***
Сердце раскаленным молотом бухало в груди, голова болела, все тело ныло от усталости – но Тур продолжал упрямо продвигаться вперед, стараясь не обращать внимания ни на собственную измотанность, ни на то, что Запретный лес был ему очевидно не рад. Казалось, все, что могло замедлить движение охотника или остановить его вовсе – свою роль выполняло с невообразимым упорством и рвением. Корни, лезущие под ноги; присыпанные опавшей хвоей провалы в земле; ветки, норовящие хлестнуть по лицу, а желательно – по глазам... Преодолевая их сопротивление, охотник со все большей тревогой осознавал: не успеет. Куда, зачем и что могло произойти – он не знал, но тем решительнее устремлялся вперед, сжимая в ладони рукоять ножа. Когда он добрался до Пустоши, уже почти рассвело. Готовящаяся к своему выходу из-за Потусторонних гор Лучезарная сегодня словно не спешила, щедро посылая впереди себя лучи. Их золотистое сияние, однако, общей картины не улучшало: заповедный мир выглядел словно поле битвы – и она еще не закончилась. Они находились на берегу Озера Избранницы, почти у самой кромки воды: смертный, стоящий в кольце эбонитово-черного исполинского змея, чья чуть склоненная голова едва заметно покачивалась, нависая над ним. Кныш что-то говорил, и Тур, прислушавшись, смог разобрать слова. – Ты ведь не зря рассказал мне о твоей потере. Не зря столько показывал мне твой мир. Ты знал, что я однажды приду... Приду, чтобы остаться. Ведь так? Голова змея продолжала все также равномерно покачиваться – но Кныш будто и не ждал ответа. – Я останусь, чтобы помочь тебе, – продолжал он. – Когда ты будешь не один, тебе будет уже не так плохо, и ты сможешь вернуть лето моему Роду. А потом ты научишь меня тому, что я должен уметь. Я знаю, что не займу место того, кого ты потерял, в твоем сердце. Но я мог бы делать то, что делал он. Мое место здесь. Для моего Рода я – потерянный. Мы оба знаем, что... Дальше можно было не слушать: подозрения, появившиеся у Тура еще во время разговора со Взывающим на опушке Ближнего леса, сбывались в самом мрачном своем варианте: Кныш не собирался возвращаться в селище. Охотник нахмурился, медленно опуская голову. Роду без Взывающего не выжить, – а интересы племени всегда были для него, Тура, превыше всего. И однако, глядя на разворачивающуюся перед ним картину, охотник впервые столкнулся с необычным для него вопросом: а превыше чего именно были для него безопасность и процветание соплеменников? Можно ли, например, ради блага всех сломать жизнь одному? В том, что это произойдет, Тур не сомневался: он слишком хорошо знал, как менялся Кныш при одном упоминании Запретного леса. Непостижимо – но факт: каким-то образом сложилось так, что их Взывающему в потустороннем мире было лучше, чем среди своего Рода. Несравнимо лучше. И пусть никому больше и в голову бы не пришло поселиться среди духов, – он – исключение, и ничего с этим не поделаешь... Проблема только в том, что делать что-то как раз надо. Вопрос – что? И как, оказавшись в плену двух противоположных, но абсолютно равных по силе убеждений, сделать выбор?.. Шум, донесшийся с Пустоши, вернул Тура к реальности. Змей, казалось, остался недоволен сказанным Кнышем: теперь он громко угрожающе шипел, нависнув над ним, и даже со своего места Тур легко мог разглядеть блеснувшие в свете Лучезарной длинные узкие клыки. Нет! Сжав в руке нож, Тур бросился было вперед – но тут внимание его привлек шорох, раздавшийся на опушке. Охотник обернулся – и с изумлением увидел Шоха, который, окинув взглядом Кныша и змея, уже быстро вкладывал копье в придуманное им устройство. План друга Тур разгадал сразу: богатырь тоже оценил опасность, угрожающую Взывающему; штуковина, придуманная им, увеличивала дальность полета копья, позволяя добросить его до цели. Если он хотя бы ранит змея, то есть вероятность, что он, выпустив Кныша, бросится на них. Расклад тоже не ахти какой выгодный, но их по крайней мере двое, и они вооружены... Только вот тварь эта – не просто змей. Копье вряд ли причинит ему вред, а вот слишком близко стоящему рядом с ним Взывающему – очень даже. Слишком далеко, и слишком ненадежна эта палка-бросалка... – Стой! Крик еще не успел отзвучать, когда Тур понял, что опоздал. Копье, получив мощный импульс, ушло в полет – но, вероятно, из-за чуть дрогнувшей от резкого звука руки метальщика чуть отклонилось – почти незаметно глазу – но достаточно, чтобы проводивший его отчаянным взглядом охотник понял: оно поразит не змея, а Рослого. Нет, только не его!.. Дальнейшее произошло слишком быстро, чтобы оставить время на размышления. Тур бросился бежать по Пустоши, лишь мельком успев заметить, как рухнул на землю Взывающий. Змей склонился над ним, с яростным шипением обнажая клыки. Не думать! Не думать, что это дух, и оружие смертного против него будет бесполезно. Не думать, что это, очевидно, последние твои шаги в мире живых. Не останавливаться взглядом на луже крови, на мгновение мелькнувшей перед глазами, и отогнать порожденную ею мысль о том, что уже, скорее всего, слишком поздно. Только бежать. Успеть встать между ними. Отвести смерть от члена Рода. Только это теперь важно. Весь мир внезапно сузился до небольшого белого пятна – горла твари, на которой Тур успел еще разглядеть биение вены. Не думать. Нож вошел неожиданно легко и мягко – словно в мокрый речной песок. Тур успел еще краем сознания удивиться этому – а после был оглушен диким ревом и невыносимо-обжигающей болью в плече. «Достал-таки! Значит и вправду конец»... Змей метался из стороны в сторону, мотая охотника по земле, словно кусок тряпки. Тур ощущал, как от постоянных ударов гаснет сознание – но продолжал машинально сжимать рукоять оружия. Перед глазами его начал сгущаться мрак, из которого удалось ухватить лишь две, быстрые как вспышка молнии, картины: спешащего на выручку Шоха – и остановившийся, мертвый взгляд Кныша. Дальше была темнота. Ну здравствуй, дитя...КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ