Слишком хорош для тебя

Крису скучно жить. Ему настолько нечем заняться и так мало что вызывает восторг и заинтересованность, что он живёт от пятницы до пятницы, когда снова сможет напиться до такой кондиции, чтобы забыть, насколько ему скучно. Это не плохо и не хорошо, это нормально. Крису от этого не хуже и не лучше. Ему, вообще, честно говоря, наплевать. Ему настолько скучно жить, что сейчас, выходя из дома, он быстро набирает СМСку: «Ты ещё злишься, Сталкер?» Эва, конечно же, сразу не отвечает. Шистад думает о том, что, наверное, она сейчас в душе или вроде того. Или обсуждает со своей бандой какие-то дела автобуса. Или забила на дурацкую школу и наслаждается обществом одеяла и подушки. Крис садится в машину, Крис выходит из машины, припарковав её на заднем дворе школы. Действия, настолько доведённые до автоматизма, что думать не хочется, да и не надо. А зачем? Это было повторено уже сотни и тысячи раз. Вся его жизнь проходит на каком-то автоматизме, тупом и бездумном. Это примерно то же самое, как когда, находясь на другом конце города, начинаешь думать о том, выключил ли чайник и закрыл ли дверь. Настолько машинально ты это уже делаешь, что в голове напротив слов «дверь», «чайник» и «утюг» забываешь поставить чёртову галочку. Иногда Крис забывает, что живёт, и думает, что мало что чувствует, потому что, возможно, это сон? Вдруг в глубоком детстве он впал в долгую летаргию, и вся его жизнь — фейк, бесконечный сон без намёка на продолжение, когда ты делаешь всё, чтобы ощутить хоть что-то? Всем плевать, насколько ты неправильный и бесчувственный, пока это их не касается. На твою индифферентность все срут так же, как и на долбаные эмоции, пока дело не доходит до непосредственного соприкосновения. Он всю жизнь словно просто движется по касательной, которая ещё не пересекла окружность в той самой точке. И что? Это всё неважно, это всё ёбаный собачий бред. Крис входит в школу, жмёт руку Вильяму, который сегодня приехал раньше. Он думает о том, что если бы не Вильям, то с ним бы всё было ещё хуже. В кармане вибрирует телефон, и Крис достаёт его. На экране высвечивается имя Эвы. «А ты как думаешь?» Крис ухмыляется. Она такая смешная, когда злится. И при этом, чёрт, её взгляд, словно говорящий «я сейчас перегрызу тебе горло, если ты не перестанешь прикалываться» почти что взбудораживает. Ему так нравится. Он мог бы устроить марафон, мог бы сделать злость Эвы очередным смыслом своей жизни. «Ты горячая, когда злишься». Крис проходит мимо лавочки, где и собралась вся банда Эвы. Она тоже там. Она достаёт телефон, читает СМС, закатывает глаза, а потом усмехается. «Перестань закатывать глаза». Мун, прочитав новое сообщение, тут же начинает оглядываться, ища Криса взглядом. Находит, снова улыбается и качает головой. «И кто Сталкер?» — пишет она. Крис тут же отвечает, сделав возмущённое лицо. «Я, вообще-то, просто мимо проходил!» Она смеётся. Это Крису тоже нравится. Несмотря на то, что сам он был очень спокойным, да и почти что бедным на глубокие эмоции, ему нравилось их вызывать. Смех, радость, улыбку, злость, ненависть, отторжение, заинтересованность, возбуждение, отвращение, взбудораженность — ведь всё это можно вызвать лишь парой фраз, одним действием или поступком. Это Крису тоже нравится. Ему всегда было интересней наблюдать за людьми, нежели близко общаться с ними. Безразличие, скрытое за маской общительности. Я готов общаться с тобой, но ровно до определённого момента. Полная запутанность, скрытая за весёлостью и беззаботностью. И такие вот временные развлечения в качестве хотя бы паллиативного лечения ему тоже нравятся. Так проще. Ведь это хорошо, когда просто. Крису нравится, когда просто. Эва больше не отвечает, но Крису хочется ещё. «На сколько по шкале от одного до десяти ты будешь злиться, если я снова заберусь в твоё окно, Эва?» Крису кажется, что жизнь прекрасна, когда она хмурит брови и бросает на него раздражённый взгляд. «На 30!» — быстро строчит она. Крис читает и улыбается. Крису это нравится.