Я - легенда

       Было совершенно очевидно, что мой отец — маггл. Я не мог найти другого объяснения случившемуся с моей матерью. Сколько бы я не думал об этом, вывод напрашивался сам: она сбежала из семьи, чтобы быть с магглом, и этот маггл бросил её беременную. Мог и умереть сам, конечно, но это вряд ли. Скорее всего, узнал, что она была волшебницей, и не смог принять этого. В любом случае — ничтожный, презренный человек. Так или иначе, но он должен был позаботиться о ней! Должен был. И даже смерть не является оправданием. Если же однажды мне доведётся найти моего отца, я сам воздам ему за грехи. И рука моя не дрогнет.        Я всегда ненавидел магглов. Раньше, когда я не знал, что являюсь волшебником, я думал, что не люблю людей. Но потом всё встало на свои места. Я ненавидел именно магглов. Примитивных, ограниченных, трусливых магглов. Все беды были от них. Войны из-за их безумного стремления уничтожать друг друга, эпидемии и мор из-за неспособности жить в чистоте, неприятие и агрессия по отношению ко всему неизвестному и непонятному. Я помнил, как Вул изгонял из меня бесов. И помнил, как компания приютских хулиганов пыталась меня поймать и избить. Только потому, что я был другим. Конечно, ни о каком понимании между нами не могло идти и речи. Я для них был пришельцем из другого мира, непонятным и поэтому страшным. Они для меня были врагами, от которых приходилось скрывать саму мою суть.        И грязнокровок в Хогвартсе я не мог выносить. Они были гноящимся аппендиксом на теле мира магии. Отвратительным приростом, который тащил всё самое мерзкое в наш мир и отравлял его. Я и сам вырос среди магглов, но разительно отличался от них. Вернувшись в мир магии, я принял его как единственную реальность моей жизни, принял его законы и неписаные правила, все устои и традиции. Возможно, потому что в мире магглов у меня никого не было и я совсем не держался за него. Магглорождённые же не только не могли понять все тонкости волшебного мира, но и старались навязать маггловщину волшебникам. — …в общем, синематограф — настоящий прорыв, — хвастливо рассказывал Майкл Тёрнер, грязнокровка с Гриффиндора. — Магглы поразительны. Их технический прогресс не стоит на месте. Волшебникам стоило бы многому у них научиться. — Например, как развязывать войны и травить друг друга ядовитыми газами? — осведомился я.        Мы сидели в кабинете Трансфигурации и ждали опаздывающего Дамблдора. Я долго сдерживался, слушая россказни Тёрнера, но в конце концов не выдержал. — Ну, это ведь тоже прогресс, — не растерялся гриффиндорец. — А их аэростаты ты видел? Это же настоящее чудо! Я уж не говорю про электричество. Оно бы не помешало в Хогвартсе, как и перьевые ручки. — Это всё дешёвая замена магии, — холодно проговорил я. — А раз ты так восхищаешься магглами, то почему же не вспоминаешь про их военную технику, про заводы, источающие смрад?        Гриффиндорец лишь закатил глаза. Он был из богатой семьи магглов и ничего не знал о настоящей жизни. С рождения получал только лучшее, наслаждался новинками техники, любил маггловские развлечения. — Ты слишком пессимистичен, Реддл, — заметил Тёрнер. — Бывают ведь и очень талантливые магглы. Они пишут картины, сочиняют симфонии, словом, создают что-то прекрасное. Почему бы волшебникам не интересоваться этим? Я вообще не понимаю, зачем нужен был Статут о секретности! — Да чтобы нас не сжигали на кострах, дурья твоя башка, — прошипел Лестрейндж, но его никто кроме меня не услышал.        Я же, войдя в раж, даже повернулся к Тёрнеру, выставив ноги в проход. — Мы с ними разные и никогда не сможет сосуществовать вместе, — отрезал я. — Мир магии самобытен две с половиной сотни лет. И за это время магглы развязали несколько войн мирового масштаба, пережили несколько эпидемий и выдумали массу способов убивать друг друга. Волшебники же жили в мире и согласии. Разве это не доказательство разных уровней развития? Что же касается искусства — возможно, ты не заметил, но в Хогвартсе все стены завешаны картинами. И в отличие от маггловской мазни, они все живые. — Магглы за эти двести пятьдесят лет шагнули далеко вперёд! — воскликнул Тёрнер. — Они научились лечить все болезни без магии, научились летать по небу и плавать под водой! И не смей говорить, что у магглов другой уровень развития, Реддл! Мои родители — магглы, и я не знаю более умных и эрудированных людей! — Что же, это многое объясняет, — ответил я холодно. — Не понимаю лишь одного — раз магглы такие замечательные, что ты забыл в Хогвартсе? Учился бы с себе подобными.        За партами слизеринцев послышались смешки. Тёрнер же сжал кулаки и заговорил, глотая звуки от возмущения: — Все слизеринцы такие твердолобые! Как вы не понимаете, что если бы магглы и волшебники были заодно, прогресс бы шагнул настолько далеко, что и представить страшно! Жизнь стала бы лучше для всех нас! — И как только мы существовали без магглов, — насмешливо протянул я.        В это время в класс вошёл Дамблдор и дискуссию пришлось прервать. Тёрнер буравил меня недовольным взглядом до конца урока, а я делал вид, что не замечаю его, и трансфигурировал из камня подушку. Дамблдор весь урок кружил поблизости, словно чувствуя враждебную атмосферу между учениками. Мне было не просто сдерживать раздражение.        И в этом были все грязнокровки. Им истово хотелось испоганить наш мир, привнеся в него все «блага» магглов. Неужели они не ощущали этой волшебной самобытности мира магии? Неужели не любили запах восковых свечей в Хогвартсе, скрип пера по пергаменту? Им всё нужно было упростить, опошлить. Электричество и перьевые ручки. Вот чего им хотелось, когда как по счастливой случайности они оказались в сказочном мире!        После урока трансфигурации я направлялся на обед в сопровождении вальпургиевых рыцарей, когда меня нагнал Тёрнер. — Эй, Реддл! — окликнул он.        Я остановился, как и мои спутники. Грязнокровка шёл к нам развязной походочкой. — Мне казалось, что наша дискуссия окончена, — холодно проговорил я. — Не понимаю, что ты нос задираешь? — хамски спросил Тёрнер. — Ты ведь тоже из магглов, вырос в приюте! Что, хочется набрать очков перед товарищами?        В душе взметнулась ярость. Уже давно никто не разговаривал со мной в подобном тоне. Тем более перед другими слизеринцами. — Не имеет значения, где я вырос, — отрезал я. — К магглам я не имею отношения. — Да брось ты, — хмыкнул Тёрнер. — Не выставляй себя на посмешище. — Пошёл бы ты к инферналам, — ругнулся Лестрейндж. — Как был грязным магглом, так и остался. Держись подальше, если не хочешь отправиться к мамаше с папашей раньше времени по состоянию здоровья. — Ага, медицина у магглов, говоришь, первый класс, — заржал Мальсибер. — Ну вот и проверим. — Идите вы сами к дементорам, — блеснул Тёрнул и окинул нашу компанию презрительным взглядом. — Вцепились в свои раздутые традиции, как моя бабка, заставшая королеву Викторию, в старый кринолин. Мир на месте не стоит, и пора бы начать понимать это. — Что ты нас жизни учишь? — не выдержал и Розье. — Жить надоело, грязнокровка?        Тёрнер вспыхнул. Он задрал подбородок и воинственно выпятил грудь вперёд. — Следи за языком, Розье, — угрожающе проговорил он. — А то что? Убьёшь меня из маггловского оружия? — хмыкнул тот. — Давай, я подожду, пока ты съездишь в Лондон и обратно. — Вы просто кучка больных придурков, — присвистнул гриффиндорец. — Так и знай, Реддл, что я тебя и твоих прихвостней не боюсь! — Я же говорил, что магглы не блещут интеллектом, — заметил я, разворачиваясь и начиная уходить.        Тёрнел кинулся в мою сторону, но путь ему преградили Лестрейндж и Мальсибер. Сильвий с удовольствием произнёс невербальный Эверто Статум, и гриффиндорца откинуло на несколько футов. — Маггл он маггл и есть, — презрительно уронил я, глядя на него сверху вниз. — Кидается с кулаками, палочкой только в носу ковырять умеет.        И, посмеиваясь вместе с вальпургиевыми рыцарями, мы пошли дальше. — Не понимаю, почему ты простил ему, Том, — не выдержал Лестрейндж. — В прошлом году мы спустили хаффлпаффца с лестницы только за то, что тот утверждал, будто магглы не отличаются от волшебников. — Может, вернёмся, и преподадим урок? — предложил Мальсибер, останавливаясь. — Нет, — отрезал я. — Том, ну это ни в какие рамки не лезет! Эти грязнокровки совсем с ума посходили, раз решили, что им можно так разговаривать с нами! — подал голос Розье, тоже останавливаясь и намереваясь вернуться. — Нет, я сказал. Кто-то хочет поспорить со мной? — жёстко проговорил я. — У Волдеморта есть свой план, не так ли? — догадался Нотт. — Возможно, — уклончиво ответил я. — В конце концов, мы же не пустоголовые гриффиндорцы, чтобы устраивать разборки под носом у преподавателей.        С этим мальчики согласились, и мы продолжили путь на обед. Я понимал, почему моё самообладание их изумляет. Вальпургиевы рыцари привыкли, что я никому и никогда не спускаю подобного хамства. Но в этот раз мне хотелось решить вопрос более тонко. В моём подчинении был шестидесятифутовый василиск, в конце концов. И он был готов очистить школу от грязнокровок.        Я едва дождался позднего вечера, чтобы без опасений прийти в туалет для девочек и спуститься в Тайную комнату. Моё раздражение никуда не делось, я всё ещё хотел поквитаться с этим невыносимым грязнокровкой, посмевшим разговаривать со мной в таком тоне. Он и всегда-то меня раздражал, но в этот раз перешёл все границы. Словом, в ночь после той памятной ссоры я уже приказал Ужасу Слизерина разобраться с Тёрнером. — Убивать его не нужно, — рассудил я. — В школе поднимется паника, будут искать виновного. — Чего ты ждёшь от меня, маленький Хозяин? — зароптал змей. — Великий Салазар создал меня, чтобы я убивал грязнокровок. Я могу уничтожить твоего обидчика взглядом… — Я был в библиотеке недавно. Прочитал, что твой взгляд не всегда убивает, — проговорил я. — Если смотреть через толстое стекло, или через зеркало, к примеру… — Я был создан, чтобы уничтожать грязнокровок, — повторил Ужас Слизерина. — Мой взгляд смертелен для всех, кроме тебя. — Я сказал, что ты никого не убьёшь, — отрезал я. — Но отправить Тёрнера в Больничное крыло на месяц-другой не помешало бы. Если ты сможешь исполнить мой приказ, я подумаю о том, чтобы доверить тебе более кардинальные меры. Школу Хогвартс и правда пора очистить от грязнокровок.        Всё произошло в ближайшую субботу. Я знал, что у Тёрнера будет отработка по ЗОТИ поздним вечером, и в Хогсмид он не пойдёт. Лучшего шанса не могло и быть: в Хогвартсе будет совсем мало народу, класс ЗОТИ находится на третьем этаже рядом с туалетом… Мне нужно было лишь назвать время и рассказать про приметы Тёрнера. А потом я спокойно отправился в Хогсмид вместе с вальпургиевыми рыцарями, где провёл весь день до позднего вечера, шумно отдыхая в «Трёх Мётлах» у всех на виду. Алиби было безупречным.        А когда мы вернулись в школу вечером, всё уже свершилось. Ученики, которые по каким-то причинам не были в Хогсмиде, наперебой рассказывали о том, что Майкла Тёрнера прокляли. Да так крепко, что он просто окаменел, и даже директор Диппет не смог его расколдовать! — Я видел, как его несут в Больничное крыло! — басил Булстроуд, который в этот день был вынужден пройти отработку у Дамблдора и поэтому не ходил с нами. — Руки вот так торчат, лицо застыло! Диппет колдовал над ним час, не меньше, и ничего не вышло! А уж если у него не вышло, то это такая тёмная магия, что нам и не снилось!        В его голосе читалось столь явное восхищение, что я не мог не ухмыльнуться. Лестрейндж с любопытством посмотрел на меня. — Если бы ты не был с нами в Хогсмиде, Том… — негромко протянул он. — Мне не нужно быть рядом с моими врагами, чтобы они получали по заслугам, — не сдержался я.        Это услышал Кэрроу и тоже задумчиво на меня уставился. Остальные ребята и те посматривали на меня, видимо, помня о недавней ссоре с Тёрнером. — Может быть, после этого грязнокровки уяснят, что лучше не открывать рты лишний раз, — проговорил я и с совершенно невозмутимым видом направился в спальню.        Душа моя торжествовала. Впервые в жизни было кому за меня заступиться. Мне даже не пришлось марать свои собственные руки!        Другой аналогичный случай произошёл буквально через несколько недель. В ту весну магглорождённая четверокурсница Ева Фокс вбила в свою бестолковую голову, что она должна стать моей подружкой. Я и раньше замечал, что привлекаю некоторых девчонок. Я часто перехватывал чужие взгляды. На ЗОТИ, когда я, скинув мантию и пиджак, в одной рубашке дуэлировал с Лестрейнджем, Скарлетт Гринграсс, слизеринка с моего курса, просто не сводила с меня глаз. Анджелина Макмиллан с пятого курса Гриффиндора часто улыбалась мне без причины. Джосселин Пайк, их староста, даже как-то раз туманно намекнула, что одна её подруга хотела бы сходить со мной в Хогсмид. В какой-то степени это льстило моему самолюбию, но времени на подобные глупости у меня не было. Да и девчонки были не из тех, что мне нравятся. Вот если бы Вальбурга Блэк проявила интерес, я мог бы подумать о том, чтобы отвлечься от подготовки к СОВ и других моих дел…        Но Ева Фокс была настойчива до ужаса. Она не давала мне прохода, постоянно позорила перед друзьями и слизеринцами. Я начинал её ненавидеть.        Девушки такого сорта найдутся в каждой женской компании. С данными, едва дотягивающими до средних, но уверенные в своём превосходстве по какой-то немыслимой причине. Низкого роста, крепко сбитая, она и похвастаться-то могла красивыми губками, да ровными маленькими зубками. Обычное лицо с пухлыми щёчками, маленькие невыразительные глаза… И, самое главное, непроходимый идиотизм, из-за которого я был не в силах проговорить с ней и двух минут. Но, увы, она выбрала именно меня для преследования. Начиналось всё с невинных анонимных записок. Потом она стала подписывать их своим именем. Как-то раз позвала меня в Хогсмид. И даже отказ её не смутил! Но в тот день она перешла все границы.        Это был обычный обед. Я сидел в окружении друзей и поклонников, рассказывая историю о том, как Вул изгонял из меня бесов. Видимо, пародировал я достаточно харизматично, потому что на каком-то этапе даже Вальбурга Блэк стала прислушиваться. Воодушевленный этим, я был красноречив как никогда. Разок или два мисс Блэк даже снисходительно усмехнулась, правда, тут же сделала вид, что просто закашлялась. — И вот этот толстяк на глазах у всех хватает крест и прижимает его к моему лбу! Паства в ужасе, преподобный, роняя чётки, бежит меня спасать. А маггл удивленно на меня таращится, ожидая, вероятно, что из меня вот-вот полезут бесы! — весело рассказывал я, картинно изображая, как Вул исполнял роль инквизитора. — И потом, только подумайте, он побежал на улицу, чтобы предъявить всем растаявший снег! Магглы поразительно тупы, этот идиот даже не подумал о том, что в такой снегопад все следы занесёт за несколько минут! Вообразите себе его лицо, когда… — Том, извини, можно тебя на минутку? — раздался за моей спиной девчоночий голос.        Теперь Вальбурга Блэк усмехнулась уже презрительно. Её братец тоже захихикал в кулак. — Что тебе, Фокс? — недовольно спросил я через плечо.        Меня злило то, что своим беспардонным вмешательством она убила всю соль истории. — Том, у меня к тебе дело, — кокетливо проговорила грязнокровка и тронула меня за плечо.        Я не знал, как от неё отвязаться. Послать девчонку в последних выражениях при Вальбурге было как-то некрасиво. Поддаться на её уговоры — ещё более позорно. — Какие дела у меня могут быть с грязнокровками, — раздражённо проговорил я.        Фокс ойкнула, прижала пухлую ручку ко рту, и кинулась прочь, заливаясь слезами. — Что же ты, Реддл, даже не утешишь подружку? — насмешливо поинтересовалась Вальбурга. — Понятия не имею, что за помутнение с ней случилось, что маггла решилась ко мне подойти, — проговорил я.        Но объяснение было неубедительным и прозвучало жалко. Вальбурга не могла скрыть своего злорадного торжества и подшучивала надо мной до конца обеда. Я же скрежетал зубами и только и ждал момента, когда смогу отдать василиску новый приказ.        Пока я выжидал подходящий случай, у меня была возможность ещё раз убедиться в правильности решения. Фокс пристала ко мне в библиотеке с просьбой объяснить кое-что по истории магии. Мой диалог с ней продлился не более двух минут и суть его сводилась к тому, что ей следовало бы разуть глаза и попытаться прочитать две страницы текста, дабы понять интересующий её вопрос. В результате не прошло и дня, как по всей школе расползлись слухи, будто я сам проявлял внимание к Фокс в библиотеке, извинился за своё поведение в Большом зале и даже выразил симпатию. — Я хочу, чтобы эта безмозглая грязнокровка не вышла из Больничного крыла до конца семестра! — разъяренно говорил я в Тайной комнате в тот же вечер. — Эта дура постоянно бегает в туалет, чтобы прихорошиться. Я дам команду, когда она там будет в следующий раз! Только не убей ее ненароком, не хватало ещё получить проблемы из-за грязнокровной идиотки.        На следующей же неделе всё свершилось. Мне стоило лишь прошептать на парселтанге приказ, и василиск услышал меня и всё исполнил. Его взгляд, отраженный в зеркале, и вот грязнокровка лежит в Больничном крыле, подобно статуе.        То, до какой степени это было легко, меня веселило. Мне нужно было лишь приказать, чтобы неугодные личности исчезали на длительный период. Однако же, вскоре я понял, что заигрался. Когда стали появляться случайные жертвы. Семикурсница-грязнокровка с Рэйвенкло, их староста, увидевшая василиска через отражение в ванне для старост. Магглорождённый первогодка-гриффиндорец, узревший Ужас Слизерина через привидение… Не то что бы мне было их жаль, но всё же поднимать в школе панику не хотелось. После третьего нападения и так ввели комендантский час, а на все приёмы пищи нас сопровождали преподаватели. Мне это было совсем не на руку, потому что я большую часть своих будничных делишек обстряпывал в ночное время. Теперь же не было никакой возможности пробраться в Тайную комнату мимо дежурных преподавателей, или же проникнуть в Запретную секцию. Доступ в последнюю по указанию Диппета был закрыт для всех учеников. Что говорило лишь о том, что даже такой великий волшебник не может понять, какому заклятию подверглись жертвы.        Старосты школы устроили внеочередное собрание после последнего нападения на ученика. Они искренне верили, что смогут поймать преступника, или как минимум предотвратить новые нападения. Я подумывал о том, чтобы забавы ради натравить василиска на Джосселин Пайк — старосту школы с Гриффиндора. Жаль, что она была чистокровной. — Ситуация критическая, — трагическим голосом говорил рэйвенкловец Стреттон. — Как староста школы, я не могу пустить всё на самотёк. Директор Диппет рассчитывает на нас, и мы обязаны приложить все силы, что узнать, кто промышляет тёмной магией в школе Хогвартс… — Мы с Брэдли начали расследование, — подхватила Джосселин. — Прежде всего, необходимо выяснить, что общего было между всеми жертвами. — Они все окаменели, — подсказала староста Хаффлпаффа.        Я заметил, как Вальбурга закатила глаза. Признаться, и сам едва удержался от того же. — Это понятно, Офелия, — кивнула мисс Пайк. — Я хочу сказать — почему-то же преступник выбрал именно этих ребят, а не других? Может, они все с кем-то ссорились.        Стреттон покосился на меня. Я выдержал его взгляд и вопросительно изогнул бровь. — Тёрнер ссорился с Томом незадолго до того, как на него напали, — неуверенно проговорил он.        Старосты дружно уставились на меня. Но, уверенный, что никаких улик не найдётся, я выглядел невозмутимо. — Да бросьте, — презрительно уронила Вальбурга. — Нападают только на магглорождённых, разве это не понятно? А Реддл и сам из магглов. — Я не из магглов, — огрызнулся я.        Мисс Блэк пожала плечами, как бы говоря, что для неё нет никакой разницы. — Раз ты так считаешь, — хмыкнула она. — В любом случае, прокляли только учеников из семей магглов. И я не удивлюсь, если Реддл станет следующим.        Я испепелил Вальбургу взглядом. Интересно, получится ли натравить Ужас Слизерина на особу столь чистокровную? — Вальбурга права, — нехотя признала мисс Пайк. — Похоже на то, что нападают только на магглорождённых волшебников. И всем известно, что на Слизерине магглорождённых не любят!        Теперь все взгляды обратились на Вальбургу. Она надменно подняла подбородок и обвела старост взглядом. — С какой стати, доучившись до шестого курса, я вдруг решила проклинать магглорождённых? — вопросила она. — Мне нет до них никакого дела. — Но Блэки ненавидят магглов! — воскликнула мисс Пайк. — Блэки ненавидят многих, но это не повод напрашиваться на Азкабан! — Перестаньте! — воскликнула староста Хаффлпаффа. — Не хватало ещё друг друга подозревать! Нам необходимо сплотиться и придумать, что делать!        Остальные ребята её поддержали. Больше не возвращались к голословным обвинениям. А мне стало не по себе. Похоже, что я зашёл слишком далеко. Вся школа на ушах стоит, малейшая неосторожность, и кто знает, что выйдет? Похоже, что пора заканчивать натравливать василиска на учеников.        К концу собрания постановили, что старосты будут провожать первые курсы на все уроки, каждый вечер по списку проверять, все ли вернулись в помещения факультета, а также патрулировать школу — если директор Диппет позволит. Банально, я чего-то такого и ожидал. И всё же пора было заканчивать. Не ровен час, кто-нибудь что-то заметит или заподозрит, и у меня могут появиться проблемы. — Не могу поверить, что кому-то пришло в голову, будто это ты истребляешь грязнокровок, Реддл, — заявила Вальбурга на пути в гостиную Слизерина.        Мы опять возвращались вместе с собрания. И, конечно же, по традиции я делал вид, что мне это неприятно до крайности. — Насколько я помню, подозревали скорее тебя, — заметил я, стрельнув глазами на мисс Блэк.        Мне хотелось позвать Ужас Слизерина, чтобы она увидела, как тот мне подчиняется, и прониклась уважением и богобоязненным страхом. Увы, это было слишком рискованно. — У Пайк совсем в голове помутилось, — заметила Вальбурга. — Хотя я была бы не против поуменьшить число грязнокровок в Хогвартсе.        Я опять посмотрел на девушку. Она перехватила мой взгляд. — Что такое, Реддл? — вопросила она. — Тебе что-то известно? — Не более, чем тебе, — отозвался я, отводя взор.        Какое-то время мы шли молча. Каждый шагал намеренно быстро, пытаясь уйти вперёд, но другой не уступал. — Что, Вальбурга, боишься остаться одна посреди тёмного коридора? Поэтому не отстаёшь? — ехидно поинтересовался я. — Я смотрю, и у тебя мозги не очень хорошо работают, Реддл. Я — чистокровная, чего мне бояться? — вскинулась девушка. — Не говоря уже о том, что никакой преступник не сможет сопротивляться фамильной магии Блэков. Ему же будет хуже, если нападёт на меня. — Это бесспорно, — насмешливо отозвался я.        Вальбурга была так высокомерна, что восприняла мои слова за чистую монету. Опять задрала нос. — Почему ты уверен, что родился у волшебников, Реддл? — спросила она чуть погодя. — Я не собираюсь что-то тебе доказывать, — отмахнулся я. — Альфард говорил, что ты как будто относишься к Гонтам? — последовал новый вопрос. — Да, — кивнул я.        Мисс Блэк стрельнула на меня колючим взглядом. — Мне кажется, что это твоя сказка для дружков. Никто бы не стал бегать хвостиком за грязнокровкой. — Думай что хочешь, — в сердцах проговорил я.        О, как же она меня раздражала! Так и хотелось прямо руками сжать тонкую шею и привести эту надменную язву в чувства! Почему-то я всё спускал ей. Что бы Вальбурга мне не говорила, я отвечал только злобными выпадами в её адрес. Другого я бы давно проклял. Но было что-то в этой заносчивой девчонке, что заставляло меня смягчаться. — Сладких снов, Блэк, — усмехнулся я, когда мы вошли в гостиную Слизерина.        Вальбурга ничего не ответила, только окинула меня гневным взором и поспешила на половину девчонок. Я проводил её долгим взглядом. Нет уж, настанет день, когда и она и все остальные чистокровные волшебники признают меня и склонятся предо мной. Всё для этого сделаю.