Побратим змея

      Вождь Марух был краток. Зима не уходит. Духи лета, несмотря на принесенные вовремя жертвы, недовольны. Необходимо их умилостивить.       Услышав об оленях по количеству пальцев руки, Тур, стоявший в толпе соплеменников, озабоченно нахмурился. Это должна быть очень удачная охота, даже по летним меркам. А уж по этой нескончаемой зиме... Кроме того, из головы охотника все не выходил недавний разговор с сыном Взывающего. Что, если и правда жертвы не имеют смысла, и они лишь потеряют несколько восходов, ставших теперь такими драгоценными?..       От вождя не укрылась мрачность сына.       – Добудете, Тур?       – Если это хорошо для Рода – значит, добудем.       «Духи-духи, только бы эти олени и впрямь сослужили нам добрую службу!..»       Другие охотники поддержали его нестройным возгласами согласия. В глазах Маруха вспыхнула плохо скрываемая гордость: сын одной фразой воодушевил соплеменников на такое непростое дело! Будущий вождь, что и говорить!..       За Марухом слово взял Взывающий Анх, чье лицо выделялась угрюмостью даже на фоне и так в целом не слишком жизнерадостных соплеменников.       – Я принесу кровавые жертвы через три восхода, – заговорил он. – Но до той поры все мы должны подготовиться, принести духам жертву бескровную. Потому до конца ритуала Большой жертвы да не сходится мужчина с женщиной и да не согревают они постель друг друга.       Он сделал небольшую паузу, а затем заговорил медленно, будто только по мере произнесения слов принимая окончательное решение.       – Большая жертва отправляется Взывающим и его преемником. Таков священный обычай, переданный нам предками, и не нам менять эти устои. Потому во всех обрядах этих трех восходов со мной будет мой сын, Кныш, к которому после моего ухода в Холмы предков перейдет моя сила. Да будет так.       Показалось ли окружавшим Взывающего поселенцам, что плечи Анха, обычно горделиво расправленные, чуть сгорбились, едва он закончил свою речь? Будто нес он какую-то непомерную, хотя и невидимую ношу...       Понять его немудрено, конечно: об анти-способностях Кныша к обучению знал весь Род поголовно. И теперь каждому было ясно, на какой риск идет Анх, допуская сына к обрядам Большой жертвы. Если что-то пойдет на них не так – духи, вместо того, чтобы смилостивиться, могут вконец обозлиться на нерадивых смертных. А уж в обширности имеющегося у них на такой случай арсенала гадостей можно было даже не сомневаться.       Оставалось надеяться на словно невзначай брошенные Анхом слова о силе, которая перейдет к Кнышу после кончины родителя. Может, получив ее, он таки сможет справляться с обязанностями Взывающего? Глядишь – и обучение пойдет на лад...       Старики, правда, ворчали, вспоминая, что сам Анх в юности знал все обряды, ритуалы и правила задолго до того, как его родитель ушел в Холмы. Но тут уж выбирать не приходилось. Без Взывающего Род, отданный на произвол духов, долго не протянет. Так что лучше уж смотреть в будущее с оптимизмом.       Под снова начавшийся мерный бой барабана поселяне начали расходиться.

***

      Домой Анх вернулся лишь к ночи, позволив себе после общего сбора неспешно обойти селище по периметру, а затем до густых сумерек бесцельно бродить по Ближнему лесу, вдыхать приятно покалывающий ноздри холодный воздух, вслушиваться в царящую кругом тишину – и просто отдыхать. Как же давно он не гулял вот так – без цели, просто дав передышку из восхода в восход струной натянутым нервам?..       У входа в хижину он задержался, из ленивого любопытства бесшумно заглянул за неплотно задернутый полог. Как и ожидалось, ничего интересного не увидел. Кныш, свернувшись калачиком на лежанке и подложив локоть под голову, задумчиво смотрел в огонь очага. Вечно он так – в облаках витает!.. Анх откинул полог и шагнул внутрь, заметив, как лицо привставшего и почтительно склонившего голову сына приобрело при его появлении тревожно-виноватое выражение. О причинах долго гадать не приходилось: разгром, учиненный в Ритуальной хижине, Взывающий успел оценить во всех деталях и подробностях, и не мог не признать, что, столкнувшись с подобным еще совсем недавно, шкуру бы с Кныша спустил безо всяких колебаний и оглядок на его статус взрослого. События последних восходов, однако, настроили его если не на более терпеливый, то, во всяком случае, более спокойный лад. Не говоря уж об общем сборе и принятом на нем решении. Большая жертва стала своеобразным водоразделом, напрочь отрезавшим все прошлое и несущественное.       – Ты слышал мои слова?       Взывающий тяжело опустился на свою лежанку, пристально взглянул на сына.       – Я слышал, родитель.       – Ты знаешь, что такое Большая жертва?       Вопрос, учитывая невежество Кныша, можно было счесть издевательским, – но в голосе Анха звучала лишь деловитость - и, словно в противовес ей, какая-то глубинная, будто тщательно скрываемая усталость.       – Я слышал о ней, но не знаю деталей. Что нужно будет делать?       Анх едва заметно одобрительно кивнул: по крайней мере, мальчишка, кажется, видит, насколько все серьезно. Даже ломаться не стал, мол не хочу-не могу-не буду...       – Тепла Лучезарной не достаточно сейчас, чтобы изгнать зиму, – заговорил он. – Возможно, она забыла о нас и не старается греть в полную силу. Мы должны напомнить ей о нас и умолить ее вернуть нам тепло. Мы трижды будем провожать ее на Жертвенном холме на отдых и встречать там же, когда она будет просыпаться. Затем принесем жертвы духам лета, чтобы они знали, что мы ждем и надеемся на них.       Он помолчал, затем, глубоко вздохнув, продолжил:       – Ты должен знать, что я хотел бы видеть Ёля, а не тебя своим преемником. Он смог бы защитить Род от злонамеренных духов и умилостивить тех, чья помощь была бы нам необходима. Ты на это неспособен. Не знаю, чья в этом вина. Да это уже и не важно...       Он помолчал, затем продолжил:       – Важно не то, чего мы хотим – а только то, что мы можем. И что должны сделать. Не Ёль будет Взывающим, а ты. Даже если ... – Анх взглянул на сидящего напротив сына, и, встретившись с его прямым, неожиданно твердым взглядом, с пониманием в голосе закончил: – Даже если бы мы оба хотели, чтобы было иначе.