Я - легенда

      ​Начиная со следующего же дня я буквально перевернул всю библиотеку, разыскивая информацию про Гонтов. Чем больше я узнавал, тем сильнее убеждался в том, что наконец-то я на верном пути. Впрочем, не могу не признать, что мне безумно хотелось оказаться потомком Салазара Слизерина, и это подстегивало мой интерес.       ​ В роду Гонтов имя Марволо любили и время от времени называли им отпрысков. Также практически каждый член этого семейства владел парселтангом. В роду Гонтов было множество выдающихся волшебников, в том числе основательница американской школы Ильверморни. Но, судя по всему, Гонты обладали на редкость спесивым нравом, который не умели сдерживать. Поэтому в политике они не достигли выдающихся результатов, семейное дело тоже стало угасать после введения статута о секретности, и, наконец, к двадцатому веку некогда великий род растратил всё состояние и влачил безвестное существование. Я даже не смог узнать, кто из Гонтов ныне живёт и здравствует, и где их можно найти. Но теперь я знал хотя бы что-то, и мне уже спокойнее спалось по ночам.       ​ Альфард Блэк тем временем разболтал сестрам про ночной допрос, который учинили мы с Сильвием, и вскоре весь факультет шептался о том, что я — наследник Салазара Слизерина. К моему удивлению, в это легко поверили, ведь совпадало всё от моего умения говорить со змеями до очень сильной магии. Сам я эти слухи не подтверждал, но и не отрицал, окутав себя аурой таинственности и важности. На удивление этим я только вызвал интерес у слизеринцев, и ко мне то и дело подходили как будто по делу с каким-то вопросом или просьбой. И невзначай могли спросить, правда ли я умею говорить со змеями. — Может, спросить у Слагхорна про Гонтов? — предлагал мне Сильвий Лестрейндж. — Они точно учились на Слизерине, он должен был знать хоть кого-то из этой семьи. — В списках школы Гонтов не числится с середины прошлого века, — возразил я. — Не думаю, что Слагхорн может что-то знать.       Почему-то мне не хотелось подключать преподавателей или иными способами показывать своё чрезмерное желание оказаться потомком Салазара Слизерина. Одно дело иметь непритязательные предположения, а совсем другое — рыскать всюду в поисках Гонтов и бить себя в грудь, утверждая, что я их родственник. Интуиция подсказывала мне, что я сам должен разгадать эту загадку, не задействовав сторонних людей. Ведь было ещё неизвестно, кем мог быть мой отец, и почему я оказался в приюте. — Но почему, Том? — недоумевал Сильвий. — Ведь Слагхорн имеет много знакомств, с его помощью поиски пошли бы быстрее. А сам ты будешь до скончания века искать родню…       Я резко остановился посреди коридора, и Лестрейндж, спешащий за мной, врезался мне в спину. Я обернулся. Сильвий смотрел на меня очень доброжелательно, всем своим видом выражая готовность помочь. А я впервые задумался о том, что зря посвятил его в эти поиски с самого начала. — Послушай, Сильвий, я ещё не до конца уверен. И будет неловко, если профессор потревожит чистокровную семью, обрадовав их свалившимся на головы родственничком. Сначала я должен наверняка убедиться, что я — Гонт, а уже потом действовать.       И, помолчав, я добавил. — Спасибо за помощь. Но дальше я сам. Это только моё дело.       Сильвий непонимающе нахмурился. — К чему ты клонишь? — спросил он.       Я улыбнулся, но фальшиво и натянуто. — Я должен сам найти все ответы на свои вопросы, — проговорил я внушительно.       Правда могла оказаться слишком нелицеприятной, чтобы обнародовать её. Девушки из хороших семей просто так не приходят рожать в маггловские приюты. И порядочные семьи не оставляют детей на произвол судьбы. Могло произойти что угодно, конечно, но интуиция подсказывала мне, что правда окажется жестокой и неутешительной. Я просто не мог позволить себе опозориться перед Сильвием и другими слизеринцами в случае чего. Не теперь, когда я уже достиг неплохой репутации.       ​ Тем временем третий курс подходил к концу, и мои мысли стали занимать другие насущные проблемы. В то время как все мои школьные товарищи отправлялись на каникулы в собственные поместья, защищенные невесть какой древней магии, мне-то предстояло отправиться в маггловский Лондон. Это на самом деле угнетало меня до такой степени, что я на время даже забыл о своём расследовании. Был тысяча девятьсот сорок первый год, когда я заканчивал третий курс. В мире магглов шла Вторая Мировая война.       Для Британии всё началось ещё в тридцать девятом, но я не придал этому значения. Тогда в первых числах сентября Германия напала на Польшу, наше правительство направило ноту протеста, а затем объявило Германии войну. Но союзные англо-французские войска в основном бездействовали, и я не воспринимал войну серьезно. Все мои помыслы были сосредоточены на Хогвартсе и мире магии. Вернувшись на летние каникулы после второго курса я уже понял, что дело серьёзное: немецкая авиация совершала массированные налёты на Англию. Страх смерти вернулся с новыми силами, и я очень плохо спал, а днём пребывал в состоянии нервоза. Только в Хогвартсе я смог выдохнуть, потому что замок находился в горах Шотландии, был надёжно спрятан от магглов и невероятно хорошо защищён. Что не помешало мне осторожно осведомиться у Слагхорна, выдержит ли защитная магия Хогвартса… массированную бомбардировку, к примеру? После того, как я объяснил профессору, что это, тот пришёл в ужас от дикости магглов, но заверил меня, что Хогвартсу ничего не угрожает.       ​ Зимой до меня долетали тревожные слухи о том, что вражеская авиация бомбит Лондон, и я был как никогда рад тому, что на каникулах остался в школе. В Хогвартсе было много грязнокровок, и они щедро делились новостями из мира магглов. Похоже, там происходил форменный Апокалипсис. Война медленно, но неумолимо катилась по Европе. Англия была вовлечена в неё, но в основном участвовала в операциях где-то за переделами своих границ. И всё же была очень большая вероятность того, что Германия бросит все свои силы против Англии.       ​ Словом, окончания учебного года я ждал с замиранием сердца. Той весной ситуация накалилась до предела. Я даже опустился до того, что время от времени разговаривал с грязнокровками, выясняя, что там происходит в их проклятом мирке. Новости были неутешительные — похоже, что Германия готовилась напасть на нас. В «Пророке» тоже писали о войне в мире магглов, но совсем немного и сухо. Говорилось, что имеет место быть военный конфликт, и что от магглов можно ожидать чего угодно. Но всё это облекалось в такую форму, что можно было подумать, будто речь идёт о неразумных детишках, затеявших глупую игру. Министерство призывало волшебников не вмешиваться в маггловские дела.       ​»… Магглы известны своей склонностью к военным конфликтам. Они тратят уйму усилий и средств, чтобы совершенствовать своё оружие, и новые войны вспыхивают буквально каждые двадцать-тридцать лет. Нет никакого смысла нарушать Статут о секретности и подвергать наш мир угрозе разоблачения, чтобы принять участие в маггловских распрях. Министерство Магии держит ситуацию под контролем. Магическая часть Лондона, школа Хогвартс и другие места скопления волшебников надёжно защищены и не пострадают от маггловского оружия, что бы ни происходило. Так же все желающие волшебники могут обратиться в аврорат и вызвать специалистов, чтобы защитить своё жилище дополнительными чарами…»       ​ Примерно так писалось в «Пророке». — И куда мне обратиться, чтобы мой паршивый приют защитили от маггловских бомб парочкой заклинаний? — хмыкнул я, сворачивая газету.       ​ Дело было накануне отъезда из Хогвартса. В помещениях Слизерина царила радостная атмосфера, школьники упаковывали чемоданы и не могли дождаться возвращения домой. Ещё бы, ведь большинство из слизеринцев жили в старинных замках, защищенных вековой магией. Я же должен был вернуться в Лондон, который в случае наступления войск Германии должен был стать основной целью Гитлера. Неудивительно, что я не мог найти покоя. — Послушай, Том, — проговорил Сильвий, прекращая возиться со своим чемоданом и садясь на край моей кровати. — Что бы ни происходило в мире магглов, где бы ты ни оказался, если понадобится — я приду и помогу тебе.       ​ Я недоверчиво покосился на Лестрейнджа. Просто удивительно, как он видел за моим сарказмом волнение. — Пригласишь меня в Лестрейндж-холл на каникулы? Вот родители с братцем будут в восторге, — хмыкнул я. — Не знаю, что-нибудь придумаем, — упрямо сказал Сильвий. — Но, если магглы на самом деле развяжут войну на территории Англии, и ты окажешься в опасности, я буду рядом, чтобы помочь.       ​ Я ощутил странное чувство в груди. Как будто нутро заныло от благодарности, и в то же время было неловко. Я всё ещё не привык к таким проявлением дружбы, даже от Лестрейнджа. — Надо подумать, как я могу связаться с тобой, — проговорил я, избегая смотреть в светящиеся преданностью глаза Сильвия.       ​ Мой беспокойный взгляд наткнулся на сверток чистого пергамента. На ум почему-то пришёл маггловский телеграф. Не глядя на Сильвия, я встал и взял пергамент в руку. Затем взмахнул над ним палочкой и расстелил ровным полотном на своей кровати. Лестрейндж заинтересованно наблюдал. С самого нашего знакомства он неизменно восхищался моими магическими способностями, и в этот раз я тоже не разочаровал его. — Есть у меня одна идея… — проговорил я, хмурясь.       ​ Кропотливо разрезал пергамент на две части заклинанием ножниц. Потом взял из своего уже собранного чемодана учебник Заклинаний за седьмой курс, который мне любезно отдал Фоули ещё в прошлом году, и нашёл нужный параграф. Лестрейндж заглядывал через плечо. — Протеевы чары? — спросил он, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения. — Это магия на уровне ЖАБА! Ты думаешь, получится? — Я думаю, что мои познания уже давно шагнули за рамки школьной программы, — надменно произнёс я.       ​​Моя идея заключалась в следующем. Как известно, Протеевы чары могут связать несколько предметов между собой. Похожая магия используется в каминной сети. Что-то вроде маггловских телеграфов и телефонов, если можно так выразиться. И, если история знала примеры, когда волшебники общались друг с другом через зеркала, то уж клочок пергамента заколдовать — проще простого. А калякать на заколдованном пергаменте и применять волшебство всё-таки не одно и то же. ​      ​ Пришлось потрудиться, прежде, чем у меня получилось совершить задуманное. Время уже было за полночь, и нам с Сильвием пришлось закрыться в спальне, пока все остальные бурно отмечали успешное (Слизерин победил в соревновании факультетов) окончание года в общей гостиной. Я как одержимый повторял одни и те же движения палочкой над двумя кусками пергамента. Это действо напоминало пляшущую в воздухе спицу, вяжущую невидимой нитью. Время от времени Лестрейндж капал чернилами на свой кусок пергамента, и мы проверяли, не появится ли клякса на втором пергаменте. Через минут сорок моих стараний каракули Сильвия послушно появились на втором пергаменте и исчезли, как только я их разобрал. — Осталось проверить, будет ли работать на расстоянии, — заметил мой товарищ. — Если в течение недели не буду отвечать, присылай сову, — устало проговорил я. — Но должно получиться. Я даже чувствую связь между ними.       ​​Сильвий вопросительно на меня уставился. — Чувствуешь? — Конечно, — кивнул я, думая, не издевается ли мой сокурсник. — А ты — нет?       ​​Лестрейндж провёл рукой между листами пергамента и отрицательно помотал головой. — А другую магию ты тоже чувствуешь? — поинтересовался он. — Никогда не задавался такой целью, но если предмет волшебный — я это сразу понимаю, — проговорил я.       ​​Глаза Сильвия наполнились уважением. — Я где-то читал, что магия всегда оставляет след, и что хороший волшебник может это почувствовать, — заявил он. — Но даже при всех твоих способностях, Том, я не думал, что это возможно в таком возрасте. Нужен ведь опыт.       ​​Я призадумался. Когда я начал чувствовать магию в себе и её потоки в воздухе? Изящные точечные мазки на Трансфигурации, когда каждое движение должно быть ювелирно выверено. Мощные, сильные волны на ЗОТИ, когда мы отрабатываем заклинания на практике. В Хогвартсе я редко задумывался об этом, потому что замок был весь пропитан магией. А ведь в Лондоне, когда я был в приюте, я всегда ощущал особенную ауру в моей комнате, полной волшебных вещиц. Но я связывал это со своими эмоциями. А всё же, если задуматься, я ведь и впрямь всегда чувствовал магию. — Не представляю, чем это может быть полезно, — заключил я в итоге. — Инферналов мне в дом, Том, как ты это делаешь? — не унимался Сильвий. — Сколько не пытаюсь тебя нагнать, ты всегда впереди!       ​ Я не нашёлся, что ответить, потому что в комнату ввалились наши соседи по спальне. Мальсибер икал после сливочного пива, а Розье и Нотт едва дышали от съеденных сладостей. Блэк ещё старался держаться достойно, но было видно, что и он от души отметил окончание года. — Что вы тут делаете? Всё веселье пропустили, — сообщил Феликс Розье, растягиваясь на своей кровати.       ​ Не сговариваясь, мы с Сильвием пожали плечами. — Так, чемодан никак не закрывался, — соврал я, не моргнув и глазом.       ​ Я аккуратно сложил свою половину пергамента и вложил в «Историю Хогвартса». Сильвий тоже куда-то припрятал свой пергамент. — Том, а это правда, что у магглов вовсю идёт война? — спросил вдруг Мальсибер, и закончил свой вопрос иканием.       ​ Я почувствовал, как все взгляды устремились на меня. — Завтра узнаю, — прохладно отозвался я. — Нет, правда, Том. Ик. Говорят, у них там — ик — летающие боевые машины, взрывы и всякое такое, — продолжил Маркус. — Магглы способны на что угодно, — проговорил я негромко. — Они часто соревнуются в изобретении новых способов убивать друг друга. Ядовитые газы, огнестрельное оружие… Иногда мне становится страшно за этот мир.       ​ Откровение вырвалось так внезапно и звучало так искренне, что в спальне воцарилась тишина. Её нарушало только беспрестанное икание Мальсибера. — Если это так, то рано или поздно и нас коснётся, — задумчиво протянул Нотт.       ​ Мне вдруг подумалось, что Теодор прав. Что, если однажды маггловское оружие станет настолько мощным, что никакая магия против него не поможет? Я интересовался историей и войнами до того, как попал в Хогвартс, и многое читал про это. Магглы ведь на самом деле веками совершенствовали своё оружие и постоянно, постоянно воевали! И если раньше они всего-то рубили друг друга мечами и палили из мушкетов, которые заряжались то уйму времени, то теперь их военная наука шагнула далеко вперёд. Подводные лодки, самолёты, бомбы всех сортов, оружие, производящее десятки выстрелов в минуту, ядовитые газы… Что они придумают дальше? — Меня это не коснётся, — надменно заявил Блэк, прервав ход моих мыслей. — Блэк-хаус защищён такой магией, что так просто туда муха не пролетит. — Как знать, магглы могут быть весьма изобретательны, — протянул я. — Случайная бомба, полагаю, способна преодолеть даже волшебную защиту. — В Косой переулок пока точно не следует ходить, — проговорил Нотт. — Осенью из-за маггловской бомбёжки в некоторых лавках стёкла повышибало… — И потом кто-то ещё спрашивает, почему мы не любим магглов и грязнокровок! — воскликнул Маркус. — А за что их любить? — Меня больше волнует, что делать? — встрял Розье. — Министерство говорит, что всё под контролем, но как бы не так! Как можно держать под контролем полоумных простецов, которые убивают друг друга направо и налево? — Это ведь даже не средневековье, когда сходилось две армии где-нибудь в поле, — хмыкнул Сильвий. — Где угодно могут начать падать бомбы. — И невозможно ведь создать защитный купол над всей Британеий, — покачал головой Нотт. — Ещё на нас и нападут, если что-то заметят. И наше Министерство по головке не погладит за нарушение Статута о секретности. — Министерство не понимает, как быстро меняется этот мир, — весомо проговорил я, и мой холодный, чуточку высокий голос перекрыл разгоравшуюся дискуссию. — Волшебники должны объединиться и дать отпор магглам. Вместо этого мы только и делаем, что прячемся и ждём, что ещё они вытворят.       ​ Мальчишки внимательно меня слушали, и я решил продолжить. — Почему это мы должны бояться и прятаться? Мне всегда казался глупостью этот Статут о секретности. Ведь тогда мы были сильнее, чем они. А теперь я уже не так в этом уверен. Что же будет через тридцать, пятьдесят лет? Они ведь друг друга готовы убивать за другой цвет кожи или другие убеждения. Что будет, если однажды они обнаружат наш мир?       ​ Опять повисла пауза, и я увидел, что слизеринцы задумались. — Мерлинова борода, Реддл, после таких разговоров вообще не заснуть, — простонал Блэк. — Вот! — воскликнул я, подняв указательный палец. — Волшебники привыкли думать, что это всё — несерьёзно. Так, страшилки, которые не дадут спокойно спать, если много говорить о них. Ведь каждый из вас думает, что в случае чего спрячется за стенами родового замка, и будет цел и невредим. Как бы не так! Уж поверьте, магглы на редкость изворотливы, они найдут способ выкурить вас оттуда, если понадобится. — По правде сказать, я не считаю наш менор таким уж безопасным местом, — напряженно вставил Нотт. — Скорее это особняк во французском стиле, там нет каменных стен и защитных рвов, как в Лестрейндж-холле… — И что? На что тебе магия? — фыркнул Блэк. — У моей семьи есть дом в Лондоне, и он так спрятан, так заколдован, что ничего не страшно! — Поучил бы маггловедение, умник, — вставил Розье. — Даже другое измерение может быть затронуто большим взрывом.       ​ Опять начинался жаркий спор. Мы наперебой уверяли друг друга, что магглы опасны и кровожадны и что с ними нужно бороться любой ценой, пока ещё у нас есть шанс их одолеть. Потом, конечно, зашла речь о грязнокровках, которым тоже совсем не место в нашем мире. Ведь именно они подвергают Статут о секретности наибольшей опасности. — У Миртл с Рэйвенкло вообще рот не закрывается! — сказал кто-то. — Уже учебный год закончился, а она всё никак не поверит своему счастью, что попала в Хогвартс! — А мало ли таких, как эта первокурсница? Да они же возвращаются домой на каникулах и там трещат на каждом углу о Хогвартсе и о нашем мире! К счастью, обычно их принимают за психов. — Но кто-то может и поверить! А их родители? Наверняка сгорают от желания похвастаться волшебницей или волшебником в семье! В итоге зачастую вся семья, включая троюродных теток, все знает! — Почему Министерство ничего не делает? — Есть один волшебник, который не согласен с законами, — негромко проговорил Теодор Нотт.       ​ Мы все мгновенно уставились на него. — Неужели вы не слышали о Гриндевальде? — спросил он.       ​ О Гриндевальде мы, конечно, слышали, но не так уж много. В «Пророке» и других газетах время от времени писали о некоем темном волшебнике, который действует в Европе. Он якобы собирал вокруг себя последователей, но чего он хотел и с какой целью это делал замалчивали. Обычно этот Гриндевальд представлялся некоем преступным элементом, который мешает жить порядочным волшебникам. — Слышали, и что с того? — вопросил Сильвий. — Он хочет создать магическую империю, в которой магглы станут рабами, — негромко проговорил Нотт. — Говорят, что Гриндевальд сумасшедший, но мне кажется, что что-то в этом есть… — В этом определенно что-то есть, — хмыкнул я, в ту же секунду решив детально изучить вопрос. — Не думаю, что у него что-то выйдет, — меланхолично заметил Блэк. — Да и до Британии он не скоро доберется, если доберется вообще… — Жаль, что в Магической Британии нет достойного волшебника, который мог бы что-то изменить, — вздохнул Сильвий Лестрейндж.       ​ Я хмыкнул, невольно обращая внимание присутствующих на себя. Их пустая болтовня здорово выводила меня. — Но ведь мы все — волшебники, которые не любят магглов, — проговорил я твёрдо. — Каждый из вас — отпрыск богатого и древнего рода, на Слизерине учится цвет нашего общества. И вы жалуетесь, что нет кого-то, кто мог бы защитить наш мир от магглов? — Это довольно сложно, Том, — заметил Сильвий. — Даже министр магии уже не обладает всей полнотой власти и вынужден считаться с магглорождёнными. — Значит, не нужно становиться министром, — пожал я плечами. — Всегда ведь можно создать оппозицию…       ​ Ребята притихли и удивлённо на меня смотрели, как будто я открывал им какую-то потрясающую тайну. — Не обязательно ведь принимать чужие правила игры. Почему чистокровные волшебники не создали никакой организации, которая отвечала бы за контроль над магглами? Возможно, тогда магглы не дошли бы до создания своего оружия, и наша жизнь была бы поспокойнее. И волшебникам не пришлось бы трястись в тени, в ужасе ожидая, что ещё выкинут простецы. — И действительно, что нам мешает? — вскинулся вдруг Сильвий, и вскочил на ноги. — Разве мы — не лучшие из лучших, как сказал Том? Кто, если не мы, остановит засилье маггловских выродков? — А Том на самом деле прав, — протянул Маркус Мальсибер. — Надо ведь что-то делать, пока они совсем не уничтожили этот мир! — Создадим общество! — Тайное! — Для борьбы с магглами и для защиты наших интересов!       ​ Я и сам удивился, как это мне удалось подвести товарищей к этой мысли. Но она ведь и впрямь была здравой, я не понимал, почему никто раньше до этого не додумался. И, конечно же, я вместе с остальными загорелся этой идеей. — Это будет тайная организация, которая позаботится о том, чтобы уберечь мир от магглов, — подал голос я. — Священный орден для борьбы со злом. Нужно какое-то звучное название… — Борцы за чистоту крови! — Слишком долго, Тео. Лучше «Чистокровное воинство»! — И что тайного в этом обществе, если всё понятно из названия? — хмыкнул я. — Рыцари Слизерина? — Чистокровные учатся не только на Слизерине.       ​ Перепробовали массу вариантов, но каждый раз что-то было не так. Пока, наконец, я не внёс последнее предложение. — Вальпургиевы рыцари, — сказал я, вспомнив один из уроков истории магии. — В древности магглы боялись волшебства настолько, что праздновали Вальпургиеву ночь — ночь изгнания нечисти. Так вот, пора всему волшебному объединиться, чтобы достойно им ответить.       ​ Моё предложение пришлось всем присутствующим по душе. Нотт, с присущей ему скрупулёзностью, извлёк из уже собранного чемодана пергамент, перо и чернила, и красиво вывел «Вальпургиевы рыцари». — Цели организации? — деловито спросил он, окуная перо в чернильницу. — Девиз Гриндевальда — «Ради общего блага», — вспомнил Мальсибер. — Можем позаимствовать. Установление общего блага? — Общего блага не бывает, — безапелляционным тоном отрезал я. — Наша цель: не дать магглам уничтожить наш мир. — Записал, — проговорил Нотт, старательно водя пером по пергаменту. — Лидер?       ​ Повисла небольшая пауза, и мальчики стали переглядываться между собой. Наконец, взгляды их устремились на меня. Хотя сомнения читались на их лицах. Вроде бы я уже был «своим парнем», а с другой стороны всё же моё происхождение оставалось более чем сомнительным. — Кто может возглавить этот орден, если не наследник Салазара Слизерина? — спросил Сильвий своим зычным голосом. — Ведь основатель нашего факультета первый стал говорить о вреде, который магглы наносят нашему миру, и даже хотел очистить школу от грязнокровок. — Реддл будет командовать нами? — изумился Блэк. — Ты шутишь, Лестрейндж? Конечно же, наш орден должен возглавить представитель чистокровнейшего и благороднейшего рода! То есть, я. — Да мы все от тоски помрём в таком случае, — отмахнулся Мальсибер. — Я за Тома. — Я тоже за Тома, — подхватил Розье. — Это должен быть сильнейший из нас, — пожал плечами Нотт. — Поэтому я за Тома. — Великий Салазар, но он же сам не знает, кем были его родители! — возмутился Блэк, который, видимо, уже примерил на себя роль лидера нашего маленького клуба по интересам. — Вся эта болтовня про родство с Гонтами и Слизеринами ничем не подтверждена. И потом, если бы Реддл на самом деле родился в чистокровной семье, он бы не оказался в маггловском приюте… — Придержи язык! — тут же вскинулся Сильвий, но я придержал его руку, уже начавшую поднимать палочку. — Блэк прав — я не самом деле не имею прямых доказательств того, что я являюсь потомком Салазара Слизерина, — проговорил я ледяным тоном. — Но тот факт, что я являюсь сильнейшим волшебником на курсе, если не во всей школе, неоспорим. Как и моя ненависть к магглам. — Ладно, это уже начинает надоедать, — фыркнул Альфард. — Игра затянулась, и я давно хочу спать. — Для тебя это игра, Блэк, а я вот на самом деле радею за интересы нашего общества. — И давно для тебя высшее общество стало «нашим»? — презрительно спросил Блэк.       ​ Невероятных усилий мне стоило сдержаться, но всё же я сумел не показать своего унижения и ярости. — Я ещё докажу каждому, что имею на это все права, — процедил я. — Но сейчас речь не обо мне, а об организации. Возглавить её действительно должен сильнейший, и если ты, Альфард, не хочешь ввязаться в дуэль со мной, то я советую тебе умолкнуть.       ​ Но Блэк, который по натуре своей был осторожен и трусоват, в тот момент тоже не на шутку разъярился. Видимо, его весьма задевал тот факт, что сокурсники поставили какого-то безродного Реддла выше его, Блэка! — Дуэль так дуэль! — запальчиво воскликнул он. — Не дури, Альфард, — отмахнулся Маркус. — Нет, серьёзно, меня здорово достало, что Реддл вечно задирает нос! — вспылил Блэк. — То, что все считают тебя первоклассным волшебником, не делает тебя чистокровным. Не делает ровней нам. — Я повторяю: достань свою палочку или умолкни, — повторил я ледяным тоном. — Да ладно вам, не хватало в последнюю ночь перед каникулами получить наказание за драку, — миролюбиво проговорил Розье, вставая между нами с Блэком. — Кому это надо? Появится Пивз, на его визги прибежит Прингл. Проведем остаток ночи, полируя до блеска полы. И это в лучшем случае. Лично мне не хочется появиться перед родителями с рубцами от волшебных розог во всю спину. — Вернёмся к этому разговору в следующем учебном году, — злобно пообещал Альфард, зыркнув на меня. — Буду ждать с нетерпением, — осклабился я в ответ. — Теодор, запиши в свой пергамент: лидер — Том Реддл. А ты, Альфард, можешь или вступить в орден, или нет.       ​ Тон мой получился достаточно приказным, но Нотт почему-то послушался. Только Блэк фыркал и вздыхал, ворочаясь на своей кровати. Пока все вписывали свои имена на пергамент, он время от времени приговаривал, что моя новая блажь это просто верх нахальности.       ​ Как знать, как сложилась бы моя жизнь, если бы в ту летнюю ночь мои сокурсники выбрали лидером не меня, а Альфарда Блэка. Но все они — Сильвий Лестрейндж, Маркус Мальсибер, Феликс Розье и Теодор Нотт — вступили в организацию «Вальпургиевы рыцари», которую возглавил я. А имя Тома Реддла в начале списка очень скоро изменилось на Лорда Волдеморта. Впрочем, это заслуживает отдельного внимания.