Побратим змея

      Айрат притаилась у задней стенки лекарской, прислушиваясь и принюхиваясь. Внутри хижины все изменилось, да так, что сердце родичи начинало биться сильнее от какого-то смутного чувства, более всего походящего на восторг. Засветилось все, ожило, налилось силой. Будто исчезла черная злая пелена, удушавшая все живое, заставлявшая прятаться, отступать и только тихо поскуливать от страха и глухого, глубокого отвращения к приползшему Мраку. Теперь все почти так, как было, когда она, повинуясь каким-то смутным, но безапелляционным импульсам отправилась в лес, к своему клану, а после смогла продолжить свой род. Тогда тоже жизнь напоминала шумную могучую реку – только наступи лапой – и унесет прочь, к чему-то новому, волнительному, но желанному...       За тонкой перегородкой из кожи раздавалось легкое дыхание спящего, и родичь, слыша его, готова была валяться по земле от радости: этого звука она почти не слышала с той самой черной ночи, когда любимый безволосый собрат ее зачем-то сунулся прямо в пасть Этому (как-либо поименовать Мрак Айрат не могла даже в мыслях) – и оно едва его не пожрало.       Пожалуй, стоит нарушить запрет и пробраться в это пахнущее травами логово. Ну поворчат на нее – невелика беда. А собрату наверняка поддержка и компания не помешает...       Реализации задумки, помешали, однако, быстрые приближающиеся шаги. Айрат поспешно забилась поглубже за стенку, чтобы не быть найденной: когда хозяйка логова находится в нем, соваться в ее владения было бы верхом наглости.       Дальше последовали самые разные звуки – стук переставляемых посудин с травами, треск огня в очаге, плеск воды, какие-то шорохи – и наконец голоса: хозяйки и собрата, услышав который, родичь даже приоткрыла пасть, вывалив розовый влажный язык. Будто хотела впитывать эти, ставшие за круговороты такими родными, звуки не только ушами, но и всем своим существом.       Голоса меняли громкость и интонации. За время жизни в селище родичи удалось усвоить довольно много разных слов из ежевосходнего обихода (бессменным фаворитом среди которых оставалось для нее «естьиди») – но то, о чем сейчас говорилось в пахнущем травой логове, касалось, очевидно, более сложных и далеких от понимания родичи материй. Уловила она только то, что хозяйка логова была чем-то встревожена, а любимый собрат казался измученным, напуганым и мрачным. Определенно, попасть к нему стоило как можно скорее!       И все же что-то удерживало Айрат от того, чтобы присоединиться к нему – даже после того, как разговор внутри, достигнув пика, постепенно затих, а хозяйка логова покинула его, тщательно опустив за собой полог. Что-то... Происходило в этом логове, что-то, что, по разумению Айрат, было важным достаточно, чтобы оставить свой след не только в мире смертных, но и в мире тех невидимых, неуловимых, ничем не пахнущих существ, с которыми так часто говорил ее собрат. Продолжалось оно довольно долго, так же, как и разговор перед ним то набирая, то теряя интенсивность – но наконец также угасло. Помедлив еще немного, Айрат выбралась наконец из своего укрытия и, осторожно ступая, медленно направилась ко входу в логово. Подошла, еще раз прислушалась и принюхалась – но восход был уже в разгаре, безволосые собратья занимались своими делами и возле находившегося несколько на отшибе логова никого не было.       Полог подался легко и беззвучно – стоило лишь чуть отодвинуть его носом и тихо просочиться внутрь. Любимый собрат лежал на подстилке из шкур и, казалось, спал. Родичь, однако же, сразу уловила, что сон его был тяжелым и тревожным, таким, от которого лучше поскорее проснуться. Что ж, разбудить кого-то – это она умеет!       Собрат со сдавленным вскриком открыл глаза, когда Айрат вспрыгнула прямо на него и затопталась лапами по меховой накидке, укрывающей обнаженное тело. Он вообще-то этого не любил, и Айрат уже готовилась выслушать очередную ворчливую тираду.       Тот, однако, ругать не стал. Напротив – порывисто обхватил за шею руками, пригибая голову родичи к своему лицу, а когда она удобства ради попросту улеглась на него, начал быстро что-то говорить, зарывшись лицом в ее густую шерсть и то и дело перемежая слова судорожными вздохами-всхлипами. И что это он так?.. Ведь все обошлось, и Это его не заполучило. А еще везде в этом логове явственно читался запах Другого собрата, того, которого она знала так недолго – и так долго ждала. Значит, он приходил, он был рядом! Чего ж теперь горевать?       Собрат, однако же, поводы горевать, похоже, находил, раз за разом повторяя один и тот же довольно короткий набор звуков. Может, переживает, что тот, Другой, не задержался?.. Это, конечно, ясно: она и сама бы с ним поиграла. Но чего ж так убиваться, если он все равно вернется? Обязательно вернется – просто потому, что некоторые вещи таковы, как они есть. Жаль только, донести эту мысль до собрата она не может...       Оставалось, раз такое дело, лишь потыкаться в него носом, стараясь отвлечь, а когда это не помогло – начать быстро вылизывать ставшее почему-то мокрым и соленым лицо. В самом деле, иногда голые собратья хуже еще голых щенков!..       Поцелуи, однако, сработали: собрат задышал ровнее и глубже, видимо, снова проваливаясь в сон. Последним осознанным движением попытался ее спихнуть. Родичь его усилие едва почувствовала, но смысл его поняла и порадовалась: значит, приходит в себя, возвращается в собственное тело. Послушно сползла, однако уходить не спешила – улеглась, прижавшись к нему, и вскоре ощутила, как он, повернувшись на бок, обнял ее за шею.       Спустя какое-то время, когда и сама родичь, пригревшись, уже начала чутко подремывать, полог в хижине поднялся снова, пропуская Фетху. Айрат прижала уши: она знала, что хозяйка травяного логова терпеть не может вторжения на свою территорию, особенно с ее, родичи, стороны. Та, однако же, окинув взглядом открывшуюся картину, неудовольствия не выказала, – наоборот, легко похлопала Айрат по макушке невесомой теплой ладонью.