Я - легенда

      К поставленным целям я шёл медленно, но верно. На четвертом году моего обучения в Хогвартсе я закрепил за собой славу лучшего ученика во всей школе. Я был вежлив и сдержан с учителями, и все они, за исключением Дамблдора, были от меня без ума. С учениками я держался уверенно и с поистине королевским достоинством. Но не вызывающе. Я много рассуждал о судьбах мира и о месте грязнокровок в нём, мог помочь по учёбе, если меня просили, и всегда был готов защитить честь факультета, если у кого-то из слизеринцев возникали конфликты с теми же гриффиндорцами. Со временем вокруг меня стала собираться довольно пёстрая компания единомышленников самого разного возраста и склада характера. Кто-то из них жаждал власти, кто-то — признания, для кого-то, как и для меня, были важны связи с перспективными молодыми волшебниками. И всех их объединяло одно: нелюбовь к грязнокровкам. Со временем к моей компании стали относиться настороженно, хотя не было ни единого случая, когда нас застали бы за нарушением школьных правил. Я за этим следил очень строго.       Многие из ребят, что общались со мной в те годы особенно тесно, впоследствии стали Пожирателями Смерти. Своих соседей по спальне я агитировал вступить в Вальпургиевы рыцари ещё на третьем курсе. Когда я учился на четвёртом ко мне присоединились и другие ребята. Полагаю, нужно сказать пару слов о каждом из них.       Абраксас Малфой, такой напыщенный и высокомерный поначалу, очень быстро смекнул, что лучше дружить с моей компанией, чем враждовать. И как-то незаметно, чисто по-малфоевски, по-змеиному вполз в наш коллектив и вскоре совсем освоился. Абраксас Малфой был умён не по годам и дьявольски хитёр. А ещё ненависть к грязнокровкам была у него в крови.       Брайан Булстроуд. Он был старше меня на год. Здоровенный и широкоплечий, Булстроуд часто применял физическую силу, а не волшебную палочку. Сокурсники подшучивали над Булстроудом из-за того, что учёба давалась ему с трудом, и я с радостью принял его в мою компанию. Ценность Брайана заключалась в том, что он был готов пойти на любую авантюру, если в процессе можно было выместить злость на ком-то. Я встречал мало настолько озлобленных личностей в Хогвартсе.       Эсмонд Эйвери, мальчик, учившийся на курс младше меня. Его амбиции и жажда славы не ведали никаких границ. Он играл в сборной Слизерина, был ловцом. И, кажется, бывал счастлив только в те моменты, когда его качала на руках добрая половина факультета. Через меня он надеялся добиться большей популярности. И, разумеется, он терпеть не мог магглорождённых. Хотя во многом это обуславливалось тем, что ловец Гриффиндора, периодически лишавший его столь желанной победы, был грязнокровкой.       Двое братьев Флинт шли в комплекте. Фредерик учился на два курса старше меня, а Родрик на два младше. Стоило помочь старшему стать капитаном сборной Слизерина, и оба брата буквально приклеились ко мне. Старший был жаден до почестей, как и все игроки в квиддич, а младший являлся отъявленным негодяем и не упускал ни единой возможности сделать подлость. Таких лучше держать при себе.       Но главным моим приобретением, вне сомнений, был Артуриус Кэрроу. С виду это был самый невзрачный младшекурсник, которого только можно представить. Он учился на одном курсе с Малфоем и тоже происходил из очень уважаемой семьи. Но из-за слабого здоровья рос очень хилым и болезненным мальчиком. Например, на первом и последнем для него занятии по квиддичу, у Кэрроу пошла кровь носом от перегрузок. С тех пор его нещадно дразнили все кому не лень. Он так бы и остался посмешищем факультета, если бы в течение месяца после своего позора не отравил слабительным зельем добрую половину насмешников. Мальчишка оказался весьма талантлив в зельеварении и невероятно мстителен. Словом, весьма подходил к моей компании.       Вся эта шайка вкупе с моими соседями по комнате, может, и не была связана особенно теплыми дружескими узами, но всё же оказывала друг другу всяческую поддержку в делах любого рода. Главным над ними был я, разумеется. И каждый знал, что со мной лучше не ссориться, и, если я что-то говорю — я наверняка знаю, что именно так лучше, и остаётся только прислушаться ко мне. Когда на пятом курсе на моей груди воссиял значок старосты факультета, моя власть и вовсе сделалась легитимной и, соответственно, неоспоримой.       А ещё на пятом курсе незадолго до пасхальных каникул я вдруг впервые в жизни ощутил приход весны в полной мере. В душе что-то шевельнулось, и всё моё существо наполнило томительное ожидание чего-то волнующего, трепетного и доселе мне неизвестного. Мне было шестнадцать лет. И я, кажется, влюбился.       Вальбурга Блэк всегда привлекала моё внимание. Даже когда я первый раз отправлялся в Хогвартс, из целой толпы на платформе 9 и ¾ мой взгляд выцепил именно её, девочку в синем бархатном берете, чьи выразительные синие же глаза врезались мне в память. Наверное, поэтому я всегда особенно остро реагировал на её презрительные взгляды и хотел именно её поставить на место, доказав, что я не какой-нибудь безродный маггл. Весь Слизерин знал, что мы с ней друг друга ненавидим, мы почти не разговаривали, кроме разве что совсем исключительных случаев, соревновались всегда, когда выпадала возможность, и с невероятным удовольствием вредили друг другу по мелочам. И всё же именно Вальбурга пробудила во мне первое чувство.       Я даже знал, когда именно это началось. Было собрание Клуба Слизней накануне Рождества. Народу собралось довольно много, потому что Слагхорн устроил настоящую вечеринку и почти все участники пришли с парами. В конце вечера включили граммофон, который воспроизводил приятную, медленную музыку. Начались танцы. И тогда-то я увидел её такой, какой она была на самом деле. Без школьной формы и кислой мины.       Вальбурга танцевала с каким-то напыщенным индюком с Рэйвенкло. Она была в платье из синего шелка, и оно шло ей изумительно. Вальбурга была высокой, с меня ростом. Выглядела очень статно, по-королевски. То, как были расправлены её плечи, как приподнят подбородок, как она двигалась, как улыбалась… Было в этом нечто такое, определение чему я ещё не мог дать в силу возраста. Но я почему-то в тот момент окончательно убедился в том, что Вальбурга Блэк — лучшая девушка из всех, что я видел, почти что принцесса крови от мира волшебников. Ещё помню завиток чёрных волос, выбившийся из причёски и лежащий на тонкой белой шее. И внезапное, безумное желание быть на месте этого счастливчика с Рэйвенкло.       Несколько месяцев я ловил себя на том, что часто ищу её глазами, и что мне приятно на неё смотреть. А потом добавились и новые симптомы: сердце ускоряло свои ритм, когда мисс Блэк была поблизости, я часто думал о ней во время скучных уроков, и даже раз или два Вальбурга мне приснилась. И вот тогда-то я с ужасом осознал, что дела мои плохи. — Том, ты какой-то тихий. Всё в порядке? — пристал ко мне Лестрейндж как-то вечером.       С годами он не растерял свою способность считывать мои настроения. Это раздражало. — Никак не достану нужную книгу, — нашелся я. — И задают столько, что совсем не остается свободного времени.       Поскольку мой панический страх смерти никуда не делся, я всерьез заинтересовался темной магией. Среди волшебников ходили туманные слухи о том, что с помощью наитемнейших заклинаний возможно если не бессмертия достичь, то уж по крайней мере продлить жизнь на пару сотен лет. Конкретики было мало. Но в книге «Волхование всех презлейшее» я наткнулся на очень занятные слова. Звучали они так:       «Что до крестража, наипорочнейшего из всех волховских измышлений, мы о нем ни говорить не станем, ни указаний никаких не дадим…»       Стоит ли говорить, что я перевернул всю библиотеку в поисках информации об этих «крестражах». — На каникулах поищу в семейной библиотеке что-нибудь про особенно темную магию, — пообещал мне Лестрейндж.       Я кивнул и вернулся к написанию эссе по зельеварению. Сильвий тоже склонился над своей домашней работой. В этом году нам предстояло сдавать СОВ, и я намеревался получить высшие баллы из возможных. Поэтому времени на что-то кроме учёбы почти не оставалось. Даже моё внезапное увлечение Вальбургой не мешало мне старательно учиться. — Ещё эти тренировки по квиддичу, — вздохнул Сильвий. — Завтра будет в семь утра! Как по мне, Флинт бы лучше убрал слабые звенья из команды, а не гонял бы нас всех в такую рань!       В начале года в команде появилась девчонка — Алиссандра Яксли. Она была охотником и очень раздражала Лестрейнджа. По его словам, Яксли постоянно пыталась собрать бладжеры головой, и ему всю игру приходилось летать вокруг неё с битой вместо того, чтобы страховать ловца. — Если она так сильно тебя раздражает, сбрось её с метлы, — пожал я плечами. — Ещё сам из команды вылечу, — поёжился Сильвий.       Потом он быстро огляделся и чуть склонился к столу, за которым мы с ним сидели. — Том, может быть, ты мне поспособствуешь?       Я хмыкнул. — Сильвий, неужели ты готов опуститься до войны с девчонкой? — подколол я. — Вовсе не собираюсь. Ей просто не место в команде, я хочу восстановить справедливость. Если Яксли будет нейтрализована, на её место возьмут Мальсибера. А он и летает получше, и квоффлы точнее бросает. Яксли попала в команду только потому, что Флинт в неё втрескался.       Это было довольно убедительно. И разве, как староста, я не должен быть радеть за победу нашей команды? — Ладно. Посмотрим, что можно сделать, — согласился я. — Но только если ты наконец перестанешь называть меня этим презренным маггловским именем. — Хорошо, Волдеморт.       На следующее утро я встал очень рано и вместе с Лестрейнджем направился на квиддичное поле. Якобы, чтобы посмотреть на тренировку. На самом деле, конечно, у меня был план, как подставить Яксли. Хороший Конфундус ей не повредит, если девчонка и впрямь ничего не смыслит в квиддиче, но пролезла в команду.       Когда мы с Сильвием поднялись в холл, я вдруг заметил здоровенную фигуру недоумка Хагрида. Он тоже нас увидел и пытался незаметно притаиться за статуей первого директора Хогвартса. При этом нечёсаная голова Хагрида торчала почти полностью. — Куда он крадётся в такую рань? — поинтересовался я. — Наверное, украл еды с кухни, — предположил Сильвий.       Надо было спешить на тренировку, и мы пошли дальше. Но я запомнил этот момент и решил интереса ради узнать, что замышляет этот бестолковый увалень. Когда мы с Лестрейнджем уже выходили из замка, я обернулся и увидел, как Хагрид шмыгнул на лестницу, ведущую в подземелья. Что он там забыл?..       Погода выдалась солнечной. Кое-где снег уже подтаял и было видно землю с крохотными пучками молодой травы. По склону бежали первые ручейки. Пахло весной в воздухе. Я даже подумал, что не зря согласился на эту авантюру — давно не удавалось погулять, не считая маршрута до теплиц и обратно.       На квиддичном поле уже собралась вся команда. И на трибунах тоже кто-то сидел. — Вон она, уже вертит своим тощим задом, — фыркнул Сильвий.       Яксли разговаривала с Флинтом, опираясь на свою метлу. Это была худощавая девочка с медно-рыжими волосами и приятной улыбкой. Увидев нас с Сильвием, она приветливо помахала рукой, на что мы ответили кислыми ухмылками. — Строит глазки всем подряд, а эти дураки и рады, — возмутился Сильвий. — Вот проиграем Гриффиндору кубок школы, порадуются тогда… — Лестрейндж, ты ненормальный, они просто разговаривают, — заметил я, когда до меня долетели обрывки фраз.       Там было что-то про новую стратегию, которую следует применить во время игры с Гриффиндором. И Яксли довольно рассудительно рассказывала про то, как лучше блокировать вражеских охотников. — Притворяется, что что-то в этом понимает, — решил Лестрейндж, и поспешил в сарай для мётел за своей «Кометой».       Я покачал головой. Кажется, это не Флинт «втрескался» в Яксли. Потому что из всех присутствующих только Лестрейндж замечал за Алиссандрой Яксли какое-то кокетство. И всё же я решил остаться из чувства солидарности к товарищу. И, если Яксли будет играть плохо, слегка «помочь» ей.       Я сел на трибуне недалеко от стайки девчонок, которые пришли поглазеть на Эйвери. Он любил женское внимание, а девчонки любили его за весёлый характер, голубые глаза и особый кураж, присущий всякому ловцу. Пока тренировка не началась, я открыл книгу, предусмотрительно захваченную с собой. «Тайны наитемнейшего искусства». Я надеялся, что найду в ней ответы на свои вопросы.       Когда я заканчивал главу про чумную порчу, выкашивавшую целые города магглов, и как раз приступил к проклятью засухи, тренировка только началась. Алиссандра Яксли бодро вскочила на метлу. И, насколько я мог судить, следующие полчаса отлично забрасывала квоффлы в кольца. А Лестрейндж, как настоящий придурок, наматывал вокруг неё круги вне зависимости от наличия бладжеров поблизости.       Мда. Зачем всё так усложнять? Она вроде бы неплохая девушка, да и Сильвий имеет все шансы. Из недостатков у него только злобный характер и старший брат-кретин. В остальном он чистокровен, богат и без явных физических уродств.       Потом я подумал о Вальбурге Блэк. Я прекрасно понимал, что мои шансы получить такую девушку близки к нулю и даже имеют отрицательное значение. Поэтому я бы и под пыткой не признал, что она мне нравится. Получить унизительный отказ, а потом терпеть насмешки? Что может быть хуже? Нет, не сейчас. Не когда я настолько ничтожен в её глазах. — Яксли, опять ты кидаешься под бладжер! — прокричал Лестрейндж. — Хоть смотри по сторонам!       Алиссандра немного растерялась, это было видно даже с трибун. — Я опять не заметила, извини, Сильвий, — миролюбиво отозвалась она.       А Лестрейндж только фыркнул и опять припустил за ней. Сказать ему что ли, насколько комично эти пируэты смотрятся со стороны? Да ведь в жизни не признает, что я прав. Упрям, как я не знаю что.       Тем временем Сильвий, так и не дождавшись от меня помощи, как будто случайно угодил бладжером в нос метлы Яксли. Благо, она была в паре метров от земли. Алиссандра ойкнула и перекувырнулась через голову, едва не упала. А бедовый Лестрейндж оказался рядом, чтобы подать ей руку и помочь забраться обратно на метлу. Что за полоумные игрища?       После тренировки Лестрейндж не прекращал сетовать на дилетантство Яксли, пока мы не пришли на завтрак. Только полный рот еды заставил его, наконец, умолкнуть. Мне же, напротив, кусок в горло не лез. Потому что так получилось, что я сел напротив Вальбурги Блэк. Не знаю, как это происходило, но меня словно магнитом к ней тянуло. И хотя я делал вид, что поглощён книгой, все равно то и дело поглядывал на неё. Она была на самом деле красивой, эта несносная Блэк. Мне нравились её волосы, которые были очень густыми и создавали контраст с бледной кожей. Нравились выразительные синие глаза, окруженные длинными черными ресницами. И её губы, когда не имели обычного презрительного изгиба, казались нежными и манящими. От природы были почти алыми, очень яркими на её бледном лице. — Хочешь что-то сказать, Реддл? — холодно осведомилась Вальбурга. — Только то, что вечером собрание старост, — ответил я с такой же прохладцей.       Ко всему прочему Вальбурга Блэк была старостой Слизерина, как и я. И раз в месяц мы были вынуждены встречаться в узком кругу других старост, чтобы обсудить различные организационные моменты. — Я бы предпочла выспаться, а не проводить вечер в твоей компании, — отозвалась Вальбурга, намазывая джем на тост и даже не глядя на меня. — Но что поделать. — А я предпочёл бы спокойно готовиться к СОВ весь вечер, — отрезал я. — Жаль, что мы не всегда получаем то, что хотим.       Мисс Блэк посмотрела на меня, и её прекрасные глаза сузились. — Не думаешь ли ты, что меня это хоть каплю волнует, Реддл? Или мне лучше называть тебя… как это… Волдеморт?       Она презрительно усмехнулась, и её кузина Лукреция тоже захихикала. — Да, так было бы лучше, — сказал я с ледяной улыбкой. — Возможно, я бы даже подежурил за тебя пару раз.       Директор Диппет поддерживал в школе железную дисциплину. Поэтому старосты, в числе прочих обязанностей, каждый вечер должны были торчать в гостиной и отмечать тех, кто приходит после отбоя. Обычно мы с Блэк делали это по очереди, чтобы лишний раз не мозолить друг другу глаза. — Лучше уж я буду дежурить каждый день до окончания школы, чем присоединюсь к твоей шайке подхалимов. — Если ты присоединишься к моей шайке, от неё отсоединюсь я, — хмыкнул я и деловито уставился в свою книгу.       На этом утренний обмен любезностями можно было считать законченным. У меня приятно потеплело на душе от этого мимолётного диалога. Мне нравилось перекидываться с Блэк колкостями по утрам. Это бодрило не хуже кофе.       День прошёл неплохо. Я заработал для Слизерина суммарно семнадцать очков, как обычно, отличившись на каждом предмете. И приятно побеседовал со Слагхорном, узнав заодно, какие вопросы будут на грядущем тесте по зельеварению. Словом, на собрание старост я направлялся в хорошем расположении духа и даже решил, что позволю Блэк выбрать дни для дежурств. Мне иногда нравилось поддаваться ей в наших спорах, чтобы сделать приятное.       Собрание проходило в одном из пустующих классов на третьем этаже. Старосты школы, — Брэдли Стреттон с Рэйвенкло и Джосселин Пайк с Гриффиндора, — говорили о грядущих пасхальных каникулах, напустив на себя страшно серьёзный вид. — В школе останется не так много учеников. Согласно вашим спискам… Всего семь человек. И всё же за ними требуется присмотр. На Рождественских каникулах кто-то проник в Запретную секцию. Нельзя вновь допустить такое, — говорил Стреттон, важно напыжившись.        Я старался не показывать, насколько я скучаю на этом собрании. Во-первых, Стреттон меня откровенно раздражал — его высокомерию мог позавидовать даже Абраксас Малфой. А во-вторых, в Запретную секцию залез я. Слагхорн забыл выписать разрешение перед праздниками, а мне нужно было срочно проверить одну теорию. Словом, наши старосты высасывали проблему из пальца. — Том может присмотреть за порядком, — заявила мисс Пайк. — Том всегда остаётся в школе на каникулах, да, Том?       Том… Иногда мне казалось, что окружающие просто соревнуются в том, кто произнесёт моё маггловское имя большее количество раз. Вальбурга, заметив раздражение, промелькнувшее в моих глазах, мстительно улыбнулась. — Да, Тому ведь некуда отправиться на каникулы, — заявила она. — Поэтому как минимум за слизеринцами он вполне сможет присмотреть. — За слизеринцами — разумеется, — ответил я холодно. — А что мне делать с остальными факультетами? Я не могу отвечать за то, что происходит в башне Гриффиндор, к примеру. — Из профессоров почти никого не останется, — заметил Стреттон. — Может быть, ты сможешь делать обход после отбоя? Чтобы ученики не шатались по школе.       Я не горел желанием вообще за кем бы то ни было следить. Помимо подготовки к СОВ, занимающей основную часть моего времени, у меня была куча дел: я искал информацию про бессмертие, совершенствовался в темной магии и читал всё, что мне попадалось про Слизеринов или Гонтов. — Мне нужно патрулировать всю школу? — осведомился я не без сарказма. — Как раз буду заканчивать обход к рассвету, если начинать сразу после отбоя. Стреттон прокашлялся. — Просто посматривай, чтобы после ужина ученики не слишком шатались по школе. Мы должны показать директору Диппету, что даже на каникулах заботимся о дисциплине.       Я кивнул, про себя подумав, что в гробу я видал Стреттона с его идиотскими идеями. Но, чтобы получить одобрение Диппета, я вполне смогу в первый же день каникул хорошенько припугнуть оставшихся учеников. Ни к чему, чтобы они шлялись по школе ночью. Возможно, мне и самому придётся обстряпывать свои дела в ночи, и хорошо бы, чтобы никто не мешался.        Пока Стреттон что-то там бубнил про вычет баллов у учеников, я взял списки с теми, кому предстояло остаться на каникулы в Хогвартсе. Миртл… Хагрид… Великий Салазар, и от меня ждут, что я буду подтирать им сопли?        После собрания мы с Вальбургой вместе возвращались в подземелья. Да и то только потому, что шли одинаково быстро, и никому не удавалось вырваться вперёд. — Тебя ждут прекрасные каникулы, Реддл, не так ли? — елейным голосом поинтересовалась Вальбурга.        Ей так и хотелось уколоть меня побольнее. Жаль только мисс Блэк не понимала, что я слишком любил Хогвартс и совершенно не хотел куда-то уезжать на каникулах. — Да, довольно неплохие. Наконец-то станет тихо и спокойно, — с тонкой улыбкой ответил я. — Ты бы и на летние каникулы тут остался, не так ли? — спросила Вальбурга, немного помолчав. — Неужели маггловский приют настолько ужасен?        Я с усмешкой на неё взглянул. — Вероятно, мне должно это льстить. То, как навязчиво ты пытаешься завести разговор, Блэк.        Глаза Вальбурги гневно сверкнули. — Давно хотела сказать тебе, Реддл: не пялься на меня так.        Я остановился и вопросительно на неё взглянул. — Напомни, когда я на тебя «пялился»? — спросил я, приподняв одну бровь. — Да постоянно! В Большом зале, в общей гостиной… Кто-то может подумать, что ты неровно ко мне дышишь. Можешь представить, какой это будет для меня позор?        Я внимательно на неё смотрел и не понимал, говорит ли она серьёзно или издевается. — Боюсь тебя разочаровывать: обычно я просто изумляюсь степени твоего высокомерия, а не пребываю в романтических фантазиях. Но всё же я уточню — что ты там сказала про позор?        Мой голос был так холоден, что любой другой уже почуял бы неладное. Но Вальбурга Блэк только вздёрнула подбородок и сделала ко мне шаг. Она была так близко, что я мог почувствовать цветочный запах от её волос. — Ты же не думаешь, что девушка из семьи Блэк даст повод для пересудов о связи с… магглорождённым? — проговорила Вальбурга негромко, глядя прямо мне в глаза. — Тебе известно, что я не грязнокровка, — процедил я, с ненавистью на неё глядя.        Во мне боролось желание проклясть её на месте и поцеловать. Наверное, Вальбурга заметила, как мой взгляд быстро метнулся к её губам и вновь поднялся. Потому что она улыбнулась с видом триумфатора. — Возможно, способность говорить со змеями в какой-то степени убеждает в этом меня. Но не общество, — проговорила Вальбурга. — Я просто не хочу недопониманий. Держись от меня подальше, Реддл. — Это всё, чего я хочу, Блэк, — ответил я ледяным тоном.        Вальбурга опять улыбнулась, наводя меня на мысль о том, что моя симпатия была очевидной. И прошла мимо, задев меня своей мантией. Я прикрыл глаза, чувствуя страшное унижение и чудовищную злобу. Догонять мисс Блэк не хотелось, и я задержался.        Уже стемнело. Пустынный школьный коридор освещали только факелы. Я решил зайти в туалет и умыться, чтобы окончательно совладать с собой. Если Вальбурга что-то заметила, нельзя допустить, чтобы и остальные меня раскусили. Я завернул в уборную, не посмотрев на значок на двери из-за расстроенных чувств. Не могу сказать, чтобы моё сердце было разбито, но эта Блэк здорово меня разозлила.        Подойдя к раковине, я стал остервенело крутить вентили. Вода как на зло не шла. Я глубоко вздохнул и выдохнул. Нет, так не пойдёт. Я не должен вести себя, как психопат, из-за этой дуры.        Постепенно раздражение отходило. По своей натуре я не был склонен поддаваться эмоциям надолго. Однако же, кран на самом деле не работает? Я опять покрутил вентили в разные стороны. Мда, что за везение? Тут я заметил на кране крохотную выгравированную змейку, и это озадачило меня. — А это тут откуда? — вырвалось у меня вслух.        Уже впоследствии я понял, что по какой-то случайности произнёс это на парселтанге…        Кран вдруг вспыхнул опаловым светом и начал вращаться. В первую секунду я подумал, что у меня случился выброс стихийной магии, и я что-то сломал. Но желание дать дёру мгновенно испарилось, когда умывальник вдруг поехал вниз! Он погрузился в специальную нишу и совсем пропал из глаз, а прямо передо мной образовался чернеющий темнотой зев трубы. Там было достаточно широко, чтобы взрослый человек мог спуститься. Вот только куда?        Что это? Какой-то секрет замка? Кто-то ещё знает об этом? Как я смог открыть тайный ход?        Я осторожно приблизился и заглянул в трубу. — Люмос!        На конце палочки вспыхнул свет, но это мне не сильно помогло. Проход, напоминающий пологий склон, уходил глубоко вниз, и конца ему не было видно. По сути это была просто широкая труба, покрытая плесенью. Возможно, проход через рукомойник оставили специально, чтобы чистить канализацию? Но это так странно — в туалете, за умывальником! Больше похоже на тайный ход.        Снедаемый любопытством, я стал шарить в карманах. Как на зло, не нашлось ничего подходящего. Только клочок пергамента. Пришлось трансфигурировать его в камень, который я бросил в трубу. Раздался характерный звук: камень съезжал по трубе всё ниже и ниже. Но я не слышал, как он ударяется об пол. Просто звук всё удалялся, пока совсем не затих в глубине. Мой интерес возрос. — Люмос максима!        Держась за умывальники обеими руками, я подошёл ближе к таинственной трубе и посмотрел вслед спускающемуся сгустку света. Картина оставалась одинаковой — заплесневелые стены, на которых время от времени темнеют отходящие в стороны рукава. Люмос спускался дальше и уже превратился в крохотную точку. И вот совсем пропал из виду, то ли свернув в одну из труб поменьше, то ли потому, что угол обзора уже не позволял его видеть.        Опять что-то скрипнуло и умывальник под моими ногами поехал вверх. Я едва не свалился в трубу и поспешил отпрыгнуть назад. Через мгновение туалет выглядел так же, как и всегда. Умывальник стоял на месте и ничто не говорило о том, что ещё мгновение назад за ним темнел тайный ход.        Я недоверчиво провёл рукой по маленькой змейке на кране. Вероятно, всё дело в ней. Кто-то оставил этот крохотный знак, чтобы отметить нужную раковину. Что примечательно, знак Слизерина… И тут меня словно громом поразило. Уж не вход ли в Тайную комнату я случайно обнаружил?