Побратим змея

      – Ну что, наловил духов-то?       Молодая женщина с длинной светлой косой стояла у входа в хижину, уперев одну руку в поясницу, чтобы уравновесить сильно выступающий живот. Приближаясь к ней, Ёль в который раз испытал радость и какой-то удивленный восторг: ведь как хорошо – он вернулся, и та, что ему хороша, встречает его у порога. Встречает с тем, кому еще только суждено прийти в этот мир. Встречает, нося в себе плод их любви. Перед этим все неясные, но грозные знаки, которые он видел на промыслах, отступали на второй план.       – Да нет, видишь, – снова попрятались!       Он озорно улыбнулся ей в ответ. Шутка про ловлю духов за истекшие круговороты стала традицией их пары, а затем и семьи, и звучала всякий раз, когда Ёль возвращался с того, что сам он называл «духовым промыслом».       Миру, с которой после Большого путешествия Ёль составил пару, а спустя два круговорота заключил союз, отнеслась к его поискам как к чему-то само собой разумеющемуся. Да и как иначе, если еще мальчишкой он не мог отвести глаз от Запретного леса? А то, что не на кабанов да оленей охотится, а на «духов» – так еще неизвестно, что сложнее, важнее и почетнее, а что опасно – так и на обычном промысле от беды не всегда убережешься. Кроме того, были у походов супружника и очевидные положительные результаты...       – Одного почти поймал, – продолжал между тем Ёль. – Но он предложил мне кое-что, чтобы я его выпустил. Вот это.       Он, хитро прищурившись, протянул Миру небольшой ярко-голубой гладкий камушек почти правильной круглой формы.       – Ничего себе!.. – молодая женщина восхищенно замерла, не решаясь взять подарок в руку. – Красиво-то как...       – На Озеро Избранницы похож – и формой и цветом. И к твоим глазам подойдет. Так что духа я выпустил, – Ёль улыбался, явно довольный, что подарок пришелся по вкусу.       – А он волшебный?       – Спрашиваешь! Конечно, волшебный! В Запретном лесу все волшебное. А какого волшебства ты хочешь?       – Ну... Может, как рожать буду – поможет.       Мужчина едва заметно напрягся: тема приближающихся родов для его супружницы, чем дальше, тем более более болезненной становилась. Это – да еще здоровье будущего чада. В этих двух сферах Миру, бывшая обычно на редкость здравомыслящей, просто теряла голову.       – Поможет... – Ёль ласково обнял ее за плечи. – Он – а еще Фетха с Анхэ, они тоже помогут.       – Ну да... – она уткнулась лбом ему в плечо. – Должны помочь... Фетха все знает, а Анхэ если чего и не знает – так сама-то родила как-то...       Сомнение в ее голосе не соответствовало бодрым словам, – и Ёль решил, что лучшим способом поднять настроение супружнице будет шутка.       – Ну вот видишь. И ты родишь. Небось в тебе навсегда не останется.       Слова его, однако, эффект возымели прямо противоположный.       – Да ты что несешь-то?! – в голосе Миру слышались слезы. Она резко отстранилась от супружника, а когда тот попробовал удержать ее за плечи, сердито вывернулась. Ёль успел только почувствовать, что ее бьет крупная нервная дрожь. В таких ситуациях, да еще имея дело с женщиной в тягости, лучше сразу идти на мировую.       – Миру!.. Ну... Моя вина, – Ёль ударил себя кулаком в грудь. – Я ж ничего такого... Я ж подбодрить хотел, насмешить – и только...       Он попытался было вновь привлечь ее к себе – но для супружницы дело явно не исчерпывалось простым «я плохо сказал».       – Насмешить?! – слезы все же хлынули по ее щекам. – Духи, что ты находишь в этом смешного?! Ты хоть знаешь, что душа ребенка может не поместиться в тельце, если оно слишком маленькое, и тогда она его покинет, и он умрет, даже не выйдя из чрева! Видел издохших зверей?! А если вот так же – только в твоем животе?! Как – это – может– быть – смешным?!       Ёль остолбенел. От старших мужчин, обзаведшихся потомством раньше него, он слышал, что женщины, нося во чреве, становятся несколько... Странными. Но чтобы вот так?..       – Что?.. – только и сумел выдохнуть он, перехватывая Миру за запястья (та замахнулась на него, пытаясь поколотить) и все же осторожно, но настойчиво прижимая ее к своей груди. – Родная, где... Где ты всего этого наслушалась?!.       – Я не наслушалась! Я узнавала!       – Что узнавала? У кого?!       Мысленно мужчина уже прикидывал, что сделает с этим клятым болтуном, который его, Ёля, приятное возвращение домой с промысла превратил в какой-то бредовый кошмар.       – Девочки сказали!       Ясно. Девочки.       Компания, сплотившаяся когда-то вокруг Анхэ, с круговоротами только крепла. И хотя их наставница теперь опекала уже новое поколение подросших детей, молодые женщины продолжали близко общаться и с ней и между собой, став действительно добрыми подругами. Это было, конечно, хорошо – но, по мнению Ёля, друзья нужны были для того, чтобы поддерживать и ободрять один другого – а уж никак не запугивать до полусмерти. Вот у него самого как: пожалуешься, например, Черному Лису, что с Миру тяжковато стало, как она в тягость вошла – тот, не долго думая, ответит что-то вроде «Народит – успокоится» - и тебе ясно, что он прав, и что все пройдет. Проблемы-то. Но чтобы такую вот жуть один одному в уши вливать – где это видано?!       – Ты бы не с девочками об этом говорила – а с теми, кто рожал уже, – посоветовал он. – Ну что твои девочки знают, если только Кера в тягости ходит? С Анхэ вон поговори, или с той же Фетхой...       Зная характеры их обеих, Ёль был уверен в том, что они хотя бы не станут доводить супружницу до истерики разными байками.       «Неужели я и сам когда-то такую же чушь придумывал – только про духов?..», – с легким стыдом подумал он. – «Вот уж точно – не ведал, что творил!»       – С Фетхой и Анхэ я уже давно поговорила!       Миру благоразумно умолчала, что после нескольких таких разговоров Анхэ стала стараться, – со всей тактичностью, конечно, – держаться от нее подальше, а Фетха, раз выслушав пересказ переданных «девочками» историй, проворчала, что кому-то пора языки в косы заплетать, а самой Миру ответила, что, мол, телу виднее, что делать, и потому, чем меньше мозгов в родах участвует – тем лучше. А уж когда мозги таким мусором забиты – так и подавно.       От размышлений Ёля отвлек несильный толчок в живот. Он так и стоял, плотно прижав к себе супружницу, и теперь ясно почувствовал, как что-то похожее на небольшой шар пнуло ее, а заодно и его.       – Чувствуешь? – он счастливо улыбнулся, встретившись глазами со вздрогнувшей от внутреннего шевеления Миру. – Пихается. Значит, хорошо с ним все. Сидит себе, всем довольный.       Ребенок, словно подтверждая его мысль, толкнулся еще раз, посильнее.       Миру притихла, прислушиваясь к ощущениям, – но затем лицо ее снова помрачнело.       – А если ему плохо – и он так просит о помощи?! – в глазах ее снова стремительно нарастала паника.       Ёль мысленно взвыл.       – Да хорошо с ним все! И народится – хорошо будет! – сделал он последнюю, отчаянную попытку спасти положение. – Ну что с ним сделается-то?!       О последнем, риторическом по сути своей вопросе, он тут же пожалел: по лицу Миру стало очевидно, что сейчас он точно узнает, что именно с дитем может случиться. В подробностях.       – С Кнышем поговори, – выпалил он первое, что пришло в голову – выслушивать еще одну порцию страшных баек было невыносимо, тем более, что они и так уже опаздывали к общему ужину.       – А он-то что об этом знает?!       – Не он – так духи знают. Пусть спросит у них, будет ли все хорошо.       Миру идея понравилась, и Ёль выдохнул, стараясь не замечать некоторого чувства вины: в конце концов, от Внемлющего не убудет! Должен же кто-то помочь молодому супружнику? Тем более, раз самому Кнышу такие проблемы не грозят – ни теперь, ни в будущем.       – Пойдем ужинать? – предложил он.       – Ладно.       Он обнял ее за талию, и они направились к Общему костру.