Побратим змея

      Журчание воды казалось странным, неуместным. Еще бы – откуда взяться воде среди огненного озера?       Впрочем, разве есть здесь еще что-то, что может считаться невозможным?       Да и озеро осталось где-то далеко позади, – во всяком случае, он сказал бы именно так, если бы говорил об этом языком смертных. Здесь же, казалось, не было больше ни времени, ни пространства – лишь ощущение все ускоряющегося движения да плеск водного потока.       Он уже был однажды в этих водах. Давно, когда стоял на грани жизни и смерти. Теперь, однако же, выбор был совершен – и он знал, что его единство с прохладным течением, частью которого он стал, не прервется – во всяком случае, до той поры, пока он сам этого не захочет.       Вода придавала сил, наполняя его жизнью, – а он, становясь духом воды, давал жизнь ей. Хорошо!.. И все же, вспоминая свое давнее видение, он знал, кто будет ждать его впереди. И оттягивать эту встречу не собирался.       «Все начнется заново – уже другим», – вспомнилась ему фраза из сна. Что ж, вот и началось.       Его увлекает все дальше, к пятну света, появившемуся вдалеке. Течение сильное – но пятно все равно приближается слишком медленно. Благо, теперь он знает, как это исправить.       Свет оказывается прямо перед ним – мгновенно, как он того и хотел. Что же, он и впрямь многому научился.       Свежий воздух ударяет в лицо, подхватывает, кружит – и он уже не удивляется ничему – ни тому, что тело, кажется, не просто утратило всякий вес, а и вовсе куда-то растворилось; ни открывавшимся вокруг него все новым видам заповедного, – а теперь родного ему мира; ни тому, что, по его ощущениям, путешествие его почти подошло к концу; ни, наконец, незримому присутствию рядом с ним Двоих, встречи с которыми, как ему теперь казалось, он начал ждать, едва только войдя в Запретный лес.       Каким-то образом он, даже не видя, может их различить – и первым рядом оказывается тот, чьим нечаянным убийцей он стал. Он рад ему и, наверное, улыбается – если это возможно, являясь кем-то вроде воздушного потока. Ни злости, ни обиды за ту роковую встречу – будто она произошла слишком давно и не с ними – и Тур, все же собиравшийся повиниться за свой тогдашний поступок, передумал: то, что происходило теперь, было слишком важным, слишком прекрасным, чтобы тратить время на то, что давно утратило всякую значимость.       «Ты один, брат».       На сей раз он даже в мыслях не слышит их слов: слишком близки они теперь друг другу, чтобы нуждаться в словах. Просто вдруг ярко ощущает пустое пространство возле себя. Пространство, которое не должно пустовать.       «Ты вырос и набрался сил. Но что может один там, где нужны двое?..»       И снова он скорее чувствует это, чем слышит и воспринимает слова: собсвенную возросшую мощь; родство этим двоим, что сейчас с ним рядом; и то, что план Предвечного пока до конца не исполнен.       «Ему пора последовать за тобой».       Будто импульс, начало какого-то движения. От него почему-то слегка тревожно - впрочем, может, это просто так кажется? А если нет – не кроется ли источник тревоги не во фразе – а в нем самом?..       «Это будет несложно. Он так давно этого ждал».       Фраза, однако, наталкивается на молчание, а затем он чувствует, как меняется суть его собеседника – и понимает, что теперь говорит с другим Величайшим – тем, о ком лишь слышал, но никогда не встречал.       «Это может оказаться сложнее, чем ты думаешь, брат. Ты – душа всякого развития и стремления, идти вперед – твое предназначение и твоя суть. Но с ним все иначе».       «О чем ты?»       «Он – Камень, воплощение всего, что прочно, нерушимо... И неподвижно. Он не любит перемен, брат, очень не любит. Я знаю, о чем говорю, ведь это и моя природа...»       Второй Величайший действительно ощущается более весомо и глубоко – будто способен проникнуть в самые скрытые уголки души, осветить самые тайные мысли. И впрямь – Глядящий Вглубь. Это было бы жутковато – но при этом этот Величайший добр – Тур ясно ощущает это. Наконец он чувствует их обоих – и не может не признать, что тот, кого он знал под видом Змея, действительно был более вспыльчивым, упрямым, эгоистичным и агрессивным, чем тот, кто явился ему сейчас. Того легко было представить крушащим созданный им мир. Или – подманивающим жертву фигурами невероятного, страстного танца... Да, для него – если уж уничтожать или любить, – так до конца, без оглядки, всерьез. Еще бы – он ведь Дух Воды, дух движения, развития, стремления вперед. Он не останавливается...       Пока не находится кто-то, способный смирить его пыл. Камень. Чьи корни уходят так глубоко в этот мир, так тесно вплетены в ткань мироздания, что он может выдержать натиск, усмирить гнев второго, остановить его, удержать... Это хорошо – но как непросто, наверное, иногда стремительной воде с его неторопливой основательностью!..       «Что же мне делать? Вы сразу были тем, кто вы есть – а он и я только должны еще научиться смотреть вглубь... »       «Ты уже почти готов к этому. А он... Будь с ним рядом, укажи ему путь. Он знает свое предназначение. Не дай ему забыть о нем...»       «Разве он может забыть?»       «Он, как и ты, волен выбирать свой путь. И выбор этот непрост, потому что в каждом есть и добро, и зло».       «Как же это странно...»       «Что именно? Поведай о своих мыслях, брат».       На его приглашение хочется откликнуться именно так – глубоко, обдуманно, утишив свой бег, и на время погрузившись в себя.       «Я думаю о том, что ты сказал сейчас. И вижу, что ты прав. Вы оба, например, очень разные... И... Может, плохо скажу, но... Ни один из вас не совершенен. Мне виделось раньше, что для того, чтобы видеть замысел Предвечного и воплощать его, нужно быть... Не знаю... Особенным. Без недостатков... Каким-то... Невероятным. А вы... Да и я сам... И тот, кто хорош мне... В каждом из нас есть столько всего... Хорошего и не очень... И выходит, что даже хорошие наши стороны могут обратиться во зло. Например, ему будет сложно выбрать, потому что он – Дух Камня... Да я и по себе знаю. Я-то совсем не идеальный...»       «Тебя послушать – так идеальный означает мертвый», – Туру послышался негромкий смех Духа Воды, и он внезапно понял, что в этом и есть ответ. В самом деле, какой прок был бы Предвечному от идеальных кукол? Да и как бы мог породить их его разум – ведь он является источником жизни, а не смерти.       «Тебя волнует что-то еще, верно, брат?»       «Пожалуй, да. Я... Я вижу, какие отношения связывают вас. Что вы хороши друг другу – очень хороши. Но я не вижу, как создается такая связь».       «Разве вы с тем, кто тебе хорош, ее еще не создали?»       Фраза, словно касаясь его мыслей, чувств, воспоминаний, сама по себе становится ответом.       «Наверное, создали. Во всяком случае, мне было хорошо с ним, а ему со мной. Но это ведь не все. Я и ему об этом говорил – телесные отношения мне важны не меньше, чем просто поговорить. Или... Или когда становишься духом, это уже не имеет значения?»       И снова его коснулся беззвучный смех, на сей раз обоих собеседников.       «Не обижайся, брат, – наконец снова заговорил Дух Воды, – но мы просто не можем понять, что именно тебя так беспокоит...».       Туру показалось, что он продолжал бы говорить и дальше – и, судя по задорному, немного колючему тону его беззвучного голоса, обидеться, возможно, все-таки пришлось бы. Второй Величайший, однако же, не позволил разговору свернуть в нежелательное русло.       «Позволь мне сделать это ясным для тебя, брат, – обратился он к Туру. – Ты спрашиваешь о том, о чем может спросить лишь смертный, и потому нам сложно ответить на твой вопрос. Ты не мыслишь жизни вне тела, и того, что с ним связано. Но для нас все иначе. Предвечный призвал нас из небытия задолго до того, как сам он узрел Избранницу свою. Думаю, тебе ясно, что никаких тел в том смысле, как ты это видишь, у нас тогда не было. И вместе с тем – с самого начала нашего существования мы были хороши друг другу. Это продолжалось долго, очень долго – настолько, что ты даже не сможешь этого представить.       Затем была та часть истории, что тебе известна – взор Предвечного упал на Черноликую и возрадовался ей; наши младшие братья поднесли Избраннице дары; мы же установили на ней порядок. И лишь тогда тела обрели и мы.       «Так мы могли больше узнать об Избраннице, стать ближе ей, – заговорил Дух Воды. – Тот, кто хорош тебе, говорил мне о том, как рассказывают эту историю Дети Завета: мол, наши силы истощились, и мы едва не стали камнем и водой, когда создавали то, что вы называете По-Ту-Сторону. Но это не так. Когда творишь порядок – силы не истощаются, потому что в творимой гармонии ты обретаешь их вновь. Мы хотели ближе познать ту, для кого мы воплощали замысел Предвечного. Хотели почувствовать, как она ощущает творимый нами порядок, хорош ли он ей. Это было возможно, лишь обретя смертные тела».       «Получив их, мы получили еще один способ дарить друг другу наслаждение и радость, – продолжил Дух Камня. – Но это был лишь еще один способ. Теперь, как видишь, мы лишены его – но это не означает, что теперь мы менее хороши друг другу, чем раньше».       «Выходит, тело и его желания – это все же не так уж и важно?..»       «Напротив. Будь это не важно, я не горевал бы так сильно, когда он свое тело утратил», – ответил Дух Воды.       «Но тогда...»       «Брат наш, мне видится, что ты слишком думаешь-думаешь там, где думать не нужно, – Тур ощутил, что Дух Камня слегка улыбается. – Не ищи ответа на эти вопросы вовне. Они в тебе самом. Поверь себе – и ты их найдешь. А теперь – не пора ли тебе перейти от слов к делу?.. »       Последняя фраза коснулась Тура, будто камень, брошенный в тихую озерную гладь. Пожалуй, лишь Дух Камня мог произнести ее так, чтобы вызвать волну энтузиазма и жажды деятельности – да, и правда, пора приниматься за дело!..       Туру казалось, что на этой невидимой волне он взлетит еще выше – но ощущения были почему-то противоположными: что он медленно, мягко опускается куда-то вниз, между тем как вернувшееся к нему тело постепенно набирает вес.       «Еще одно, брат, – услышал он уже словно издали голос Змея. – Пока ты был здесь, названые брат и сестра наши трижды повторили большую фигуру своего танца. В мире смертных это будет важно для тебя...»       После этих слов наступила тишина, и Тур, открыв глаза, увидел, что лежит навзничь на каменной террасе Потусторонних гор.