Побратим змея

Джен
R
Завершён
318
автор
Katonrah соавтор
Размер:
432 страницы, 132 части
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Работа написана по заявке:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Награды от читателей:
318 Нравится 1501 Отзывы 197 В сборник Скачать

Глава 25

Настройки текста
      ...И взглянул Предвечный на Избранницу свою – и понял, что она хороша для него. Была же Избранница чернолика и пуста, и не было дыхания в груди ее...       ...И сошли мы к ней, как повелел нам Предвечный, с тем, чтобы принести ей каждый тот дар, что был хорош ему самому...       ...И приняла наши дары Нареченная, и радовалась им, ибо в каждом даре видела она отражение дум Предвечного о ней...       ...И однако же этого было мало...       ...Завершив труды свои, увидели мы, что, хоть каждый из наших даров был хорош – чего-то не доставало им, и не была Избранница готова предстать перед тем, чьи думы устремлялись к ней...       ...Узрел это и Предвечный – и по слову его сошли к Черноликой те, кто глубже и полнее всех нас смог понять замысел его...       ...Порождением сокровеннейших дум Всемогущего были они, и ближе других предстояли сердцу его...       ...И закончили Глядящие Вглубь творение, – и в благоговении замерли мы перед ними, ибо теперь каждый наш дар занял место свое – и раскрылось от этого все лучшее, что в нем было...       ...И возрадовался Предвечный деяниям Тех-Кто-Предстоял ему, ибо воплотили они глубины замысла его...       ...И сошел он к Избраннице своей, и возлег с ней, и отвратили мы лики наши от них, оставляя тайну их нетронутой, ибо кто мы, чтобы смотреть, как зачинается мир?..       ...Видели мы лишь рождение его – и был этот мир не один, – а великое множество, и каждый из них был даром Нареченной тому, кто вдохнул в нее жизнь...       ...И дивились мы, ибо не встречали еще существ, подобных Детям Завета, в которых бесконечно великое так легко и охотно укрывалось бы в малом...       ...Порождением не дум – самого духа и сути Предвечного были они – и потому стояли превыше нас всех...       ...Но в смертных и слабых телах этот дух помещался – и было неясно нам, почему одним из подарков Избранницы детям ее была смерть...       ...Лишь позже поняли мы: Дети Завета суть те, кто несет в себе обоих, породивших их...       ...И потому не может порожденный Матерью познать ее, не став однажды тем, из чего она соткала его – и лишь познав Мать, возвращается он к тому, чье дыхание дало ему жизнь...       ...Знали это и Глядящие Вглубь – и хотели они до конца пройти путь свой, чтобы еще глубже постигнуть замысел Предвечного, глубины которого манили их, и потому приняли они дар Избранницы и научились от нее умирать...       ...И радовался Предвечный решению их, и ждал, когда вновь предстанут они сердцу его...       ...И творили Глядящие Вглубь гармонию и порядок, с любовью воплощая замысел Предвечного, все глубже вглядываясь в него, и открывая все новые его вершины и грани – и неисчерпаем был труд их, как неисчерпаемы и помыслы Всемогущего о той, что ему хороша...       ...И дивными были творения их, и не нашлось никого больше, кто смог приблизиться к ним в мастерстве и понимании...       ...И так, пока не исполнились сроки, и не пришло время им показать, чему они научились...       ...И встретил их Предвечный, и сорадовались они ему, ибо свой путь они завершили...       ...На их же место придут те, кого не нужно учить умирать...

***

      ...Кого не нужно учить умирать, братик...       ...Кого не нужно учить умирать...       ...Ты ведь знаешь, о ком речь, верно?..       ...Ты подрос, уже-не-совсем-маленький-братик...       ...Ты быстро растешь – хотя и сам не понимаешь, как...       ...Твой выбор, братик...       ...Выбор, что ты совершаешь...       ...Их много, они такие разные и сложные...       ...Они делают тебя сильнее...       ...Или наоборот, ослабляют...       ...Как повернешь, братик, как повернешь...       ...Ты ведь не сердишься за ту ночь, светлячок?..       ...Мы хотели поиграть, только поиграть...       ...Поиграть мы всегда хотим, и однажды ты нас научишь, как и с кем...       ...О-о-о, нет-нет, не спеши, братик...       ...Для этого еще слишком рано...       ...Слишком рано нам играть по твоим правилам...       ...Не глупи, светлячок...       ...На то, что ты сейчас пытаешься сделать, не было сил даже у Глядящего Вглубь...       ...Во всяком случае, пока он был один...       ...В такие игры в одиночку не играют, светлячок...       ...Хм, да, вот так – это уже что-то...       ...Так чего ты хотел от нас, так-быстро-растущий-братик?..       Кныш устало опустил разведенные в стороны руки, чувствуя, как по лицу, несмотря на ночную прохладу, струится пот.       Весь восход они потратили на то, чтобы добраться до Озера Избранницы, повторяя по привычке маршрут, которым шли во время Большого путешествия. Внемлющему несколько раз приходила мысль о том, что они могли бы выбрать и какое-нибудь другое направление – однако что-то (или кто-то) словно мягко удерживал его от того, чтобы высказать подобное предложение вслух.       Неслышные голоса, сопровождавшие их на протяжении всего пути, враждебности не выказывали – лишь напевно, торжественно шелестели, лепетали где-то на границе восприятия, так, что до сознания доходили лишь отдельные слова и обрывки фраз, непостижимым образом, однако, умудрявшиеся сложиться в единое цельное и связное повестование о союзе Неба и Земли, духах и рождении Детей Завета.       И на сей раз они оба слышали их. Тур, казалось, поначалу был обескуражен – однако затем растерянность на его лице уступила место задумчивости и сосредоточенности, словно он пытался разобраться в чем-то сложном – и одновременно странно знакомом.       Земля, усыпанная толстым слоем опавшей хвои, словно сама ложилась под ноги – мягко, ласково и, казалось, даже услужливо,– и, по той ли причине или нет, - но Пустоши Великого волка они достигли гораздо менее уставшими, чем обычно. Обустроились. А дальше...       Этого момента Кныш ждал и боялся.       Голоса приблизились, словно заинтересовавшись, когда он, выйдя на берег Озера Избранницы, вновь попытался создать порядок из хаоса. Они подчинились быстро и поначалу даже проще, чем раньше. Однако тем скорее он достиг предела своих возможностей, и тем более непреодолимым тот оказался.       Внемлющий вздрогнул, вспомнив накативший тогда приступ паники. Казалось – еще мгновение – и безмолвное нежелание духов подчиниться обернется против него, и тогда его ждет кошмар гораздо худший, чем был в Ночь Излома. Однако пронизывающий ужас, едва появившись, погас, сменившись ощущением чьего-то теплого присутствия. Словно бесплотные руки легли на его плечи, успокаивая, поддерживая... Умножая его силу. Он словно воочию увидел, как она, заструившись, подобно реке, дополнила его собственную, позволила не только выстоять – но и добиться беззвучного «Вот так нам нравится, братик. Такие правила мы примем».       Умывшись напоследок водой из Озера, Кныш вернулся к их с Туром стоянке. Охотник уютно устроился у маленького костерка, на котором жарилась заячья тушка, и, казалось, дремал, положив голову на согнутые руки. Шаги Внемлющего, однако, вернули его к реальности, и когда он заговорил, голос его, был, несмотря на поздний час, совершенно не сонным.       – Удалось?..        Кныш удивленно взглянул на него, замечая, как вопросительная интонация как-то сама собой перетекла в утвердительную.       – Видится, что да. Тебя это как будто не удивляет, – он сел рядом с охотником на траву.       – Хм... Мне виделось, что я могу слышать то, что они тебе говорили. Духи. «Такие правила мы примем». Тогда мне стало ясно, что все хорошо. Хотя, возможно, я просто заснул, и мне приснилось.       – Нет, не приснилось. Ты ведь и сам знаешь, что это не было сном, верно?       Тур отвел глаза.       – Пожалуй, да. Просто... Наверное, для меня этим восходом уже слишком всего случилось-случилось. Вот и пытаюсь себя убедить, что я все ж таки еще не полностью потерянный, – он усмехнулся, но улыбка вышла усталой и вымученной.       – Поешь, – предложил Кныш, кивая на как раз приготовившийся ужин. – Тебе нужно сейчас что-то совсем простое, привычное... По себе знаю. Это помогает... Вернуться, что ли. Найти опору.       – Вот уж не думал, что буду искать опору в зайце, – хмыкнул Тур, снимая тушку с огня. – Впрочем, ничего другого и не остается, пожалуй... – он помолчал, затем спросил – решительно, словно боясь, что не сможет закончить: – С тобой тоже так было? Так... Будто всю жизнь провел в темной пещере, и только теперь вышел на свет.       Внемлющий чуть пожал плечами, также принимаясь за еду.       – Не знаю. Я ведь был ребенком, когда встретил Величайшего. Я почти не помню, что было до этого. А когда он начал меня Звать, то берёг меня, не показывал слишком всего-всего. Я и его-то самого увидел только через несколько круговоротов после того, первого раза.       – Змея? – не понял Тур. – Ты же его спас?..       – Он не только змеем мог быть. Змей – это так... Это важно, конечно,– змеиное тело ведь ему подарила Мать-Земля. Но это для него было как... Ну, как если молодая тебе подарит одежду – красивую и все такое... Это тебе дорого, ты ее носишь... Но ты же – не одно и то же, что одежда...       – Да, я могу это увидеть, – кивнул Тур.       – Ну вот. Правда, облик, наверное, влиял на него. Когда он был в змеином теле – то и вел себя так же... Не совсем, конечно: я всегда видел, что он не просто какой-то ползун. Он думал, знал, что я хочу ему сказать, и сам отвечал мне... В моей голове. Не словами. Но и змеем он тогда тоже был.       – Как ты это видишь? – запутался сын вождя.       – Ну... Он охотился. Мог убить, того же зайца, например. И сожрать.       Змеиные клыки, на всю длину вонзающиеся в еще живую, бьющуюся плоть...       Тур вздрогнул, отгоняя образ из своего сна.       – Это мне ясно... – глухо пробормотал он.       – Словом, иногда он виделся змеем. Особенно часто поначалу, я бы тогда не выдержал других его обликов.       – Страшные были?       – Нет... Красивые. Сложно описать. Вроде и привычные... Как блики Лучезарной в воде... Или ветер... Но почему-то было ясно, что это не просто блики или ветер... А иногда и ничего вообще не было – ничего, что можно как-то почувствовать, и тогда я просто знал, что он рядом. Я всегда его узнавал.       – Скучаешь по нему? – тихо спросил Тур.       – Конечно, скучаю... Он был моей жизнью, единственным, что мне было важно... А иногда и единственным, ради чего стоило жить. Я только сейчас начинаю видеть, что для меня может быть важным и что-то еще.       – К тебе теперь все ходят советоваться, – улыбнулся Тур. – Ты об этом?       – И об этом тоже... Вообще, как-то сейчас все изменилось. Будто нашел в Роду свое место.       – Так ты больше не хочешь остаться тут навсегда?       Кныш пожал плечами.       – Это сложный вопрос. Сначала я не мог дождаться, чтобы скорее прийти сюда. Потом, после Ночи Излома, был уверен, что больше сюда ни ногой... А теперь... Не знаю. Может, я хотел быть именно с Величайшим – а не вообще в мире духов. А может, просто хотел сбежать. Во всяком случае, обещаю, что тебе не придется тащить меня назад силой.       Тур фыркнул.       – Да, это радует!       Они помолчали, глядя в огонь, затем Кныш спросил:       – Ну а ты? Что думаешь о том, что видишь и слышишь теперь больше, чем раньше?       Настала очередь Тура глубоко задуматься.       – Я еще не успел об этом толком подумать. Я ведь видел уже этот мир – тогда, в Путешествии. И потом пошел к тебе за ответами, помнишь?       – Помню, конечно.       – Ну вот. Ты тогда сказал, что ты – это просто ты, с которым происходят всякие странности. И тогда мне этого ответа хватило.       – А теперь?       – А теперь, пожалуй, мало. Так что буду искать дальше.       – Собираешься еще сюда вернуться?       – Собираюсь. Те ответы, что мне нужны – они в нашем мире вряд ли отыщутся. И когда я лежал тогда у Фетхи, кто-то сказал мне, что мои ответы – там, – он кивнул на Потусторонние горы, глыбами мрака окружившие Озеро Избранницы. – Не знаю, правда ли это или опять что... Приснилось. Но я бы хотел однажды узнать, что там. Может, даже Великого предка встретить.       Кныш взглянул на него удивленно.       – Сколько тебя знаю – ни за что не поверил бы, что услышу от тебя такие слова.       – Да я и сам бы себе не поверил... – охотник невесело усмехнулся. – Я в последнее время часто удивляю – и себя, и других... И не всегда приятно.       – Кого, например?       – Ну... Родителя хотя бы. По правде говоря, с ним у меня сейчас совсем неважно.       – Он недоволен тобой?       – Недоволен... Но это ладно, я бы пережил. Но он несчастлив из-за меня, глубоко несчастлив. И мне от этого тоже плохо, а еще хуже – от того, что я ничего не могу с этим поделать. А самое гадство знаешь в чем?       – В чем?       – Я не могу увидеть, что именно происходит, почему вдруг все так стало. Где эта трещина, до которой я был ему хорошим сыном, которому он радовался, за которого его сердце становилось больше, – а после – то, что есть теперь. Мне совершенно темно, что и когда изменилось... Что я делаю не так... Или в чем ошибается он...       – Думаешь, это как-то связано с тем, как мы сюда ходили в прошлый раз?       Охотник неопределенно качнул головой.       – Нет, это скорее раньше началось, – ответил он. – Может, когда мы с тобой родича в селище привели... Или когда тебя не могли найти перед погребальным обрядом твоего родителя – вождь тогда подумал, что я солгал ему... Ну и потом... Накапливалось... Только ведь что самое неясное... Я же хотел как лучше. Делал так, как он меня учил: думал о благе Рода и все такое... И это было – как от меня самого, видишь? Я решал, как лучше сделать, я готов был отвечать за свои решения... Но они же и не были плохими! – он помолчал, вид у него был расстроенный. – Ну а с тем нашим походом сюда... Да, наверное, все еще ухудшилось. Я же так и не сказал родителю, что тут случилось. Хотя он и очень хотел это знать. Только вот снова о том же: я, я сам, – он коснулся кончиками пальцев своей груди, – я знаю, что говорить об этом родителю нельзя. – А он злится. И переживает. И чем больше я делаю как я сам вижу – тем хуже ему от этого становится... Но это ведь не моя вина – в том, кто я сам есть... Союзы теперь еще эти...       – То, что ты отказался взять Анхэ?       – С этого началось, да. А теперь... Теперь я вообще не хочу заключать ни с кем союза. И недавно сказал об этом родителю.       – А почему ты не хочешь союза? Мне виделось, что... Ну, что тебе хороши молодые.       Тур ухмыльнулся.       – Говори, что хотел сказать. Что мне хорошо ложиться с молодыми, да?       – Да.       – Хорошо, – не стал спорить охотник. – И раньше я бы, пожалуй, ради этого и союз заключил. Но то раньше. А теперь мне этого мало. Я так и родителю сказал – мне нужен кто-то, кто согреет не мою постель, а меня самого.       – С кем можно было бы говорить, – словно вспоминая что-то, протянул Кныш.       – Вот именно. Наши молодые – они хорошие, конечно. Но поговорить с ними... Не про то, что в селище случилось, или там про кого знакомого, а... По-настоящему. Это вряд ли.       – Вряд ли, – подтвердил Кныш.       – Ну вот. Родитель говорит, мол, союз нужен, чтобы тебя кто-то ждал. А я вот спрашиваю себя – а зачем будет меня кто-то ждать? Чтобы накормить меня? Лечь со мной? Сказать, что завтра снова надо на охоту? И все на этом? Не знаю... Наверное, я все ж таки тоже потиху становлюсь потерянным – но я чувствую, что от такой жизни родичем взвою... А врать не могу, ни себе, ни другим.       Внемлющий кивнул.       – Ладно, спать надо, – подвел итог охотник. – Ты только вот что скажи – домой этим восходом идем или как?       Кныш задумался.       – В селище нас искать будут... – наконец неуверенно ответил он. – Да и у тебя наверняка дела есть... Но честно говоря, я бы еще остался тут на восход. Почему-то не хочется уходить.       – Угу, мне тоже не хочется, – Тур подбросил в костерок пару кусков сухого дерева, затем взглянул на Светлоликого, этой ночью еще наполовину сокрытого: судя по его положению, огонь благополучно продержится до рассвета. – Останемся еще на этот восход, еще раз переночуем и следующим восходом вернемся. Дольше все же не стоит – ветер скоро переменится, нужно быть дома до Летних Проводов. Идет?       – Идет.       Внемлющий лег на землю у костерка, привычно свернувшись клубком, сохраняя остатки тепла, которые прохладный ночной ветерок так и норовил выдуть. Тур, заметив это, предложил:       – Дать тебе мою рубашку?       – Хорошо сказал, но мне хватит своей.       Охотник, несмотря на возражение, однако, сел, распуская шнуровку на горле, затем, стянув рубаху, перебросил ее своему спутнику.       – Бери, пока дают. А то ты так стучишь зубами, что спать невозможно.       – А как же ты? – мягкая нагретая теплом тела охотника замша, коснувшись ладоней, разом лишила Кныша охоты сопротивляться.       – Мне не привыкать. Будто я в лесу не ночевал.       – Ты хорошо сделал, – Кныш коснулся ладонью груди, набросил рубашку на спину наподобие плаща и снова устроился у огня.       Тур лег по другую сторону, стараясь по возможности придвинуться поближе к костру.       – Хорошо, что твое сердце уже не дрожит здесь быть... – голос его звучал сонно. – И что с духами вроде поладил – тоже хорошо...       – Не то, чтобы совсем не дрожит... Но и правда стало легче. И... Ты очень хорошо сделал, что согласился пойти со мной, – он коснулся ладонью груди.       – Если это и правда твой мир, ты бы так или иначе сюда вернулся. Не смог бы... Иначе... О, еще надо будет утром...       Он не договорил, и Кныш усмехнулся в темноте: о способности Тура почти мгновенно засыпать и так же быстро просыпаться в Роду знали все. Сам он еще долго лежал без сна, все прокручивая в мыслях последние слова охотника: «Это твой мир... Твой...»       Или не только?
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.