Побратим змея

      Он смотрел на угасающее теплое биение жизни – и чувствовал, как его самого пронзает ледяной беспредельный холод. Не дождем – колючей снежной крупой посыпались на землю стылые слезы. Выдохом морозного ветра отозвалось обещание: «Шатры Предвечного не будут ждать долго. Я завершу круг – и мы соединимся навеки».

***

      Лето в этом круговороте так и не наступило.       Взывающий Анх, стоя у Общего костра, разложенного в центре селища, грел замерзшие ладони и мрачно поглядывал на затянутое тяжелыми тучами небо. Из туч вот уже восходы-восходы попеременно сыпались то дождь, то снег, а то – и то и другое разом. И это несмотря на то, что вообще-то уже прошла половина Теплого Безвременья, после которого начинается лето! Обычно в эту пору уже все было зелено, а плодовые и ягодные кусты и деревья стояли, сплошь покрытые цветами... А сейчас... За немногие теплые восходы успела проклюнуться редкая молодая трава; почки на деревьях распустились было – но теперь не росли, а выживали, справляясь с холодами. Благо еще, что днем Лучезарная иногда одаривала-таки их теплом. Если бы не это – по-зимнему морозные ночи враз сгубили бы всю нарождающуюся зелень. А без травы не было бы и оленей, кабанов, зайцев... Их уже стало меньше: охотники уходили в леса на два-три восхода, а добычи приносили столько, сколько летом добывали за один. Пока, конечно, еды хватало, удавалось даже запасти кое-что – но при таком раскладе запас этот придется начать расходовать гораздо раньше, чем кто-либо мог бы предположить, и явно гораздо раньше, чем кто-либо желал.       – О чем думаешь? – неслышно подошедший к костру вождь Марух подбросил в огонь пару толстых поленьев, а затем, как и Взывающий, протянул озябшие руки к живительному теплу.       Анх неопределенно качнул головой, не спеша с ответом. О чем-о чем... Ни о чем конкретном... Или обо всем сразу – это как посмотреть.       – Снова насыпало... – проворчал вождь, поворошив ногой рыхлый мокрый снег, устлавший землю за ночь и теперь медленно, словно с неохотой, таявший. – И вот это – Теплое Безвременье?!.       Он вздохнул, неодобрительно нахмурившись, задумчиво глядя в огонь, и, как показалось Анху, хотел сказать еще что-то, – но тут из-за хижин послышался шум, и на площадку высыпали молодые охотники, чуть раньше, видимо, затеявшие игру в снежки и теперь успешно ее продолжавшие. Воздух зазвенел от веселых выкриков и смеха, и Взывающий нахмурился.       – Вот ведь молодежь! Ни до чего дела нет! – процедил он. – У нас зима вместо лета – а им и не беда – дай снежную потеху сладить!..       – Пусть их! – вопреки обыкновению, вождь был, казалось, настроен на благодушно-лирический лад. – На то и молодость... – он помолчал, затем задумчиво продолжил: – Я тут недавно свое Большое путешествие вспоминал. Так ясно все вижу – будто прошлым восходом было... А ты свое помнишь?       Анх кивнул, на губах помимо воли промелькнула теплая полуулыбка.       – Разве забудешь... Я ходил круговоротом раньше тебя. А в круговорот твоего Путешествия стал Взывающим...       Оба помрачнели, вспомнив о чем-то.       – После того нападения низких, – озвучил после долгой паузы тяжелые воспоминания Марух. – Они убили твоего родителя. И еще наших-наших. А Леку тогда забрали. И других молодых... Помнишь Леку?       – Еще бы!.. Глаз от нее не отводил... Думал, пойду за низкими до самых Дальних холмов – вертать... Да какое там... – Анх грустно и как-то безнадежно махнул рукой. – Не проживу без нее, думал... Ан нет. Прожил. Как видишь.       Марух отвел глаза от огня и теперь смотрел на резвящихся галдящих парней, у которых игра в снежки перешла в шуточную рукопашную, и крики усилились. Веселье было в разгаре.       – Прожили... – подтвердил он. – Именно что – прожили...       Вождь засмотрелся на Тура, которого Ким с Ерохом пытались вытолкнуть в присыпанные снегом кусты – однако их попытки пока не приводили к успеху.       – Как сейчас помню восход, когда он родился, – проговорил он. – И видится, только прошлым восходом я сам вот так же...       Вождь чуть прищурился, когда трое молодых соперников разом рухнули на землю. Помолчал, затем повернулся всем телом к Анху, заглянул ему в глаза.       – Когда мы успели состариться, Анх? – с оттенком грустного удивления проговорил он.       Взывающий долго не отвечал, глядя, как под многоголосый гвалт борцы поднимаются с земли, отряхивая снег с безрукавок. Тур, увидев устремленный на него взгляд родителя, помахал ему рукой, словно одновременно и приветствуя, и показывая, что все в порядке. Марух машинально повторил его жест, но выражение горечи с его лица не исчезло.       – Тебе есть на кого оставить Род, – произнес наконец Взывающий, стараясь подбодрить старого друга. – Тур так похож на тебя. Он родился, чтобы быть лучшим. Как и ты.       Вождь чуть смущенно промолчал: горькое разочарование Анха в Кныше проступало сквозь похвалу Туру слишком очевидно, чтобы его можно было игнорировать – но он понятия не имел, что ответить, а уж тем более – чем помочь товарищу в этой ситуации. Сыновей не выбирают – что еще тут скажешь?..       – Он изменился с Путешествия... Возмужал вроде, – стараясь, чтобы его голос звучал ободряюще, заметил он.       Анх взглянул на также принимавшего участие в зимней забаве Кныша. В самую потасовку не лезет, конечно, не смертник все же – но в компанию более-менее влился. И то духи хорошо сделали. И Марух прав – сын возмужал, за время, прошедшее с Путешествия став выше чуть ли не на голову и шире в плечах. С другими парнями все равно не сравнялся – но те, по крайней мере, перестали бояться ненароком зашибить его в какой-нибудь потехе, а это уже дело немалое.       Кое-что, однако, осталось без существенных изменений – а именно оно и было самым главным. Анх с тяжелым вздохом вспомнил, как мгновенно менялось лицо сына, стоило начать попытки передать ему хоть что-то из знаний и умений Взывающего. Если раньше Кныш этих уроков попросту боялся, – не без оснований, надо сказать, Анх и сам это признавал: рука у него всегда была тяжелая, а долготерпением он не отличался, – то теперь все стало даже несколько хуже.       – Не слышит он меня, – пожаловался он Маруху, продолжая разговор. – И раньше не слышал, и теперь... А почему, спрашивается? Поверишь, после Путешествия пальцем его не тронул – невместно как-то – взрослого мужика... А ничего не лучше. Слово скажу про травы, заклятия – все. Смотрит, как... Как... – он замялся, пытаясь найти подходящее сравнение, но затем, видимо найдя, продолжил: – Помнишь, во время того набега низких – мы их вожака поймали?       Вождь мрачно кивнул: воспоминания никак нельзя было назвать приятными.       – Он наших-наших положил... Ну и мы постарались – долго он помирал и тяжко... А как смотрел, помнишь?       Маруха слегка передернуло. Помнил. Будто и здесь и не здесь тот низкий был. Вроде и видно по лицу, что страдает – но чего с ним ни творили – и рта не раскрыл. Так и помер. Видеть подобное второй раз Марух бы точно никому не пожелал. Тем более – от собственного чада.       – Была бы моя воля, – продолжал тем временем Анх, понизив голос, – плюнул бы на все это позорище, передал бы власть Ёлю, – и ни себя бы на старости лет не изводил, ни сына...       – Ёлю? – мысль показалась Маруху интересной: мальчик, неизменно сопровождавший Анха в отправлении обрядов, определенно смыслил в своем деле несравнимо больше Кныша. Да, ситуация была необычной: власть Взывающего передавалась от родителя к сыну – но ведь наверняка бывали исключения? Если, например, сына не было?..       – Но Ёлю до Путешествия три круговорота, не доживу, – закончил Анх.       – Да, решать раньше надо, – Марух не опустился до фальшиво-возмущенных возгласов о том, что «тебе еще жить да жить», и Анх был ему за это благодарен: кому как не Взывающему знать, что срок его подходит. И это знание нужно уважать, а не сыпать словами понапрасну.       – Ты бы с Фетхой поговорил, – озвучил вождь внезапно пришедшую на ум идею. – Кныш ей помогает, и она не жалуется. Сейчас так и лечить ему доверяет – по мелочи, конечно. Может, подскажет что?..       Идея была проста, как и все гениальное, и Анху оставалось только удивляться, что она не пришла в голову ему самому.       – Ты очень хорошо сказал, – с искренней благодарностью прикладывая ладонь к груди, ответил он.       Марух кивнул, дружески улыбаясь, и Взывающий поспешил в свою хижину, радуясь появившейся у него хоть крохотной – но надежде. Радуясь настолько, что даже вновь начавшие падать снежные хлопья его не огорчили.