Побратим змея

      Ёль удобно расположился в развилке ствола высокого дерева, росшего у самой Белой границы, и с восторженным волнением оглядывал раскинувшийся по ту сторону Запретный лес.       Приход лета подросток, как и весь Род, воспринял с полным восторгом. Были у него на то и личные причины. Увлекшись сборами к Переходу, Рута, его родительница, почти перестала выпускать его из хижины – помогай, мол. А что там помогать? Сам бы он со сборами управился за полвосхода – но родительница все о чем-то раздумывала, прикидывала – что нужно, что не нужно, что забрать, что оставить, и не тяжела ли будет поклажа. Ёль пробовал было возмутиться – но на его попытки вернуть свободу Рута начинала плакать, вспоминая ушедшего к предкам супружника и уже заранее горюя о горькой судьбине чада, на долю которого выпало такое страшное испытание, как Переход за Дальние холмы. Огорчать родительницу – последнее дело, так что Ёль терпеливо переносил судорожные объятия и мокрые соленые поцелуи на щеках – и оставался в хижине: оказывать моральную поддержку.       О том, что Переход, скорее всего, не состоится, подросток узнал со смешанным чувством облегчения и сожаления. С одной стороны, как только новость распространилась, ему удалось удрать на речку. Да и родительница плакала теперь от счастья, что было хорошо. И все же... Он был бы вовсе не против сорваться с насиженного места и пойти открывать для себя что-то новое. За Дальними холмами, конечно, все совсем по-другому. Да и на низких бы поглядел – а если бы они полезли в драку – еще как бы им накостылял! Ведь он уже почти взрослый! Может, ему бы разрешили сражаться?.. Эх, вот бы уже пойти в Большое путешествие!..       Ёль с жадным любопытством оглядел опушку Запретного леса. Еще так долго ждать прежде, чем он с товарищами исчезнут за этими деревьями!.. Угораздило же его родиться в пустой круговорот, когда, кроме него, народился только вреднющий Черный Лис – его главный недруг и соперник! Вот и приходилось ждать, пока до Путешествия дорастут те, кто младше, и пропускать целое лето! Невыносимо просто! Целый круговорот еще! Кныш вон теперь По-Ту-Сторону чуть ли не каждый восход ходит! Почему ему можно, а другим нет? О! Идея пришла неожиданно. Нужно напроситься с ним в компанию! Сердце подростка радостно забилось от одной только мысли об этом. Если с ним даже в Ближнем лесу было интересно, то уж в Запретном!.. Может, он и его научит духов видеть?.. Вот было бы здорово! Все бы просто полопались от зависти!..       Ёль мечтательно прикрыл глаза, устроился поудобнее. Интересно, какие они, духи? Похожи на Рослых? Или может, на свои творения?.. Вот дух дерева, на котором он сидит, например?.. Была бы это молодая, высокая такая, и с зелеными волосами... Сидишь ты вот так - а она появится неслышно, ветками-руками обнимет, шепнет...       – Ты чего тут?!       Вполне реальный, – а вовсе не призрачный, – голос заставил Ёля подскочить как ужаленного и, беспорядочно помахав руками, судорожно ухватиться за ствол, чтобы не свалиться. Вместо зеленоволосой красавицы его взору предстала белобрысая кучерявая макушка и два синих глаза. Затем обладательница их ловко поднялась повыше, появившись целиком.       – Мрак, Миру! – рявкнул Ёль, стараясь унять дрожь в руках. – Ты смерти моей ищешь?! Чего подкрадываешься?       – Никуда я не подкрадывалась! – Миру забралась чуть ниже подростка и удобно устроилась на основании толстого сука. – Шла мимо, смотрю – ты сидишь. Дай, думаю, и я посижу.       Ее невозмутимость выводила Ёля из себя. Вообще-то он уже пережил тот возраст, когда мальчишки играют и общаются исключительно с мальчишками, считая девчонок существами второго сорта. Противоположный пол с недавнего времени начал его весьма привлекать, что служило еще одной причиной пожалеть о том, что до Большого путешествия ждать еще очень и очень долго. Миру, однако, была исключением из правил. Ей хотелось как следует наподдать – однако именно перед ней почему-то особенно сильно хотелось покрасоваться, доказать, что он – самый лучший, самый необыкновенный, самый...       – Так чего сидишь-то тут?       – Как чего? Сама, что ли, не видишь? Взывающему путь указываю!       – Чего-о?!       – А то как же! Сама подумай! Он хоть теперь и Взывающий – но все тот же Кныш, он и в трех соснах дороги не найдет. А меня увидит – сразу узнает, куда идти! – Ёль с достоинством провел рукой по своей шевелюре. Волосы его принимали со временем всё более огненный оттенок и потому смотрелись на фоне начавшей стремительно распускаться молодой листвы действительно весьма колоритно.       – Да ну! – Миру и не думала поверить его словам. – Родитель говорил, Взывающий по Запредельному, как по селищу бегает! Когда вон ходили за старым Анхом!..       – Так его тогда духи вели! – нашелся Ёль. – Ясное дело: сами сказали, что родитель его ушел, сами на место и проводили и домой доставили.       – А сейчас что, не так?       – А что ты думаешь – духи – это навроде родительницы – за руку тебя водить? У них и свои дела есть!       – Так говоришь, будто сам видел!       – А может и видел!       – Да ну тебя!.. – в голосе девочки, однако же, прозвучала легкая тень сомнения, чем Ёль и не преминул воспользоваться.       – А вот и видел! Взывающий их видит – и меня научил!       – А чего ж больше никого не научил?       – А когда ж ему учить-то было? Может, потом все будут духов видеть! Вот разберем Белую границу – и будем к ним ходить, а они – к нам. Как родительницы наши друг к другу ходят.       – Да врешь ты все! – картина совместной жизни духов и смертных в сознание Миру не укладывалась напрочь. – Где это видано, чтобы мы – и духи.       – А вот посмотришь! Как я сказал, так и...       Он не закончил фразу, пристально всматриваясь в Запретный лес.       – Что?.. – Миру проследила за его взглядом и ахнула: – Пришли!       – Они ранены! – Ёль со своего более высокого насеста видел все лучше. – Скорей давай, побежали за Фетхой!       Гладкая кора дерева заскользила под ладонями метнувшихся вниз подростков.       

***

      Оглядывая появившуюся в лекарской компанию, Фетха даже не сразу смогла определить, кому помогать первым. Молодые – ее помощницы, нерешительно топтались у порога, ожидая распоряжений, и лишь Анхэ, на сей раз прибежавшая одной из первых, стремительно бросилась к в изнеможениии присевшему в углу Шоху.       Неверное решение, – подсказал опыт травницы, и эта мысль послужила импульсом, необходимым, чтобы выйти из оцепенения и начать действовать.       – Ты – разжечь очаг, – старушечий палец повелительно указывал то на одну, то на другую помощницу. – Ты и ты – за водой – и чтоб быстро мне!       Молодые засуетились, выполняя распоряжения, а сама Фетха, быстро приблизившись, осмотрела Шоха.       – Ты не ранен, – вынесла она вердикт. – Просто измотан. Иди домой, поешь да спи, нечего тут под ногами путаться. Как проснешься, зайди, осмотрю тебя.       Богатырь кивнул, с трудом поднимаясь на ноги.       – Ты поможешь им? – хрипло спросил он. – Туру очень плохо, он с прошлого восхода не приходил в себя.       – А то я не вижу! Все, прочь! Чтобы помочь им – работать надо, а не сопли тебе вытирать.       Охотник молча покинул лекарскую. Тон Фетхи его не обидел – лишь обеспокоил: обычно так груба она была только тогда, когда положение больных пугало ее саму ничуть не меньше, чем всех остальных.       К тому времени, как славно потрудившаяся Лучезарная удалилась на покой, раненое копьем плечо Кныша было перевязано, Тур, так и не пришедший в себя, осмотрен, ссадины его обработаны, а вся лекарская пропиталась ароматом сжигаемых трав, призванных изгнать духов болезни. Воздействия их, правда, пока не наблюдалось, но травница не теряла надежды – иногда результата нужно было подождать. Что ж, ей явно предстоит бессонная ночь!..       Молодые, уже валившиеся с ног от усталости, были с ворчливыми напутствиями отпущены по домам. Их место занял вождь Марух, который, не выдержав неизвестности, появился на пороге лекарской в поисках хоть какой-то информации. Увидев через плечо Фетхи лежавшего без сознания сына, он побледнел и едва заметно покачнулся.       – Ты сможешь помочь? – едва слышно спросил он.       Фетха отвела взгляд.       – Твое сердце должно стать больше за него, – ответила она. – Никто и никогда не делал того, что сделал твой сын.       Вождь печально покачал головой.       – Если он уйдет в Холмы предков, мое сердце разорвется, – ответил он. – Постарайся, прошу.       – Будто сама не вижу. Иди, – она неожиданно положила ладонь ему на плечо, мягко заглянув в глаза. – Иди... Его жизнь не в твоих руках, и не в моих.       Марух еще раз кивнул и, слегка коснувшись ее руки, пошел прочь.       Вернувшись в лекарскую, знахарка взглянула на устроившегося в дальнем углу хижины Кныша. Мелькнула было мысль выпроводить и его тоже: рана его была обработана и в срочном лечении больше не нуждалась. Однако, перехватив отсутствующий, погасший взгляд Взывающего, Фетха передумала: пусть лучше будет на виду, чем снова ввяжется в какое-нибудь злоключение.       Зачерпнув ковшиком немного воды из колоды, она протянула ее Кнышу.       – Выпей. Ты потерял крови-крови, ее нужно восполнить.       Молчаливый отрицательный жест. Упрямый мальчишка!.. Неужели так сложно выполнить распоряжения того, кто пытается тебе помочь?!       – Слушай, Взывающий, у меня и так забот полон рот! Не заставляй еще с тобой возиться! Пей давай!       Кныш поднял на нее глаза, и знахарка невольно вздрогнула: они напоминали выжженную пожаром пустошь, в которой не осталось ничего живого.       – Ты никогда больше не будешь говорить со мной так, – голос Кныша звучал тихо и глухо, но знахарка ясно почувствовала, что это не пустые слова, порожденные лишь болью и гневом. – И никто не будет. Никто больше не будет указывать мне, что делать.       Фетха некоторое время молча смотрела на него, затем грузно опустилась рядом.       – Такую отповедь не устраивают из-за ковша воды, – понимающе протянула она. – Что-то произошло По-Ту-Сторону? Ты принес нам оттуда лето – но, похоже, потерял больше, нежели приобрел, – она заметила, как Взывающий при этих словах бросил быстрый взгляд на неподвижно лежащего Тура, а затем, словно обжегшись, поспешил отвернуться. – Это из-за сына вождя? Ты ведь говорил сейчас ему, а не мне, верно?       По лицу Кныша скользнула тень.       – Что тебе до этого? Я потерял гораздо больше, чем ты можешь увидеть... И не только По-Ту-Сторону. Он... – Взывающий еще раз взглянул на Тура и слегка покачал головой, словно признавая невозможность закончить свою мысль.       – Ты говоришь с ним, даже когда он одной ногой в Холмах предков. Думаешь, это ничего не значит?       Лицо Кныша исказила гримаса боли и ярости, которые он до той поры тщательно сдерживал:       – Ты не видишь! – выкрикнул он. – Ты не можешь даже близко увидеть, что именно он...       – Я вижу одно, Взывающий, – прервала его Фетха. – Вижу, что ему очень плохо, и я не знаю, смогу ли помочь ему. А когда один из Рослых оказывается в шаге от Холмов предков – это повод для всех других задуматься и увидеть, что именно они теряют. И действительно ли все потеряно безвозвратно.       Кныш, не ответив, резко поднялся и молча стремительно вышел из лекарской.