Побратим змея

      – Такое уже бывало, правда, так давно, что я этого сам не видел, а слышал от родителя моего родителя... – старейшина Хойт говорил неспешно и значимо – и это заставляло собравшихся в Хижине совета Рослых нервно переминаться с ноги на ногу, с нетерпением ожидая продолжения. – Тогда жила в Роду одна жена, у которой был маленький сын. Однажды она взяла его в лес, где сама собирала хворост. Он потерялся, и, как ни искали его, – так и не нашли. Сердце родительницы его, было, конечно, разбито... – в голосе рассказчика послышались нотки неодобрения: Хойт явно не был склонен выказывать сочувствие нерадивой женщине, не уберегшей собственное чадо. – Но спустя три полных лика он вернулся. Появился у границы селища, будто ничего и не было. Он не был исхудавшим, и даже подрос, и вскоре всем стало ясно, что его приняла к себе родичь из клана, обитавшего тогда неподалеку. Она не дала ему погибнуть, а когда он достаточно окреп, вывела к селищу. Но на этом история не заканчивается. Мальчик рос, сменялись круговороты... Он вернулся из Большого путешествия и стал одним из лучших охотников Рода. Вот тогда-то они и пришли, – он окинул собравшихся многозначительным взглядом. – Пришли за ним как за тем, кто принадлежит им. Родичь давала ему свое молоко, и по их законам он стал частью их клана. Они дождались, пока он вступит в возраст, в котором научится убивать – и вернулись, чтобы забрать его.       – И... Что случилось потом? – на усталом лице вождя Шоха отразилось непонимание и некоторое раздражение: он слишком устал, организуя среди ночи защиту женщин, детей и стариков от внезапно нагрянувших к самым границам селища родичей, и теперь не мог взять в толк, каким образом эта древняя история, больше похожая на сказ, которыми развлекают детей, может помочь справиться с обрушившейся на Род бедой.       – Сначала им не было ясно, чего хотели родичи, – снова зашелестел старческий голос. – И три восхода они не делали ничего. А на четвертый звери подстегнули ход их мыслей – начали убивать.       Вождь, старейшины и Внемлющий тревожно переглянулись, услышав это.       – В конце концов тот охотник вышел к ним, и они увели его с собой. Больше о нем никто никогда не слышал.       Воцарилось молчание, во время которого каждый из присутствовавших мужчин пытался так или иначе осмыслить создавшуюся ситуацию.       – Мне дело видится ясным, вождь, – заговорил наконец старейшина Румар. – Ясным – хотя и тяжелым. Все знают, что среди нас живут те, кто не принадлежит нашему Роду.       Шох заметил, как вздрогнул при этих словах Внемлющий, но прерывать старейшин не стал: разгадка этой истории и правда представлялась очевидной. Хотя, как верно заметил родитель его супружницы, – тяжелой донельзя.       – Детеныши Айрат как раз вступили в пору, когда их родители начинают учить их убивать, – задумчиво подтвердил старейшина Айн. – Сама Айрат вернулась к нам, уже, видимо, преодолев этот рубеж, и потому ее клан ждал так долго.       – Но нужно помнить и о том, что сама она родилась не среди Рослых, и вскормлена была родичью-родительницей, – подал голос Хойт. – Пусть она и хороша нам – но она – часть клана, что пришел за ней и ее потомством.       Шох молча кивнул, давая понять, что принял это соображение к сведению. Затем повернулся к молчавшему до той поры Кнышу.       – Что ты скажешь обо всем этом, Внемлющий? – негромко спросил он. – Могут ли духи сделать эту ситуацию ясной для нас? Правдива ли история, которую рассказал старейшина Хойт? И есть ли у них ответ, как мы должны поступить?       Тот еще какое-то время молчал, не решаясь заговорить. Не потому, что отклика духов не было – бестелесных голосов было столько, что голова, казалось, вот-вот взорвется звенящей болью. Но были ли те слова и обрывки фраз искомыми ответами? И если так, то кому они предназначались? Кныша не покидало ощущение, что вождя и старейшин духи вообще не замечали, будто их вопросы об Айрат и ее детенышах не имели для них ни значения, ни смысла. Будто для них нашествие родичей было совсем не тем, чем виделось смертным.       ...Найди смысл, брат, найди смысл...       ...Ты знаешь ответ...       ...Знаешь...       ...Не жди, брат, ты и так ждал слишком долго...       ...Пора...       ...Выбирай, смотри...       ...Смотри и не делай вид, будто не видишь...       Кныш быстро открыл глаза, словно торопясь исполнить этот совет-приказ – но где-то в глубине души занозой засела мысль, что, возвращаясь к реальности, он скорее убегал от ответа, чем стремился к нему.       – Что ты скажешь, Внемлющий? – повторил свой вопрос Шох.       – Они не дают внятного ответа, – медленно проговорил Кныш. – Но говорят, что этот выбор очень важен...       О том, что вышеназванный выбор был важен в первую очередь для него, причем настолько, что, согласно высказываниям духов, даже он сам не мог постигнуть всей его значимости, он предпочел умолчать.       На лице молодого вождя отразилась легкая досада.       – Духи часто благосклонно одаривают нас истинным знанием... – произнес он. – И остается только жалеть, что они не пожелали сделать этого сейчас. Что же, возможно, это знак того, что они считают нас готовыми к тому, чтобы принять решение самим. Что скажете на это?       Старейшины, к которым он обращался, кивнули, затем Хойт решительно сказал:       – Мне видится, что двух решений тут быть не может, вождь Шох. Мы могли бы попытаться напасть на родичей и прогнать их. Но это опасно – наши-наши могут пострадать во время этой схватки. Кроме того, этот поступок может навлечь на себя гнев Великого Предка: его чада пока не причиняют нам вреда, а значит, у нас нет повода для вражды. Ждать же три восхода, чтобы посмотреть, нападут ли они... Ты сам видишь, вождь... Я думаю, что мы должны отдать родичам то, что им принадлежит.       – Может, это не так и страшно будет... – поспешно заговорил Румар, видя, как потемнело при этих словах лицо Внемлющего. Остальным участникам обсуждения, впрочем, также с трудом удавалось сдерживать собственные чувства, удерживая суховато-деловой тон разговора. – Никто ведь не сказал, что Айрат будет нехороша в своем клане из-за того, что жила с нашим Родом. Ее ведь приняли по Теплому Безвременью, и кто-то из родичей ее клана сошелся с ней, давая жизнь потомству. Наши сердца, а еще пуще – сердца наших молодых и жен будут полны печали, конечно, но...       – Но это лучше, чем если они наполнятся скорбью по погибшим от родичевых клыков, – емко закончил его мысль старейшина Айн. – Старейшина Хойт хорошо сказал, вождь: двух решений тут быть не может. Мы должны вернуть Айрат и ее детенышей ее клану.       ...Смотри вглубь, брат, смотри вглубь...       ...Пусть смертные видят то, что им кажется очевидным...       ...Но ты ведь знаешь...       ...Знаешь, так не отворачивайся от этого знания...       ...Не сходи со своего пути, брат...       ...Не сходи, иначе придет Мрак...       ...Удержи их, брат...       ...Удержи ради правды...       ...Удержи их – и сам удержись...       – Внемлющий?.. – Шох слегка тронул Кныша за плечо. – Я знаю, что Айрат хороша тебе – но мы вместе должны принять это решение. Что скажешь?       Тот задумчиво нахмурил лоб. Разъяснить остальным, что речь, скорей всего, идет не просто о нашествии родичей, что за ним стоит какой-то скрытый, и, что весьма вероятно, тревожный смысл, было почти невозможно, да Внемлющий и сомневался, что оно того стоило. За истекшие круговороты он уяснил, что передать какому-нибудь Рослому (по отдельности или всему Роду сразу, как во время обрядов) слова и волю духов было только половиной дела – причем самой несложной его половиной. Гораздо сложнее было быть услышанным, донести эти слова неискаженными и ясными – такими, как они были изначально. Он зачастую сталкивался с тем, что его собеседники, выслушав его (говорил ли он от себя или передавал волю духов – значения не имело) и вроде бы приняв сказанное к сведенью, поступали едва ли не в точности наоборот – а на удивление и недоумение искренне поясняли: «Так ты ж сам так сказал!».       Теперь же, когда речь шла о судьбе Айрат, а истинный смысл происходящего был скрыт даже от него самого, надежды внятно донести свои сомнения и вовсе не оставалось. Тут даже Ёль, пожалуй, не помог бы.       – Старейшина Хойт сказал, что первые три восхода родичи не нападали на Род, – медленно проговорил он. – Раз это так – значит, мы можем позволить себе не принимать решения сейчас... Позволь мне еще поговорить с духами, может, я смогу узнать больше.       Старейшины переглянулись – нетерпеливо, даже недовольно: ясно, что всем нелегко – но раз выхода нет, не лучше ли покончить с ситуацией сразу, а не продлевать ее незнамо ради каких целей? Впрочем, за истекшие круговороты они успели достаточно узнать характер Внемлющего, чтобы быть уверенными: желание оставить Айрат при себе хотя наверняка и было его мотивом – но лишь одним из многих, и, что весьма вероятно, даже не главным. В конце концов, он мужчина, а не слезливая молодая, способная ради собственной мягкотелости поставить Род под угрозу: раз просит отсрочки – значит, что-то задумал. Эти соображения и заставили пожилых воинов утвердительно кивнуть на безмолвный вопрос вождя.       – Думается, что Внемлющий знает, что делает, – озвучил общее мнение старейшина Айн.       – Только не тяни, – дополнил его слова Хойт. – Мы знаем лишь, что тогда на четвертый восход родичи начали убивать. Это не означает, что они вели себя мирно перед этим. Кроме того, они, судя по всему, не выпустят никого из селища. С таким положением тоже лучше не тянуть.       Кныш кивнул.       – Вы хорошо сказали. И мне ясно, что медлить нельзя. Я буду стараться разобраться во всем как можно скорее.       Понимая, что добавить по существу нечего, старейшины, коротко простившись, покинули Хижину совета.       Вождь Шох, оставшись наедине с Внемлющим, довольно долго молчал, не глядя на него, так, что могло показаться, что мужчина просто задумался о чем-то своем, не нуждаясь больше в собеседниках. Кныш, однако, слишком хорошо изучил его, чтобы понять, что разговор не окончен. И действительно, через какое-то время Шох, словно приняв в душе какое-то решение, поднял голову и взглянул ему в глаза.       – Ты ведь можешь спросить не только духов, – негромко произнес он. – Он... Он ведь остался частью Рода, и теперь только его и не держат в кольце родичи. Думаешь, он захотел бы помочь нам?       – Разве, зная его, ты в этом сомневаешься?       Вождь опустил голову, словно немного пристыженный.       – Я... Я ведь даже близко увидеть не могу, каким он стал, – медленно, нерешительно проговорил он.       – Он все тот же. Конечно, он поможет, если это будет в его власти.       – Разве это может быть не в его власти? – спросил Шох. – Если он дух, если все знает... Значит, знает и то, что за напасть у нас с родичами?       – Думаю, да.       – И поможет? Скажет тебе, а ты скажешь нам, что делать?       Кныш слегка помрачнел.       – А вот в этом я не уверен.       – Почему? Ты же сказал, что он захочет помочь.       – Это трудно сделать ясным... – Внемлющий задумался. – Видишь, ведь на самом деле он принадлежит теперь не нашему миру, а тому, Что-По-Ту-Сторону. И смотрит он будто оттуда. У него может быть причин-причин не говорить мне того, что знает. Нам эти причины не ясны – но для него они непреодолимы. Ты ведь помнишь его – если уж он считает что-то правильным...       – То будет держаться за это руками и ногами, – кивнул Шох. – Что же, я могу это увидеть. Но ты все равно попробуй спросить. Хотелось бы, чтобы все это закончилось поскорее. Даже не могу увидеть, что будет с Фиа, если Айрат придется вернуть ее клану: она ей так хороша!..       – Анхэ тоже расстроится...       В глазах вождя мелькнула гордость.       – Она сильнее, чем наши-наши думают. Хотя, конечно, расстроится. Как и все мы. Как-то привыкли мы думать, что это наша родичь... Иногда видится, что лучше уж никого в сердце не впускать...       – А зачем оно тогда нужно?       Шох невесело усмехнулся.       – Тоже твоя правда. Ладно, пойдем, скоро уже Лучезарная встанет. Новый восход, новые заботы... Тебя, может, до хижины проводить? Мало ли чего родичи учудят. Или хочешь, нож дам?       В Хижине совета царил полумрак, и потому вождь не заметил, как в глазах Внемлющего на мгновение вспыхнули веселые искры, словно он вспомнил нечто забавное.       – Ты хорошо сказал, но меня у входа ждет Айрат.       – Уверен? Я ничего не слышу, даже дыхания.       – Она дальше, в шагах по-пальцам-двух-рук отсюда.       – Откуда ты знаешь? – на лице вождя неожиданно появилось удивленно-предвкушающее выражение, словно у мальчишки, которому показывают фокус, и Кнышу стало даже жаль его разочаровывать.       – Я ее там оставил, когда шел сюда, – честно пояснил он. – А если бы кто-то попробовал прогнать ее – уже весь Род это бы услышал.       – А-а... – Шох снисходительно усмехнулся, словно укоряя самого себя за излишнюю наивность. – А я уж было подумал... Хорошо было бы, умей ты с родичами разговаривать!..       – Да, наверное, хорошо... – покладисто согласился Кныш, про себя, однако, подумав, что ему и общения с обитателями По-Ту-Сторону хватает с лихвой – так, что иногда хоть беги. Чем, впрочем, он с некоторых пор успешно и занимается.