Я - легенда

      После каникул я никак не мог включиться в учебный процесс. Было крайне сложно думать о чём-то, кроме бессмертия и Тайной Комнаты. Вдобавок постоянно приходилось волноваться, не будет ли новых случайных жертв. Вернее, не свяжут ли их со мной. Я механически выполнял задания на уроках, а в гостиной Слизерина сидел, подолгу уставившись в одну страницу учебника. Не свойственную мне рассеянность не могли не заметить преподаватели. Уже после второго после каникул урока зельеварения Слагхорн попросил меня задержаться. — Том, вы не больны? У вас уставший вид, — обеспокоенно проговорил он, заглядывая мне в глаза.       ​Я выжал улыбку. — Спасибо, сэр, я совершенно здоров. ​      Слагхорн нахмурился и покачал головой. Участливо положил мне руку на плечо. — Мне кажется, вы переутомились, мой мальчик. Вероятно, просиживаете ночи на пролёт над учебниками?       ​Я вспомнил, что в этом году мне сдавать СОВ. Что же, предлог был довольно-таки удобным. — Да, сэр, приходится, — кивнул я с серьёзным видом. — До экзаменов осталось совсем немного. А ведь я староста факультета и не могу показать низкие результаты… — О, Том, мне кажется, что вы слишком строги к себе! — с мягким укором сказал зельевар. — Как по мне, так вы бы и ЖАБА сдали хоть завтра без особенных усилий, да и весьма сносно к тому же! ​      Пришлось изобразить смущение и улыбнуться. — Вы слишком высокого мнения обо мне, профессор, — заметил я. — Я вот не настолько уверен в своих знаниях. — Но я вижу, как усердно вы работаете, — с уважением проговорил Слагхорн. — Прямо на износ. Многие пятикурсники совершают такую ошибку и просто загоняют себя ко времени экзаменов. Уже второй урок подряд я замечаю, что вы рассеяны, Том. Постарайтесь высыпаться и хорошо питаться, а то так можно и не дотянуть до экзаменов! ​      Декан рассмеялся, обращая своё наставление в шутку, и опять похлопал меня по плечу. Я чувствовал себя глупо. В самом деле, чуть было не нахватал дурных оценок, привлёк чрезмерное внимание… Как-никак, а сдать СОВ мне нужно блестяще. От этого может зависеть моё будущее. — Да, сэр, вы правы. Кажется, я немного переусердствовал, — заявил я. — Спасибо за совет. — Пожалуйста, Том. И постарайтесь быть пободрее на следующем собрании Клуба Слизней! — напутствовал Слагхорн, провожая меня к двери кабинета.       ​После этого разговора я взял себя в руки и постепенно успокоился. Вновь погрузился в учёбу, но нет-нет, да спускался в Тайную Комнату, чтобы ещё раз перечитать написанное о крестражах. Хотя в моём дневнике, с которым я не расставался, всё было переписано в точности и рунами и английским, всё же письмена в статуе воспринималась совсем иначе. ​      Ужас Слизерина встречал меня всякий раз с нескрываемой надеждой, что мы отправимся очищать школу от грязнокровок. Но как я мог решиться на это? В школе было полно учителей, превосходных волшебников, которые могли бы выяснить, откуда ноги растут. По крайней мере, я допускал такую вероятность. Тот же Дамблдор по-прежнему за мной присматривал и будто только и ждал повода, чтобы подвести меня под Азкабан — жуткое место, тюрьму волшебников. Зато сирых и убогих вроде Хагрида он любил и опекал. Даже когда этот недоумок поселил у себя под кроватью осиротевших детёнышей упыря, Дамблдор прикрыл его перед Диппетом! Ядовитый паук размером с кошку был почище, и я пока приберегал этот козырь на всякий случай. ​       Быстро пролетела весна и пришла пора экзаменов. Весь месяц, предшествующий экзаменам, я практически не отдыхал. Внутренняя собранность не покидала меня, сконцентрирован я был только на учёбе. Пришлось забыть на время о Тайной комнате и бессмертии. Даже о насмешливых синих глазах Вальбурги Блэк я заставил себя не думать.       В преддверии экзаменов у многих началась паника. Феликс Розье каждую ночь бормотал во сне — отвечал на вопросы экзаменатора. Сильвий злился и будил его, но только Розье закрывал глаза, как у него начинался новый экзамен. Не было никакого средства заставить Феликса замолчать, и однажды я просто не выдержал и заклеил ему рот Силенцио. Теодор Нотт, обычно самый тихий и скрытный из нашей компании, время от времени просто взрывался. Вскакивал с места, начинал раздирать пергамент на мелкие клочки. Он всё никак не мог выделить основную суть вопросов и расписывал целые футы пергамента. По всем предметам он завёл отдельные пергаменты, куда выписывал основное. Также у него был один большой пергамент, на который Теодор тезисно переносил самое важное. И главный пергамент, где красовались самые-самые основные подсказки. Он регулярно путался в своих записях, страшно ругался и исправлял, стирал, дополнял бесчисленное количество раз. Альфард Блэк каждую свободную минуту цеплялся с вопросами к сестре и кузине. Он спрашивал у них всё, начиная с того, какими чернилами нужно писать, и заканчивая дополнительными вопросами. Вальбурга Блэк, отвечая намеренно громко, испытывала настоящее удовольствие, запугивая пятикурсников. — В прошлом году одна девочка с Хаффлпаффа писала темно-зелеными чернилами и её эссе по истории магии не засчитали, — рассказывала она, обводя гостиную взглядом, дабы убедиться, что все слышат. — А она даже не заметила, что купила не те чернила!       Лукреция Блэк покачала головой. — Вальбурга, но ведь чернила были самоисправляющиеся, — с укором заметила она.       Староста гневно сверкнула глазами на кузину, а мы с Лестрейнджем обменялись усмешками.       Ещё настоящим бичом пятикурсников стали всевозможные стимулирующие ум средства. За три галлеона можно было купить толчёный коготь дракона у Флинта с седьмого курса. Говорили, если принять его, то мозг заработает с утроенной силой. Мальсибер решился на это предприятие и после трёх часов решительной подготовки к трансфигурации проспал почти сутки и ещё день был совершенно разбитым. Кэрроу и тот изготовлял какой-то сомнительный эликсир, якобы придающий ума. Артуриус проявлял большой талант к зельеварению и помимо эликсира в его ассортименте имелся сироп удачи и порошок спокойствия. От сиропа удачи у Сильвия отрос хвост. Мы с Лестрейнджем отловили Кэрроу и, прижав его к стенке, допросили. — Сильвий мог убедиться, что сироп действует, — обиженно просипел Артуриус, приклеенный к стене моим заклинанием, и дергающий тонкими ногами в воздухе. — Да уж, действует! Хвост едва в штаны поместился! — прорычал осатаневший Лестрейндж. — Но ведь Бинс не заметил шпаргалку! — не сдавался Кэрроу. — Мой Лорд, пожалуйста…       Он поскуливал, пытаясь освободиться. Но заклинание надёжно приклеило спину и руки мальчика к стене. Я оставался равнодушен к его мольбам, даже нетерпеливо постукивал палочкой по ладони. — Бинс вообще ничего не замечает! — вопил Лестрейндж. — А вот экзаменатор что-то заподозрил и не отходил от моего ряда весь экзамен! — Мой Лорд, но справедливости ради — Лестрейнджа ведь не поймали с поличным, — вкрадчиво прошептал Кэрроу, изо всех сил ерзая и пытаясь податься ко мне. — Ну я ему сейчас… — проскрежетал Сильвий, поднимая палочку и направляя её на третьекурсника.       Кэрроу втянул голову в плечи и зажмурился. Даже ноги подтянул к животу. Ну чисто паук корчится в своей паутине, когда жжёшь его через лупу! — Спокойно, — властно повелел я Лестрейнджу. — Мерлин всемогущий, Том, да я похож на чёртову ящерицу! — возмутился мой товарищ. — А, это, наверно, хвост огневицы, — выдохнул Кэрроу и опустил ноги. — Скоро сам отвалится. Побочное действие — в состав сиропа входят замороженные яйца огневицы.       Сильвий опять сделал движение, намереваясь проклясть Кэрроу, но я придержал его руку. Артуриус пристально наблюдал за нами, стараясь не шевелиться и не привлекать внимания. — Смотри не покалечь его, — с нажимом проговорил я.       Лестрейндж преуспевал в тёмных искусствах и вполне мог приложить нерадивого зельевара чем-нибудь из семейной магии. — Только наколдую хвост, да и рога в придачу! — пообещал Лестрейндж.       Кэрроу спасло внезапное появление Слагхорна на лестнице. Мы его отпустили, а пока дошли до гостиной, чешуйчатый хвост Сильвия впрямь отвалился и рассыпался в пепел. Кэрроу отделался лёгким испугом и дегустацией собственного сиропа удачи.       И много ещё такого было. Я же сохранял непоколебимое спокойствие. По крайней мере, внешне. Внутри я был напряжён до предела, словно натянутая струна, и смог выдохнуть только накануне экзамена по Защите от Тёмных искусств. Этот предмет я знал настолько блестяще, что мог совершенно не беспокоиться. Даже если мои ответы по какой-то досадной случайности не удовлетворят экзаменаторов, на практической части я наверняка сорву овации. — Завтра сдадим ЗОТИ, и всё это наконец закончится, — вздыхая, проговорил Лестрейндж, забираясь в кровать. — Проклятье призраков… Проклятье призраков… — лихорадочно пришептывал Нотт, роясь в ворохе пергаментов. Его кровать напоминала насест гигантской птицы — до такой степени она была завалена учебниками и бумагами. Мы с Лестрейнджем переглянулись и покачали головами. — Что, ещё не отрастил хвост к экзамену? — усмехнулся Блэк, обращаясь к Сильвию. — А ты ещё не отрастил яйца? — злобно пыхнул Лестрейндж, которого даже напоминания о хвосте приводили в бешенство. — Все уже успокоились, один ты в ужасе цепляешься за юбку сестры.       Это было правдой. Вальбурга провела весь вечер, готовя братца к завтрашнему экзамену. Хотел бы я, чтобы она сидела так близко, склонившись над одним со мной учебником, щекоча щёку непослушным завитком волос… — Вальбурга поделилась со мной ценными сведениями, — ехидно отозвался Блэк. — У рода Блэк множество тайн и семейных заклинаний. Некоторые из них могут и на экзамене сгодиться.       Я только закатил глаза. Чего-чего, а напыщенности у Альфарда было не отнять. — Да ну вас к инферналам, — протянул Мальсибер со своей кровати. — Опять разводите панику… А я выспаться хочу!       Вскоре все улеглись и затихли. Только со стороны кровати Нотта доносилось шуршание — Теодор напихал под подушку кучу пергаментов. Считалось, что этот трюк принесёт удачу. Как будто ночью с пергамента через пуховую подушку могли просочиться знания. — Том! — позвал меня Лестрейндж громким шёпотом. — Может, выпытаем у Блэка, что там помогает сдать экзамены? — Не дури, Сильвий, — зевая, отозвался я. — Сестра просто рассказывала ему, как сама сдавала СОВ.       Настроение у меня было замечательным. Оставалось выдержать последний экзамен, и этот сложный учебный год будет позади. Жаль, конечно, покидать Хогвартс на лето, а всё же СОВ меня порядком измотали.       Засыпая, я думал о завитке чёрных волос, выбившимся из причёски Вальбурги. О её от природы ярких губах и о том, каким приятным кажется её высокомерный голос, когда девушка разговаривает полушепотом. На душе было легко и приятно. А тикающие на тумбочки часы Сильвия тем временем показывали полночь. Наступил день, в который мне было суждено перейти Рубикон.

***

      На письменные экзаменационные вопросы я ответил очень быстро. Так увлекся, что исписал лист пергамента с двух сторон, а когда поднял голову, оказалось, что прошло всего сорок минут. До окончания письменной части оставалось больше часа. Я был невероятно доволен собой.       Перечитав свой ответ и сделав несколько дополнений, я стал смотреть по сторонам. Одними глазами, не поворачивая головы, чтобы меня не вывели. Хотелось посмотреть, как справляются Вальпургиевы рыцари. Лестрейндж, нахмурившись от натуги, так остервенело выводил ответ, что перо жалко скрипело. Нотт, низко склонившись к парте, торопливо строчил целый трактат. Когда он переворачивал лист, я увидел, что тот испещрён бисерным почерком настолько, что не виднеется ни единого свободного дюйма. Мальсибер тоже уже заканчивал и, перехватив мой взгляд, подмигнул. Розье что-то яростно вычёркивал. Блэк, бледный и сосредоточенный, перечитывал свою работу широко распахнутыми глазами.       Через высокие окна Большого зала лился солнечный свет. Из-за духоты многие ставни были распахнуты, и можно было слышать пение птиц и чувствовать запах лета — травы и цветов. Как бы мне хотелось остаться в Хогвартсе на каникулы! Бродить по его пустынным коридорам, гулять по живописным окрестностям, дышать историей и магией. О, ненавистный, ненавистный приют Вула! Неужели мне вновь придётся целых два месяца жить там, в душном и унылом Лондоне?..       «Убивать… Пора убивать грязнокровок…» — послышался мне голос Ужаса Слизерина откуда-то из стены.       Я не подал и вида. Василиск перемещался по школе практически свободно, время от времени я его слышал. Но его настроение становилось всё более и более воинственным. Сдерживать его становилось всё сложнее.       Когда письменная часть завершилась, ученики, сдав работы, высыпали в вестибюль. Я вышел на крыльцо школы и сел прямо на нагретые солнцем ступеньки. Щурясь, довольно смотрел на Запретный лес и улыбался. Мысли о приюте я уже запихнул подальше. — Это конец! Я написал про Флиппендо*, а про Петрификус Тоталус забыл! — сокрушался Нотт, плюхнувшийся рядом со мной.       Он горестно обхватил голову и покачал ею. — У кого-нибудь был вопрос про оборотней? Нет? Том, у тебя тоже? — лихорадочно опрашивал Мальсибер. — Я совсем забыл, чем надо очищать свежие укусы! — Довольно, — повелел я. — Всё равно уже ничего не исправишь. — А по-моему, ничего сложного, — фыркнул Блэк, которого за каким-то чёртом вынесло за нами. — Я ожидал большего.       Он прислонился спиной к массивным перилам и вытащил из кармана мантии яблоко. Сейчас Блэк и впрямь выглядел невозмутимо, хотя я-то видел, в какой огрызок превратилось его перо за два часа экзамена — Альфард точил его зубами, как сумасшедший. — Эх, сейчас бы пойти к Тёмному озеру, — мечтательно вздохнул Розье. — Так душно! — Не успеем. Час на обед и начнётся практическая часть, — заметил Сильвий.       Поели мы с большим аппетитом. В дни первых экзаменов никому из нас кусок в горло не лез. Одна рэйвенкловка и вовсе упала в обморок во время экзамена по Заклинаниям, потому что не завтракала и не обедала.       Практическая часть прошла успешнее некуда. Меня вызвали одним из первых. Я мастерски выполнил все задания, наколдовывая всевозможные магические щиты. Показал великолепную по технике серию атак на чучело. И на бис исполнил свой коронный приём — снёс чучело с места с помощью Эверсто Статум и, поймав в воздухе заклинанием Арресто Моментум, заставил замереть, затем взмахом палочки перевернул должным образом и поставил обратно, использовав чары левитации. Комиссия взорвалась аплодисментами. — Блестящая комбинация, мистер Реддл! — восклицал один сухонький пожилой экзаменатор, потрясая мне руку. — Профессор Слагхорн рассказывал мне о вас как об очень талантливом юноше, и я вижу, что он скорее преуменьшал! — Благодарю вас за столь высокую оценку, сэр, — почтительно проговорил я.       Профессор Вилкост, присутствующая на экзамене, была очень мною горда. Даже не сдерживала улыбку. — Это при том, что Том — староста факультета, — заметила она. — Отлично совмещает общественную работу и учёбу.       Старичок притянул меня к себе за локоть и, приподнявшись, — он был невысокого роста, а я к шестнадцати годам здорово вытянулся, — сообщил: — Продолжайте в том же духе, мистер Реддл, и вам будет обеспечена блестящая карьера в Министерстве.       Донельзя довольный собой, я рассыпался в благодарностях. И в это время опять услышал василиска!       ​«Столько грязнокровок… Очистить, как завещал Слизерин…»       Поняв, что Ужас Слизерина слишком разошёлся, я попросил разрешения выйти с экзамена. Экзаменатор ещё раз похвалил меня и отпустил восвояси. Не теряя времени, я направился в женский туалет. Нужно было срочно поставить змея на место. Я начинал опасаться, что он и в самом деле на кого-нибудь нападёт, и у меня будут проблемы.       В коридорах было пусто. Все были в кабинетах, даже первогодки в этот день сдавали свои простенькие экзамены. Оглядевшись на всякий случай, я проскользнул в женский туалет. Посмотрел по низам — ничьих ног не было видно. Тогда я прикрыл за собой дверь и, не теряя времени, подошёл к рукомойникам. — Откройся! — приказал я.       Привычное свечение, скрежет опускающегося рукомойника, и вот я уже наклоняюсь в трубу. — Ужас Слизерина! — властно позвал я. — Приказываю тебе явиться на зов Наследника!       Василиск не заставил себя долго ждать. Видимо, был рядом. Почти сразу же я услышал шелест его тела, и вот на месте рукомойника появилась огромная голова змеи. Мне пришлось отпрянуть. Ужас Слизерина огляделся. Казалось, он жадно принюхивается на предмет грязнокровок. — Что ты себе позволяешь? — начал я. — Невозможно на экзамене сосредоточиться. Тебе не следует вот так спокойно передвигаться по всей школе. Что, если кто-нибудь услышит? — Школу надо очистить от грязнокровок, — прошипел василиск. — Так завещал Салазар Слизерин. — Это может быть опасно для нас обоих. Может быть, когда я буду на седьмом курсе, сможем заняться этим делом. Незадолго до моего выпуска. Но не раньше того! — Маленький Наследник слишком осторожен, — негодуя, прошелестел Ужас Слизерина.       И тут случилось нечто совершенно непредвиденное. Дементоры бы побрали всех девчонок за их извечную плаксивость и привычку усаживаться на стульчак с ногами! — Что вы тут забыли?! Это жен… — послышался писклявый, заплаканный голос за моей спиной.       В огромных глазах василиска словно блеснули молнии. Я порывисто обернулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как на пол туалета оседает фигурка девчонки. Жаркая волна паники прокатилась по моему телу и сковала грудь. — Что ты наделал?! — закричал я, кидаясь к ученице.       Мантия закрыла ей лицо. Но я видел, что это девочка с младших курсов. Тем страшнее было происходящее. Склонившись над нею, я порывисто убрал с лица мантию, и узнал Миртл Уоррен, третьекурсницу с Рэйвенкло. Её глаза за круглыми очками были широко распахнуты в удивлении и неподвижны, на прыщавом лице застыло выражение негодования и изумления. Не было сомнений в том, что она мертва.       Я в ужасе отшатнулся и, наступив на подол своей мантии, упал. От шока и страха даже замутило. Потом я опомнился, вскочил и запер заклинанием дверь. Нельзя было допустить, чтобы кто-то меня застал над трупом третьекурсницы. Сердце стучало в висках, словно я взбежал на Астрономическую башню без остановок. Василиск медленно выползал из трубы. — Она грязнокровка, — раздался его утробный, шипящий голос. — Грязнокровка! Но что делать с телом?! — воскликнул я высоким, срывающимся голосом.       В голове уже крутились мысли об исключении, тюрьме и загубленной жизни. А ещё несколько минут назад всё было так хорошо! Я сдал все двенадцать СОВ, экзаменатор хвалил меня и прочил блестящую карьеру в Министерстве! И вот по моей вине погибает третьекурсница! Великий Салазар, что же делать?!       Усилием воли я заставил себя успокоиться. Мне нужно было действовать холодно и трезво. Малейшие эмоции могли на самом деле погубить меня. Позволить Ужасу Слизерина унести её в Тайную Комнату и полакомиться человеческой плотью? Будут искать, перевернут всю школу. Попробовать уничтожить труп самому? Нет, времени мало и опять-таки рискованно. Что же делать? Великий Мерлин, смерть словно по пятам за мной ходит! Как же пугают эти пустые, мёртвые глаза!       ​Тут меня словно молнией поразило. Я замер и уставился прямиком на Миртл. Она была мертва. И в какой-то степени по моей вине. Второго такого шанса может и не быть… — Не трогай её, вернись в трубу, — приказал я.       Пришлось упереться в змея взглядом, чтобы тот послушался. Совсем он не убрался, остался так же торчать вместо рукомойника и выжидающе за мной наблюдать.       Сердце теперь колотилось в горле от волнения. Я стиснул зубы. Что же, решение давно было принято. Я знал, что однажды создам крестраж, чтобы обрести вечную жизнь. Для меня это было ясно как день. Слишком я боялся смерти, слишком часто видел её. Загвоздка была лишь в том, что я не мог решиться на убийство. Но вот Уоррен погибла, а мне даже не пришлось пачкать руки. Да и кто она такая? Прыщавая зануда, которую не выносят даже собственные сокурсники. Маггла, уродина, ничтожество. Кто о ней станет горевать? Разве что родители-магглы. Жизнь её была бездарна. А так её смерть не будет напрасной, послужит великой цели… Смерть дарует жизнь, как странно! И всё же, раз она уже мертва, почему бы не попробовать? Может быть, получится?       Я воровато оглянулся на дверь. Она была заперта надёжно, но в любую минуту кто-нибудь мог попытаться войти. И попытаться её открыть. — При малейшем шуме прячься, — приказал я василиску.       Сам же стал шарить по карманам в поисках любого предмета, сошедшего бы для ритуала. Попалось несколько листков пергамента с напоминалками, а также мой дневник. Вытащив его, я открыл страницу с записью про заклинание бессмертия. Оставалось только решиться.       Много ли подростков шестнадцати лет смогли бы в такой ситуации взять себя в руки и действовать столь хладнокровно? Многие решились бы испытать на себе древнее и страшное заклятие? Но слишком я был уверен в своих силах после открытия Тайной Комнаты. Слишком сильно хотел вечной жизни. И это страстное желание пересилило страх. — Всю жизнь сию я отдаю небытию, взамен прося бессмертья силу, а часть души моей я закрепляю в сей предмет — крестраж, — чётко и с расстановка проговорил я, собрав всю смелость и волю в кулак.       ​Я упёр палочку в свой дневник и увидел на её конце слабое золотистое свечение. По рукам к дневнику потекло тепло. Кажется, у меня получалось.       Оставалось самое сложное.       «И жертвенной кровью окропив свои уста, волхв ощутит огонь в груди — то крик души его, раскроенной невидимым кинжалом.»       Выпить крови мёртвой Уоррен? Сколько? Как сдержать тошноту?       Нет, никаких сомнений. Я уже начал, должен продолжать. Я сильнее обычных людей. Я смогу. Я могу всё.       Приблизившись к Миртл, я взял её безжизненную руку и повёл над ней волшебной палочкой. На запястье появился небольшой надрез, задевший вену. Выступила кровь. Мне казалось, что я делаю нечто совершенно безумное. С минуту я в отупении смотрел на истекающий кровью порез. И всё же я решился на это и, зажмурившись как ребёнок, заставил себя прильнуть губами к кровоточащему порезу и сделать глоток.       «И жертвенной кровью окропив свои уста…»       Кровь символизирует переход жизни? Выпить человеческой крови — что может быть ужаснее и отвратительнее? Этим я подписываю договор со смертью?       Металлический вкус крови наполнил мой рот. Тошнотворно, вязко, горячо. Мутит.       Залечиваю надрез, чтобы не оставлять улик. И скорее к раковине, чтобы сделать несколько глотков воды… Я слишком резко встаю и делаю шаг, другой… Словно не кровь стекает по горлу, но огонь струится… Перед глазами плывёт, ноги путаются. Огонь опускается ниже, заполняет грудь. Я слепо продвигаюсь к раковине, как будто холодная вода поможет… Внутри меня будто пламень, боль становится настолько сильной, что голова кружится. Мне становится страшно - что, если что-то пошло не так и я погибну? Этот страх прибавляет мне сил на мгновение, и я вслепую снимаю заклинание с двери. Скорее выйти, найти кого-нибудь, кому я могу доверять... Лестрейнджа… Нужна помощь…       Палочка падает из руки, а у меня подкашиваются ноги. Колени гулко стукаются о каменный пол. И вот я уже лежу на холодном полу, скорчившись в позе эмбриона, скрипя зубами от боли. Даже холодный пол, к которому я прижимаюсь виском, не отрезвляет.       Наверное, что-то пошло не так. Как будто грудь раздирают надвое невидимыми щипцами… Словно вот-вот я услышу хруст разламывающихся ребёр… — На помощь… Кто-нибудь… — раздаётся мой срывающийся стон.       Отдалённо слышатся шаги. Голова пульсирует от боли, я не знаю, чего мне больше бояться — последствий от смерти Уоррен или результатов ритуала… Даже встать сил нет. Даже кричать не могу. Отвратительная беспомощность, слабость и беззащитность. Неужели так и закончится мой путь к власти и славе?       Чувствую, как в спину тычется нос василиска. Не могу даже оглянуться и посмотреть на него, потому что тошнота одолевает, а перед глазами разноцветные вспышки. Но понимаю, что Ужас Слизерина поднимает меня за мантию. Успеваю только палочку схватить и сжать что есть силы. Даже это малейшее усилие отдаётся разрывающей болью в груди. Кое-как сую палочку в карман и проваливаюсь в темноту.