Я - легенда

      Осень пролетела незаметно, началась зима. В Хогвартсе стало холодно настолько, что на окнах лестниц и коридоров появлялась изморозь. Поднимаясь на Астрономическую башню по обледеневшим ступенькам, мы рисковали свернуть себе шею, а на травологии жались поближе к растениям, - профессор Бири заботливо утеплял их чарами, - поскольку из всех щелей невыносимо сквозило.        В аудиториях наши искусные преподаватели поддерживали тепло всего-то парочкой заклинаний. Но за ночь помещения так промерзали, что, не смотря на все ухищрения профессоров, весь первый урок мы дрожали от холода. А когда к концу кое-как удавалось согреться, приходила пора отправляться на следующий урок, и мы вновь оказывались в холодном коридоре. А уж на занятиях профессора Бинса и вовсе всегда стоял такой жутких холод, что чернила замерзали в чернильницах. Ещё бы, профессор Бинс ведь был приведением, ему-то было вполне комфортно при любой температуре!        Курс полётов на метлах для первогодок подошёл к концу, и мадам Уэдкок попрощалась с нами до весны, когда все надумавшие пробоваться на будущий год в квиддичные команды смогут продолжить тренировки. Подозреваю, дело было в том, что школьные «чистометы» грозили не выдержать морозов и привести к травмам. По крайней мере, старшие ребята, которые были в сборной факультета или среди запасных игроков, всё ещё тренировались. Глядя на их посиневшие после тренировок пальцы и вечный насморк, я твёрдо решил, что ни за что не стану в этом участвовать.       Зато в подземельях Слизерина было всегда тепло и уютно. Ребята с других факультетов диву давались, как мы только не околели у себя внизу, но это было попросту смешно. В помещениях Слизерина было прохладно и в начале осени, поэтому даже самый недалёкий первокурсник виртуозно владел согревающими чарами. Да и камин у нас топился не переставая. Под вечер даже становилось душно.        В Большом зале тоже здорово топили, поэтому туда в перерывах стекались все те ученики, у которых занятия были поблизости, и мистер Прингл не успевал их выгонять. Ведь это было против правил – находиться в Большом зале вне приёмов пищи.        Зато каким удовольствием было прибежать в Большой зал на ужин! На столе стоит горячая дымящаяся еда, от каминов идёт жар, а мягкий желтый свет свечей под потолком такой домашний и уютный! А вдвойне приятно на душе от того, что ты знаешь – после ужина ты отправишься прямиком в тёплую гостиную Слизерина, а оттуда и в кровать, где уже лежит горячая грелка! И вот ты сидишь, допиваешь горячий чай, уже разомлев от еды и тепла, и щуришься на свечки под потолком так, что огоньки чуточку расплываются и кажется, словно под потолком горит сотня маленьких звёздочек. И даже строгий голос директора Диппета, неизменно объявляющего об окончании ужина и предостерегающий от нарушения ночного режима кажется таким родным и домашним, словно он желает именно тебе сладких снов, как суровый, но заботливый отец.        Кажется, именно в ту первую зиму я и полюбил Хогвартс особенно глубоко и страстно. И я искренне не понимал сочувствующих взглядов, которые бросали на меня другие слизеринцы, обсуждая предстоящие каникулы и своё возвращение в семьи. Я ведь уже был дома. И я был вне себя от восторга, когда узнал, что на каникулы мне вовсе не обязательно возвращаться в приют.       Кого угодно другого, вероятно, огорчила бы перспектива торчать одному в почти пустой школе целых восемнадцать дней каникул. Но я не изменял себе, оставаясь столь же независимым и самодостаточным, что и до школы, хотя с Лестрейнджем мы были не разлей вода, да и с другими мальчиками я неплохо ладил. Не считая Блэка, конечно же. Мы с ним продолжали друг другу не нравиться, хотя и негласно по большей части.        В последний учебный день, спустившись на ужин после урока Трансфигурации, мы не узнали Большого зала – так чудесно он был наряжен. Вдоль боковых стен стояло двенадцать пихт, уже убранных волшебными сосульками и снежинками, стены украшали венки из остролиста и омелы, а за профессорским столом возвышалась высоченная ель, украшенная блестящими ёлочными шарами, искусно выполненными игрушками и маленькими свечечками. Наверху сияла звезда. - У нас дома ещё больше обычно ставят, - не удержался Сильвий, проследив за моим восторженным взглядом. – Как жалко, что я не могу пригласить тебя на каникулы, Том!        Родители у Лестрейнджа были очень строгими, и они бы никогда не приняли в своём доме безродного мальчишку вроде меня. Сильвий ни разу ни словом, ни делом не показал мне, что считает себя лучше меня, и никогда не давал понять, как дома могут отнестись к его дружбе со мной. Но я и без того прекрасно всё понимал.        Прожив на Слизерине три с половиной месяца, я не имел никаких иллюзий. Ко мне относились без видимого пренебрежения только потому, что я показывал выдающиеся результаты на всех дисциплинах, зарабатывая баллы для факультета, и не слишком набивался в друзья к отпрыскам чистокровных семейств. Возможно, кто-то думал, что я попросту знаю своё место, когда как на самом деле мне было глубоко плевать на всех окружающих. - Ничего страшного, мне не придётся скучать, - ответил я Сильвию, усаживаясь за стол.        На ужин обычно подавали наваристый, прямо-таки кипящий суп, а так же что-нибудь из мяса с овощами. Затем следовало сладкое к чаю, вроде пирога или пудинга. Я привык хорошо питаться и уже не пытался наесться впрок. - Чем планируешь заняться? – поинтересовался Лестрейндж, наливая себе тарелку горохового супа. - Каникулы больше двух недель, я всё успею, - отозвался я. – Сделаю то, что нам задали, потом наберу книг в библиотеке и буду читать в своё удовольствие. Поброжу по замку – небось, старина Прингл в каникулы будет не очень-то внимателен.        Мальсибер и Розье тут же с завистью воззрились на меня – они не могли вынести мысли о том, сколько всяких новых секретов я узнаю за то время, что все они будут дома. Я и без того пока лидировал в нашей любимой игре и знал больше всех пропадающих ступенек. - Скука какая, - заметил Блэк, приободрённый тем, что уже завтра окажется дома. – Вот мы с семьёй поедем в наше шале в Сноудонии*. Будем кататься на коньках на озёрах и смотреть единорогов в горах.        Мне бы хотелось посмотреть единорогов, но вообще Блэк зря старался. Я ещё не привык жить в волшебном замке, и впечатлений мне хватало по уши. Говорящие портреты и летающие метлы поражали моё воображение не намного слабее, чем бы поразили единороги. - Я бы рехнулся, если бы меня заставили сидеть в одном доме со всем семейством, - сказал Сильвий негромко и поморщился. - Фебус наверняка все каникулы будет таскаться по друзьям, к счастью. - А у Блэков очень большая семья? – поинтересовался я. - Ещё бы, - фыркнул Лестрейндж. – Альфард, сколько вас соберется на Рождество?       Блэк задумался и принялся перечислять, загибая пальцы. - Лукреция с Орионом, их родители, их дедушка Сириус с бабушкой Эстер, моя двоюродная тётушка Ликорис, мои родители, потом мой дедушка Сигнус и бабушка Виолетта, мои тетки Кассиопея и Дорея – ну, её вы знаете, - Альфард кивнул головой на старосту. – Двоюродные тетки Каллидора и Черис с семьями тоже должны быть, по-моему. Вальбурга, я никого не забыл? - Ещё Берки, наши двоюродные кузены, - нехотя подсказала девочка. - И вы все праздники проводите вместе? – недоверчиво поинтересовался я. - Нет, конечно, - Альфард закатил глаза. – Это только на Рождество в Блэк-хаусе все вместе собираются. В Сноудонию мы поедем только с семьей дяди Арктуруса, ну, с семьей Лукреции. - Свихнуться можно, пока всех запомнишь, - не удержался я, даже ухмыльнувшись Блэку в дань уважения. - Зато сколько подарков на все праздники, Том, сколько подарков, - заговорщически сообщил он.        Я понимающе осклабился. Ладно, даже Блэк был не так уж плох, когда не задирал нос. По крайней мере, он был слизеринцем до мозга костей, поэтому мы всё равно были на одной волне, хотя и не очень-то жаловали друг друга. А вот его сестра Вальбурга – она меня на дух не переносила, это было всем известно. Я частенько ловил на себе её презрительный уничтожающий взгляд, когда вёл себя слишком заметно в общей гостиной, или же оказывался рядом за столом. - Альфард, - жестко окликнула Вальбурга брата. – Передай мне соус, будь добр.        Как и полагается юной леди, она бы никогда не сделала брату замечание при всех. Но её взгляд так и кричал «что ты всё вываливаешь этому Реддлу»? Внутри полыхнула оскорблённая гордость. Да что эта высокомерная дура обо мне знала!?        После ужина мы выслушали поздравления от директора Диппета, который пожелал нам хорошо справить праздники и не забывать про домашние задания. И поплелись в спальни, пригревшиеся в тепле и сонные. В холле, правда, было так холодно, что все слизеринцы живо взбодрились и зашагали быстрее и чуть ли не бегом примчались в помещения нашего факультета.        В гостиной старшекурсники устроили настоящее веселье. Все гомонили и радовались наступлению каникул. Поэтому я намеревался пройти сразу в спальню, но замешкался у камина немного, чтобы погреться. - Эй, Реддл! – крикнул кто-то из компании семикурсников.        Обернувшись, я понял, что меня звал Фебус, злосчастный брат Сильвия. Это был второй после Вальбурги Блэк человек, который явно выражал своё презрение к моей персоне. Ох, всё же я всегда поражался своей способности без всякого труда либо восхищать людей, либо люто бесить. Равнодушным я не оставлял никого, и при других обстоятельствах мог бы этим гордиться. - Реддл, я к тебе обращаюсь! – опять воскликнул Фебус Лестрейндж, развалившийся на диване в окружении друзей. - Это я понял. Какое-то продолжение будет? – холодно поинтересовался я, смело и прямо глядя в глаза юноши.        Чёрт бы его побрал, он был на самом деле здоровенным восемнадцатилетним парнем. Ещё и волшебником. Это не Деннису Бишопу метлой по голове засветить. Хотя раньше Фебус только иногда надо мной подтрунивал, да и то по большей части чтобы досадить брату. И всё же я незаметно поправил складки мантии, чтобы было удобнее выхватить палочку из кармана. - Что, остаешься торчать в школе? – глумливо поинтересовался Лестрейндж, к моему счастью, не спеша подниматься. - Остаюсь, - терпеливо отозвался я.        Я держался настолько спокойно и отстранённо, что никто бы не догадался, насколько я собран и напряжён. Даже мои тонкие руки, которые я протягивал к камину, совсем не дрожали. - Сильвий, что за друг у тебя такой, что его даже никто дома не ждёт? – поинтересовался Фебус у брата. - Не твоё дело, - злобно огрызнулся Сильвий, подходя ко мне. – Пошли, Том, поможешь мне закрыть чемодан…        Я, радуясь такому благовидному предлогу, пошёл за Лестрейнджем. Если бы его брат продолжил меня доставать, пришлось бы как-то ответить, и у меня опять были бы неприятности. А в Хогвартсе у меня пока что была прекрасная репутация пай-мальчика, которую мне так не хотелось терять! - А, так он тебе прислуживает, а, братишка? Теперь понятно, почему ты везде таскаешь за собой этого грязнокровку…        Быстрее, чем я успел среагировать, Сильвий Лестрейндж уже выпрыгнул между мной и своим братом. - Заткнись, закрой свой поганый рот! – заорал он. – Он – мой друг, ты, потрох гоблина!        Я немного оторопело наблюдал за этой сценой. Поразительная способность Сильвия взрываться за какую-то доли секунды была неповторима. Компания Фебуса разразилась бурным хохотом, глядя на младшего из братьев Лестрейндж. Сам Фебус уже не мог стерпеть такого от младшего брата, а потому тут же поднялся и угрожающе пошёл на него. - Что ты сейчас пропищал? – он повернулся к Сильвию одним ухом и поморщился, будто плохо расслышал.       «Не лезь, Том, не лезь, тебя это не касается, Сильвий и сам разберётся, да и разве не плевать тебе на него?» - думал я. - Тебе уши прочистить? – услышал я свой голос как со стороны.       «Браво, Том, этот день ты запомнишь как тот, когда тебе впервые устроили волшебную взбучку», - обречённо подумал я, пеняя самому себе.        Смех мгновенно стих, и Фебус Лестрейндж воззрился на меня с ошеломлением на лице. Ещё бы, одно дело – задирать малолетнего братца и его друзей, и совсем другое – когда первокурсник обращается к тебе в таком тоне при всех! - Тебе жить надоело, Реддл? – поинтересовался брат Сильвия, вынимая волшебную палочку.       Я тут же выхватил свою, хотя, по правде сказать, слабо представлял, какие из изученных мною заклинаний могли бы мне помочь совладать с семикурсником. Потенциальный поединок обещал был непродолжительным и позорным. - Это тебе, я смотрю, скучно живётся. Нашел с кем мериться силами – с одиннадцатилетками. Что, кишка тонка связаться с кем-то постарше? – заговорил я спокойно, но вместе с тем чётко и громко. - Ты – вошь, Реддл, - припечатал Фебус Лестрейндж, и я ощутил, как сердце словно куда-то провалилось. – Ничто и звать тебя никем. Ещё один полоумный выскочка из магглов, возомнивший себя вторым Мерлином. Ты думаешь, я буду марать об тебя свои руки? Я, Лестрейндж? Мои предки обосновались в Британии ещё во времена Нормандского завоевания, а ты – сын безродной маггловской шлюхи, и им и останешься, как бы не пыжился тут из всех своих силёнок. - Я – не маггл, - гулко проговорил я, стараясь не смотреть на Сильвия или на ещё кого-то.        Мне было бы легче, если бы Фебус ударил меня кулаком в живот или как-нибудь заколдовал. Потому что его слова резали по живому настолько сильно, что в лицо мне бросилась краска, чего не бывало уже давненько, а сердце, пропустив удар, заколотилось быстро-быстро. - А кто же ты? – вопросил Фебус, выжидательно на меня глядя. – Ну, кто ты, я жду ответ?        Я смотрел на него и молчал, понимания, что, если попробую что-нибудь ответить, мой голос дрогнет. Да и что бы я мог сказать на тот момент… - Ты, трус, отвяжись от него! – неожиданно воскликнул Сильвий, и вдруг со всей силы толкнул обеими руками брата в живот. – Ты сам кто без отца? А?..       Договорить он не успел, поскольку Фебус отвесил ему такую оплеуху, что мальчик кубарем улетел на диван. - Пошли, ребята, продолжим в спальне. Тут слишком много назойливой мелочи, - бросил Фебус дружкам.        В гостиной вообще-то было ещё много народу, но тишина стояла мёртвая, поскольку все с интересом наблюдали за произошедшей сценой. Я обвёл взглядом гостиную, ощущая мучительнейший стыд за своё происхождение. В основном на меня глядели смеющиеся глаза, как бы говорящие «поделом тебе, выскочка», хотя кто-то из девочек смотрел на меня с жалостью. Я бы не смог сказать, что было хуже. Впервые в осознанном возрасте у меня встал ком в горле, но я был бы не я, если бы тут же не подавил в себе позорное побуждение разреветься от обиды и бессилия.       Зато Сильвий шмыгал носом, сидя на диване, опустив голову. Этого я уже не мог перенести. - Вот прицепился, я даже забыл, что мы там хотели делать, - заговорил я громко и чётко, чтобы каждый расслышал. - Чемодан… закрывать, - дрогнувшим голосом проговорил младший Лестрейндж, не поднимая головы. - Вот и пошли закрывать чемодан, - с нажимом проговорил я, и Лестрейндж, к счастью, поднялся и понуро поплёлся за мной.       Уходя из гостиной, я чувствовал, как мою спину буравил десяток взглядов. Хотелось сквозь землю провалиться. *Регион на севере Уэльса, где расположен национальный парк площадью 2170 км². Заповедник создан в 1951 году, став одним из трёх первых национальных парков Англии и Уэльса