней волны почувствовал, как что-то в нем сильно прогнулось и надломилось. Потом наступила агония. Где-то вдалеке он услышал крик Диртамена и понял, что они падают на землю, но удара уже не ощутил.***
Пальцы Соласа сжимали мое запястье, когда он потерял сознание. Я чувствовала судороги, которыми захлебывался его организм, но лириум уже охватил жертву. Мы упали в озеро, вымочив песок моей кровью. Я смотрела на Фен’Харела, смотрела в его серое лицо и не хотела убирать руку с сердца. Оно билось, оно толкало кровь и медленно покрывалось лириумной коркой. Где-то позади закричал Диртамен. Стоит ли оставлять Волку свободу? Я услышала топот ног за спиной. И с неохотой убрала ладонь. Лириум перестал расти. Судороги прекратились. В последний миг я успела пригнуться, и острие клинка пролетело над головой. Эванурис навис надо мной — от него исходила сила, бьющая и оглушающая. Вспомнилось, как его меч уже однажды разрубил меня. Я подняла глаза на Диртамена. Алый закат окрасил его доспех в красный. — Все кончено. Я забираю Волка. — Ты не уйдешь, — придавила меня его магия. Солдаты Фен’Харела начали нас окружать. Я прижалась к Соласу и медленно потянулась к карману. Диртамен заметил это. — Не двигайся, — прошипел он и поднял меч. Я почувствовала, как раскалился на лице валласлин, — свяжите ее. — Не подходите, — вылетело изо рта предупреждение, и красный песок, окружавший нас с Волком, зашипел. Заскрипела тетива на луках. Рука нырнула в карман плаща и сжала статуэтку Солнца. — Я сказала, не подходите, — крикнула я, когда два солдата шагнули ко мне. Но они подошли еще ближе и ступили на красный песок. В тот же момент острыми пиками лириум пронзил их обоих. Заструилась кровь. — Стреляйте в нее! — заорал эванурис, когда я бросила на песок алтарный камень. Одна из стрел вонзилась в песок между пальцами так, что я едва успела отдернуть руку. — Осторожнее! — закричали издали, когда несколько оперений приземлились в миллиметрах от Фен’Харела. Внезапная вспышка портала ослепила нас. Но когда я, проморгавшись, открыла глаза… Увидела застывшие в воздухе эльфийские стрелы и замершего Диртамена. И услышала плеск воды, расходящейся от сапог. Затылком я почувствовала взгляд Эльгарнана, от которого по спине прошла волна палящего жара. Я не рискнула обернуться и замерла, распластавшись на теле Фен’Харела, с подрагивающим от ужаса сердцем. Диртамен смотрел на отца. — Ты… — … не подходи… Голова неожиданно отяжелела и наполнилась горячим, лихорадочным туманом. Я прижалась к холодной коже Соласа. Тот все еще хрипло дышал. — Моя… da’len сделает… Пальцы Эльгарнана коснулись шеи, опалив кожу. Я почувствовала, как поплыло мое сознание. — … Фен’Харел… В ушах зазвенела шумная кровь. Грудь Волка подо мной тяжело вздымалась. Vhenan… — Da’len, идем. Нам пора, — резко прорезался в сознании приказ Эльгарнана. Я вздрогнула и подняла голову. Всеотец тянул ко мне ладонь, и от этой ладони шел терпкий, сухой жар. — Солас… — пискнула я, и эванурис перевел взгляд на Волка. Затем удовлетворительно кивнул и улыбнулся. — Мы заберем его с собой, da’len, — мягко сказал Эльгарнан. Мой взгляд перелетел на Диртамена. Воин стоял позади отца и сжимал кулаки в бессильном отчаянии. — Я казню Фен’Харела на рассвете, — тихо сказал ему Эльгарнан, — советую тебе сдать войска до утра… — чуть помедлив, добавил он. Я почувствовала, как вздрогнуло мое сердце. Диртамен не ответил. — Идем, Эллана, — скомандомал эванурис и поставил меня на ноги. Помог поднять Волка и провел сквозь портал.***
Когда мы вернулись в Святилище, Волк еще был без сознания, а во мне все еще торчало две стрелы. Гиланнайн ждала меня у края зала. — Эллана! — эльфийка выбежала навстречу, — мне так жаль, — прошептала она, указывая на раны. Подхватив под здоровую руку, она довела меня до скамьи и аккуратно усадила. — Потерпи немного, — попросила девушка и принесла чистую ткань для перевязки. Я позволила ей заняться мною. В храме присутствовали все эванурисы. Фен’Харел лежал в центре зала, на том же месте, где когда-то лежал мертвый Каллен. Я содрогнулась от озноба. — Эллана, что с тобой? — обеспокоенно спросила Гиланнайн, прервавшись на мгновение. — Я… я не знаю, — призналась я, продолжая осматривать святилище. Взгляд блуждал по лицам богов. Джун и Силейз стояли в тени лестницы и смотрели на Фен’Харела. Руки Джуна были сложены на груди, но даже издалека было видно, как вздулись вены под кожей. Силейз прижимала ладони к животу. — Ты расстроена, Эллана? — робко спросила Гиланнайн. — Ты знала, что Фен’Харела казнят утром? — спросила я девушку. — Что? Почему ты так решила? — она нахмурилась. — Эльгарнан так сказал. Всеотец стоял подле Волка и выплетал заклинание. В воздухе мерцали очертания тюремной решетки. Даже отсюда я чувствовала ее жар. Эльфийка проследила за моим взглядом. — Нет, я не знала. Эллана, мне жаль, правда. Я поджала губы и отвернулась к Фен’Харелу. С него успели снять доспех, оставив в старой зеленой тунике. Его вид оказался ударом под дых. В простой, привычной одежде, лишенный доспеха, он больше не был Ужасным Волком. Это был Солас. Мой Солас. Ma vhenan… Я спрятала лицо в ладонях и задрожала. Я вспомнила, какой холодной была его грудь под моей рукой. Вспомнила, с какой болью он смотрел на меня в ту минуту. Ведь он целовал меня. Он любил меня. Пожалуйста, давай начнем с начала… — Эллана, ты должна решить, чего ты хочешь, — тихо напомнила Гиланнайн. Я открыла рот, чтобы ответить, и… … и вспомнила, где я. Что я здесь делаю. Я закрыла рот обратно. И улыбнулась. — Ты права, Гиланнайн. Права, как всегда.***
Волк пришел в себя не сразу. Поначалу ему казалось, что его обманули, провели. Затем он начал вспоминать. Открыв глаза, Фен’Харел понял, что оказался в клетке. Благодаря горящим прутьям можно было даже разглядеть бурые пятна на плитах, на которых он лежал. Солас повернул голову, и в поле зрения оказалась Эллана, сидевшая на скамье вместе с Гиланнайн. Вот уж кого он меньше всего желал сейчас видеть. Мозг кипел и бурлил, словно котел, засунутый в топку, и Волку приходилось переживать настоящий шторм внутри себя. — Ты ведь понимаешь, что это значит, Фен’Харел? Эльгарнан стоял за спиной. Волк затылком почувствовал его взгляд, но подняться на ноги сил больше не было. С него уже сняли всю его защиту, на шее болтался один только амулет. — Ты готовишься праздновать победу, — то ли спросил, то ли ответил Фен’Харел. Он заставил себя прийти в полусидячее положение и развернуться к Эльгарнану. Тот смотрел на него, как на трофей. И улыбка у него была, как у триумфатора. — Я готовлюсь праздновать твою смерть, — произнес он. Волк огляделся. Джун, Андруил, Силейз, Фалон’Дин — все эванурисы сейчас были здесь. Все смотрели на него. — И где пройдет моя казнь? — к Соласу начинало возвращаться хладнокровие. Как и остальных богов, его по-прежнему было трудно убить. — Перед твоими солдатами. — Ты надеешься подорвать их боевой дух? — маг криво улыбнулся. — Я не просто надеюсь, я рассчитываю на полную капитуляцию. Диртамен сдаст войска, когда тебя не станет. — Вижу, ты все предусмотрел. — Да, — кивнул Эльгарнан, — у меня есть хороший козырь против тебя. Желудок у Соласа скрутился в тугой узел, когда Эллана остановилась совсем рядом, в паре шагов от камеры. — А теперь, Фен’Харел, я хочу, чтобы ты отдал мне благодать Митал. Эванурис перевел свой немигающий взгляд на его грудь. Солас опустил подбородок. — Это единственный амулет, который я не смог снять, — тихо пояснил он, — da’len, попроси Волка отдать мне свои зубы. Эллана смотрела на него пустыми глазами. «Как кукла» — подумал эльф. Все ждали, пока она заговорит. Она молчала. Тогда Эльгарнан взял ее руку в свою и повторил приказ. Он раздавил ее тонкие пальцы в ладони и поднес их к горячей решетке. Эллана вздрогнула. — Солас, — позвала она и быстро вздохнула, когда ее рука почувствовала жар клетки, — отдай нам силу. Ты все равно проиграл. Волк тяжело сглотнул. Растерянность отразилась на его лице. Эльгарнан снисходительно скривил губы и протянул вторую руку в ожидании, что Фен’Харел отдаст ему бессмертие. Но Солас не шевелился. В глазах эльфийки он пытался найти доказательство того, что ошибается. — Солас, все кончено, — то, насколько тщательно она вывела последнее слово, сказало Волку больше, чем он хотел знать. Черная сосущая яма возникла под сердцем, и по взгляду Лавеллан он понял, что такая же пустота родилась и в ней. Ладонь Соласа медленно сжала в кулаке амулет и замерла. Они смотрели друг на друга, не мигая, и боялись, что затишье вот-вот закончится. Все произошло мгновенно: одно маленькое движение, треск и шипение, и громкий, пронзительный вопль. Эльгарнан прижал ладонь Элланы к горячему пруту и, перекрывая ее крик, процедил сквозь оскал: — Ты заставляешь меня действовать грубо. Солас побелел. Никогда еще работа Эльгарнана не вызывала в нем столько страха. Эванурис схватил Лавеллан за шиворот и насильно придвинул ее лицо к клетке. — Отдай… мне… силу, — прорычал Эльгарнан. Позади кто-то охнул, и Волка пробил озноб. Всеотец подавил в Эллане сопротивление. Она трепетала в его руках, на щеках блестели дорожки от слез, но ни разу — ни разу, — девушка не дернулась в сторону. — Пожалуйста… пожалуйста, не надо… Эльгарнан ничего не слышал. Он не спускал глаз с Фен’Харела, мысли которого метались, как молнии. Эванурис коротко вздохнул и… толкнул Эллану прямо на решетку. — Нет, стой! — Солас подскочил, — отпусти ее, — его голос дрожал, и в руке беспокойно раскачивался амулет. Эльгарнан поднял брови и медленно разжал пальцы. Эллана упала. — Наконец-то, — тихо сказал он. Всеотец протянул ладонь, и вытащил сосуд с благодатью из пальцев Фен’Харела. В его глазах засияло ликование. Эльгарнан повесил шнурок себе на шею и расхохотался. Солас почувствовал слабость в коленях и опустился на пол. В голове стучали только две страшные мысли: что он скоро умрет, и что Эллана останется с рассудком ненадолго. Волк ловил взглядом каждое ее движение и боялся, что Эльгарнан зашел слишком, слишко далеко.***
У меня кружилась голова от боли. Даже холодный пол не смог остудить жжение на виске и в ладони. Я почувствовала кровь во рту, но не смогла понять, что я прокусила. Рот болел, лицо болело, в глазах стоял туман. Где-то позади зазвучал хохот Эльгарнана, от которого слезы полились еще сильнее. В темноте и на глубине. Где-то там, внутри… Когда я открыла глаза, смеха больше не было. Но сильная боль скрутила меня, и я боялась глубоко дышать. Я боялась шевелиться. И я боялась смотреть на Соласа. — Эллана, ты меня слышишь? Ты можешь встать? Солас сидел на полу и звал меня. Я всхлипнула, пошевелила языком — оказалось, он и кровоточил, — и осторожно потрогала щеку. Она пульсировала болью. — Эллана, ты должна встать. Тебе надо идти. Фен’Харел хлопнул ладонями по плитам, чтобы привлечь внимание. — Посмотри на меня. Да, молодец. Теперь поднимайся. Он уговаривал меня, как ребенка. Мягкий, теплый голос тупил боль, помогал прийти в чувство. Я медленно села и все смотрела, смотрела в его светло-голубые глаза. Сердце начало тяжелее биться. — Эллана, тебе нужно выбираться. Не останавливайся, и… — Замолчи, пожалуйста! — у меня в глазах снова стояли слезы, — замолчи. Я зажала голову руками, пытаясь отойти от боли. Мне надо было все обдумать, остаться в тишине и прийти в себя. — У тебя нет времени, — рявкнул Фен’Харел, — скоро может вернуться Эльгарнан. — Он придет утром, — я начала дрожать. Вспомнила, что на рассвете Волка казнят. В желудке появился холодный ком, он подтолкнул тошноту к горлу. Я поняла, что все еще не готова увидеть его смерть. — Не смотри так на меня, — сказала я, и Солас фыркнул. Потом зажмурился и устало растер ладонями лицо. Когда он поднял голову, на меня смотрел уже другой мужчина. — Ожог останется на всю жизнь, — негромко заметил он. Из голоса исчезла теплота. Я отвернулась. — Ты не уходишь, — Солас оскалился, — потому что не хочешь уходить, ведь так? Я промолчала. — И меня привела сюда не потому что боялась, а потому что это входило в твои планы. Я молчала. — И теперь… — он медленно наклонил голову набок, — ты будешь смотреть, как Эльгарнан линчует меня? Рот у меня снова был полон крови. — Я не хочу, но выбора ты мне не оставил, — меня трясло от волнения. От всей ситуации, поскольку я понимала, что этот разговор — наш последний шанс остановиться. — Ты никогда не рассказывал мне о своих планах, — я сцепила холодные пальцы в замок, — чтобы я всегда была на шаг позади. — Эллана… — Нет, подожди. Я хочу сказать тебе это. Я стерла слезу до того, как она докатилась до сожженной кожи. — Гиланнайн рассказала мне о Завесе. И о том, кем были люди до ее появления, — Фен’Харел помрачнел. Я насилу подняла взгляд и посмотрела прямо на него, — Солас, ты можешь сейчас сказать мне, что это неправда? Он мог. Я видела это по его лицу. Мог, но не хотел лгать мне, глядя в глаза. Не таким образом. — Прости, vhenan. — Мы еще можем это исправить, — кивнула я. Потом искоса посмотрела на Волка, — давай… давай просто забудем об этом плане. Мы сейчас же уберемся отсюда, только пообещай мне оставить Завесу. Солас печально улыбнулся. — Ты знаешь, я не могу так поступить. Я не могу пожертвовать нашим народом ради людей, — я услышала в ушах шум крови. В груди закололо так отчаянно, будто сердце решило в одночасье пережевать само себя. — Мир не сосредотачивается только на эльфах. Надо просто принять это. — Ты не понимаешь, потому что никогда не жила в Древнем Арлатане, — покачал головой Солас, — тогда мир был един, каждый обладал магией, владел вечностью. И элвенан не жили в грязных кварталах, словно свиньи. — Конечно. Вместо этого они носили валласлин и поклонялись сумасшедшим богам. — Так было не всегда, — возразил он. — В любом случае, — я поднялась на ноги, — Арлатан был ничем не лучше Тевинтера, и люди здесь ни при чем. Никто из них не должен расплачиваться за нашу природу. — И поэтому ты сбежала к Эльгарнану? Ты и правда считаешь, что после моей смерти он не уничтожит Завесу? — Солас тоже встал. Я уже повернулась к выходу, и останавливал меня только он. И его ярость в голосе. — Я не дура, Солас, — тихо ответила я, — я знаю, что он попытается это сделать. И мне бы очень хотелось выступить против него вместе с тобой. — Мы все еще можем так поступить. Я горько усмехнулась. — Нет, я не хочу жить в твоем мире, Солас. Даже если он будет лучше нынешнего. — Вот как? — Волк улыбнулся, — значит, останется только один из нас? — Боюсь, что так, — я хотела снова повернуться к Волку, но колебалась. Он обессиленно упал на пол и посмотрел на меня снизу вверх. — Что ж, тогда ты, похоже, выиграла эту войну. Мне остается только пожелать тебе удачи. На случай, если мы больше не увидимся. Я ничего не ответила. Просто кивнула и вышла из зала. В голове поселилась страшная тишина.