Я - легенда

      ​С того памятного дня, как Вул выдрал Бишопа, удача мне благоволила. Прежде всего, от меня окончательно отвязалась шайка Денниса, включая его самого. Больше никто не хотел проверять на себе, на что ещё я способен. Меня никто не трогал, и это было восхитительно. Тот факт, что мало кто кроме Оливера Абрамсона решался со мной заговорить, меня скорее радовал. Я был предоставлен самому себе – бегал в библиотеку, подолгу гулял, развивал свои загадочные способности.       ​В начале весны из бюджета вдруг выделили средства на ремонт приюта Вула. Толстяк тоже добавил приличную сумму. В результате сироты уехали на две недели к морю, а когда вернулись, то не узнали наш приют. Большие холодные комнаты на втором и третьем этажах поделили на маленькие, но вполне себе ладненькие комнатушки. Младшие дети теперь жили в комнатах по четыре человека, средней группе достались комнаты на двоих с новенькими двухъярусными кроватями, а старшие (их оставалось совсем немного, многие уже нашли себе работу и покинули приют) заселились в отдельные комнатушки.       ​Помня о моей поразительной асоциальности, миссис Коул определила меня в отдельную комнату. Это был самый счастливый день за всю мою приютскую жизнь. Я был настолько рад, что убирался там ежедневно и всё в моей келье прямо-таки сияло от чистоты и порядка. Сама комната была крохотной, буквально шесть футов на семь*, но мне больше и не требовалось. Из мебели мне принадлежала железная кровать, занимавшая место вдоль всей левой стены, в ногах кровати узкий платяной шкаф, в котором я аккуратно распределил все свои пожитки, стол у окна и грубо сбитый деревянный стул. Окно было небольшим и в него было видно только стену сарая, забор и серое небо. Из стены торчала уродливая кривая труба, то ли отопительная, то ли еще какая-то, я понятия не имел. Как мог я украсил своё жилище – на подоконник выложил раковины и красивые круглые камни с белыми прожилками, найденные на пляже. За трубу уголком заткнул открытку изображением моря.       ​Жалкое это было зрелище, по правде сказать. Но я умел ценить то немногое, что имел, хотя всегда страстно желал большего. Пусть моя комната и была крохотной, серой и бедной, зато это был собственный угол, где я мог найти уединение. Я мог теперь тренировать свои способности сколько влезет. Прикрыл дверь – и вот тебе отдельный кабинет.       ​К лету мои странные силы уже плескались во мне через край, и я подумывал о том, что пора бы что-нибудь с этим делать, ведь всё чаще странные вещи происходили сами собой быстрее, чем я успевал что-либо понять. Делиться своими странности с кем-либо я не хотел. Миссис Коул и без того время от времени говорила о том, что пригласит психиатра, который осмотрит меня. Миссис Коул, - и не её одну, - пугала моя отчуждённость от других детей, их рассказы о том, как я разговариваю сам с собой или делаю странные пассы руками, то, что вокруг меня постоянно что-то случалось: ломались предметы, перегорали лампочки, дети ранились самыми безопасными предметами или падали на пустом месте. - Так и знай, Том, что стоит Эми Бенсон, Дэннису Бишопу или ещё кому-то заговорить, и ты окажешься в исправительном учреждении быстрее, чем успеешь выкинуть что-то новенькое, - строго выговаривала мне миссис Коул.       Я уставал отнекиваться и доказывать, что ничего не делал. Миссис Коул консультировалась с доктором Стоуном, нельзя ли давать мне какие-нибудь успокоительные. Я боялся попасть в сумасшедший дом. На фоне такой перспективы приют начинал казаться райским местом. Приходилось под любыми предлогами проводить в приюте как можно меньше времени – так я мог надеяться, что меньшее количество случайностей будут связывать со мной.       ​Я начал часто и много гулять по Лондону, забавы ради стал составлять маршруты с использованием общественного транспорта, чтобы посетить те или иные места. Правда, в большинство музеев, вход в которые для сирот был бесплатным, я не совался – возникли бы вопросы, почему одиннадцатилетний мальчик шатается по городу один, позвонили бы миссис Коул, она получила бы выговор о том, что не смотрит за сиротами, мне бы всыпали розог и нагрузили бы какой-нибудь дополнительной работой… Так что в основном я проводил время в парках и скверах, иногда осматривал исторические здания снаружи. Или же сидел в библиотеке, когда погода была совсем скверной. Однажды, правда, я всё же попал под сильнейший ливень. Кажется, это был конец мая или начало июня.       ​Однажды, выйдя на улицу из библиотеки, я обнаружил, что небо заволокло тучами. Промокнуть и заболеть не хотелось, надо было поторапливаться.       ​Всё же я не успел добраться до приюта - хлынул сильнейший дождь. Попросту стеной. Спрятаться было негде, я побежал к приюту со всех ног, решил срезать через сквер… И, минуя пустынную аллею, в сердцах подумал о том, что не хочу промокнуть до нитки. И в ту же секунду крупные капли перестали стучать по моему лицу. В удивлении я огляделся: дождь вокруг меня лил в полную силу. Но ни единой капли не попадало на меня!       ​Потрясённый, я остановился, запрокинул голову и уставился в небо. Это было абсолютно невероятно – тучи надо мной клубились одна чернее другой, но при этом потоки ливня расходились над моей головой в стороны, как будто надо мной был невидимый зонтик. Ни одна капля не задевала меня. Я вытянул перед собой руку и уставился на неё как завороженный: капли дождя огибали мою ладонь. Но то ли ещё было! Прямо на моих глазах мокрый рукав курточки становился всё светлее, влага его покидала, и вот одежда на мне совсем высохла!       ​Воровато оглядевшись, я убедился в том, что вокруг ни души и никто ничего не видел. Ливнем словно всех людей смыло с улицы. И только я стоял посреди улицы, по которой текли мощные потоки воды, опять-таки огибающие меня с двух сторон. В этот момент я понял, что либо я избранный, либо сумасшедший. В последний вариант верить не хотелось.       ​Оставшийся путь до приюта я прошёл медленным шагом, внимательно глядя вокруг себя и ожидая, что моя загадочная защита от ливня исчезнет так же внезапно, как появилась. Но этого не произошло ни через пять минут, ни через десять. Самым забавным было то, что из-за столь сильного ливня этого даже никто не заметил! Был разгар буднего дня, те немногие люди, которые были на улице, нашли куда спрятаться, или же шли в руках с зонтами, которые ветер вырывал из рук, и им было не до меня.       ​Это было что-то фантастическое. Я чувствовал себя, как Иисус Христос, ступающий по воде. Там, куда опускалась моя нога, вода сама собою расходилась в стороны. Там, где был слишком сильный ветер и дождь бил наискосок, меня словно защищали невидимые стены. Я так и пришёл в приют, сухой и не замерзший. В холле мне не повезло наткнуться на миссис Коул, которая поднималась по лестнице. - О, Том, ты с улицы? Бегом переодеваться. Потом попросишь на кухне горячего чая, а то заболеешь ещё…       ​Тут миссис Коул наконец-то вгляделась в меня и поняла, что на мне и пятнышка мокрого нет. Лицо её тут же приняло недоумённое выражение. Она поспешно шагнула к маленькому окошечку на лестнице, за которым стеной хлестал ливень, опять повернулась ко мне, спустилась на несколько ступенек, щурясь. - Реддл, ты ведь сейчас вошёл через главную дверь? – проговорила она, тщетно пытаясь сделать голос ровным и спокойным.       ​Я, слава богу, был более чем сообразительным. - Нет, что вы, мэм. Я хотел выйти, но как только открыл дверь и увидел, что там происходит… - я скроил расстроенную физиономию. - Что-то я уже совсем заработалась, - пробормотала миссис Коул, успокаиваясь. – Не заметила, как ты прошёл через холл…       ​И, задумавшись, она удалилась наверх. Дождавшись, пока директриса скроется, я вышел на крыльцо и высунул руку из-под крыши. По пальцам застучали большие холодные капли, и я, поёжившись, зашёл обратно. И что это было? В такие моменты, признаться, я всё же начинал сомневаться в том, что я в себе. Слишком необъяснимым было то, что со мной происходило.       ​Но через несколько недель после этого случая произошло нечто по-настоящему знаменательное. Однажды после обеда я сидел у себя в комнате и читал какую-то книжку – сложно вспомнить, какую именно. Тут в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, в комнату прошли миссис Коул, а вслед за ней – вне всяких сомнений самый странный господин из всех, что мне доводилось видеть.       ​Это был высокий мужчина среднего возраста, на вид я дал бы ему лет сорок, не больше. Сразу было видно, что этот человек очень подвижный и бодрый – он был подтянутым, как молодой юноша, голубые глаза были цепкими и ясными, хотя он и носил очки-половинки. На нём был престранного вида бархатный тёмно-лиловый костюм какого-то чудного покроя. Вдобавок ко всему он носил длинные волосы и длинную же бороду каштанового с рыжеватым отливом оттенка.       ​Словом, я сразу понял, что дело нечисто, и решил держаться дерзко и независимо. - Том, к тебе гости. Это мистер Дамбертон… прошу прощения, Дандербор. Он хочет тебе сказать… В общем, пускай сам и скажет, - невнятно объявила миссис Коул, видимо, уже бывшая в лёгком подпитии.       ​Ещё один тревожный звоночек – что это она накатила среди бела дня? Все мы знали, что директриса любила пропустить стаканчик джина в вечеру по пятницам, но, чтобы так, посреди недели, чтобы ещё и перед посетителем выставить себя не в лучшем свете… Я напрягся ещё больше.       ​Миссис Коул удалилась, а я всё так же сидел на постели и рассматривал своего загадочного гостя, уже и не зная, какую линию поведения с ним выбрать. Да и вообще у меня никогда не было посетителей. Почему-то мысль о том, что этот странный джентельмен может быть моим родичем я отмёл моментально. Зато я вполне допускал, что это может быть психиатр или, хуже того, торговец жилым товаром – по приютам и детским домам давно ходили слухи, что детей забирают в Австралию, где используют для работ и чёрт знает, чего ещё**. Ну, конечно, вот почему миссис Коул так наклюкалась! Обмывала сделку! Давно ведь не знала, что со мной делать, и вот нашла решение, ведьма. ​      Я буравил гостя таким взглядом, что любой другой на его месте смешался бы и отвёл глаза. Но только не этот долбанный мафиози – явно воробей стреляный, мда. Он смотрел на меня с ясной улыбкой, и наконец, шагнул вперед, протягивая руку для приветствия. - Здравствуй, Том, - заявил он, глядя на меня сияющими глазами.       ​Радуется, подонок, что нашёл товар что надо. Я был высок, неплохо сложен, и как будто годился для тяжёлой работы. Ну, вернее сказать, он наверняка так думал, так как не знал, как у меня всё в руках горело на уроках труда.       ​Я всё же пожал ему руку. Ладонь мужчины была сухой и тёплой, как будто… Не знаю, это было слишком быстро, чтобы я что-то понял, но я ощутил как будто некую силу в нём. Нечто живое и пульсирующее, напоминавшее то, что всегда было во мне. Впрочем, я допускал, что это всё от волнения мне показалось.       ​Мужчина придвинул к моей постели стул и опустился на него. - Я профессор Дамблдор, - представился наконец-то мой визитёр. - Профессор? – настороженно переспросил я, не зная, радоваться мне или пугаться ещё больше. – В смысле – доктор? Зачем вы пришли? Это она вас пригласила посмотреть меня?       ​Я кивнул на дверь, имея ввиду миссис Коул. В психушку мне тоже не хотелось, и я совсем одурел от волнения. - Нет-нет, - улыбнулся Дамблдор. - Я вам не верю, - вырвалось у меня. – Она хочет, чтобы вы меня осмотрели, да? Говорите правду!       ​Как частенько со мной случалось, последние слова вылетели до того звучно и властно, что я сам опешил. На деле-то я просто боялся за себя и своё будущее, а когда я боялся, я всегда вытворял что-нибудь в этом духе. Шёл ва-банк, начинал вести себя смело и дерзко, иногда не к месту. Вот и теперь я сидел и с округлившимися глазами ждал реакции профессора, а тот сидел и улыбался, как будто сам был завсегдатаем психушки. - Кто вы такой? – спросил я уже спокойнее, хотя и ещё более настороженно. ​      Крепкий орешек, с ним надо быть осторожнее. - Я уже сказал. Меня зовут профессор Дамблдор, я работаю в школе, которая называется Хогвартс. Я пришёл предложить тебе учиться в моей школе – твоей новой школе, если ты захочешь туда поступить.       ​Я тут же понял – это такая приманка, новая хорошая школа. Чтобы я добровольно собрал вещички и отправился в сумасшедший дом. Я вскочил с кровати и шарахнулся от гостя, не сводя с него яростного взгляда. - Не обманете! Вы из сумасшедшего дома, да? «Профессор», ага, ну еще бы! Так вот, я никуда не поеду, понятно? Эту старую мымру саму надо отправить в психушку! Я ничего не сделал Эми Бенсон и Деннису Бишопу, спросите их, они вам то же самое скажут!       ​Попробовали бы они сказать что-то другое… - Я не из сумасшедшего дома, - спокойно отозвался мой визитёр. - Я учитель. Если ты сядешь и успокоишься, я тебе расскажу о Хогвартсе. Конечно, никто тебя не заставит там учиться, если ты не захочешь... - Пусть только попробуют, - поморщился я. - Хогвартс, - продолжал мужчина, игнорируя мои выпады, - это школа для детей с особыми способностями… - Я не сумасшедший! – яростно воскликнул я. - Я знаю, что ты не сумасшедший. Хогвартс – не школа для сумасшедших. Это школа волшебства.       ​Я замер как громом пораженный, и сердце пропустило удар. Мой взгляд метался, перебегая с одного глаза Дамблдора на другой, я пытался увидеть там насмешку. Не мог же он говорить серьёзно? Нет, разве такое возможно? А внутренний голос кричал – да, возможно! - Волшебства? – переспросил я недоверчивым шепотом. - Совершенно верно, - кивнул Дамблдор. - Так это… это волшебство – то, что я умею делать? – тихо спросил я. - Что именно ты умеешь делать? – последовал вопрос. - Разное, - выдохнул я.       Я понимал, что теперь не время молчать, но как так просто взять и рассказать о том, что скрывал с тех пор, как себя помнил? Но слишком давно я держал всё в себе… И я заговорил, на одном дыхании выливая все свои тайны: – Могу передвигать предметы, не прикасаясь к ним. Могу заставить животных делать то, что я хочу, без всякой дрессировки. Если меня кто-нибудь разозлит, могу сделать так, чтобы с ним случилось что-то плохое. Могу сделать человеку больно, если захочу.       ​Ноги подкашивались, не помня себя я вернулся к кровати и опустился на неё. Уставился на свои руки, лежащие на коленях, и попытался переварить происходящее. Выходит, я никогда не был сумасшедшим, и всё, что происходило вокруг меня, было настоящим. И причиной всему был я сам… - Я знал, что я не такой, как все, - прошептал я, обращаясь скорее к себе самому. – Я знал, что я особенный. Я всегда знал, что что-то такое есть. - Что же, ты был абсолютно прав, - как сквозь толстое стекло донёсся до меня голос Дамблдора. – Ты волшебник.       ​Его последние слова эхом отозвались в моей душе, и я радости у меня закружилась голова. Я и мечтать не смел о таком. Я – волшебник! Кто бы знал! То, что я делаю – волшебство! Я поднял голову, уже радостно улыбаясь. - Вы тоже волшебник? - Да. - Докажите! – воскликнул я, опять, пожалуй, слишком дерзко.       ​Дамблдор поднял брови. - Если, как я полагаю, ты согласен поступить в Хогвартс… - Конечно, согласен! – выпалил я, не дослушав его. - … то ты должен, обращаясь ко мне, называть меня «профессор» или «сэр».       ​Бог ты мой, да я был готов называть его как угодно… - Простите, сэр. Я хотел сказать – пожалуйста, профессор, не могли бы вы показать мне… - проговорил я своим самым вежливым тоном.       ​Горящими глазами я наблюдал за тем, как Дамблдор достал из внутреннего кармана сюртука длинную палочку, направил её на мой платяной шкаф, стоящий в углу, и взмахнул.       ​Шкаф вспыхнул самым настоящим огнём.       ​От ужаса, что всё моё добро пропадёт, я издал протяжный вопль и кинулся было к профессору, чтобы остановить его, но пламя тут же погасло. Я с удивлением обнаружил, что шкаф выглядит так, словно ничего с ним не случилось. Я уставился на Дамблдора во все глаза, а потом вытаращился на его волшебную палочку. Было ясно, что это именно она – проводник его волшебства. Вероятно, будь у меня палочка, я мог бы использовать своё волшебство куда продуктивнее… - Когда я получу такую? – поспешил спросить я. - В своё время, - ответил мужчина. – По-моему, из твоего шкафа что-то рвётся наружу.       ​Я и в самом деле услышал какое-то тихое постукивание в своём шкафу. Не надо было быть большим умником, чтобы догадаться, что Дамблдор каким-то образом прознал про мои трофеи. Бог ты мой, а что, если из-за этих невинных шалостей меня не возьмут в школу Хогвартс и я так и останусь в приюте Вула?.. - Открой дверцу, - сказал Дамблдор.       ​Я колебался всего мгновение, а потом пересёк комнату и распахнул дверцу шкафа. Было понятно, что если волшебник узнал про мои трофеи, отпираться нет смысла. Картонная коробка на полке так и подпрыгивала, словно в ней разбушевалось стадо мышей. - Достань её, - велел мой гость.       ​Я осторожно снял трясущуюся коробку с полки, ожидая, что она в любой момент вспыхнет в моих руках. - В ней есть что-нибудь такое, чему не положено быть у тебя? – строго спросил Дамблдор.       ​Я смерил его долгим, внимательным взглядом. Почему-то показалось, что он уже всё знает, а врать бессмысленно. - Да, наверное, есть, сэр, - сказал я. - Открой, - сказал Дамблдор.       ​Я снял крышку и, не глядя, вытряхнул содержимое коробки на кровать. Освободившись от коробки, мои сокровища перестали подпрыгивать. Зато я ощущал мучительную досаду. Вот так всегда – стоит случиться чему-то хорошему, и тут же следует новое унижение и разочарование. И какое ему дело до тех немногих предметов, которые доставляют мне радость? Надо же понимать, что мне тут не с неба всё падает, а при этом и мне хочется иметь что-то для поднятия настроения. Иисусе, на кой черт этому человеку вообще сдался мой хлам? - Ты вернешь их владельцам и извинишься, - спокойно сказал Дамблдор, убирая за пазуху волшебную палочку. - Я узнаю, если ты этого не сделаешь. И имей в виду: в Хогвартсе воровства не терпят.       ​Хотя я ощутил укол раздражения, я кивнул с ровным лицом. - Да, сэр. - У нас в Хогвартсе учат не только пользоваться магией, но и держать ее под контролем. До сих пор ты — несомненно, по незнанию — применял свои способности такими методами, которым не обучают и которых не допускают в нашей школе. Ты не первый, кому случилось не в меру увлечься колдовством. Однако, к твоему сведению, из Хогвартса могут и исключить, а Министерство магии — да-да, есть такое Министерство — еще более сурово наказывает нарушителей. Каждый начинающий волшебник должен понять, что, вступая в наш мир, он обязуется соблюдать наши законы. - Да, сэр, - повторил я с непроницаемым, как мне хотелось верить, видом.       ​«Сначала поживи в моей шкуре, моралист чёртов, а потом будешь учить меня жизни», - думал я.       ​Но самообладание не изменило мне, когда я сложил горстку своих сокровищ обратно в коробочку. Те немногие вещи, которые приносили мне удовольствие, когда жизнь казалась хуже некуда. Йо-йо, губная гармошка, напёрсток, пара алебастровых шариков, маленькая железная машинка. Что же, идёт, я согласен лишиться их, чтобы обрести волшебную палочку. К слову сказать, на какие средства я должен её купить? Как и все принадлежности для школы? Я бы без труда, думается, прикарманил бы пару тетрадок и перьевых ручек у нашего учителя, но мне ведь запретили воровать. - У меня нет денег, - прямо заявил я. - Это легко исправить, - сказал Дамблдор и вынул из кармана кожаный мешочек, в котором приятно звякнуло. - В Хогвартсе существует специальный фонд для учеников, которые не могут самостоятельно купить себе учебники и форменные мантии. Возможно, тебе придется покупать подержанные книги заклинаний, но... — Где продаются книги заклинаний? — тут же спросил я.       ​Я взял из рук профессора мешочек с деньгами и, вытащив одну монету, теперь с интересом её разглядывал. Это была толстая золотая монета с изображением дракона и надписью «1 галлеон»; было приятно чувствовать её тяжесть на ладони. ​ - В Косом переулке, - сказал Дамблдор. - Я помогу тебе найти все, что нужно... - Вы пойдете со мной? - спросил я, подняв глаза от монеты.       ​Это мне совсем не улыбалось. Не потому, что Дамблдор так унизил меня, велев вернуть всё краденное, а потому, что в такой компании я был бы вынужден вести себя как паинька. Я же вполне допускал, что если пойду один, то буду иметь больше возможностей. К тому же мне хотелось тратить бюджетные деньги по своему усмотрению, а не с оглядкой на профессора. - Безусловно, если ты... – начал было Дамблдор. - Не нужно, - поспешил сказать я. - Я привык все делать сам, я постоянно хожу один по Лондону. Как попасть в этот ваш Косой переулок... сэр? - прибавил я, наткнувшись на взгляд Дамблдора.       ​Профессор вручил мне список вещей, которые мне надо купить, и объяснил, что мне нужно попасть на улицу Чаринг-Кросс, на которой находится «Дырявый котел». Это заведение мне и нужно – через него я выйду прямиком на Косую аллею. - Ты сможешь увидеть кабачок, хотя окружающие тебя магглы – то есть неволшебники – его видеть не могут. Спроси бармена Тома – легко запомнить, его зовут так же, как тебя…       ​Я брезгливо поежился. - Тебе не нравится имя Том? – тут же спросил профессор. - Томов вокруг пруд пруди, - пробормотал я себе под нос. – Мой отец был волшебником? Мне сказали, что его тоже звали Том Рэддл.       ​Вопрос вырвался помимо воли. Но, что поделать, мне ведь было всего одиннадцать и в глубине души я всё ещё надеялся найти родных. - К сожалению, я не знаю, - мягко ответил Дамблдор. - Моя мать никак не могла быть волшебницей, иначе она бы не умерла, - мрачно заметил я. – Значит, это он. А после того, как я куплю всё, что нужно, когда я должен явиться в этот Хогвартс? - Все подробности изложены на втором листе пергамента в конверте, — сказал Дамблдор. - Ты должен выехать с вокзала Кингс-Кросс первого сентября. Там же вложен и билет на поезд.       ​Я кивнул. Дамблдор встал и протянул мне руку. Пожимая ее, я решил сказать еще кое-что: - Я умею говорить со змеями. Я это заметил, когда мы ездили за город. Они сами приползают ко мне и шепчутся со мной. Это обычная вещь для волшебника?       ​Мне почему-то подумалось, что по такой способности будет легче найти мои корни. Я надеялся, что не каждый волшебник умеет разговаривать со змеями. - Нет, необычная, - сказал Дамблдор после секундной заминки, - но это встречается.       ​Он пытался говорить небрежно, но я заметил интерес, промелькнувший в его глазах. Я ощутил удовольствие – даже для волшебника я имел необычный талант.       Рукопожатие распалось и Дамблдор подошел к двери. - До свидания, Том, до встречи в Хогвартсе. - До встречи, профессор Дамблдор. * Примерно два на два метра **Home Children - термин, которым обозначают систему детской миграции (депортации), в рамках которой более 100 000 детей было принудительно отправлено из Великобритании в Австралию, Канаду, Новую Зеландию и Южную Африку, где они использовались в качестве рабов и подвергались физическому и сексуальному насилию. Эта система прекратила свою работу только в 1970-х годах.