Я все еще просыпаюсь, крича, весь в поту. Мои мечты навеки преисполнены явным ужасом, который я почувствовал, когда увидел монстра, поднимающегося из холодным темных глубин. Необъятная сила, излучающаяся от этого темного потустороннего мира, все еще резонирует во мне. Я оборачиваюсь и оглядываюсь, опасаясь теней и мягкого шепота запрещенных искусств. Вы можете назвать меня удачливым, так как я пережил это тяжело испытание, но ошибетесь, ведь я - проклят. Приговорен к тому, чтобы вечно бродить по земле с изображением забытого бога, запечатленного в моем сознании. Его образ сгорает каждый раз, когда я закрываю глаза.
Amy Van Roekel – O Death. Atrium Carceri – Them. Atrium Carceri – Realitatem. Low – Half Light.
Новый город. Новая жизнь. Казалось, очередная массивная глыба, предназначенная для восстановления разрушенной башни, закладывала фундамент дивного мира. Не надо беспокоиться о будущем, которое теперь уж точно предопределено. С врагами покончено, прежде раздробленное королевство еще никогда не было так едино, как в эти смутные часы. Со всех уголков необъятной земли присылались ресурсы и припасы. Тамошние вассалы каждодневно осведомлялись о ходе строительства. Им не терпелось поздравить юного монарха с реконструкцией всей столицы. От предыдущего оплота Беленора остались лишь гигантские валуны и намеки на прежнее могущество. Впрочем, полностью уничтожить центральную крепость захватчикам так и не удалось. Она по-прежнему возвышалась над обломками, приветствуя одиноких путников своими разломанными донжонами и порванными флагами. Несмотря на внешнюю убогость, воссоздать ее будет гораздо проще, чем стертые с карты кварталы. Но во всем этом заключалась одна недоступная для простого глаза привилегия. Если вокруг одни сплошные руины, так называемая жалкая пародия на ранние постройки, то из них можно вылепить все, что душе угодно. Сотворить нечто свежее, современное, великолепное. Зачем возвращаться к прошлому и отдавать дань тем, кто уже давно лежит в могиле? Пора избавляться от пережитков истории. Именно поэтому были задействованы все имеющиеся средства. Блага цивилизации, полезные ископаемые, новомодные технологии. Больше не будет кроваво-красных стен, заброшенных склепов с могилами, которые нужно целовать и кланяться при очередных мессах, омерзительных улиц, наполненных всяким сбродом, тоскливых построек, гниющих изнутри, и посредственных архитектурных строений. Нет, всему этому пришел бесславный конец. На протяжении нескольких сотен лет Королевская Гавань ассоциировалась у всех местных и неместных жителей с чередой непонятных и никому ненужных сражений. Кто-то постоянно захватывал важный опорный пункт, подчинял население, облагал непосильными налогами и расставлял виселицы на каждом шагу. Солдаты грабили, разбойники насиловали, короли – сжигали дотла. Истинное безумие. Достаточно. Никлаус, первый этого имени, законный владыка Беленора, поклялся в том, что покончит с порочным кругом жестокости, искоренит злобу и реанимирует честь. Он лично развернул строительную кампанию и принял в ней живейшее участие. Умышленно отклоняя приглашения различных лордов пожить у них, Клаус предпочел разместиться в небольшом, но удобном шатре неподалеку от укрепления. Впоследствии вокруг своенравного государя образовался настоящий городок. Люди, желавшие оказать помощь и занять лучшие места одновременно, приезжали на тележках, лошадях, ослах и приходили пешком. Среди них были зажиточные крестьяне, вольные всадники, бывшие военные. Даже порядочное количество состоятельных аристократов и пару знаменитых изгнанников, бежавших за море после поражения Таргариенов. Вся эта разношерстная публика в первую очередь ценилась благодаря возможности приносить пользу. Их опрятные породистые скакуны мгновенно превращались в тягловую силу, а надушенные физиономии покрывались слоями грязи. Моряки, в свою очередь, облюбовали бухты и принялись сооружать нечто вроде временного порта для захода заморских судов. Работа кипела, торговля была в самом разгаре. За полгода, общими усилиями, они смогут добиться ошеломляющих успехов. Конечно, это необычайно короткий срок и вернуть столицу в первоначальный вид за него не удастся, однако сделать пригодной для жизни – вполне. Но такого поразительного всплеска работоспособности не произошло, если бы не активное содействие церкви. Пока Ланнистеры громили поганых безбожников под предводительством Лжепророка, многие священнослужители, избежавшие смерти, начали проповедовать на заброшенных территориях и собирать вокруг себя целые оравы беженцев. Несчастный, обездоленный народ обращался к религии. Возможно, это помогло роялистам приобрести поддержку среди местного населения и выгнать остатки проклятых шакалов. Самым ярым защитником веры и короля, несомненно, являлся проповедник Нот. Он был обыкновенным старым затворником, свято блюдущим священные законы. Когда в город вошли нечестивцы со знаменами Волка и устроили кровавый террор, а затем убили главу церкви, пастор организовал подобие сопротивления. Он воспользовался потайным ходом в одном из храмов и переправил множество мужчин, женщин и детей в безопасное место. После этого изможденный, изрезанный морщинами семидеятилетний старец с полуседыми кудрявыми волосами проповедовал дальше, собирая толпы слушателей. Никлаус, которого от победы над злом отделяло всего два месяца, познакомился со знаменитым миссионером и проникся к нему глубочайшим уважением. Он пообещал себе, что сделает этого удивительного человека новым покровителем всех приходов. То есть, наделит неограниченной духовной властью. Подарит шанс контролировать страну, точнее – религиозную ее часть. Крест и корона всегда были неразлучны. Приоритет менять не стоит. Нот, бывший солдат и убийца, продолжал воодушевлять простой люд. Ему не нужны внушительные нефы, колоссальные амвоны и помпезные иконы. Достаточно найти простенький холмик и вещать оттуда, сопровождая речь жестикуляцией. Говорить с людьми, выслушивать исповедников, поощрять исправившихся грешников. Но залог успеха заключался в другом – совместное чтение молитв с Божьим помазанником. В предрассветный туман на колени опускаются жалкий оборванец и великий монарх, искоренитель скверны. Вот что доводит зрителей до экстаза. Но последние слухи обеспокоили служителя алтаря. Суеверные крестьяне, готовые верить в существование любого призрака, не переставали запугивать друг друга неким мистическим орденом колдунов. Говорят, будто бы они воскресили умершего тирана Гэбриэля и поклоняются ему, изуродованному ожившему трупу, как Творцу. Говорят, что в их рядах находятся воскресшие правители и воины. Они творили зло и не нашли покоя в Преисподние. – Я не слышал ничего более абсурдного! – рявкнул раздраженный венценосец. Удар по столу заставил посуду задрожать. – Людям, по всей видимости, пришлась по нутру война с ублюдками, именующими себя Легионом. Это какая-то подсознательная жажда подчинения собственным кошмарам? – Ваша милость, человечество постоянно стремилось создать образ чистейшего зла. Иначе добро бы уже не казалось таким привлекательным, – монах слегка улыбнулся, словно раскрыл ужасающий секрет. – Насколько я помню, Гэбриэль считался чем-то вроде Бога у своих союзников. Он сжигал церкви и настаивал на искоренении самого понятия веры. Невзирая на это, у него находились последователи, которые не совсем верно интерпретировали слова вождя. Или же перекручивали их на свое усмотрение. Может, это кто-то из них? – Я не посылал разведчиков, но торговцы вынужденно сменили маршрут. Теперь им приходится идти в обход этой скалы. Ночью там действительно происходит какая-то чертовщина, – Лев указал на едва заметный выступ на карте и нахмурился. Кожаная нашлепка на изуродованном глазу придавала юношескому лицу больше мужества и непоколебимости, равно как и усталости. – Я пошлю в эту зону небольшой отряд. Пусть разберутся. – Боюсь, то, что они там найдут, всколыхнет наши ряды, – перед тем как подняться с кресла, Нот задумчиво покачал головой. Полуседые кустистые брови сошлись на переносице. – Душа Гэбриэля все еще… существует. Хотя тело давно погребено. – Была бы моя воля, я бы вырезал ее вместе с сердцем и скормил собакам, – резкость, с которой юноша произнес эту фразу, не удивила проповедника. Рана еще слишком свежа. Ланнистер ненавидел своего злейшего врага всеми фибрами души. – Я сообщу вам об исходе дела, святой отец. Больше получаса Никлаус просидел в полнейшем одиночестве. Снова эти ожившие видения, ужасы из прошлого. Вытерев вспотевшее лицо платком, владыка Беленора наконец-то выбрался из душной палатки на свежий воздух. Теперь у него предостаточно времени, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию наедине с самим собой. Беременная жена была предусмотрительно отослана в Черно-Белый Пруд, собственный родовой замок, а докучливые братья ззанимались остраиванием других крепостниц. – Лорд-командующий, – рыцарь, облаченный в темную кирасу с круглой брошью, демонстрирующую белый крест, повернулся в сторону вышедшего господина. – Отыщи сира Валькура и прикажи собрать конный отряд. Хочу отправить их на северо-восток на поиски того таинственного сборища. – Это моя привилегия, – проскрежетал явно недовольный стражник, не снимающий шлем даже под палящими лучами летнего солнца. Поразительная выдержка. За это и ценил его ныне покойный Старк. – Теперь нет, – отрезал командир. – Ты нужен мне здесь. Делай то, что я велю. Даниэль, привыкший исполнять различные поручения и не задавать вопросов, лишь пожал плечами. Отношение нынешнего государя к бывшему еретику вряд ли могло носить дружественный характер, но все же напоминало взаимоуважение. Все равно тому некуда идти. Отцовский замок разрушили двадцать лет назад, после чего он сам стал отшельником и жалким подобием разбойника. Убивал аристократов, грабил лордов, но щадил крестьян. А потом присоединился к печально известному Волку и истязал всех без разбора. Но каждый нуждается во втором шансе, хотя многие в него и не верят. Однако Клаус в их число не входил: он позволил сомнительному соратнику остаться во временном лагере. Поначалу люди относились с оправданным подозрением к недружелюбному, молчаливому и мрачному каменному изваянию, стерегущему королевский покой. Но постепенно просто привыкли и смирились. А когда бывшему нечестивцу даровали титул командующего над всей царской гвардией, ранее принадлежавший родному брату монарха, никто даже слова ни сказал. – Надеюсь, скоро крепость станет пригодной для жизни. Нужно успеть перебраться в нее до наступления зимы, – смягчившимся тоном произнес Лев, опустившись на стул подле входа в шатер. – Мы хотя бы будем понимать, сколько у нас придворных. Пора заканчивать с паломничеством. И не мешало бы сформировать твое подразделение. – До сих пор не понимаю, как вам удалось договориться с Колом насчет этого. Он же всю жизнь мечтал занимать мой пост, – пробурчал солдат, решивший избавиться от душного шлема. Исчезнувший черный металл явил на свет клубок уродливых шрамов на мужском лице, покрытом царапинами и ссадинами. – Если он вернется сюда и увидит… – Не вернется, – поспешил заверить улыбающийся Ланнистер, наблюдавший за тем, как главные ворота медленно возвращаются к нормальному состоянию. – Я подарил ему летнюю резиденцию нашей семьи на Западе, где он счастливо поселился с женой и собакой. Думаю, если он и приедет, то только на праздник. Конечно, он с детства лелеял эту прекрасную мечту, но еще больше маленькому братцу хотелось стать правителем собственных земель. – Понимаю. А Элайджа? Останется при вас, как в старые добрые времена? – не без иронии поинтересовался Даниэль, осторожно касаясь обожженной плоти. Обычай, появившийся с того момента, как он стал ходить без привычной защиты для головы. Словно боялся, что поверх старых рубцов нанесутся новые. – Два генерала, сумевшие разгромить полчище безбожников. Все еще задаюсь вопросом: как такое произошло? – Тебе стоит поменьше беспокоиться об этом, – усмехнувшись, парировал юноша. – Я больше волнуюсь из-за нашего общения. Следует прекратить, не думаешь? – поймав на себе укоризненный взгляд, Божий помазанник улыбнулся еще шире. – Выполни приказ, не затягивай. Я хочу знать, сколько еще ублюдков планируют прикрываться Творцом и молитвами, чтобы грабить мои обозы и осквернять память моих умерших друзей. На следующий день конный отряд, снаряженным всем необходимым, поднял флаги и направился в сторону таинственной, неизведанной со времен разрухи территории. Под восторженные крики столпившейся публики, покровительственные речи Нота и отрешенный взгляд Никлауса они перешли на мелкую рысь, а затем – галоп. Народ так соскучился по зрелищам, что обговаривал своеобразную конницу еще два дня, не обращая внимания на удрученного венценосца. Нехорошее предчувствие терзало его с самого начала. Растревоженные призраки не давали покоя, напоминая о себе. Казалось бы, зачем терзаться сомнениями? Валькур – опытный полководец и ветеран, переживший две значительные войны в истории Беленора. Уж он-то справится с кучкой зарвавшихся фанатиков, провозгласивших себя чернокнижниками. Не самая великая опасность, какую встречал Мятт. Однако нечто необъяснимое витало в воздухе, отравляя привычное умиротворение. Так прошло еще три дня. Беспокойство перерастало в тревогу. Никаких вестей. Ни от кого. До того злополучного места, где обосновались безбожники, ехать недолго. Черт бы побрал это солдатское чутье, вечно напоминающее о военных годах. Паниковать еще рано. Посылать подкрепление – тоже. Сроки никто не обговаривал. Мало ли, по какой причине двадцать всадников могли задержаться. На пятые сутки советники выразили неуверенность в успешном исходе миссии. Бездействие – плохо, но какие есть варианты? Смиренно ждать? Или сломя голову броситься на помощь? – Ты слышал, что задумчивые короли сродни скучным собеседникам? – возникший из ниоткуда Дориан вальяжно развалился в одном из трех кресел, приставленных к столу. – А если они еще и твои родственники, то это полнейшая безвкусица. – Глядя на тебя, я всегда задавался вопросом: ты когда-нибудь унываешь? – Никлаус хорошо относился к брату супруги: извечному бражнику с претензией на напыщенного дворянина. – Ну разумеется, – откинувшись на спинке, Сванн подложил обе руки под голову. – Ты бы видел мое лицо на вашей с Анной свадьбе. Там была яркая палитра эмоций: шок, легкое отчаяние и удивление. – рассмеявшись, оба мужчины резко замолчали. – Не стоит переживать заранее. Рано или поздно кто-то вернется или до нас дойдут не самые утешительные вести. В любом случае, какой-то ответ мы получим. – Там очаговое скопище деревень. Понастроили хижин, занявшие почти весь холм. И точно неизвестно, сколько дезертиров, насильников и пресловутых колдунов там засело. По одиночке они не представляют опасности, но имея в своих рядах хотя бы подобие главаря, да еще и с неприступным логовищем – являются проблемой. Даниэль, облокотившийся на бревно и полирующий клинок, в мгновение ока вскочил с места, стоило постовым, засевшим на обломках башни, начать указывать в сторону ненадежных земель. Ряды копейщиков тут же сомкнулись вокруг главной палатки, вызывая всеобщее удивление. Встревоженный государь вышел наружу и начал пристально вглядываться в багровое небо. Ничего, кроме одинокого всадника, бредущего в никуда. Первый строй лучников, державший подозрительную фигуру на прицеле, набожно перекрестился и приготовился сражаться. – Господи, да что же это? – сделав пару шагов назад, Ланнистер едва не рухнул вниз. Перед ним возник настоящий выходец из Ада: лошадь, разрисованная кровавыми крестами, утыканная стрелами и хромающая из-за рассеченного заднего копыта. На крупе несчастного животного была установлена хитроумная конструкция, похожая на импровизированный крест – на заостренном его конце висела отрубленная людская голова с приоткрытым ртом и выкатившимися глазами. – Какого же черта? – Не подходите! Наездник еще живой! – орлиное зрение Мандерли уловило движения безжизненного тела, покоившегося на конской шее. – Держать строй! Нужно загнать эту тварь в угол! Но кобыла словно находилась в другом измерении. Ее ничто не волновало. Озираясь, она лишь упрямо мотала головой и продолжала идти вперед, невзирая на копья. Так прошло еще несколько жутких минут. Наконец, из-за странного оживления, незнакомец в ободранной одежде свалился на землю. Единогласные восклицания солдат, сразу же признавших в нем отправленного на важное задание рыцаря белого ордена Валькура, потрясло весь лагерь. – Помогите ему, чего вы стоите?! – растолкав оторопевших стражников, Лев через силу пробился к единственному выжившему. Бледная кожа Мятта резко контрастировала с пропитанным кровью поддоспешником. – Посмотри на меня. Не смей умирать. Смотри мне в глаза! – пытаясь растормошить боевого товарища, Клаус почти сорвался на крик. – Что они с тобой сделали?! – Я… Они сказали, что я – нерожденный… – пробормотал ветеран, с трудом поднимая веки. – Я видел слишком много, чтобы сохранить веру… – бессвязная речь перешла на бессмысленный шепот. Лекари уже спешили на зов. – Не поворачивайся спиной к пророку Вэлу… Не поворачивайся спиной к Господу! – неожиданно вцепившись в плечи вздрогнувшего венценосца, Валькур окинул его полоумным взглядом. – Он искал тебя! Вэл искал Мессию! Застывший от страха монарх не смог вовремя отреагировать. К счастью, Даниэль за считанные секунды оказался рядом и огрел выжившего из ума бойца по голове. Под громогласные выкрики тело знаменитого Каракурта накренилось и сползло вниз. Как можно было довести человека до такого состояния? Вопрос о судьбе других участников смертельной кампании не поднимался. – Позовите сюда проповедника Нота, – отдышавшись, правитель Беленора поднялся на ноги и с сожалением взглянул на безумца. Может, его смогут вылечить. Но слова, произнесенные им… – Расскажите ему о случившемся. – стремительно покинув своих же поданных, сын Майкла скрылся в палатке. Прислонившись к столу, он учащенно задышал. Все повторяется. Раз за разом. Руки в крови. Чужой. Сбылись худшие опасения: еретики прочно обосновались в деревне и не намерены подчиняться законному повелителю. Что же, тогда их придется убить. Всех до единого. Разрезать, как свиней и повесить над отстроенными воротам, чтобы другие мятежники не рискнули таким же образом входить в историю. Ублюдки хотят получить Мессию? Тогда придется взять на себя его роль. – Если ты планируешь сбежать из лагеря под покровом ночи, то знай – я имею полное право применить физическую силу, – командующий всегда предугадывал каждое действие монарха. Кто бы мог подумать, что бывший бродяга на такое способен. – Ты же помнишь слова моей клятвы? Служить, повиноваться, защищать. Но если уж так вышло, что одно противоречит другому, то приходится вспоминать о сути – не дать Божьему помазаннику сгинуть. – Ты всерьез полагаешь, что, раз входишь в круг избранных, которым изредка дозволено обращаться ко мне на "ты", то можешь контролировать мои решения? Мне стоит попросить установить второй трон? – Я не сказал, что помешаю бежать, – рыцарь пожал плечами, равнодушно глядя на собеседника. – Хотя, признаться, это довольно безрассудный поступок, достойный истинного Ланнистера, но я был бы дураком, если бы осмелился препятствовать. Вместо этого поедем вместе. Я лучше знаю расположение постов, ибо сам их расставлял. – Резонное замечание, – улыбнувшись краешком губ, юноша отцепил ножны с мечом и с грохотом опустил их на стол. – Этим фамильным клинком я разрубил Гэбриэля. Не думаю, что какие-то фанатики станут нам помехой. – Своим оружием я пронзил Гэбриэлю сердце, – услужливо напомнил Отшельник без доли надменности. Простая констатация факта, не более. – Думаю, с крестьянами мы как-то справимся. Дориан изъявил желание присоединиться к беглецам, поэтому количество искателей проблем увеличилось. Дождавшись, пока общая суматоха уляжется, трое возмутителей спокойствия очень быстро покинули стоянку. Мало-помалу очертания замка начали исчезать, скрываясь за непроницаемой тьмой. Местность вокруг не располагала к душевным беседам за кружкой добротного эля. Все какое-то мрачное, угнетающее и не предвещающие ничего хорошего. Не сходя с главной дороги, трое путников легко добрались до места назначения, затратив всего день. – Привяжите лошадей к тому дереву, – Ланнистер указал на высокий дуб неподалеку от рощи. – Остановимся здесь, дальше не пойдем до наступления темноты. – Ты слышал, что самые опасные твари выходят на охоту ночью не просто так? Я бы хотел видеть, с кем сражаюсь, – возмутился Дориан, поглаживающий изящного коня по светлой гриве. – Боишься запачкать расшитый золотом дублет? – насмешливо поинтересовался сир Мандерли, облокачиваясь на ствол дерева. – Тогда, проявите любезность господин, отведите и моего скакуна. Мы тут пока осмотримся. Только не потеряйтесь по дороге. Время позднее. Оскалившись, Сванн демонстративно поклонился в знак благодарности за добрый и полезный совет, после чего выхватил поводья из рук напыщенного солдата и пошел в нужном направлении. Буланый жеребец, принадлежащий государю, не нуждался в сдерживающих оковах – обученное животное исполняло любые приказы и способно было найти хозяина даже в недрах Ада. Куда они, собственно, и направлялись. Какая ирония. Дожидаться ночи – идея хорошая, но лучше исследовать территорию прямо сейчас, хотя бы в пределах видимости. Опасливо ступая на неизведанные земли, захваченные неизвестно кем, Лев напрягал все органы чувств. Смеркалось. Солнце пропадало из виду, а кругом царила тишина. Пару раз наступив на маленькие веточки, разбросанные в хаотичном порядке, Клаус невольно вздрогнул. Тропинка уходила в никуда. Дальше – опасная зона, перед коей любезно поставили табличку. Наклонившись, дабы прочитать мелкие буквы, монарх не переставал терять бдительность. Любой тревожный шум или шорох вынуждал оборачиваться. – "Приходите, даже если грехи ваши тяжки, ибо найдут они прощения в крови Иезекииля", – усиленно напрягая зрение и ощупывая вырезанные очертания, защитник государства все же узнал содержимое таинственного знака. – Иезекииль? Один из четырех пророков? Какой в этом смысл? Тяжело вздохнув, юноша поднялся с земли и устремился обратно к стоянке. Надо бы рассказать о неожиданном открытии, иначе экспедиция рискует затянуться. Идя по травяной стежке, Никлаус резко замер, почувствовав чье-то незримое присутствие. Обернувшись, он заметил человеческую фигуру, стоявшую на коленях и почти не двигающуюся. Лишь слабое бормотание выдавало в нем живую плоть. Устрашиться одинокого бедолаги? Еще чего. – И это было их появление… Они выглядели как Иисус Христос, агонизирующий на кресте! И лица их были бесчисленны и соединены друг с другом… с тысячей глаз и сплошным ртом… – приговаривал неизвестный, опуская голову все ниже и ниже. – С крыльями и челюстями, неотделимыми даже по виду. Сначала это были лица! А уже в следующее мгновение они были костьми четырех Всадников Апокалипсиса и их лошадей… А потом… – казалось, он не слышал приближения шагов, продолжая издавать странные звуки, отдаленно похожие на речь. – А потом их лица стали костром с голосами, поющими так красиво, что мозг разрывается, а затем – отражением в разбитом стекле. Ты видишь их? Соблюдая величайшую осторожность, Клаус подошел ближе и коснулся мужского плеча, надеясь развернуть молящегося. То, что он увидел, заставило отшатнуться и рухнуть прямо в грязь. Незнакомец, чье бледное, изъеденное гнойными ранами лицо повернулось, оказался слепым. На месте глаз зияли дыры. Ощутив приступ тошноты, испуганный мальчишка отполз как можно дальше. Чья-то цепкая ладонь обхватила дрожавшее плечо и потянула на себя. – Какого черта ты сюда пошел один?! – взревел Даниэль, пряча государя за спину. Он не сразу заметил третьего лишнего, копошащегося в нечистотах. – Боже милостивый… Какого дьявола? – Я слышу их! Ты этого хотел? – почти завопил сумасшедший искалеченный урод. – Я знал, что когда-нибудь получу твой знак, Господи! Истинно… Бог велик. И Вэл – его Пророк. Вэл искупит наши грехи, вытащит нас из могилы! Не рискуя расправляться с опасным, хотя и слепым врагом, оба ветерана постепенно отступали. Прочь с проклятых земель! Рассудок пошатнулся. Клаус еле переставлял ноги, рискуя потерять равновесие. Вэл? Снова это имя. Их опередили. Возможно, это крики того ненормального ублюдка повинны в том, что из ниоткуда возникли люди. Десятки притаившихся силуэтов одновременно настигли своих жертв и окружили. Первый удар пришелся куда-то в область незащищенного затылка. Потом он почувствовал, как его прижали к земле и не позволяли встать. – Что вы делаете, поганые мерзавцы?! – исступленный вопль Мандерли прорезал на мгновение возникшее безмолвие. Облаченного в доспехи рыцаря пытались держать трое или четверо еретиков. Сомневаться в их наименовании не приходилось – все они были вооружены тесаками и носили кресты. – Как вы обращаетесь с королем? Я разорву вас на части, если вы тронете его! Это ваш правитель! Как вы смеете?! Фигура, появившаяся из-за угла, прошествовала мимо грязных служителей веры, тут же опустивших головы в знак благоговения. Возвышаясь над прочими благодаря высокому росту, она подошла к кричащему воину, аккуратно, почти нежно сняла шлем и мгновенно схватила за горло. Потребовалось меньше нескольких секунд, чтобы неконтролируемые движения бойца прекратились. Даниэль распластался на траве и не предпринимал никаких попыток подняться. – Я нашел его, отец Вэл! Я сделал это! – прокричал слепец, припадая к ногам фигуры, покрытой изорванным балахоном. – Мессия! Он здесь! – сжав маленький крест обомотанной тряпкой ладонью и обернувшись в сторону плененного царя, безбожник не произнес ни слова. Вместо этого он принялся сокращать расстояние между собой и онемевшим от страха юнцом. – Господи, мне искренне жаль за оскорбление Пророка! И я ненавижу свои грехи, потому что я обожаю тебя, славного Творца моего, заслуживающего моего покаяния и моей любви! – прокаженный бился лбом об камень и истошно завывал. – Я заслуживаю наказания и дорожу им, и прошу еще, пока не заслужу твоей милости и милости Пророка Вэла, чтобы больше не грешить. – Это невероятно! – Лев услышал звонкий мужской голос и увидел перед собой два ярко-голубых глаза, сверкнувших во тьме. – Ты…? – опустившись на колени, высокий безбожник провел ладонью по небритому подбородку узника, а затем прикоснулся к нашлепке, закрывающей отсутствующий глаз. Дернувшись от неожиданности, Клаус глухо зарычал. – Бог не любит тебя. В отличие от меня. – влажный язык прошелся по скуле венценосца, оставляя за собой влажный след. Мерзкое облизывание длилось ровно полсекунды, но этого вполне хватило. – Наконец-то! Мы нашли тебя! – восторг и радость вырвались наружу, излившись бурным потоком. Все присутствующие невольно вторили своему господину. – Приветствуем нашего новорожденного Бога! – юношу рывком поставили на ноги. Пошатываясь, он вновь упал в грязь. – Вонючая дворняга, убери от него свои нечестивые руки! – вскричал монах, расталкивая всех, кто дерзнул прикоснуться к ценному заложнику. – Он еще не наш. Он безупречный, но еще не переродился. Мессия! Дальнейшие слова безумца потонули в воспоминаниях, проникших в сознание. И все как в тумане. Такое и прежде случалось – на войне. Сейчас начнется череда видений о прошлом, настоящем и будущем. Все так предсказуемо. Пелена спала, являя новую локацию: обширная комната, залитая солнечным светом, с развешанными по стенам гербами и картинами. Кабинет отца до разрушения. Прелестно. В центре расположился стол, как и тогда. Все настолько привычное, что не сразу постигаешь суть иллюзии. Около окна, заложив руки за спину, стоял человек в черном плаще. Отросшие каштановые волосы снова достигали затылка, путаясь от грязи. Удивительно, даже во снах время не стоит на месте. – Не знаю, был ли тебе хоть какой-то толк от наших бесед, – медленно повернувшись к собеседнику, мертвец со шрамом через весь глаз усмехнулся. – Ты меня слушать не хочешь, и все как-то уж очень… глупо. – забарабанив пальцем по поверхности стола, Гэбриэль опустился в одно из кресел. Позади висел портрет Майкла в полном боевом облачении. Иронично. – Или ты не для этого меня позвал? – Тебя нет. Я тебя не звал. Ты мертв. Ты сам всегда приходишь, – пролепетал монарх, пересиливая боль в отбитых ребрах и садясь напротив внутреннего советника. Или демона – как больше нравится? – Что ты знаешь о человеке по имени Вэл? – взгляд сидящего напротив не выразил никакой осведомленности или заинтересованности. – Он упоминали тебя. Говорил твоими фразами. Называл меня Мессией… – Возможно, это один из моих, скажем так, сторонников, – пожав плечами, Старк без видимого удовольствия скрестил руки на груди. – Их целая тьма набралась. Чертовы сектанты. Несмотря на то, что я уничтожал храмы, кресты и их носителей, у меня набралось множество последователей. Они восхваляли меня, пока я не начал восхвалять тебя. Может, кто-то из них? – Я в любом случае последую твоему примеру и сотру их с лица земли, – услышанное заставило Волка рассмеяться. Именно тогда тело Ланнистера накренилось вбок. Его тянуло обратно. Нужно поторапливаться. Содержимое рядом стоявшего графина за секунду очутилось на лице хозяина сновидения. – Пора тебе усвоить: есть вещи пострашнее того, что может породить больное воображение такого недальновидного и высокомерного мальчишки! Тебя окружали уют, домашняя обстановка, спокойствие. Люди, которым ты был дорог, но ты упорно продолжаешь искать смерти! – поднявшись из-за стола, призрак подошел поближе. – Всякий раз ты упорно отталкивал всевозможных помощников и спасителей. Теперь же ты совсем один. – заправив выбившуюся прядь, северянин оглянулся. – Хотя один ты пробудешь недолго. Да, ты будешь один недолго. Дыши глубже, мой друг. Ну а я… я, пожалуй, пойду. Мы, похоже, скоро увидимся. – Осторожнее, там опасно, – предупредил любезный победитель, наблюдая за тем, как за непрошеным гостем захлопывается красная дверь. – Я подчинил монстра. Все равно тебя не существует. Потом он снова погрузился в темноту. Откуда-то доносились знакомые голоса. Крик ворона слился с отчаянными воплями заживо сожженных. Приподнявшись на локте, Никлаус стал свидетелем печального зрелища: перед ним стояли четыре столба, два из которых объяло пламя. Жертвы вскоре перестали истошно орать и метаться. Но вот основной столб предназначался для другого. Им удалось схватить Дориана. Никаких надежды на спасения не оставалось. Привязав его к огромному бревну, еретики ликовали. Грязные собаки. – И я спросил Его. Я сказал: "Боже, почему мы должны так страдать? Почему мы должны нести такое ужасное бремя? Ты ненавидишь нас, Господи?" – высокая фигура Вэла проповедовала на фоне мрачной деревянной церкви, держа Библию над собой. В порыве неистовства он принимался расхаживать вокруг внемлющих слушателей, при этом заваливаясь на правую ногу. Травма. – "Ты ненавидишь этот мир?" И знаете, что Бог ответил? Бог ответил Моисею: "Я тот, кто я есть. И в этом вся суть". Мы с вами противостоим антихристу. Если мы хотим победить его, мы не можем быть просто как Иисус! Нам нужно быть Богом! – восторженные возгласы толпы эхом разнеслись по всей местности. – Господи, я возлагаю длани на этого лживого грешника и прошу тебя открыть правду! Окончательно придя в себя, монарх попытался встать и прорваться к столбам. Но это оказалось непосильной задачей – их огородили острыми кольями. На одном из них висела лошадиная голова. Лужа крови превратилась в реку, стекающую по потрескавшемуся дереву. Некогда великолепное животное, пережившее столько битв, было разрублено мерзкими подонками. Твари. Оцепенев от увиденного, Лев боялся пошевелиться. Его боевого товарища попросту убили. Зарезали, как вонючую свинью и повесили как трофей. – Брего, – жалобно протянул юноша, сдерживая слезы. Подвешенный Сванн старался освободиться, усиленно двигая корпусом тела, но тщетно. Веревки слишком крепки. – Нет. Это невозможно. Вас нет… – Дети мои! Я знаю, вы слышите звон бьющегося стекла. Вы слышите крики соседей! – Пророк ревностно зачитывал проповеди, воздевая руки к небесам. – Они страждут, потому что они не дети Господа! Они – отступники среди нас. Прислужники врагов. Запирайте двери и закрывайте окна, держите любимых поближе к себе! – безумец не опустился на колени, как все остальные. Возвышаясь над жалкими червями, тот, кто величал себя новый Иезекиилем, улыбался. – Верно, среди нас вероотступники! Так встретьте же их ножом, палкой, кулаком и всем, чем можете! Бог восторжествует от пролитой проклятой крови! Лидер общины указал в дальний угол, где его приспешники уже волокли пленника к орудию пыток. Даниэль сопротивлялся, вырывался и проклинал весь род людской. С нескрываемым наслаждением за ним следил тучный монах, едва передвигающийся на ногах. Держа наготове острый нож, он подзывал узника указательным пальцем и нашептывал молитвы. – Иезекииль. Отец Вэл… Только ему были даны уши, чтобы слышать, – пробормотал мучитель, едко ухмыляясь. На двойном подбородке, сросшемся с шее, с трудом проглядывался крест. – Узри же колесо. – тогда он осветил факелом прогнившее орудие, перемотанное цепями. – Ибо наше сердце ослабло. Наши глаза слепы к этим вещам. Мы не хотели осмеивать твою волю! Агония креста… Блуд наших детей. Он навис над нами. – Только дотронься до меня и, клянусь Богом, которого ты так почитаешь, я разорву тебя на куски, жирная мразь! – проскрежетал Мандерли, глядя в пустые зрачки попа, облизывающего губы. – Я выпотрошу твое заплывшее жиром тело и вытащу кишки! – Подожди! Отец снова говорит! – один из безбожников прервал священника-палача, желавшего ответить зарвавшемуся пленнику. – Внемлите ему! – Но среди нас также присутствует избавитель! – внезапно изрек мужчина, на голову превосходящий остальных. Будучи высоким и худым, он походил на девушку. Очень короткие белые волосы идеально гармонировали с глубокими голубыми глазами. На шее висел кулон в виде двусторонней секиры, а в руке болтался крестик. – Мессия! Он поможет нам! Но сначала нужно затащить его на тот крест. – взоры устремились к конструкции, высившейся на невысокой скале. – Берите молоток и гвозди, делайте необходимые приготовления. – еретики окружили мечущегося в клетке льва, чтобы привести в действие свой омерзительный план. – Он родился на крыльях архангела, незапятнанный, как новорожденный! Он принесет нам благую весть, священны же слова его учения. – сопротивляясь жесткой хватки обступивших фанатиков, венценосец резко замер перед фигурой своего предполагаемого убийцы. – Он будет пригвожден к столбу и умрет, и будет похоронен. Но он воскреснет в еще более совершенной форме. Господи, прости, что сомневался. Нет таких страданий, которых я бы не заслужил. Рухнув на землю, Клаус попытался схватиться за камни или другие спасительные предметы. Бесполезно. Его уже тащили за ноги. Неужели это конец? Гэбриэль был прав. Беспомощно протягивая руки к равнодушно глядящим нечестивцам, лорд все еще лелеял надежду. Мы – руки Господа! Мы не можем потерпеть неудачу! Царапая почву, мальчишка умолял о пощаде. Впервые в жизни. Никто не слушал. Они глухи к мольбам ближнего. Ешь плоть, хорошо ее приправив. Пусть кости горят. Чей-то смех неприятно резанул по уху. Зациклив взгляд на человеке с факелом, идущему прямо к единственному неподожженному столбу, Лев понял, что все кончено. И покорился… – И наконец от храма учения Вэла, служителя истины и преданного свидетелям, нам откроются ворота в Рай! – в экстазе завизжал прокаженный, готовясь раздробить гвоздями кость. – Он любит нас! Он смыл наши грехи нашей собственной кровью! Левое запястье обмотали крепкими, режущими кожу веревками. Задержав дыхание, Клаус приготовился к нестерпимой боли. Помутневший взгляд едва различал силуэты. Вот он, нелепый трагичный финал. Пережить столько злоключении, чтобы умереть, будучи подвешенным на палке. Неожиданно позади символа веры оказался старый знакомый, ушедший в воспоминания. Мерзавец блаженствовал от происходящего. – Помни: ты пал и должен раскаяться. И кровавая работа ждет тебя. Ожесточи сердца свои, и руки свои, и наточи клинки свои, – умышленно зловещим тоном шептал Волк с неприкрытой хищнической усмешкой. – Но не бойся тех вещей, от которых будешь страдать. Не бойся снов, которые приходят наяву, которыми ты будешь отравлен и измучен, и которые будут вытаскивать из темницы памяти твоей нераскаянные грехи. – Старк опустился на деревянную перекладину, заглядывая пленнику в глаза. – И твои пороки даже в непорочных страхах детских лет вернутся тебе и ты будешь истекать кровью, и страдать, и ты раскаешься! – гвоздь мгновенно вошел в ладонь. Душераздирающий крик вырвался из груди воина. – Грехи прошлого вознесутся до того, как мертвые смогут вознестись в последние дни. У тебя есть небольшая сила, но ты отверг все имена и долго жил во времена соблазнов. – продолжал вещать монстр, безучастно глядя на то, как отступники обвязывают второе запястье Мессии. – Твое тело – храм и город для чумы. Ты будешь уничтожен гнойниками и тошнотой. Будешь гнить и увядать, чтобы стать плотью для стервятников. А трупов на воде же будет так много – они будут твердыми, как земля. И смерть под ними откроет дверь – ни один человек не сможет закрыть ее, а ангелы не смогут услышать твой голос. И вырезать нужно кровь лживого Бога небес, и кровь его падать будет дождем, ибо все вещи должны умереть, когда Творец не найдет совершенства в своем совершенстве. Реальность переплелась с иллюзией. Глаза застлало кровавой пеленой. Нет, тебя же не существует. Ты мертв. Сумасшедшая агония. Жар пронзал тело с каждым ударом. Неизвестно, прошла минута или целая вечность перед там, как раздался спасительный раскат грома. Небо взорвалось, пропуская сквозь себя мелкающие разряды. Волнение в рядах приверженцев Вэла переросло в панику. Неужели они прогневили Рай? Взоры обратились к разверзшейся небесной пучине, угрожавшей поглотить всю деревню. Воспользовавшись представившемся шансом, Даниэль рванул в сторону и вырвался из объятий смерти. Он налетел на одного из своих мучителей, вырвал топор из его рук, а затем нанес сокрушительный удар. – Горите в Аду, твари! И бога своего забирайте! – взбешенный рыцарь уложил двоих, после чего ринулся на ошарашенного попа. Лезвие топора поначалу застряло где-то в области жирного брюха, но второй толчок потянул за собой изрезанные кишки. – Я же говорил, что выпотрошу тебя. – Убейте меченого демона! – приказал мнимый правитель уродов, вздрогнувший от увиденного. Чудовище необъятных размеров, вооруженное обычной острой палкой, смогло сотворить такое. К счастью, сброд прокаженных состоял преимущественно из выживших из ума фермеров, крестьян и священнослужителей. Среди них почти не было тех, кто когда-либо держал оружие. Неоспоримый перевес вернул иссякшие силы. Бродяга искромсал дюжину слабовольных дурачков, прежде чем добрался до горящего столба. Тратить драгоценное время на рубку не пришлось. Мандерли попросту разогнался и врезался в бревна, намереваясь повалить их. Блестящая идея. Языки пламени подобрались к ногам Дориана, однако мощный толчок заставил балку пошатнуться и обрушиться на рядом стоящие дома. Огонь распространился по всей местности, охватывая хлипкие хижины. Два солдата-поджигателя довольно быстро обнаружили собственные мечи и принялись гоняться за грязными ублюдками. Разразившийся ливень не успел опередить пожарище. Все сгорит дотла. Геенна огненная – завопили вероотступники, бросаясь в пламя или же становясь на колени и судорожно рыдая. Пока внизу происходила настоящая битва с мертвецами, Клаус пытался прийти в себя. Сжав челюсти, он коснулся изувеченной плоти и, мысленно сосчитав до пяти, дернул за гвоздь. Кровь брызнула из открытой раны, а сдерживаемый крик вырвался наружу в виде приглушенного рычания. Тварь поплатится. Придерживаясь за остроконечные скалы, Ланнистеры направился в сторону церкви, единственному оплоту неверующих. Там скрывался главный виновник случившегося, и он подавится собственной кровью. Прижимая кровоточащее увечье, монарх был близок к потере сознания. Подошедший Сванн не стал его останавливать, лишь вложил в здоровую и дрожащую руку фамильный клинок. Месть должна быть красивой. Храм, высившийся на небольшом холме, построенный на краю пропасти, освещался очень редкими вспышками молнии. Оттолкнув скрипящие двери, правитель Беленора тут же замер на месте. Там, впереди, сидела высокая фигура, склоненная в молитвенной позе. – Господь знает, что я сделал. И он заставляет меня смотреть на это, когда я слаб или испуган, – подняв голову, Вэл взглянул на деревянную статую Христа. – Не моя вина в том, что Иуда не умел плавать. Я бы спас его… Я не сомневался в тебе, Боже, но… пожалуйста, перестань мучить меня этими кошмарами, которые появляются даже наяву. – зеленый рубин, висевший в центре кулона-секиры, горел необычайно ярко. – Я не могу больше смотреть, как он тонет. Прими мою смерть, как покаяние… – тут он заметил присутствие невольного зрителя и развернулся. – Он рассказывал про тебя… Уверял, что ты станешь великим. Мы говорили о тебе часами. Он был прав, Пастух. Только один человек называл его так. Рука дрогнула. Он не посмел поднять оружие. Не смог. Все дело в глазах, наполненных тем же животным страхом, который когда-то парализовал самого монарха. Родственные души, чьи умы извратил один монстр. Как он мог быть настолько слепым? Ладонь застыла в воздухе, в миллиметре от плеча замершего Пророка. Его голубые глаза вдруг сделались глубокими, словно окна в некий тайный, скрытый мир. Внезапно до них донеслись вопли и характерный треск древесины. Балки, поддерживающие церковь на вершине пьедестала, истлели и рухнули. Хрупкое сооружение расшаталось и стремительно понеслось вниз. Обрыв, ведущий в никуда. – Ты солгал мне! – оказавшись в темноте, Лев с трудом поднялся на ноги. Все вокруг плыло и хаотично двигалось. Они еще падают или уже мертвы? Но присутствие частого гостя властелин Беленора ощутил на инстинктивном уровне, поэтому сорвался на крик. – Ты же всего лишь плод моего воображения! – Что такое? Тебе не понравилось наше маленькое представление? – Гэбриэль, давно обратившийся в прах, все еще отравлял сознание юноши. Поклонившись из мнимого уважения к носителю короны, он подобрал мантию. Все такой же изящный, едкий и подчеркнуто надменный. – Ты же так хотел кому-то помочь. Твое самое сокровенное желание, связанное со мной. Мне же ты помочь не смог. И чувствуешь вину. По этой причине я здесь, с тобой. Я стал твоим Темным Попутчиком. – Ты в моей голове и я могу изгнать тебя в любую секунду! – рявкнул разъяренный венценосец, становясь напротив несуществующего врага. – И кому же ты в таком случае придешь за советом? – поинтересовался бывший захватчик, явно забавляясь от происходящего. – Ты же останешься совсем один. Прискорбно, не так ли? Ну что, ты уже чувствуешь ледяное дыхание одиночества, Пастух? – Достаточно! – резко сорвав мешавшую кожаную нашлепку, сын Майкла освободил свой изолированный от внешнего мира глаз. Вернее то, что от него осталось. Во снах он представал в виде глубокой впадины с кровавым зрачком внутри. Вздрогнувший Старк уставился на изуродованную плоть, раскрыв рот. – Я приручил своего монстра! Ты не имеешь здесь власти! – похолодевший от ужаса тиран упал на колени, вымаливая прощение за свой мятеж. – Убирайся отсюда, жалкий червяк! Возвращайся обратно в забвение. Звонкий кашель, заставивший легкие гореть, все же помог вернуться. Голова болела, почти раскалывалась, а правая нога буквально отнялась. Приподнявшись на локтях, очнувшийся король увидел громадный валун, придавивший конечность. Возможности пошевелиться не было. Повсюду валялись обломки разрушенного храма, а изваяние Христа разлетелось в щепки. Однако морской воздух не позволял заснуть. Они упали вниз, к воде. Символично. Прилагая всевозможные усилия, чтобы не впасть в забытье, победоносный монарх принялся вглядываться в пустоту. Лишь спустя минуту он различил во тьме некое очертание фигуры, прислонившейся к потрескавшимся балкам. – Бог в Раю. Ты – это он, верно? Боже мой… – прохрипел Вэл, прижимая к себе нож. – Я позаботился о них всех. Но ты… Я бессилен перед тобой. Ты слишком силен. Ты убил Рай. – теперь свет отражался в его глазах и они казались ледяными. Капельки крови стекали по разбитому лбу, но он упрямо слизывал их. – Бог умолк. После бури. Рождение… Кто у него останется? Если он нас уничтожит? Кто у него останется для наказания? – практически закричал Пророк, обвиняя во всем успокоившееся небо. – Я убил вас всех! Всех! До последнего. – еле удерживаясь на подкашивающихся ногах, бледный еретик направился в сторону прикованного к земле пленника. – Нет более совершенной веры, чем эта. – Не надо, – где-то далеко, но в тоже время близко Клаус увидел свой меч. Увы, он не сможет до него дотянуться. Оставалось взывать к голосу разума того, чей мозг давно стал одержимым религиозными идеями. – Позволь мне помочь тебе. Гэбриэль часто извращал умы, отравлял души. Но он мертв. Я убил его. – А Бог все молчит… – остановившись перед жертвой, Вэл посмотрел на нож. Каким-то непривычным взглядом, совершенно другим. – Я знаю, что Господь не слышит мертвых. Но, надеюсь, он им отвечает. – опустившись на колени возле задержавшего дыхание государя, глава общины осторожно коснулся испещренной рубцами кожи. Нашлепка слетела при падении, оголив клубок шрамов и омерзительное зрелище в виде розовато-белого пространства в том месте, где должен быть глаз. – Он говорил, что ты – Мессия. И ты доказал это. – Он был безумцем, – сердце, клокотавшее в груди, норовило выпрыгнуть наружу. – Господь не слышит мертвых. Но он им отвечает, – с этими словами Вэл перерезал себе горло. Кровь хлынула из глубокой раны. Тело, словно тряпичная кукла, рухнуло на землю и забилось в конвульсиях. Несколько раз протянув руки к небу, священник наконец опустил их. На сей раз навсегда. – Господи, Клаус! – камень, придавивший конечность, поддался массивному нажиму со стороны подоспевшего Даниэля. Тот яростно навалился на предмет и сдвинул тот за считанные секунды. – Поднимайся. Прости, я бежал так быстро, как только мог. Там их столько… – Не имеет значения. Дориан жив? – получив утвердительный кивок, Ланнистер оперся на скалу, так как не рисковал переносить вес на зажатую ногу. – Давайте убираться отсюда как можно быстрее. Мессия не желает оставаться в таком месте. – Мандерли усмехнулся на подобное замечание и, аккуратно обойдя труп, подобрал упавший царский клинок. – А Элайдже бы тут понравилось. Столько любви к Богу. Опершись на плечо соратника, юноша сделал несколько шагов, но задержался где-то на половине пути. Не обращая внимания на изумленный взгляд рыцаря, венценосец вновь подошел к распростертому на песке телу. Он не заслужил подобной участи. Но все кончено. Наклонившись, Лев, после недолгих раздумий, сорвал кулон с секирой. Должен остаться какой-то трофей. Символ. Все остальное будет погребено в чертогах разума. – Проповедник умирает, – прошептал взволнованный монарх. – Тебе не нужно было ничего делать. Ты был обманут. Никто ничего от тебя не ждал. Все это не моя вина. Выбравшись наружу из подобия Адской ямы, трое воинов вздохнули с облечением. В предрассветный туман проникали солнечные лучи. Теперь все закончилось. И это не иллюзия. Последний раз взглянув на руины церкви, Клаус увидел в самом низу фигуру с раскинутыми в разные стороны руками. – Мы никогда не будем говорить о том, что здесь произошло, – не оборачиваясь, он выговорил каждое слово по слогам. Избитый, морально уничтоженный, с пробитой ладонью и множественными кровоподтёками мальчишка не собирался приписывать себе эту сомнительную победу над кланом умалишенных фанатиков. Они не виноваты.