Побратим змея

      Озеро не просто принимало. Оно ластилось к босым ногам, приглашая идти дальше и глубже. Тур глубоко вздохнул, прикрыв глаза, чувствуя, как с каждым шагом круто уходит вниз озерное дно. Плыть, однако же, не решался до тех пор, пока упругая прохлада воды не коснулась его груди – лишь тогда мысли в который раз растворились, словно смытые прозрачным потоком, и он снова ощутил, что еще на шаг приблизился к состоянию из видений, которые он переживал, витая между жизнью и смертью: состоянию, в котором он уже не мог отличить себя от стихии, в которую был погружен. Поток... Мыслящий, чувствующий... Живой.       Раньше, когда он припоминал эти ощущения, они его пугали: слишком странными, слишком сильными и переполняющими они были. Однако пока прохладный поток обволакивал, лаская, его тело – у него не оставалось ни страха, ни сомнений: он там, где ему и надлежит быть, он принадлежит этому миру, так же как и мир принадлежит ему. И из этой взаимной принадлежности рождается порядок и гармония. Именно она побеждает хаос.       Озеро Избранницы приняло его быстрее и охотнее, чем Ближняя река. Казалось, оно было готово не выпускать его из своих прохладных объятий – да он и не стремился их покинуть. Он вернулся домой.       Домой?       Тур вздрогнул от этой неожиданной мысли и, проведя ладонью по лицу, открыл глаза.       Как оказалось, он выплыл уже почти на середину Озера, так что обратный путь был практически равен тому, что отделял его от Потусторонних гор. Неблизко, конечно – что туда, что сюда... Но, возможно... Если уж все равно... Ненадолго, только взглянуть поближе...       – Стой, – нет, определенно, этот потерянный с его бесшумными появлениями его однажды доконает! – Не играй с этим. Ты не готов к тем ответам, что ждут тебя там.       Тур уже дважды слышал эти спокойные властные интонации – и дважды они заставляли его уступить, являясь, по существу, единственным, что могло оказать на него такой эффект. Третий раз исключением не стал, однако свою роль в этом сыграло и другое...       – Ты бы хоть иногда думал, что ли, перед тем, как делать, – буркнул охотник. – Какого мрака ты за мной увязался?! Даже мне тяжело будет доплыть отсюда до берега. А что собираешься делать ты – я представления не имею.       – Я справлюсь. А за тобой приглядывать надо.       – За мной?! – Тур был искренне изумлен. – То есть это я сейчас рискую потонуть?!       – О нет, – огрызнулся Кныш. – Ты по мелочам не размениваешься. Ты уж если лезешь в неприятности, – так в такие, по сравнению с которыми утонуть – это так, детские забавы. Так мы возвращаемся или как?       Охотник только молча открыл и закрыл рот, с изумлением отметив, что его представления о злоязыкости Внемлющего были явно сильно преуменьшены: так ловко заткнуть его мало у кого выходило.       – Возвращаемся... – наконец выдохнул он.       До берега, вопреки мрачным прогнозам Тура, добрались благополучно. Кнышу пришлось дважды останавливаться, чтобы отдохнуть, лежа на воде, и тогда Тур присоединялся к нему – но в целом справился Внемлющий весьма неплохо. О чем охотник и сообщил, выбравшись на сушу, и надеясь, что его похвала развеет мрачное молчание, которое его спутник хранил на протяжении всего пути. Вышло, однако, наоборот, и на свои слова охотник получил краткую, но жесткую отповедь:       – Я совершенно не нуждаюсь в твоем мнении насчет того, что и как я делаю, сын вождя.       Нет, ну что за репей колючий!       – Слушай, да что я сделал-то?! – вспылил Тур. – Ну... Даже если подумалось насчет Гор... Но ведь не поплыл же! Даже если бы ты не остановил – вряд ли бы решился, – Кныш, судя, по виду, уже собирался выдать что-то саркастическое, но охотник не дал себя перебить. – А хоть бы и поплыл. Ты-то с чего ведешь себя так, будто я тебя этим смертельно оскорбил?!       Слова эти, как ни странно, возымели эффект: Кныш опустил голову, а затем прикоснулся к груди кулаком.       – Я плохо сказал, моя вина. Мое сердце задрожало, когда я увидел, что ты задумываешь. Это и правда обернулось бы бедой, куда худшей, чем утонуть. И, раз уж я начал об этом... Я просто отвратительно вел себя с тобой эти полные лики. Даже если ты ошибся насчет Величайшего – ты был готов отдать свою жизнь за мою. И я это ценю. Я должен был сказать это гораздо раньше.       – Ладно тебе... – проворчал охотник смущенно. – Не скажу, чтобы эти полные лики были лучшими в моей жизни – но тебе было гораздо хуже. А когда больно – не видишь никого, кроме себя и своей боли. Так что забыли.       Он продемострировал открытые ладони, а затем протянул руку ладонью вверх, сразу почувствовав ответное прикосновение.       – Но ты и правда потерянный, – заговорил он снова, убирая руку, но почему-то продолжая чувствовать ладонь Кныша на своей. – То рычишь на меня, то вдруг винишься...       В прищуренных глазах Внемлющего вспыхнули колючие искорки:       – Поскольку ты теперь у нас тоже потерянный, то не называй так меня.       – Ну вот, я ж говорю, – невозмутимо продолжил Тур. – Сейчас ты снова будешь на меня рычать... Эй, а вот подходить ко мне с такими глазами не надо!..       В последующие полчаса было установлено, что подойти или каким-либо иным образом приблизиться к Туру, который этого не желал, Кныш все же не сможет. С другой стороны, охотник убедился, что не допустить этого было сложнее, чем он предполагал. Выводы обеими сторонами были сделаны, и напоследок охотник, привалившись спиной к дереву и тяжело дыша, все же подпустил своего преследователя достаточно близко, чтобы быстрым движением перехватить его за запястья.       – Все, хватит, – сказал он. – Ты прекращаешь на меня бросаться, я прекращаю над тобой смеяться. Идет?       – Идет, – Внемлющий тоже с трудом восстанавливал дыхание.       – Вот и ладно. Пошли поедим, темнеет уже...       Обед и правда пришлось совместить с ужином, а последний за неспешным разговором растянулся до поздней ночи.       – Знаешь... – негромко сказал Кныш, наблюдая, как Тур, как и накануне, снимает рубашку. – Раньше я бы все отдал за такое тело, как у тебя...       – Правда? – охотник пожал плечами. – Как по мне, так тебе было дано гораздо больше. Таких, как я – пол Рода. А таких, как ты – ты один и есть.       – Ну, про Величайшего ведь тогда никто не знал. Да и сейчас только ты знаешь.       – Тоже верно. Хотя... Раньше может так и было – но теперь... По правде говоря, ты сильнее и выносливее, чем я думал. Ну и выглядишь... – он окинул спутника оценивающим взглядом. – Нормально выглядишь, словом. Видно, конечно, что не воин – но тебе оно и не надо. Нет, я правда думаю, что если бы ты захотел – нашлись бы молодые, которые бы выбрали тебя.       – А как же насчет выбирать тех, с кем бы поговорить?       – Ну... Одно хорошо, и другое тоже... Словом, ладно, не маленький, разберешься.       – Разберусь. Слушай... – Внемлющий, казалось, смутился. – А можно?..       – Что можно? – не понял охотник, – и лишь затем заметил неловко протянутую к его плечу ладонь.       Хмыкнул – но не обидно, а скорее по-доброму. Согнул руку, заставляя заиграть бугристые мышцы. Подвинулся поближе.       – Ну валяй.       Прикосновение заставило глубоко вдохнуть, справляясь с новыми неясными ощущениями – а дальше дыхание было выбито из легких резкой болью.       – Я плохо сделал? – Кныш быстро убрал руку, увидев, как изменилось, враз побелев, лицо его спутника.       – Нет... – без прикосновений боль приблизилась к переносимой, и охотник осторожно перевел дыхание. – Нет, я поранил это плечо, когда был здесь в прошлый раз... Теперь оно иногда болит, но это проходит. Наверно, перетрудил сегодня руку. Бывает.       Он взглянул на Внемлющего, желая подбодрить того, показать, что все не так плохо – однако тот, встретив его взгляд, неожиданно вздрогнул и резко отстранился.       – Что, так плохо? – Тур недоуменно сморгнул – и с облегчением увидел, что паника, едва не накрывшая Кныша, казалось, отступила. – Ты чего?       – Нет, ничего... Привиделось.       – Что привиделось?       Кныш, однако, не был склонен делиться своими наблюдениями.       – Ничего. Наверно, просто костер у тебя в глазах отразился. Немного... Странно выглядело.       Тур помолчал немного, но поняв, что ничего большего не добьется, устало улегся на землю.       – Ладно, спать давай, – прокомментировал он. – Восход был долгим, а следующим еще домой идти. Хорошей ночи.       – Хорошей...       Как и в предыдушую ночь, Кныш долго не мог уснуть. И результатом бессонницы был вывод о том, что он и сам не меньше, чем Тур, убегает от ответов. Иначе с чего бы ему убеждать себя, что сверкнувшая на миг в глазах охотника янтарная желтизна была светом костра?