***
Он ни на мгновение не позволил себе обмануться: то, что черным сплошным облаком висело над Озером, касаясь поверхности воды, отнюдь не было ни странным природным явлением, ни даже порождением каких-то темных волшебных сил. Это была сама Тьма, Ничто, куда, как быстро припомнил охотник, он своей властью Величайшего приказывал убраться Лихомане. «Похоже, Сушь была еще одним из самых безобидных порождений этой дряни», – подумалось ему. Когда же Тур присмотрелся к своему новому противнику, – а в том, что Мрак ему враждебен, сомнений у него не возникло, – черное облако вызвало в нем даже не страх – скорее отвращение. Ему не было места в мире, где он творил порядок. Ему вообще не было нигде места, ибо по существу оно являлось неким анти-местом, анти-всем, что существовало и жило. Тур мельком припомнил, как когда-то они с приятелями копали колыбель для Взывающего Анха, – и подумал, что, пожалуй, даже разрытая яма в Холмах предков не была столь полным воплощением смерти, как то, что предстало теперь его глазам. Облако не двигалось, не клубилось, никак не реагировало на мир, находящийся за его пределами. Оно просто было – а вернее сказать – его как будто и не было – словно в сияющем восходе вдруг проломали уродливую дыру в никуда. «Ну нет, гадство, Озеро Избранницы ты поганить не будешь!..» Порыв был благородный – однако же не давал никаких подсказок к тому, как именно Мрак надлежало изгнать. Первой, наиболее логичной мыслью Тура было предположение о свете: как в сумерках в хижинах зажигают светильники, так и... Что ж, за этим дело не станет! Он почувствовал, как, повинуясь его призыву, по телу начало распространяться приятное тепло. Да, именно так... На всякий случай поднес ладони к лицу: кожа действительно излучала мягкое сияние, усиливающееся с каждой минутой. Хорошо! Теперь только подождать, пока будет достигнут какой-то предел – а там останется только направить свою силу на тьму. Должно получиться! Должно было. Однако облако света, отделившееся от молодого Величайшего и поплывшее к черному провалу, того вовсе не уничтожило. Напротив. Мрак принял его и поглотил, – мгновенно и словно даже охотно (если подобное определение могло быть применимо к чему-то, что было противоположностью любых чувств и желаний). Какое-то время после этого, пока ошеломленный охотник всматривался в совершенно не потревоженное пятно, ничего не происходило – а затем случилось нечто, заставившее Величайшего вздрогнуть. Мрак начал меняться – неуловимо, так, что Тур даже усомнился, не кажется ли ему это – однако чем больше проходило времени, тем яснее он сознавал, что происходящее перед ним – не морок. И хотя изменения эти вряд ли могли бы быть описанными словами смертных, результат они имели вполне определенный: теперь его противник не был безликим. Тур вглядывался в него – и понимал, что знает его, может быть, так хорошо, как никого из Рослых. Ибо Мрак был им самим. Еще не придя в себя от изумления, страха и какого-то горького узнавания, Тур почувствовал странную тянущую боль в груди. Опустил голову, едва сдержав стон, – и вздрогнул от ужаса: его торс пронизывали несколько таких же черных провалов, как он видел перед собой, словно тьма поглощала теперь не только пространство над Озером, но и его самого. – Вот ведь дрянь! – он машинально попытался стереть пятна ладонью, однако это, разумеется, не дало ни малейшего результата. Попробовал было засветиться снова, надеясь, что в его собственном теле это поможет. Ничуть не бывало. Кожа, не затронутая тьмой, действительно светилась – однако на черноту это никак не влияло. «Не могу! – мелькнула паническая мысль.– Не могу! Я понятия не имею, как его изгнать...» «А нужно ли?..» – беззвучные слова прозвучали в голове, словно отклик на его размышления. «Разве в тебе нет тьмы? Разве она – не часть тебя? Почему ты так хочешь отказаться от своей сути?..» Беззвучный шелест слов лишал воли к сопротивлению, затуманивал разум, заставлял поверить, что застывшая над Озером – и в нем самом – чернота действительно лишь часть миропорядка, установленного Предвечным, и никакой угрозы не представляет. Тур в изнеможении прислонился спиной к каменной стене – подъему на следующую террасу. Перед глазами темнело, он чувствовал, что еще немного – и впадет в беспамятство, растворившись во Мраке. Таком... Привычном, и в чем-то даже уютном Мраке... «Будто в детстве, когда с головой зарывался в пушистый плед», – смутно подумалось ему. «Но что бывало потом, названый брат мой?» Голос Лучезарной, прозвучавший, казалось, совсем близко, заставил молодого Величайшего уже бессильно опустившегося на камень, вздрогнуть и усилием воли разогнать черный туман, наполнивший, казалось, все его существо. «Потом?.. – мысли путались. – Потом мне становилось нечем дышать, и я вылезал. На свет. Нельзя... Жить... Во Мраке». Он с трудом приоткрыл глаза и устремил отчаянный взгляд на стоящее высоко в небе дневное светило. – Помоги мне, названая сестра, – прошептал он. – Моего света не хватает, я слишком слаб... «И моего не хватит... – прозвучал в мыслях неслышный ответ. – Мрак проник во все творения. Мы слишком близки ему, в нас слишком много смерти, чтобы ему противостоять. Но ты не проиграл еще, брат. Подумай, что перед тобой – и кто ему противоположен. Вспомни, в ком источник твоего света». Боль в груди усилилась, смешивая мысли – но Тур упрямо стрался сосредоточиться на этих вопросах и поиске ответов на них. Кто перед ним?.. Мрак? Это очевидно – но тогда побеждать его нужно светом, а это не работает. Ничто? Да, это похоже на правду, тем более и Лучезарная говорила не «Кто перед тобой?», а «что...». Что. Перед ним смерть, тьма, небытие. И в нем самом это тоже есть, так же, как есть в нем тень. Стало быть, помощи можно ждать лишь от того... От того, в ком нет ни тени, ни смерти. «Помни, чей порядок ты творишь, брат...» «Его разум не мог породить бездушных мертвых кукол, ибо он – источник всякой жизни...» Боль от растекающейся по телу смерти усилилась, будто тень, сокрытая в нем, спешила соединиться с тем, что порождало ее. Величайший рухнул на колени, заскрипев зубами, судорожно обхватывая руками готовую, кажется, разломиться пополам грудь. «Помоги мне, Отец, – беззвучно прошептал он. – Сохрани свой порядок, не дай тьме победить...» Он и сам не знал, чего ждет от этих слов. Кажется, смутно подумал о какой-то великой битве, свидетелем, – а может и участником которой он, мощью Отца-Неба, станет. Но все произошло гораздо проще и быстрее: тьма, стоявшая перед ним, вдруг просто исчезла, будто ее и не было вовсе: так легко – словно нарушенная присутствием Мрака гармония только и ждала момента, чтобы вернуться. Сам же Величайший обнаружил себя стоящим у самой опушки Запретного леса, и понял, что путешествие его на этом окончено – или только начинается...Глава 22
6 сентября 2017 г. в 21:05
Оставалось немного. Так, во всяком случае, подумалось Туру, пока он еще какое-то время лежал на каменной площадке, заново привыкая к вновь обретенному телу. Пожалуй, на сей раз он даже даст себе послабление: не станет пересекать Озеро Избранницы вплавь. Просто пожелает – и Пустошь Великого волка сама окажется прямо у его ног, будто никуда он с нее и не уходил.
Странно все это, как ни крути... Сколько круговоротов виделось, мол, вон какие чудеса По-Ту-Сторону творятся!.. Заповедный мир, волшебный!.. А теперь – такое родное там все, простое, обычное – будто дома оказался... Жаль, что в селище сходить нельзя, даже на время... Да, наверное, прав был Великий волк: сколько он всего ни пережил, как сильно ни изменился – а при слове «дом» все равно будет видеть свою хижину...
Впрочем, – и охотник ощутил это очень ярко, – душевные раны его и правда затянулись, и воспоминания о прошлой жизни вызывали теперь лишь светлую грусть о том, что уже никак не вернешь и не исправишь...
Впрочем, с селищем его еще нечто связывало. Точнее, некто – и оттягивать встречу с ним не было ни необходимости, ни желания.
Тур медленно поднялся на ноги, собираясь применить свои новые умения – но намерение это так и осталось нереализованным, ибо вместо Озера Избранницы охотник с изумлением и немалой долей страха увидел лишь мрак.