***
Утром следующего дня я едва не проспал завтрак – проснулся только от понуканий нянечки, проходившей по коридору. Вопреки ожиданиям я не заболел и даже не подхватил легкую простуду. Разве что был чудовищно голоден, а потому по инерции быстро поднялся, застелил кровать и только тогда заметил высохшие вещи на спинке кровати. Тогда я вспомнил всё: и пещеру, и разошедшуюся в стороны воду, и перепуганных Денниса с Эми… И мстительно улыбнулся. За окном светило солнце, а я чувствовал себя особенным и отчего-то счастливым. Наверно, то же чувствовали нормальные дети, просыпаясь в рождественское утро и желая поскорее открыть подарки. На завтрак я всё же спустился несколько настороженно – опасался, что кара со стороны взрослых не минует. Но ни Эми, ни тем более Деннис, не решились рассказывать миссис Коул или её коллегам о произошедшем – я убедился в этом на середине завтрака. Расскажи они о происшествии (при условии, что им поверили бы каким-то чудесным образом), и я бы сейчас стоял на позорной табуретке посреди зала, а миссис Коул отчитывала бы меня. Ближе к концу трапезы я уже был уверен, что наказание миновало. А потому выкрал у кого-то из соседей кусок хлеба и, преисполненный самый радужных ожиданий в этот день, был готов убежать куда-нибудь в дальний уголок пансиона и перечитать какую-нибудь особенно приятную для меня главу «Гулливера». Когда я выходил из столовой, передо мной вырос Эндрю Харрис, лучший друг Бишопа. - Эй, малявка Томми, что в карманах есть? – с пакостной улыбкой осведомился он, перехватывая меня за плечо. В карманах было много дорогих моему сердца вещей, некоторые из которых могли бы приглянуться этому олуху, но делиться я ничем не собирался. - Отстань, - пробурчал я, глядя на него снизу вверх и стараясь сделать наиболее грозный взгляд. Но Эндрю не знал о произошедшем накануне, а если бы и знал, то не поверил бы. А потому моя уловка не произвела на него никакого впечатления. - Что? Карманы выворачивай, пока по уху не получил, недомерок! – прикрикнул на меня Эндрю. Я уже обдумывал возможные пути к спасению, когда неожиданно меня спас самый ненавидимый мною человек. - Эй, Эндрю, пошли лучше, - вдруг раздался голос Бишопа. Обернувшись влево, я увидел его у лестницы. Деннис явно храбрился, но я видел в его глазах опасение. Самую маленькую толику, которую я безошибочно угадал. Душа наполнилась таким щемящим счастьем, что я чуть не припрыгнул от восторга. Деннис Бишоп боится меня! Это что-то новенькое, но, однозначно, замечательное! Видимо, на моём лице, которое я ещё не научился держать всегда спокойным, отразилась такая беспричинная и бестолковая радость, что Деннис решил, будто я не только странный, но и ненормальный, а то и буйно-помешанный – он нервно сглотнул и нахмурился. - Ты что, Ден?! – искренне изумился Эндрю, не спеша меня отпускать. – Это же малявка Том! А мы так и не вздули его вчера! Вдобавок, крысенок явно стащил что-то съестное… - Идём, чтоб тебя! – вырвалось у Бишопа. – Пусть он хоть сдохнет, этот Реддл! Что мне до него? Поколотим его позже, успеется… Идем лучше наверх, там цыпочки купаются, может, получится что увидеть… Цыпочками называли девочек из старших группы – в основном от пятнадцати до семнадцати. От этого идиотского обозначения меня, к слову сказать, уже тогда передергивало. Но у дружка Бишопа данное объявление вызвало бурный ажиотаж, и он поспешил вслед за товарищем. Я же, проводив то и дело озиравшегося Денниса взглядом, остался в одиночестве. Радость была ещё более сильной, чем вчера, когда я испугал Эми. Теперь мне казалось, что я одержал свою самую большую победу – одним своим видом испугал этого мерзавца Бишопа! О, это стоило промокшей одежды и всего пережитого вчерашним вечером!***
С того дня изменилось все. Я теперь знал, что могу нечто большее, чем другие, и был уверен в себе куда сильнее, чем раньше. Полагаю, что если Деннис, как более старший и сообразительный, решил не болтать о произошедшем, дабы не прослыть чудаком, а то и трусом, то Эми растрепала о случившемся всем своим подружкам. Над ее рассказами смеялись, но все же я стал замечать настороженные взгляды в свою сторону и решил поддерживать образ грозного и таинственного мальчика, и более не выходил из него на людях. Это было удобно – меня предпочитали не трогать, так как половина детей все-таки поверила в то, что что-то со мной нечисто, а вторая половина убедилась в том, что я особенно злобен и асоциален. До конца пребывания в пансионе я был предоставлен самому себе – гулял в одиночестве, насобирал целую горсть небольших ракушек и интересных с моей точки зрения камешков, перечитал половину «Гулливера», облазал большую часть деревьев в парке и исследовал пещеру ещё два или три раза. Словом, предавался обычным занятиям в меру любознательного и активного мальчишки пяти лет. Правда, с одним дополнением. Я пытался развивать свои способности и изнывал от любопытства, не понимая, что и как сделал в пещере. Самым обидным было то, что как бы я ни старался, что бы я ни делал, но больше провернуть такое у меня не получалось. Я сидел в пещере несколько часов, пытаясь вновь раздвинуть воду. Я делал какие-то пассы руками, шептал какие-то бредовые выдуманные заклинания, даже сильно зажмуривался, очень стараясь. Но, увы, мои чаяния были тщетны. У меня не получалось ничего. Разве что рябь шла по воде, но в пещере было так темно, что мне могло и показаться. К тому же рябь могла пойти и от волн. Но я не отчаивался. Я стал думать над тем, что произошло в пещере, и вскоре пришел к выводу, что был очень напуган и даже мог умереть. Живой и пытливый ум подкинул идею для решения загадки – что, если тот фокус вышел у меня только от страха? Это было обидно. Нельзя же вызывать в себе животный ужас по щелчку пальцев, чтобы пугать и калечить врагов! Да, к слову сказать, я уже успел пофантазировать, как мог бы заставить воду утащить Денниса на глубину, если тот решится выйти на пляж. Но было и утешение. В пещере жило много змей. Не ядовитых. Кажется, это были ужи, но я могу ошибаться, так как был мал и пока что не знал их разновидностей. - Не получается! – шикнул я от досады и даже рукой стукнул по шершавому камню, случайно ободрав кожу. Я уже знал, что ярость не приносит ничего хорошего, но ещё не научился её сдерживать. - Осторожнее, - ответил мне свистящий шепот. В дальнейшем, вспоминая ту поездку к морю я так и не мог припомнить удивления от бесед со змеями. Потом я пойму, что попросту разговаривал с ними всегда. Наверно, с тех пор, как вообще научился говорить. Потому что тогда в пещере, хотя это и одно из первых воспоминаний о разговоре со змеей, я вовсе не был хотя бы мало-мальски удивлен или испуган. Я даже не считал свой дар чем-то особенным, так как в пять лет не задумывался над тем, что умел или не умел. Мною никто не занимался, и я не имел никакого представления о том, что нормально, а что нет. Говорил и говорил, плохого в этом ничего не было. Полагаю, спроси меня кто-то о том, могу ли я понимать змей, я бы ответил утвердительно. А в ответ на ахи и охи сказал бы, что меня раньше не спрашивали, поэтому я и молчал. - Ты можешь укусить человека до смерти? – уныло спросил я. - Нет, - ответила змея, сворачиваясь кольцами у моих ног. Я хмыкнул и скинул камешек в воду. - А задушить? - Не могу, юный господин. Этот факт волновал меня куда больше того, что отвечала мне змея. Я тяжело вздохнул и поковырял шершавость на камне, где сидел. - У меня не получается повторить то, что я сделал, - признался я. - Мы видели, что ты сделал, - отвечала вторая змея, которая была теплее первой, так как до этого грелась на солнышке на пляже. - Вы знаете, что это? – оживился я. - Нет, но это редкий дар, - отозвалась самая большая из змей, которая жила под огромным камнем, в холодной и покрытой мхом трещине. – Такие люди, как ты, редко встречаются. - Это нечистая сила во мне? – выдал я предположение, кажущееся наиболее вероятным. Собственно, это была единственная отгадка, пришедшая мне на ум за последние дни. Что неудивительно для сироты, которого растили на Библии. - Нет, - шепот змей отталкивался от стен и разносился пугающим эхом. Пугающим для кого-то. Мне было вполне себе спокойно и уютно. Я знал, что бояться нечего хотя бы потому, что никто не знает, где я, и мне никто не помешает. Змеи или покойники под водой не казались мне пугающими. Может, вторые были мне неприятны, не более. - Тогда кто я? – с отчаянием в голосе простонал я. - Мы не знаем… - Не знаем… Не знал и я сам. Но я был уверен, что узнаю. Я был полон решимости узнать. Потому что, что бы я ни умел, а я хотел развивать эту странную силу. В конце концов, мне предстояло жить с недоумками вроде Бишопа ещё минимум лет тринадцать. А то и всю жизнь – я знал о людской природе ещё мало, но этого вполне хватало для неутешительных выводов.***
Те весенние деньки пролетели незаметно. Я вернулся в Лондон вместе с остальными детьми, и жизнь медленно встала на круги своя. Ну, вернее, для всех она оставалась прежней, и только мне не давал покоя случай в пещере. Мне и Деннису Бишопу, который жил со мной в одной комнате. Эми тоже казалась пришибленной, но, в отличие от Денниса, ей не приходилось засыпать, зная, что в каких-то двух шагах лежу и, возможно, выдумываю какую-то злую гадость я. Видимо, я действительно сумел впечатлить Денниса, так как тот не спал с первой ночи в Лондоне. Он требовал оставлять лампу включенной (чего, конечно, экономная миссис Коул не могла позволить), постоянно ворочался, кряхтел и периодически осведомлялся, не сплю ли я. И как бы сильно мне ни хотелось спать, я заставлял себя отвечать бодрым голосом, что мне не спится и даже как-то скучно. Таким образом, через неделю Деннис так осунулся, что забеспокоилась даже Марта. - Деннис, ты опять плохо спал? – с сочувствием спросила она, когда зашла к нам как-то утром, чтобы разбудить. – Ты точно не заболел? Деннис, у которого здорово обострились скулы, нервно сглотнул и уставился на меня. Я сделал вид, что очень занят приведением собственной постели в порядок и весь превратился в слух. - Ребята, идите, я догоню, - кивнул Бишоп друзьям, которые ждали его в дверях. - Ну, что случилось? – допытывалась Марта. Собственно, болезнь была единственным поводом, который мог заставить воспитателей проявить внимание. Ведь если заболевал один ребенок, скоро могли начать болеть все, что было бы не очень хорошо по многим причинам. - Пусть он тоже выйдет! – с отчаянием в голосе потребовал Деннис. Я взглянул на удивленную Марту ясными глазами и изобразил полное недоумение. - Иди, Реддл, Бога ради, - тяжело вздохнула женщина. Пойти-то я пошел, но специально прикрыл дверь не до конца и притаился за нею. - Ну, не трать моё время, Бишоп, - потребовала Марта. – Что с тобой? - Это все он, мисс, все Реддл! – страшным шепотом заявил мальчишка. - Он тоже болеет? - Да нет же! – шикнул Деннис. – Он… Из-за него я не сплю которую ночь! - А, Том мешает спать тебе и ребятам? – с пониманием спросила Марта. – Ну ты заставил меня поволноваться… Я-то думала у тебя холера! Говорят, в одном из приютов была вспышка недавно… Я услышал шаги – Марта шла к двери. - Ты же знаешь, Бишоп, что Реддл пока что должен жить с вами – в комнатах малышей нет места. А если он плачет по ночам или шумит – так успокоил бы его лучше… Я едва удержался от того, чтобы хмыкнуть. Уже в пять лет я с трудом представлял причину, по которой мог бы заплакать. К тому же так, чтоб меня в этом уличили. - Да нет же, мисс! – молящим тоном простонал Деннис, припуская за Мартой. – Он… Он делает странные вещи… - Он маленький, - объясняя мои странности, решительно заявила Марта. Женщина вышла из спальни, а я притаился за открывшейся дверью, чтоб она меня не заметила. Деннис, вышедший вслед за нянькой, выглядел потерянным и совсем отчаявшимся. - Тебе никто не поверит, - процедил я. Бишоп подпрыгнул на месте и резко обернулся. - Иди к дьяволу, проклятый недоносок! – в сердцах крикнул он. Но я только усмехнулся, так как прекрасно понимал, что мальчик просто сильно испуган. Сам Деннис тем временем, озираясь и ускоряя шаг, ушел к лестнице. Я проводил его немигающим взглядом, опять наслаждаясь внезапно обретенной властью, и тоже пошел завтракать. К слову сказать, мою кровать не переворачивали по утрам вместе со мною вот уже неделю. Это мне тоже нравилось. И всё-таки Деннис Бишоп не прекратил ныть о том, что я не даю ему спать. Видимо, он что-то соврал своим друзьям, чтобы те подтвердили его слова о том, будто я хулиганю – опрокидываю их горшки, хлопаю ставнями окна и всячески шумлю. Поверить в это было куда проще, чем в то, словно я умею вытворять всякие фокусы. По расчетам Денниса меня должны были отселить. Но, увы, его жалобы вызвали только гнев миссис Коул, которая ненавидела все неурядицы такого духа. Ещё через несколько дней меня впервые вызвали к директрисе, что в результате привело к моему личному знакомству с мистером Вулом, владельцем и главным спонсором приюта. Многое я бы отдал, чтобы это знакомство не состоялось.