Я - легенда

       Шло время. Я отлично успевал по всем предметам, и в целом жизнь в Хогвартсе шла своим чередом. Старший из братьев Лестрейндж, к счастью, считал ниже своего достоинства обращать на меня внимание, а я старался пока что не попадаться ему на глаза. Младший, наоборот, был со мной совсем неразлучен, и нас было невозможно увидеть по одиночке. Иногда он мне надоедал, но в целом мне нравился его мрачный, циничный характер, не терпящий полумер. С остальными однокурсниками я тоже неплохо ладил – даже с Блэком. С приближением экзаменов все старались со мной сблизиться в надежде получить помощь при необходимости.        С учениками других факультетов я старался не водить компанию, поскольку довольно быстро усвоил, что на Слизерине это не принято. Слизерин был элитным факультетом для лучших из лучших. Выпускники Слизерина неизменно после выпуска делали блестящую карьеру, вступали в блестящие партии, и жили блестящей жизнью.       Хаффлпаффцев на змеином факультете глубоко презирали, поскольку те умели работать только руками, а не головой. Считалось, что на Хаффлпафф сгребается вся помойка, которую шляпа не смогла заткнуть на другой факультет. Гриффиндор являлся пристанищем отчаянных идиотов, каждый из которых мнил себя героем только потому, что их факультет считался факультетом храбрости. Гриффиндорцы делали что хотели и когда хотели, любили нарушать правила, обожали бросать вызов кому угодно, и даже самое вшивое задание на совмещенных занятиях представляли как поединок, хотели мы того или нет. Слизеринцы придерживались с львиным факультетом слегка сопернических отношений. Рэйвенкловцы держались немного особняком, как и мы. Это были в основной массе очень умные ребята, поглощенные учебой. Многие из них ударялись в науку после школы и добивались уважения в своей сфере деятельности. С ними слизеринцы общались неплохо, в основном в период сдачи экзаменов.       К концу первого курса я уже всё это прекрасно понимал. Я вообще всегда был проницателен в отношении вещей такого рода. Поэтому моё позорное происхождение на Слизерине не сильно бросалось в глаза – вёл я себя так, как полагалось истинному слизеринцу. Да ещё баллов для факультета зарабатывал больше, чем остальные ребята с моего курса вместе взятые.       Поэтому, когда во время торжественного пира в последний день учебы директор Диппет объявил, что Слизерин занимает первое место в состязании факультетов, на меня нет-нет да постреливали уважительными взглядами. Я тоже хлопал своему факультету и презрительно посматривал на Хаффлпафф, который (по традиции, как мне сказали) занял четвертое место. - Мы сделали Рэйвенкло на почти тридцать очков, - злорадно подсчитал Сильвий. - А почему у Гриффиндора так мало очков? Ещё на днях было триста шестьдесят, а сегодня всего три сотни? – поинтересовался Розье.       Блэк, который всё и всегда знал, поскольку староста факультета Дорея была ему родней, не упустил случая напустить на себя вид всезнающего прорицателя. Он обожал, чтобы его упрашивали, и только тогда соизволял поделиться информацией. Я никогда не играл в его гнусные игры. - Альфард, ты не знаешь, что они там натворили? – полюбопытствовал Феликс Розье. - Знаю, конечно, - протянул Блэк. – Лонгботтом и Уизли с седьмого курса так отмечали окончание ЖАБА, что умудрились попасться. Нарвались прямо на дежурного профессора, когда в четвертом часу ночи держали путь на кухню за закуской. Странно, что их не исключили.       Конечно, и наши старшекурсники отмечали. Но разница была в том, что наши не попадались.       Ещё какое-то время мы глумливо обсуждали тупость гриффиндорцев, а потом Маркус Мальсибер спросил: - Кто чем планирует заниматься летом? - Мы будем торчать в Лондоне, потому что у мамы скоро будет ребенок, - расстроенно признался Альфард, и тут же был награжден убийственным взглядом сестры – Вальбурга всегда твердила ему, чтобы не болтал о делах семьи. - Мы с Феликсом проведем лето у меня в поместье. Будем играть в квиддич целыми днями, чтобы осенью попасть в команду факультета, - радостно сообщил Маркус. – Хочешь – подтягивайся. - Спасибо, было бы не лишним, - усмехнулся Блэк.       Мы с Сильвием молчали. Лестрейндж – поскольку ему не хотелось признаваться, что всё лето родители будут заниматься его братом. Им хотелось определить Фебуса на курсы юриспруденции при Министерстве Магии, а тот не очень-то к этому стремился. Я же не вступал в разговор, потому что прекрасно знал, чем буду заниматься до сентября – драить полы в паршивом маггловском приюте. Меня уже обрадовали, что за использование магии вне школы можно здорово схлопотать, так что на легкую жизнь можно было не надеяться. - Может, получится увидеться летом? – предположил Лестрейндж. - Ты же живешь за городом, по-моему. Не думаю, что твой отец будет рад отвозить тебя на встречи со мной, - ответил я негромко, но с сарказмом. - У меня есть Долли, - проинформировал Сильвий и заговорщически улыбнулся. - Наверное, это должно было всё объяснить, - вздохнул я. - Долли – это мой личный домовик, - гордо заявил Сильвий. – Она сможет сопровождать меня на Косую аллею, когда родители будут заняты.       Такая идея мне понравилась. Ещё накануне первого курса Дамблдор предупредил меня, что несовершеннолетним волшебникам запрещено колдовать вне Хогвартса. Но были лазейки, разумеется. Я знал, например, что если применять магию на Косой аллее, то Министерство не сможет это отследить, поскольку вокруг будет слишком много взрослых волшебников, тоже вовсю колдующих. А вот если бы мне вздумалось использовать какое-нибудь заклинание в приюте Вула, то могло дойти даже до исключения, поскольку там кроме меня волшебников не было, и было очевидно, что это я колдовал. - Заодно закупимся к школе пораньше, - продолжил Сильвий.       Тут я помрачнел. Мне предстояло получить деньги из фонда Хогвартса. Это было настолько унизительно, что я даже не хотел напоминать об этом. Тянул до последнего дня, надеясь, что кто-нибудь сам обратится ко мне по этому поводу. Но этого не случилось, поэтому после ужина я сказал однокурсникам, что догоню их, и пошел в кабинет к Слагхорну – я слышал, как проходя мимо нашего стола, он сказал профессору Фортинбрас, что перед сном хочет написать пару писем насчет выпускных экзаменов.       Постучавшись, и дождавшись ответа, я вошел. Профессор действительно сидел за столом и что-то писал. Увидев меня, Слагхорн удивленно приподнял брови. - Профессор Слагхорн, мне не хотелось вас беспокоить в такой час, но я не знаю, что мне делать, - начал я без обиняков. – И я решил обратиться к вам, ведь вы декан Слизерина.       Профессор покивал в знак того, что внимательно слушает. - В чем дело, Том? - В прошлом году мне выдали некоторую сумму из фонда Хогвартса. Я сирота, и у меня нет денег, чтобы подготовиться к следующему году.       Я проговорил это быстро и запальчиво, потому что хотел побыстрее закрыть вопрос. - Я не знаю, следует ли мне обратиться куда-то в этом году, или ждать, пока мне передадут необходимые средства?       Во взгляде Слагхорна отразилась жалость. Это было настолько отвратительно, что я почувствовал, как мои щеки заливает румянец. В те годы я ещё иногда давал гневу взять верх, и тогда краска ярости бросалась мне в лицо. К счастью, обычно мне удавалось справиться с выражением лица, а глаза я прозорливо опускал долу, поэтому взрослые умилялись моей скромности и были убеждены, что я всего-то мило краснею от смущения. - Да, Том, вы правильно сделали, что обратились ко мне, - кивнул Слагхорн, вставая из-за стола. – Я прослежу, чтобы завтра утром вам выдали средства. - Спасибо, профессор, - кивнул я. – Я хотел бы купить учебники поскорее, чтобы было время подготовиться к новому учебному году.       Слагхорн с улыбкой похлопал меня по плечу, и я оскалился в ответ, стараясь быть милым. - Вы просто молодец, Том. Я не мог не заметить, как старательно вы учитесь, и это заслуживает уважения.       На самом деле он хотел сказать не это. Во взгляде светло-зеленых глаз читалось, что профессор жалеет меня и хочет подбодрить. Почему-то для этого он решил сказать то, что я и так уже знал. - Спасибо, профессор, - повторил я. - Вот что, Том, - улыбнулся Слагхорн с таким хитрым видом, словно собирался сообщить мне грандиозную тайну. – Я собирался просто пригласить вас на следующую встречу клуба в следующем году, но ваше стремление к знаниям попросту обезоруживает. Так что вы официально приняты в Клуб Слизней!       Это меня изумило. Я знал, что этот клуб – пристанище избранных. Золотых мальчиков и девочек, чьи родители занимали такие высокие посты или обладали такими баснословными состояниями, что об этом даже на заговаривали. Если в клуб и удавалось затесаться кому-то простому, то только благодаря головокружительно высоким баллам за СОВ или другим весьма значительным успехам. Простые ребята с улицы, скажем так, могли надеяться, что попадут в этот клуб только по прошествии лет, когда смогут проявить себя в полную силу.       Если Слизерин был ковровой дорожкой к успеху, то Клуб Слизней являлся чем-то сродни трамплину. Я ещё не слышал, чтобы туда приглашали первокурсников, если их родители не были большими шишками. - Это большая честь, сэр, - ответил я, когда справился с первым удивлением. – Я постараюсь оправдать ваше доверие.       Всем было известно, нет более падкого на лесть человека, чем наш декан. Слизеринцы наперебой старались угодить ему. Я этим не занимался, поскольку не слишком надеялся на успех. Относился с уважением, как к любому другому профессору, и мог сказать что-нибудь лестное, если случай сам подворачивался. - Вы кажетесь мне очень талантливым, Том. Уверен, что если вы продолжите так, как начали, то вас ждёт большое будущее, - проговорил Слагхорн, улыбаясь, отчего усы у него расплывались до ушей.       Эти слова были действительно важны для меня. Почти так же, как приглашение в Клуб Слизней. Потому что похвала такого человека, как Слагхорн, многое значила. Это уже не подбадривания друга-сопливого однокурсника, а комментарий человека, повидавшего немало выдающихся людей. Я знал, что среди бывших учеников профессора Слагхорна было множество знаменитостей, чиновников, да и просто влиятельных людей.       В будущем мне было даже интересно, когда именно Слагхорн разглядел мой потенциал. Старик всегда хорошо разбирался в людях, надо отдать ему должное. Чувствовал зерна величия за километр. Он всегда знал, что я поднимусь высоко. Но не думаю, чтобы он понимал, насколько.       На другой день, когда школьники вместе со своим багажом вышли в холл, ко мне подошёл профессор Слагхорн и отвёл меня в сторонку. Он тактично убедился в том, что мои друзья не наблюдают за нами, и протянул мне увесистый мешочек с деньгами. - Это ваше пособие на следующий год, Том, - сказал он. – Учебник по зельеварению можете не покупать, у меня есть несколько запасных. - Спасибо, профессор Слагхорн, - сказал я, пряча деньги в карман. – Это не будет лишним.       Слагхорн погрозил мне пальцем с улыбкой. - А вот от скромности надо избавляться, Том, - пожурил он. – Вот ваш учебник. Я же запомнил, что вы хотели подготовиться к следующему году!       Он щелкнул пальцами, и в его руке оказался учебник по зельеварению, Слагхорн протянул мне его с улыбкой. - Преступно промедленье, если путь великий ждёт, - сказал он, и подмигнул. - Вы правы, профессор, - кивнул я, принимая и учебник. – Я действительно хотел бы пройти дальше по учебной программе. - Ну-ну, перенапрягаться тоже не надо. Всё хорошо в меру, Том. Отдохните летом, полистайте учебники, и приступите к учебе посвежевшим и бодрым в сентябре, - наставлял Слагхорн, по-отечески похлопывая меня по плечу.       Когда я вернулся к своей компании и стал утрамбовывать учебник по зельеварению в свой потертый чемодан, мой энтузиазм несколько поубавился. Чемодан мой был таким старым и потертым, что казалось, будто может развалиться, если неловко взяться за ручку. Это было позорно, особенно под насмешливым взгляд Блэка. - Что хотел Слагхорн? – спросил Сильвий. - Да так, посоветовал готовиться ко второму курсу по старому изданию и отдал мне личный экземпляр, - нашелся я. - Что это он такой внимательный к тебе? – подозрительно спросил Блэк. - Слагхорн всегда внимателен к членам Клуба Слизней, - ровным голосом ответил я, незаметно отодвигая чемодан себе за спину ногой. - Да, но только ты-то тут причем?       Блэк вздернул одну бровь. - Слагхорн вчера пригласил меня, - проговорил я, с удовольствием наблюдая за тем, как обе брови Блэка взлетели на лоб. - Что? Тебя? – выплюнул он, явно не веря собственным ушам. - Не переживай, замолвлю за тебя словечко, - милостиво заявил я.       Подъехали кареты, в которые не были запряжены лошади. Они катились сами. Ученики толпой повалили утрамбовываться в них, чтобы последовать на вокзал в Хогсмиде. - Нет, нет, я не верю! – отмер Альфард. – Ты – в Клубе Слизней? Даже меня ещё не пригласили!       Я закатил глаза. - Блэков у Слагхорна уже достаточно, а вот умников не так много, - встрял Сильвий. – Что тебе не понятно, Альфард? Вас Слагхорн собрал уже целую пачку, а Том – штучный экземпляр.       Я никак не прокомментировал выпад Лестрейнджа, хотя это было приятно слышать. Когда мы все вшестером утрамбовались в карету, мальчики смотрели на меня с уважением. Только Альфард задумчиво скреб по стеклу пальцем. - Даа, впечатляет, что тут скажешь, - протянул Феликс Розье в итоге. – Это на самом деле большой успех, Том. Слагхорн кого попало не отбирает. - Спасибо. Хотя я и раньше догадывался, что я не «кто попало», - заметил я. - Нет, Том, серьезно, - включился Мальсибер, - Клуб Слизней это то, что надо. У Слагхорна везде большие связи, а своих любимчиков он продвигает. - Ну, допустим, до любимчиков Реддлу ещё далеко, - не удержался Блэк. - Ставлю десять галлеонов на то, что Том будет его любимым учеником, - фыркнул Сильвий. - Пятьдесят галлеонов, что Реддл и года не продержится в Клубе, - возразил Блэк. – Теодор, разбей.       Блэк и Лестрейндж пожали друг другу руки, а Нотт разбил спор. Я не возражал, поскольку собирался потребовать у Сильвия половину выигрыша. Альфард, однако же, тоже не сомневался в собственной победе. Он откинулся на спинку, и скрестил руки на груди. На губах мальчика играла презрительная улыбка. - Начнет наш гений за ужином есть салат вилкой для десерта, или выругается, как у них в приюте принято, и привет Клубу Слизней, - издевательски проговорил он.        Мой лексикон на самом деле нет-нет, да рвался наружу. Это на фоне приютских выродков я изъяснялся прямо-таки изящной словесностью, а вот в Хогвартсе от моих выражений окружающие иногда впадали в ступор. Хотя я старался как мог не браниться, нет-нет, да какое-нибудь крепкое словцо вылетало, да и сам говор низшего класса периодически прорывался. А как иначе – я ведь с детства чего только не слышал, пока жил в приюте. Старшие мальчики у нас всегда разговаривали с типичным акцентом трущоб, да так, что из ушей начинала сочиться кровь.       В поезде Блэк ушел в купе к сестрам, поэтому атмосфера немного разрядилась. Мальсибер и Розье наперебой болтали о квиддиче, Нотт читал какую-то книжку, сидя в углу, а мы с Сильвием сговаривались на следующей же неделе, если всё будет благополучно, встретиться на Косой аллее. - Я пришлю тебе письмо с совой, или с Долли, - заявил он. – Жалко, что у тебя нет совы, Том. Ты не сможешь написать, если захочешь.       Сильвий прикусил язык. Он запоздало понял, что я не могу позволить себе сову, да и содержать её в маггловском приюте – невозможно. - Но ничего, я буду часто писать, и ты сможешь отвечать, - добавил он. - Да, разберемся, - кивнул я.       Чем ближе мы подъезжали к Лондону, тем сильнее портилось моё настроение. Хотелось, чтобы поездка длилась вечно, и я бы никогда не возвращался в приют Вула. Но вот показалась платформа 9 и ¾, и все стали собираться. Я специально замешкался, сделав вид, что мантия не влезает в чемодан. Не хотелось видеть, как всех встречают мамочки. И ещё больше не хотелось, чтобы кто-то увидел, как я один убого плетусь в маггловский Лондон. - Том, я пошёл, - извиняющимся тоном проговорил Сильвий. – Родители уже на платформе, а отец терпеть не может ждать… - Конечно, - кивнул я. – Увидимся, Сильвий. - Увидимся, Том.       Мы пожали друг другу руки. Лестрейндж выглядел очень расстроенным. Это немножечко утешало.       Засунув мантию в чемодан, я застегнул его, а потом перетянул ремнем, не будучи уверенным, что застежка выдержит. Мысленно я поклялся себе, что при первой же возможности разживусь любым чемоданом взамен этого. Из «Хогвартс-экспресса» я выходил последним, когда на платформе уже почти не было людей. >Был уже вечер, когда я добрался до приюта Вула. Уставший и проголодавшийся, я поднялся по крыльцу и толкнул дверь – оказалось открыто, конечно же. Мне повезло и в холле никого не оказалось. Я поднялся на второй этаж, так ни с кем и не встретившись, и открыл дверь в свою комнату.       А вот тут меня ждал большой сюрприз. На моей кровати сидел незнакомый мальчик примерно моих лет. Сидел прямо в ботинках, от которых на покрывале виднелись грязные разводы! На столе был бардак, на стуле кое-как были навалены вещи, на дверце шкафа красовались безвкусные переводные картинки. Дожевав яблоко, которое он поглощал, мальчик бросил огрызок прямо под кровать, от чего у меня сердце, кажется, пропустило удар.       Тут же все те слова, которые я старательно пытался забыть, прорвались наружу. - Кто ты, мать твою, такой, и какого дьявола утроил такой свинарник в моей комнате? – вопросил я вместо приветствия, ставя чемодан на пол. - Это ты кто, мать твою, такой, и какого, - тут он использовал совсем непечатное слово, - забыл в моей комнате?       Я понял, что лето будет ещё хуже, чем я ожидал.