Побратим змея

      Простившись с Фетхой возле лекарской, Анхэ, все еще утирая никак не желавшие униматься слезы, поспешила к Хижине совета, где, как она знала, находился ее жених и старейшины.       Атмосфера в хижине была накалена до предела: об этом свидетельствовали резкие, раздраженные голоса, различимые, по крайней мере, с десятка шагов. Молодая приостановилась, прислушиваясь. А что такого?! Хотите, чтобы сказанное осталось в секрете – так не вопите почем зря. С другой стороны, речь ведь наверняка идет о судьбе Тура, а значит, это даже более важно, чем когда принимали решение о Переходе. Она, как будущая Знающая, просто обязана быть в курсе событий – вон даже Фетха это говорила! А в Хижину совета ее никто не пустит. Даже когда она станет законной супружницей вождя, говорить со старейшинами он будет один, – и кто знает, захочет ли рассказать ей обо всем, что на совете говорилось!.. После возвращения жениха с Туром и Кнышем из Запретного леса, Анхэ убедилась в том, что, когда это нужно, – действительно нужно! – Шох умеет молчать почище рыбы. Беда только в том, что именно в таких случаях как раз и хочется, и нужно все разузнать!..       А раз такое дело – нужно заботиться о своей осведомленности собственными силами!       Молодая сделала еще несколько бесшумных шагов, стараясь схорониться в отбрасываемой Хижиной тени: быть застуканной за подслушиванием совсем не хотелось – даже если поименовать это занятие «узнать хотела».       Голоса еще усилились, – казалось, что словесная схватка достигала апогея.       – Ты был в лекарской, молодой вождь? – говорил старейшина Хойт, видимо, отвечая на какое-то возражение Шоха. – Видел, что он сделал со своим родителем? Тебе не видится, что называть его после такого защитником и хранителем Рода – это просто насмешка, издевательство над всеми нами?!       – Я говорил только... – голос Шоха звенел от напряжения и, как уловила его нареченная, – усталости. Восход был долгим и тяжелым до крайности – таких не выдавалось уже очень давно. Да и теперь заботы его, как было ясно из происходящего в Хижине, еще не закончились. – Говорю только, что один поступок, каким бы ужасным он ни был, не может перечеркнуть круговороты хорошей и правильной жизни. Тур сделал Роду добра-добра, и, хотя он заслуживает изгнания – но...       Сердце Анхэ забилось сильнее: неужели нареченный все же осмелится воспротивиться изгнанию друга?!. Вот это и правда – Поступок! И пусть сам Тур сколько угодно говорит, что вождь должен прежде всего думать о благе Рода. Род ведь состоит из них всех! И Тур принадлежит ему точно так же, как и остальные! А значит, и о нем нужно позаботиться, спасти, если он оступился!..       Продолжение разговора только убедило ее в этой догадке:       – Послушай... Сын, – голос старейшины Айна звучал мягко, но настойчиво. – Ты только начинаешь свой путь как глава Рода – и мне видится, что не тебе ломать предписанное предками. Древняя правда, предусматривающая наказание за родителеубийство, написана ведь была не со зла и не по недомыслию. Не нам менять ее. В Роду и так сейчас слишком нового-нового. Нужно где-то остановиться.       – Я чту традиции, родитель, – в голосе Шоха чувствовалось нежелание сдаваться. – Но знаю так же, что, чтобы принять справедливое решение – нужно учесть все.       – Все? – старейшина Румар говорил спокойно, но было очевидно, что от своих слов он не отступит. – Шох, ты знаешь, что я и сам защищал Тура. Старейшины Айн и Хойт могут подтвердить, что еще перед самым началом этой... Этой бойни я говорил им, что Марух должен был дать сыну больше свободы, позволить ему расти. Но никогда у меня, да и ни у кого из наших, не было мысли, что он захочет ему отомстить – так жестоко и вероломно.       – Он не...       – Он напал без предупреждения, Шох. На ритуальном поединке, где одного движения было достаточно, чтобы одержать победу. Он бил, не задумываясь, не глядя, не колеблясь – и если бы не Внемлющий...       – Вы же знаете, что это не была месть! Это не был Тур!..       Анхэ с холодком, пробежавшим по спине, почувствовала, что в голосе возлюбленного больше не было прежней решимости: ее сменила какая-то отчаянная мольба.       «Нет, нет, Шох, прошу, держись!.. Не предавай его!» – она стиснула кулаки, словно надеясь поддержать этим молодого вождя, придать ему сил.       – Да-а, это уж все видели!.. – протянул Хойт. – Так скажи нам, вождь Шох: разве тому, кого мы видели, место среди смертных? Разве ему место среди нас?       Весомых контраргументов не находилось. Шох молчал, видимо, сообразив, что угодил в ловушку собственной горячности. Впрочем, что толку это замалчивать? Проблема ведь так или иначе очевидна.       Ногти Анхэ судорожно впились в ладони, в носу снова защипало. Нет, она просто не может так это оставить!       Старейшины и молодой вождь обернулись на шум, когда опущенный полог хижины резко поднялся и на пороге возникла зареванная молодая.       – Анхэ?! – Шох намурился. – Что?..       – Прошу, не надо его изгонять! – выпалила она, словно боясь (и не без оснований), что ее выставят вон до того, как она успеет закончить. – Он хороший, он же помог вернуть лето! И... И оленей для Большой жертвы добыл! И... И еще... Шох, ну что ты молчишь?! Скажи, сделай им ясным!..       Лицо молодого вождя напоминало вырезанную из дерева маску, – и так же безжизненно звучал его голос, когда он медленно, как-то тяжело проговорил:       – Уйди, Анхэ.       – Что?!       – Это мое бремя. Мое – и почтенных старейшин. Уйди. Не про тебя.       – Не про меня?! Да как ты?..       – Час поздний, вождь Шох, – перебил ее старейшина Хойт. – Все мы сказали все, что должно было быть сказанным. Подумай. Завтра Род назовет тебя. Каким будет твой ответ ему? Каким увидят тебя предки? Ты уважишь их? Или?..       – Я поступлю в интересах Рода, старейшина. Я знаю, какую ответственность несу. И мое сердце не будет дрожать перед тяжелыми решениями.       – Поступи, как велит долг главы, вождь Шох, – старейшина Румар слегка прикоснулся к его плечу в знак поддержки. – И тебе не придется ни о чем жалеть. Что же, можем считать, что мы закончили?       Шох и другие старейшины согласно кивнули, и пожилые воины направились к выходу из хижины.       – Я так вижу, вас не ждать? – обратился к Шоху и Анхэ старейшина Айн.       – Не жди, родитель. Отдохни лучше, восход был долгим, а следующий будет не лучше.       Шох, взглянув на бледную, с мокрыми щеками, невесту, не сомневался, что разговор им предстоит долгий и сложный.       – Ну добро. Как бы то ни было, хорошей ночи вам.       Простившись, старейшины один за другим покинули хижину, закрыв за собой полог, и Шох с Анхэ остались одни.