Я - легенда

      ​Я с детства проявлял большую тягу к знаниям, любил читать, да и вообще не упускал возможности узнать что-то новое. Приходящий учитель отмечал мои способности ещё в ту пору, когда мне едва исполнилось пять – в то время, как мои сверстники, да и старшие ребята, только-только осваивали счёты, я уже бегло читал и даже выучил таблицу умножения, когда мне в руки случайно попалась табличка с нею. И с тех пор не было такого предмета, по которому я бы не успевал.       Изучение родного языка и литературы я даже не считал за труд – обладая врождённой грамотностью и любовью к чтению, я справлялся со всеми упражнениями шутя. Благодаря адскому терпению и аккуратности у меня был каллиграфический почерк (что я, к слову, пытался скрывать, так как именно меня заставляли подписывать все настенные газеты и плакаты). Арифметика вызывала у меня живейший интерес, у меня была хорошая память, благодаря которой я запоминал формулы влёт, и я был достаточно внимателен, чтобы не допускать ошибок в расчётах. Историей Британии я в принципе интересовался, это был мой любимый предмет. Разве что закон Божий я постигал с меньшим рвением, чем следовало бы, но благодаря отлично подвешенному языку избегал скверных оценок даже тогда, когда готовил уроки небрежно.       Но на уроках труда я испытывал трудности. Другим мальчишкам не составляло никакого труда забить пару гвоздей или даже сколотить табуретку. Они хватали молотки своими огромными ручищами и так здорово ими орудовали, словно уже не первый год трудились на каком-нибудь заводе. Брали грязные гвозди в зубы для удобства, не обращали внимания на занозы в пальцах и даже орудовали шкуркой, шлифуя свои нехитрые творения.       У меня же всё валилось из рук. Когда наш сторож, по совместительству раз в неделю учащий нас основам навыков разнорабочих, велел браться за дело мне, мальчишки с гоготом набирали безопасную дистанцию. Пару раз, замахиваясь молотком, я случайно, - чем угодно клянусь, случайно, - выбрасывал его назад, беспрестанно ронял гвозди, перекладывал деревянные бруски двумя пальцами, боясь посадить занозу... Мальчишки катались по полу от хохота, а сторож орал на меня, будучи уверенным, что я кривляюсь специально. Словом, всё действо было довольно комичным и казалось мне невероятно позорным. - Рэддл, да возьми ты гвозди в зубы, так будет удобнее, - сжалился надо мной Оливер Абрамсон, когда я в очередной раз рассыпал их все, пока пытался забить первый в гнилую доску.       Сторож сквернословил, мальчишки помирали со смеху. - В рот? – изумился я. – Что я, сумасшедший? - Ну, будет! – проревел сторож, простой мужик, который, кажется, мог бы даже прожевать эти самые гвозди, если бы потребовалось. – Экий сквайр у нас завёлся, рученьки замарать боится! - Баба! Рэддл – баба! – хрюкая и подвизгивая, кричали мне менее изобретательные личности.       Я в сердцах бросил молоток на стол. - Да не знаю я, как это делать! – воскликнул я.       Сторож, лицо которого уже пошло красными пятнами, взял меня за шиворот и отпихнул в сторону. - Вот же бестолочь криворукая! – ругался он на чём свет стоит. – Берешь гвоздь, так вот прилаживаешь, и шлеп по шапочке молотком! Делов то!       Я с завистью посмотрел, как под умелой рукой сторожа ржавая дрянь вошла в доску по самую шапочку. - Ну! – пробасил сторож.       Я честно попытался сделать то же самое. Взял другой гвоздь, поставил его ножкой на доску, примерился, и как дал по шапочке молотком… Гвоздь загнулся безобразным крючком. Остальные мальчики уже хохотали так, что даже задыхались. Я униженно и оскорблённо смотрел на них исподлобья. - Экий паразит, издевается! – не выдержал мистер Брансон, и, взяв меня своей ручищей за ухо, потащил в кабинет к миссис Коул.       Я злобно терпел, хотя на глазах наворачивались слёзы, а злопыхатели провожали меня насмешками и улюлюканьями. Ещё бы, они все не могли помножить дважды два и писали свои имена с ошибками, в то время, как я на доске царапал уравнения с двумя переменными и писал эссе за каких-нибудь полчаса. Конечно же, на уроках труда каждый испытывал мстительное удовлетворение, видя всю степень моей неприспособленности к грубой работе. - Ууу, дурень окаянный, сил моих больше нет, миссис Коул, сами разбирайтесь с этим идиотом, - отрапортовал не слишком обремененный манерами сторож, впихивая меня в кабинет оторопевшей директрисы. - Боже мой, Брансон, что у вас на этот раз произошло? – всплеснула руками миссис Коул, вставая из-за своего стола. - Вы простите, мэм, но Рэддл или совсем дурак дураком, или попросту надо мной издевается! – возмущался красный от злости мужчина. – Я ему пять раз показывал, пять раз, а он даже молоток в руки взять не умеет – её богу, кисейная барышня!       Я терпеливо выслушивал поток брани, мысленно жалея, что у Брансона не было своего кролика Банни. С той моей шалости прошло уже несколько недель, а компания Бишопа до сих пор обходила меня стороной. О, если бы меня вообще никто не трогал, как счастлив я мог бы быть… - Идите, Брансон, - устало проговорила миссис Коул. – Я сама займусь Рэддлом… - И розог, розог ему побольше, миссис Коул! Мой старик, бывало, когда я так озорничал, поленом меня, поленом! Сразу всю дурь вышибало!       Я едва не хмыкнул – что же, полено и впрямь объясняло многое. - Я поняла вас, Брансон, идите, - вяло отзывалась миссис Коул, так и не сумевшая отучить сторожа браниться, но и не привыкшая к его лексикону.       Возмущенно бубня себе под нос, Брансон удалился, а я остался стоять в дверях, потирая ноющее ухо. - Рэддл, я не понимаю, почему ты так себя ведешь, - строго начала миссис Коул. – Я не думаю, что мистер Брансон просит от тебя чего-то, что было бы не под силу любому юноше в этом заведении. Ты попросту не хочешь учиться, в то время, как тебе выпадает такая возможность освоить к концу твоего пребывания здесь специальность разнорабочего, чтобы сразу же найти работу! Мальчики, которые покинули нас в этом году, работают кто где – на заводе по деревообработке, на мебельной фабрике, кто-то даже в частных мастерских! А ты чем будешь зарабатывать себе на жизнь, когда станешь совершеннолетним? - При всём моём уважении к мистеру Брансону, мэм, уж точно не этим, - проговорил я, потирая ухо.       ​Миссис Коул тяжело вздохнула и скрестила руки на груди, рассматривая меня со странной смесью жалости и недовольства. Думаю, она и сама прекрасно понимала, что я не буду строгать в цеху дверцы для шкафов, когда вырасту. Миссис Коул не могла не видеть, как сильно я отличаюсь от других детей в приюте, но очень старалась не выказывать этого, чтобы я ещё больше не возгордился. Полагаю, ей было жаль меня – в отличии от других детей, которые запросто приживались в приюте и не требовали большего, чем им готовы были дать, я казался белой вороной. Моя внешность, умственные способности, характер – всё это только увеличивало пропасть непонимания между мной и другими обитателями приюта. И миссис Коул совершенно не представляла, что со мной делать. ​- Не к девочкам же на кройку и шитьё мне тебя отправить, - бессильно пожимая плечами, проговорила она. ​- Мэм, я бы очень хотел посещать большую лондонскую библиотеку, - выпалил я.       ​Миссис Коул даже руками всплеснула. ​- Рэддл, ты бредишь? Это не бесплатное удовольствие, и я не могу выделить денег на покупку абонемента для тебя. Да и как бы это выглядело – пока все учатся труду, ты книжками балуешься?       ​Я и не надеялся, что миссис Коул поддержит моё желание. Мне было прекрасно известно, что даже для сирот доступ в главную библиотеку Лондона был не бесплатным, хотя льготы и давали некоторую скидку. Но я безумно хотел туда ходить, так как надеялся узнать хоть что-то о своих способностях. ​- Не валяй дурака, Том, - уже мягче заговорила миссис Коул. – Ты способный мальчик, постарайся как следует на следующей неделе на уроке мистера Брамсона. А насчёт библиотеки – тебе никто не запрещает брать книги в нашей. ​- Я там уже всё прочёл, - не удержался я. ​- Даже собрание сочинений Шекспира? – с сомнением вопросила миссис Коул. ​- Даже «Капитал» Карла Маркса, - фыркнул я. ​- Откуда он там взялся… Ладно, ты всё равно наверняка не смог понять половины, - нашлась директриса. - Вот именно, потому что в толковом словаре вырвана половина страниц, - парировал я.       Миссис Коул опять поджала губы и смерила меня строгим взглядом. - Хорошо, Том, я подумаю, что можно сделать, - проговорила она. – В конце-концов, может, это направит твою жажду знаний в социально-приемлемое русло… - Мэм, да я же сказал сто раз, что не убивал кролика Банни! – застонал я. - Но ты препарировал его палкой, Рэддл, и это отвратительно!       Совместными усилиями преподобного Адамсона и миссис Коул мне всё же оформили читательский абонемент в районной библиотеке. С условием, что я не буду говорить другим ребятам, что прохлаждаюсь в библиотеке, пока они трудятся. По официальной версии я трудился в церкви Адамсона.       Это было лучшим решением миссис Коул. Меня теперь сразу же после основных уроков как ветром сдувало, что делало приютскую жизнь заметно спокойнее. Душевное спокойствие мистера Брансона было восстановлено, так как я теперь не появлялся на его уроках. Преподобный Адамсон считал, что набрал себе очков в глазах Господа, когда помог одарённому сироте в получении знаний. Я же открыл для себя всё многообразие литературного мира районной библиотеки и жадно глотал книгу за книгой, просиживая в читальном зале допоздна.       Сколько спокойных и плодотворных часов я провёл там за последующие годы… Проглотил «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера и баллады о Робине Гуде. Прочёл «Потерянный рай» и остался разочарован, восхитился творчеством Байрона, проштудировал все книги Вальтера Скотта на одном дыхании, зачитывался Оскаром Уайльдом и Конан Дойлом. Со временем «Венецианский купец» Шекспира сменился «Новым Органоном» Бэкона. Я отмёл в сторону романы о любви, отдав предпочтение «Юлию Цезарю» и «Кориолану». Вскоре я уже зачитывался поэзией политических протестов, бичующих коррупционных чиновников и даже королей прошлого, восхищался очарованием каких-то кельтских сюжетов… А сколько научной литературы я для себя открыл! Атлас анатомии я почти что выучил от корки до корки, заинтересовался географией, и стал уже подумывать о том, чтобы заглянуть в учебники физики и химии...       Я не смог узнать, что за странная сила скрывается во мне, но заложил крепкий базис для своего дальнейшего образования. Словом, я на самом деле впитывал знания как губка, и, полагаю, даже если бы я был обычным магглом, я бы сумел чего-то добиться в этой жизни. Во всяком случае, уж точно мне бы не понадобилось умение забивать гвозди.