Я - легенда

      ​До начала учебного года было больше месяца, и я не терял времени зря. Я за неделю проглотил все учебники, а потом занимался тем, что перечитывал их. К сожалению, практиковать магию я не мог. Из Хогвартса пришёл конверт от профессора Дамблдора, в котором он сообщил, как пройти на платформу 9 3/4, а также изложил кое-какие наставления. Мне нельзя было использовать магию вне школы, нельзя было открывать магглам тайну о том, что я волшебник, нельзя было показывать им волшебные предметы – котёл и склянки, которые я предъявил Джейн, были не в счёт, я полагаю. Также профессор просил написать, если у меня возникнут какие-то трудности или не хватает денег на что-то из списка. Был соблазн попросить ещё денег, но гордость не позволила.       ​О, да, а как пришло это письмо! Трудно вообразить себе моё изумление, когда мне в окно поутру постучала большая сова и протянула в лапе конверт! Я так и остался стоять с открытым ртом у окна, и простоял так ещё с минуту, пока сова не превратилась в крохотную чёрную точку в небе. На другое утро она вернулась и опять постучала в окно, вероятно, присланная за ответом. Пришлось написать профессору Дамблдору, что мои дела идут неплохо и я купил всё, что было нужно. Он ответил, что будь это так, я не писал бы карандашом по маггловской бумаге, и посоветовал запастись пергаментом, чернилами и перьями.       ​Я ощутил себя идиотом и в ближайшие выходные разжился пергаментом, банкой чернил и парой перьев на два сикля, а на оставшиеся деньги (напомню, что с первого похода на Косую аллею я сэкономил ещё шесть с мелочью сиклей) я весь август по субботам пил чай в кафе на Косой аллее. ​       ​Каждую субботу я вскакивал с кровати ранним утром, брал книгу или две, мантию, прятал за пазуху волшебную палочку, и спешил на Косую аллею. Бывало, если я освобождался не слишком поздно, я сбегал туда и на неделе. К счастью, и запасы маггловской мелочи у меня имелись – я покупал билетики на общественный транспорт, хотя чаще пытался проехать зайцем. Каждый раз, проходя через арку, постучав по ней собственной волшебной палочкой, я испытывал такое же удовольствие и восторг, как когда первый раз приходил на Косую аллею.       ​На Косой аллее я появлялся уже в мантии, желая выглядеть, как волшебник, а не как неотёсанный маггл. Там я садился за столик на улице рядом с кондитерской Шугарплама, брал себе чашку чая за десять кнатов и сидел, разучивая заклинания. Умиляясь моей тягой к знаниям хозяин заведения иногда клал на чайное блюдце не только кусочек сахару, но и лакричную волшебную палочку размером с палец. Таким образом, поскольку рот у меня бывал занят посасываемой сладостью, я научился использовать заклинания невербально, ещё даже не зная, что это означает.       В душные дни в кафе-мороженым Флориана Фортескью я брал себе стакан лимонада за двадцать кнатов и занимался там. Пару раз я даже позволил себе купить по шарику мороженного – тоже по двадцать кнатов за штуку. Было очень вкусно, близко не похоже на маггловское.       Если на улице было дождливо, я шёл в чайную Розы Ли и брал себе целый чайничек за сикль. К нему подавали сахарницу, содержимое которой я сметал подчистую. Но никто не возражал – амплуа этакого пай-мальчика книгочея вызывало умиление, и мне ни разу ничего не сказали, хотя я и занимал целый столик по полдня и размахивал палочкой.       В кафе-мороженом я как-то раз разбил стакан, и мне было так неловко, что я не возвращался туда целых две недели. Поэтому я быстро научился осторожности и точности при выполнении заклинаний. Палочка в моей руке подчинялись влёт каждой моей мысли, я видел, что делаю успехи, и мой запал только усиливался. Что уж там, раньше я колдовал одной силой мысли, а теперь у меня был надежный проводник моей магии в руке. Заклинания слетали с тисовой палочки с такой лёгкостью, что один маленький мальчик даже спросил меня, на каком курсе я уже учусь.       Диффиндо, Люмос, Вингардиум Левиоса – эти чары я освоил в совершенстве и уже забавлялся тем, что резал салфетки заклинанием ножниц, зажигал Люмос, если задерживался до ночи на Косой аллее, а также левитировал всё, что плохо лежало и не грозило разбиться. Хотелось опробовать Инсендио, но я боялся, что ненароком что-нибудь спалю. Трансфигурация оказалось сложнее, но за месяц я научился превращать зубочистки в иголки так, что они уже не превращались обратно.       Словом, я жил магией. Когда я не был на Косой аллее, я читал. Когда я не имел возможности читать, я освежал в памяти то, что узнал за последние дни, и тренировал правильные движения рукой, как если бы держал в ней палочку. Ночами я не спал до тех пор, пока дежурная не выключала мне свет, поскольку взапой читал «Историю магии». К началу учебного года я прочёл её раза так три, а особенно полюбившиеся места и того больше. К концу августа я уже знал о мире магии всё, что можно было о нём узнать за такой период времени.       Накануне отъезда я прошёл по приюту, раздавая украденные или отнятые когда-то вещи. Эта акция доброй воли ввела детей в ступор, а потом и лёгкий ужас. - Что ты хочешь, Реддл? Нет, скажи, что ты задумал? – раз сто спросил меня Оливер Абрамсон, сжимая в руке своё йо-йо. - Ничего. У меня есть дела поважнее, - отвечал я.       Но, так или иначе, я вернул все вещи владельцам и даже извинился. При этом Эми Бэнсон перекрестилась и сказала, чтобы я к ней не приближался. Слухи о моём котле уже давно расползлись по приюту.       Первого сентября я был готов ехать в Хогвартс. Я не спал всю ночь от волнения, поэтому утром клевал носом. Но все же все вещи были уложены в старый разваливающийся чемодан, перетянутый ремнем, а я был готов покинуть приют. Джейн сделала мне нашивки на всю одежду, подлатала рубашку и отпустила подлиннее мои единственные длинные брюки. Это было настолько мило, что я, расщедрившись, подарил её целую коробку иголок, наколдованных из зубочисток. Она, к счастью, не заинтересовалась их происхождением, а только пожелала хорошего пути.       Миссис Коул была настолько рада, что я отчалю до лета, что не могла скрыть своего облегчения. Даже велела кухарке наделать мне с собой бутербродов, чтобы я наверняка доехал до своей новой школы и не вернулся, оголодав на середине пути. Из детей меня никто не провожал, разве что Абрамсон от зависти плевался на меня с лестницы, когда я шёл к выходу. Джейн потрепала меня по волосам, дала свёрток с бутербродами, куда сунула ещё печенье, и посетовала, что не может проводить до вокзала из-за работы.       Я слушал её в пол уха. Вообще, как только дверь приюта за мной захлопнулась, я выбросил из головы их всех и ушёл, ни разу не обернувшись. Добраться до вокзала Кингс-Кросс было проще простого. Попасть на платформу девять и три четверти – тоже. Дамблдор мне всё объяснил. Хотя, признаюсь, это было удивительно – бесстрашно шагнуть прямо в стену. Но я был в таком состоянии радостного неадеквата, что проделал это с первой попытки. Так сильно мне хотелось поскорее окунуться в мир магии.       «Хогвартс-экспресс» оказался самым красивым паровозом из всех, что мне доводилось видеть: огромный, красный, пускающий клубы дыма, он вызвал у меня настоящий восторг. Хотя я явился за полчаса до отправления поезда, народу уже была тьма. С каждым школьником обязательно были родители или другие провожатые, поэтому вся платформа была заполнена галдящей толпой.       Через пару минут я брел по коридору Хогвартс-экспресса как во сне, жадно глазея на окружавшие меня чудеса. Вокруг меня летали, шурша крыльями, бумажные голуби, пара серебряных шариков с крылышками, под ногами то и дело мелькали чьи-нибудь питомцы - по моей ноге, обхватив её хвостом как веревкой, и держа его лапками, вдруг начала взбираться волшебная крыса, весело мне подмигивающая, а позже я чуть не раздавил чью-то поющую жабу. На меня налетали какие-то ребята, один извинился и забрал свою крысу, другой, рыжий, спросил, не видел ли я кого-нибудь из Уизли, белокурая девчушка на пару лет старше всучила мне брошюру про клуб игроков в Плюй-камни. В общем, царил настоящий бедлам, но бедлам абсолютно волшебный.       Не будучи до конца уверенным в широте своих познаний, я не хотел выказывать своего невежества в мире магии перед детьми, воспитанными в волшебных семьях. Это было бы слишком унизительно, и я сразу зарекомендовал бы себя в качестве недоумка с маггловским происхождением. Поэтому я твердо решил найти пустое купе и протащился с чемоданом через несколько вагонов.       Это мне удалось через некоторое время. Зайдя в купе, я вытащил и надел мантию, потому пнул свой убогий чемодан поглубже под лавку, прикрыл его котлом, и, сев на лавку, стал смотреть в окно. - Госпожа, госпожа, подождите! – пищал чей-то домовик, маневрируя между ногами волшебников, чтобы его не задавили.       Он тащил свёрток и пытался нагнать девочку примерно моих лет в синем платье и синем бархатном берете. - Ну что ещё? – резким голосом спросила она, оборачиваясь. - Вы не взяли печенье, госпожа, - эльф почтительно протянул девочке свёрток, и она кивнула ему.       Тут, видимо, почувствовав мой взгляд, она подняла глаза, - темно-синие и какие-то совершенно невозможные, - на окно моего купе. Её личико скривила презрительная гримаска, и девочка заспешила дальше, вслед за высоким статным мужчиной, который катил её тележку. - Не занято? – спросил кто-то, и я обернулся на дверь.       В купе заглядывал мальчик. - Нет, - пожал я плечами, и опять отвернулся к окну – девочки с синими глазами и след простыл.       Вздохнув, я отстранился от окна, и наконец-то рассмотрел как следует своего соседа по купе, который уже уселся напротив меня.       Он тоже был в простой мантии без значка факультета, очевидно, первокурсник. Немного ниже меня, но крепко сбитый. Он был выхолен и выглядел превосходно: форма с иголочки, ботинки начищены до блеска, волнистые черные волосы зализаны на пробор, на коленях лежит новенький учебник по защите от темных искусств. Его скуластое смугловатое лицо имело серьезное и упрямое выражение, а темные глаза казались очень цепкими и умными.       ​Я выглядел на его фоне не в лучшем свете – слегка помявшаяся мантия, стоптанные башмаки, потертый чемодан. В глазах мальчика я увидел сперва настороженность, а потом неприкрытое презрение. Не буду скрывать, что мне он тоже не понравился до крайности, так как я безумно не любил ощущать всю свою нищету рядом с богатыми людьми. Если в мире магглов я мог себя успокаивать тем, что я особенный, а они - посредственные, то тут я не мог крыть даже этим - мальчик тоже был волшебником. - Только не говори, что ты маггл, - проговорил мальчик жестким, серьезным тоном. - Я не маггл, - выплюнул я, буравя его взглядом.       ​Я уже кое-что понимал о магглах. Многие волшебники их не жаловали.       Мальчик ещё раз окинул меня внимательным взглядом. - Мне кажется, ты врешь, - прямо заявил мерзавец. - А мне кажется, что ты нарываешься, - парировал я.       ​Он смотрел на меня с минутку спокойным, уверенным взглядом. - Если хочешь, можешь оставаться здесь. Но в школе сделаем вид, что не знаем друг друга. - Вообще-то это ты пришёл в моё купе, - презрительно напомнил я.       Тут поезд тронулся, и с колен мальчика соскользнул учебник. Учебник, который свёл меня с единственным человеком, которого я когда-либо считал своим другом. Это был толстый том в твердом переплете, и мне совсем не хотелось, чтобы учебник упал мне на ноги. Поэтому я машинально впился взглядом в книгу, и она зависла в воздухе, а я взял её и положил на столик. - Как ты это сделал? - едва выдавил из себя мальчик.       ​Я удивленно на него взглянул - тот смотрел на меня широко раскрытыми глазами, полными изумления. Я тут же решил, что он издевается. - Что ты хочешь? - устало отмахнулся я. - Нет, серьезно, как? - выдавил он так же шокировано. - Постой, у тебя даже палочки в руке не было… - Как будто сам так не можешь, - фыркнул я, хотя в голову уже закались сомнения. - Не могу, - просто ответил мой попутчик. - И никто в этом поезде не может, будь уверен. Это же беспалочковая магия, очень сложный раздел. Даже не все взрослые могут творить волшебство, не используя палочку.       ​Я недоверчиво на него смотрел. Мальчик же, тоже не склонный к простодушию и наивности, взял со стола учебник и специально уронил его себе на ноги. Книга гулко стукнулась о новенькие ботинки, и мальчик ойкнул. - Это точно ты сделал! - тут же возликовал он. – Я подумал, может, книга так заколдована…       ​Мы опять очень внимательно друг на друга посмотрели. - Сильвий Лестрейндж, - представился он и протянул мне руку. - Том Реддл, - ответил я, пожимая сухую и горячую ладонь.       ​Какое-то время мы сидели молча, всё так же изучая друг друга. - Как ты так научился? – все же не вытерпел Сильвий. - Я всегда мог двигать предметы, не прикасаясь к ним, - проговорил я. – Сначала неосознанно и недалеко, потом стало лучше получаться. - С ума сойти, - восхитился Сильвий. – А что ещё ты умеешь? - Многое, - туманно ответил я. – У тебя там кто? В клетке?       ​Я только теперь обратил внимание на то, что мальчик притащил с собой огромную клетку, накрытую тканью. - Это мой филин, хочешь взглянуть? – Сильвий убрал ткань с клетки, и я увидел огромную и очень красивую птицу. - Смотри, - прошептал я, упираясь в филина немигающим, долгим взглядом.       ​Птица смотрела на меня круглыми желтыми глазами с минуту, а потом вздрогнула, вжалась в заднюю стенку и покрутила головой. - Я могу сделать так, чтобы он, скажем, встал на одну лапу, - прокомментировал я.       ​Напрягши все силы, я опять уставился в глаза филина, мысленно посылая ему эту команду. Спустя минуту птица повиновалась и поджала большую, когтистую лапу. - Невероятно! – ахнул Сильвий. – Клянусь Мерлином, это невероятно! Не знаю, что за заклинание ты используешь, но тот, кто тебя ему научил, просто гений! - Я сам научился этому, и очень давно, - с затаенной гордостью проговорил я. - Хотя с птицами получается хуже всего. С животными легче, а со змеями я и вовсе разговариваю, так что… - Шутишь? – прошептал в конец сраженный Лестрейндж. – Нет, серьезно? - Я могу заставить животных повиноваться мне без всякой дрессировки, - проговорил я. – Долгое время это было моим единственным развлечением кроме книг, и я посветил этому массу времени. - Но парселтангу нельзя научиться, - покачал головой Сильвий. – Ты или владеешь им с рождения, или не знаешь его совсем. Боюсь представить, сколько заклинаний ты знаешь! - Я прочитал все учебники для первого курса, но заклинаний выучил не так уж много. Мне сказали, что вне школы нельзя колдовать. - Да, но многим родители позволяют. Отец учил меня разным простым заклинаниям с тех пор, как у меня впервые проявилась магия, - рассказал Сильвий. – Твои родители очень строгие? - Я никогда не знал их, - чуть погодя ответил я.       ​Сильвий ощутил большую неловкость, и ещё с минуту не знал, что сказать. - Прости, я не знал. - Ты и не мог знать. Мы же минут пятнадцать знакомы, - хмыкнул я. - Может, они умерли от драконьей оспы? – предположил Сильвий. – Первая жена моего отца умерла от этого, а потом он женился на моей маме. У меня и сводный брат есть - Фебус. Отец его просто обожает. – Сильвий осекся, поняв, что сказал лишнего. – Ты только не вздумай болтать об этом, ясно? - Делать мне нечего, о тебе болтать, - хмыкнул я.       ​Сильвий улыбнулся краешком губ. - Реддл, говоришь? Я не знаю эту фамилию. - А разве ты должен знать все фамилии? – осторожно поинтересовался я. - Я знаю священные двадцать восемь, и этого достаточно, как считает мой отец, - ответил Сильвий.       ​Увидев непонимание на моём лице, Сильвий помрачнел и грустно спросил: - Ты всё-таки из магглов, да? - Я вырос среди них, но я не маггл, - ощетинился я. – Я жил в приюте для сирот, и никто ничего не знает о моих родителях.       ​О том, что моя мать скорее всего была магглой, так как не смогла себя спасти, я предпочел не говорить. - Нет, ты определенно не можешь быть магглом, - согласился Лестрейндж. – Если ты знаешь парселтанг, то точно кто-то из твоих родителей был волшебником. Да и колдуешь ты как потомственный волшебник, а магглы в основном те ещё недоумки. - Ты мне рассказываешь? Я жил среди них, - заметил я. - Наверно, что-то случилось, и ты оказался там по ошибке, - примирительно проговорил Сильвий.       ​Я кивнул. - А что за священные двадцать восемь? – поинтересовался я.       ​Сильвий поерзал на своем сидении от нетерпения. Мне показалось, что ему даже приятно просвещать меня. - Не знаю, заметил ли ты, Том, но волшебники делятся на несколько… классов, - начал мальчик. – Но не как в мире магглов, где все решают деньги или титул. У нас самое главное – чистота крови. - Чистота крови? - Да. Есть магглы, мы их за людей не считаем – примитивные создания, кровожадные и дикие, - уместно будет сказать, что тут я рьяно закивал, - есть магглорожденые или, вернее сказать, грязнокровки. От слова грязная кровь, - жестко проговорил Лестрейндж. – Это те, кто родился в семье магглов, но обладает магией. Ужасная напасть. Они чужды нашему миру, но все же попадают в него по страшной ошибке природы. Мы их не переносим ещё больше, чем магглов.       ​Я ощутил, как мои щеки начала заливать краска стыда, но возобладал над собой. Я был никем и ничем в том мире. В мир магии я пришел, чтобы получить всё. Я не мог быть магглом. - Есть мнение, что именно из-за грязнокровок рождаются сквиббы. Это магглорожденные наоборот – дети волшебников, не обладающие магией. Иногда они могут колдовать, но примитивнее некуда, а иногда совсем не способны к колдовству. Ещё есть магглолюбы и предатели крови – их тоже не жалуют. Магглолюбы водятся с магглами и грязнокровками, защищают их права. А предатели крови того хуже – они даже создают семьи с магглами и грязнокровками и портят чистую кровь. - Как можно испортить кровь? – нахмурился я. - Есть семьи вроде Блэков или Малфоев, где никогда не было магглов. Они обладают огромной магией, у них есть семейные заклинания, и вообще они – цвет нашего общества. Все традиции, все законы и устои – все держится на этих семьях. Если бы не они, и Магической Британии не было бы. Это высшее общество в нашем мире, и они общаются только между собой. Их все знают и уважают. - И ты один из них, - подытожил я. – Лестрейнджи – одни из двадцати восьми. - Да, - кивнул Сильвий, гордо выпрямив спину.       ​Я ощутил неловкость и особенно остро почувствовал, как сильно контрастирую с этим мальчиком. Но даже он признал, что моя магия очень сильна. Возможно, я смогу завоевать себе место в этом мире с помощью моей магии, а потом и правда о моём происхождении откроется… Может, и краснеть не придется. - Полагаю, твои родители не обрадуется, узнав, что ты общался со мной, - прохладно заметил я. - Ты не маггл, Том, я в этом уверен, - твердо сообщил Сильвий. – Тебе совсем ничего неизвестно о твоих родителях? - Ничего, - сказал я, чуть погодя. – Знаю только, что моего отца звали Том Реддл, а деда – Марволо. Так было написано в письме, которое нашли рядом со мной, - соврал я.       ​Я решил во что бы то не стало не рассказывать Сильвию о том, что моя мать скорее всего маггла. Ему было совсем ни к чему это знать. - Мы постараемся что-нибудь выяснить, - подумав, сказал Сильвий. – Твои родители наверняка учились в Хогвартсе, там должны были остаться их следы. Марволо – непростое имя, оно могло бы быть у волшебника.       ​Больше мы к этой теме не возвращались и погрузились в обсуждение прочитанных учебников. Оказывается, Сильвий тоже очень ждал поступления в Хогвартс и давно к нему готовился. Даже владел несколькими легкими заклинаниями. - Хочешь, покажу? – вопросил он. - Спрашиваешь! - Ну, смотри, - Сильвий потер руки и вынул волшебную палочку.       ​В отличии от моей, это была более короткая и толстая палочка из темного дерева. - Вингардиум Левиоса! – проговорил он, направив инструмент на клетку филина.       ​Одно перышко оторвалось от дна клетки и воспарило, чем Сильвий остался чрезвычайно горд. - Теперь я, - выдохнул я.       ​Сильвий поймал перышко, вылетевшее из клетки, и положил на столик. - Смотри прямо на него, укажи на перо палочкой, произнеси заклинание… Но главное – палочка. Рассеки воздух и взмахни. - Да знаю я, – отмахнулся я. - Вингардиум ​       Перо в то же мгновение встрепенулось и поднялось. - Ничего себе! – опять поразился Сильвий. – А ты неплох!       ​И тут случилось то же, что и в лавке Оливандера. Тепло появилось в груди, с потоком крови перетекло в правую руку, и палочка потеплела в моей руке. А перышко поднялось со стола, покорно полетело вверх, а вслед за ним небольшая скатерка, а за ней и столик задрожал. - Инферналы меня дери, - пробормотал Сильвий, глядя на меня во все глаза.       ​Как я уже мог убедиться, колдовать с помощью палочки было намного удобнее беспалочковой магии. Точнее. И получалось быстрее. Мы с Сильвием наперебой пробовали новые приемы с левитацией, и достигли немалых успехов. - Ты чувствуешь, как магия появляется здесь? – спрашивал я, указывая на свою грудь. - Нет, только в руке и палочке, - отвечал попутчик. - Мне кажется, причина в этом. Ведь источник магии не палочка, а волшебник, - объяснял я, кожей чувствуя те максимы, которые продвигал. – Если ты научишься чувствовать магию в своём теле, то и беспалочковая магия не покажется такой сложной.       ​В купе постучали, это оказалась старушка, развозящая сладости на большой тележке. От обилия леденцов, пастилок, драже и всевозможных конфет в ярких обертках у меня зарябило в глазах, а под ложечкой засосало. Я поспешил отвернуться от тележки. Свои бутерброды я съел ещё по пути до вокзала. - Два тыквенных сока, будьте любезны, - Сильвий зазвенел монетами в кармане. – И, пожалуй, два пирожка с сыром и картофелем, очень уж их хвалят, как я слышал. - Спасибо, я не голоден, - спохватился я.       ​У меня не было денег, чтобы рассчитаться с ним. Так, несколько кнатов осталось. А быть у кого-то в должниках – о нет, моя гордая душа не вынесла бы этого. - Нет, нет, я считаю своим долгом угостить тебя этим легким перекусом, - тактично сказал Сильвий, прекрасно это понимавший. – Надо же как-то отплатить за урок магии и приятную компанию.       ​В этом был весь Сильвий Лестрейндж. Как бы ни унизительно было это вспоминать, но ещё на протяжении семи долгих лет он подкармливал меня и всячески помогал материально, так умело облекая это в вежливые фразочки, что я вовсе не чувствовал неловкости. - У меня есть леденцы, - вспомнил я, извлекая из своего чемодана на свет божий коробочку с монпансье. - Чудесно, мы ими закусим, - кивнул Сильвий.       ​Тыквенный сок, - скажите, пожалуйста, что за нелепости? – оказался очень вкусным, а пирожок показался мне вкуснейшим хлебобулочным издельем. Но это были лишь закуски… Сильвий извлек из чемодана аккуратную коробочку, в которой нашлись брускетты с ветчиной и голубым сыром, свежие фрукты, галеты и сладкое печенье… Я впервые в жизни попробовал оливки, которые венчали брускетты, узнал, что свежие и сочные бананы и груши лучше тех, что я пробовал когда-то в приюте… Знал бы ты, Сильвий, какой это был для меня роскошный стол… И как я был готов возненавидеть тебя за эту щедрость, которая так сильно била по моему больному самолюбию… - Спасибо, что помог, Том, - сказал Лестрейндж, когда мы почти всё съели, и развалились на мягких подушках. – Если бы не ты, все бы пропало – я ужасно объелся на завтрак и всю дорогу жалел, что взял с собой ланч. Спасибо за леденцы, кстати. Это мои любимые.       ​Он говорил так искренне и непринужденно, что моя минутная вспышка неприязни вдруг утихла, и я поймал себя на том, что Сильвий мне скорее нравится, чем нет, хотя он все же не так прост, как хочет казаться.       ​Оставшийся путь протек в ленивых неспешных разговорах о том, что мы прочитали в учебниках. Уже позже я понял, что Сильвий и тут был обходителен до крайности – он выбрал ту единственную тему, в которой мы были равны. Мы оба имели одинаковые учебники и оба прочитали каждый от корки до корки.       ​Незадолго до приезда в вагон заглянул долговязый юноша, который был прекрасно сложен и хорош собой. - Сильвий, скоро приедем, не забудь свои вещички, - гаркнул он, улыбнувшись во все тридцать два зуба красивой хрупкой девушке, которая прошла мимо по коридору. – Розье, Розье, подожди… Сильвий, отец просил проследить, чтобы ты добрался без проблем… А, словом, найдешь меня, если что…       ​И он исчез так же внезапно, как и появился. - К слову, вот он, мой брат, - фыркнул Сильвий. – Неприятный тип. На уме только девчонки и всякие мерзости. В прошлом месяце он почти неделю шатался по Лютному переулку, по самым злачным местам, и родители чуть с ума не сошли. И что ты думаешь? Отец всё ему простил! - Мы придумаем, как ему насолить, если хочешь, - дружелюбно предложил я.       ​Я тут же чуть язык себя не откусил – ведь я решил не показывать свой характер в Хогвартсе! К тому же, Сильвий мог просто ворчать, а на деле любить брата. Кто их знает, как там в семьях… ​- О да, - расцвел в улыбке Лестрейндж. – Мы обязательно что-нибудь придумаем.       ​Вскоре мы приехали в Хогсмид, и опять поднялся шум и гам. Сильвий объяснил мне, что багаж доставят в замок, и мы налегке спустились на перрон и отошли чуть поодаль от основной толкучки. Я принялся осматриваться, но ничего толком не разглядел, так как было уже темно. Тогда я стал смотреть на тех, кто выходил из ближайшего вагона. Сперва вышла пожилая волшебница, потом строгая дама в шляпке, видимо, обе профессорши. А вслед за ними швейцар помог сойти с поезда трем самым прелестным существам женского пола из всех, что мне доводилось видеть до того дня.       ​Первой выпорхнула тонкая и изящная девушка лет семнадцати, и меня, ещё мальчишку, поразила правильность её черт. У неё были черные волосы и светлые глаза, и даже редкие веснушки казались очаровательными на её молочно-белых щеках. Вслед за девушкой на перрон спустились две девочки, самое большее на год постарше меня. Та, что спустилась первой, имела не по годам высокомерное лицо и вела за собой мальчика нашего с Сильвием возраста. Я узнал в ней девочку в синем берете. У неё, как и у мальчика, были яркие синие глаза и черные густые волосы, а также удивительно тонкие и изысканные для ребёнка черты лица. Третья девочка так же была ангельски красива, и тоже являлась обладательницей темных локонов и светлых глаз. Вся четверка держалась обособленно, все, даже мальчик, имели горделивую осанку и легкую прохладцу в лице. Девочка, которая ранее была в синем берете, поняв, что я смотрю на неё, кинула на меня быстрый презрительный взгляд, и поспешила отвернуться, встряхнув копной иссиня-черных локонов. - Том, идем скорее, а то окажемся в лодке Мерлин знает с кем, - отвлек меня Сильвий, и мы куда-то пошли.       ​Как оказалось, когда мы вышли к пристани, всю ораву первокурсников, среди которой был и мальчик, ехавший с тремя красивыми девочками, вёл неряшливого вида мужичек, бывший лесничим и хранителем ключей Хогвартса. Он рассадил нас в лодки по четверо, сам забрался в одну из посудин, и все мы отчалили от берега.       ​В нашей с Сильвием лодке оказались два мальчика. Они оба оказались впоследствии магглорожденными, так что об этом темном пятне в своей школьной жизни я предпочту не вспоминать – над нами с Сильвием ещё долго смеялись на Слизерине после этой прогулки с будущими хаффлпаффцами.       ​Куда больше моё внимание привлекал огромный замок на другой стороне озера. Он стоял на возвышении вроде холмов и обладал несчетным количеством башен самых разных размеров и высоты. Мы миновали заросли плюща, спускающегося к самой воде с утеса, и, преодолев туннель, высадились на камни подземной пристани.       ​Наш угрюмый провожатый сопроводил нас вверх по лестнице, и через некоторое время мы поднялись на лужайку перед замком. От массивных дубовых дверей нас теперь отделял только один лестничный пролет, и все мы поспешно его преодолели. Лесничий стукнул в двери. Первокурсники замерли, переводя дух и пытаясь совладать с волнением.