Я - легенда

      Я стоял на возвышении перед столом преподавателей, и взгляды трёх сотен учеников Хогвартса, полного штата профессоров, репортёров из «Ежедневного пророка» и представителя Министерства Магии были устремлены на меня. На моей груди сияла золотая медаль «За заслуги перед Хогвартсом», директор Диппет пожимал мне руку, вспышки огромного волшебного фотоаппарата слепили глаза. Это был момент абсолютного триумфа, торжества разума над простотой. — Школа никогда не забудет твоего подвига, Том, — проникновенно сказал директор Диппет, приобнимая меня за плечи, как сына. — В Зале для наград Хогвартса будет выставлена табличка с твоим именем. — Это большая честь для меня, сэр, — ответил я, не забыв скроить серьёзное, светящееся благородным героизмом лицо. — Но главное, что больше никто не пострадает и нашу школу не закроют. — Мистер Реддл, пару слов для «Пророка», — с улыбкой попросила миловидная девушка в голубой мантии и с блокнотом в руках. — Вам было страшно в одиночку сражаться с полувеликаном и акромантулом?        Я картинно нахмурил брови и заиграл желваками, словно мне до сих пор было больно даже вспоминать обо всей этой ситуации. — Я думал только о том, чтобы остановить нападения на учеников. Мне очень жаль, что я не выяснил, кто в этом виноват, раньше. Тогда бы Миртл Уоррен не погибла.       В моём голосе звучал трагизм, в глазах — отражалось сожаление. Я разыгрывал роль героя как по нотам. — О, вы и так сделали очень многое, — растроганно заметила корреспондентка. — Директор Диппет, скажите, кто принимал решение о принятии в школу полувеликана? Можно ли было предугадать, что природные склонности дадут о себе знать? — Соответствующие меры уже приняты, — коротко ответил Диппет. — Мальчик, принёсший в школу акромантула, отчислен.        По его голосу и взгляду было ясно, что продолжать эту тему директор не намерен. Что же, это было понятно. Такая громкая история, такой скандал. Предубеждение к полулюдям ещё никогда не было столь сильным, как в те дни. Газеты рябили статьями о том, что волшебники с великанской кровью опасны, что им не место среди нас. Туда же приплетали и гоблинов. История Миртл Уоррен потрясла общественность до такой степени, что даже те волшебники, что ранее относились спокойно к смешанным союзам, резко изменили свои взгляды на куда более радикальные.        С награждением и вопросами корреспондентки было покончено, и директор объявил о начале пира в честь окончания года. Из уважения к смерти мисс Уоррен зал не был празднично украшен, но на этом дань памяти очкастой грязнокровке завершалась. Всем уже было плевать на неё. Бывшие сокурсники за лето совсем забудут о существовании этой девочки, профессора теперь чувствуют слишком большое облегчение, чтобы грустить. Зато Том Реддл — в лучах славы. Всё проще некуда.        Когда я шёл ко столу Слизерина, зал сотрясался от бурных оваций в мою честь. Кто-то из учеников даже вскакивал с мест в порыве восхищения. Преподаватели, начиная со Слагхорна, поднялись из-за стола, чтобы рукоплескать мне стоя. И только один человек сидел неподвижно и не хлопал. Альбус Дамблдор, декан факультета Гриффиндор. Он непрерывно смотрел на меня тяжёлым, неприязненным взглядом. Дамблдор единственный так и не поверил в то, что в нападениях повинен Хагрид. Пытался что-то доказывать, напряг все свои связи, чтобы отмазать этого кретина от Азкабана, а то ведь и такие призывы озвучивались в прессе.        Сев на своё место, я не удержался и посмотрел прямо в глаза профессору Дамблдору и улыбнулся. Жёсткой, самодовольной улыбкой, которую не позволил себе под объективом фотоаппарата. Профессор вздрогнул, подался вперёд, что-то высматривая в моём лице, но тут прямо перед ним встал фотограф, желающий сделать снимки Большого зала, а я отвёл взгляд. Больше я не смотрел на Дамблдора.        Во время ужина ко мне беспрестанно подходили ученики с других факультетов, чтобы выказать своё уважение и заодно спросить, насколько огромным был акромантул. Ева Фокс, к моему огромному сожалению, уже пришедшая в сознание, бросилась мне на шею со слезами на глазах. Она бурно изливала благодарности за то, что я нашёл виновного в её временном оцепенении. Оторвать её не было никакой возможности, хотя я с куда большим удовольствием получал благодарности от других девчонок постарше и покрасивее. Анджелина Макмиллан с Гриффиндора, например, даже поцеловала меня в щёку на глазах у всей школы. Якобы, потому что я настоящий герой. Это гриффиндорка-то! А ведь далеко не все члены этого факультета были готовы поверить в виновность Хагрида. Что уж говорить про девочек с других факультетов!        За одну ночь из просто лучшего ученика я сделался героем школы, о котором писали все газеты Магической Британии, и которому пожимал руку и директор, и заместитель министра магии! Мальчики смотрели на меня с завистью и уважением, девочки либо таращились в немом восторге, либо, млея от восхищения, строили глазки.        Что происходило на Слизерине, невозможно описать. Если в Большом зале приличий ради слизеринцы не слишком ликовали, то уж в гостиной факультета после ужина мне устроили настоящее чествование. Откуда-то достали огневиски, сливочное пиво лилось рекой, Мальсибер с Розье совершили набег на кухню и принесли оттуда целую груду закусок. Эльфы-домовики всю ночь сами появлялись в гостиной, поднося нам ещё угощенье. Мне пришлось раз семь пересказать историю поимки Хагрида, и каждый раз вся гостиная замирала и затихала от восхищения и интереса. Моё кресло облепили, кто-то свешивался из-за спинки, Скарлетт Гринграсс сидела на одном подлокотнике кресла, Меррилин Уоррингтон — на другом, в ногах расселись восторженные младшекурсники. Даже Лукреция Блэк улыбалась мне, играя ямочками на порозовевших после глотка огневиски щеках. Вальбурга Блэк сидела в сторонке, то и дело одёргивая кузину, но я видел, что и она прислушивается к моим рассказам.        Однако же, мне ещё нужно было закрыть Тайную комнату. Поэтому, когда в первом часу ночи всеобщее веселье достигло апогея, я постарался незаметно, насколько это было возможно, уйти. Сперва направился в уборную в надежде, что хоть туда за мной никто не последует. А уже оттуда я намеревался проскользнуть к выходу.        Сделав свои дела, я мыл руки у умывальника, когда в туалет для мальчиков вдруг проскользнула Скарлетт Гринграсс. Воровато оглядевшись и убедившись, что мы одни, она выдала пьяненькое «ой», но и не подумала удалиться. — Что это значит? — поинтересовался я, вытирая руки.        Мисс Гринграсс была не просто чистокровной девушкой, её фамилия входила в список священных двадцати восьми. К тому же она была привлекательна — не в моём вкусе, но привлекательна. Зеленоглазая блондинка с маленькими алыми губками. Мальсибер был без ума от неё, насколько я знал. — Кажется, я ошиблась дверью, — проговорила Скарлетт, медленно подходя ко мне. — Впрочем, в гостиной слишком шумно, чтобы разговаривать. — Вот как, — протянул я.        В шестнадцать лет у меня не было иллюзий насчёт того, к чему завязываются такие разговоры. Мисс Гринграсс, невзирая на безупречное происхождение, была особой довольно легкомысленной. В начале весны она ходила в Хогсмид с Флинтом и мне было доподлинно известно, что дело кончилось поцелуями. Но всё же я слегка удивился, что именно Скарлетт Гринграсс пришла в туалет вслед за мной. Она была популярной девчонкой, любила заигрывать с мальчикам, я часто замечал её заинтересованный взгляд. И всё же не ожидал такой прыти. — Да, твой поступок действительно достоин уважения, — проговорила девушка, подходя совсем вплотную.        Она прислонилась бедром к рукомойнику. Зелёные глаза выжидательно поблескивали. Я усмехнулся. На удивление неловкости я не ощущал. Я вообще ничего не чувствовал, разве что естественный для шестнадцати лет интерес — предвкушение чего-то доселе неизвестного. Промелькнула мысль, что с куда большим удовольствием я бы уединился с Вальбургой Блэк. Но надеяться на это было глупо, а упускать возможность — ещё глупее.        Без лишних слов я положил руку ей на шею, притянул к себе и, склонившись, поцеловал. Это был мой первый поцелуй, но я знал, что делать. В приюте бесчисленное количество раз видел, как парочки бегали целоваться под лестницу.        Губы мисс Гринграсс были очень мягкими и тёплыми. Ощущался вкус клубничной помады и огневиски. Последнее мне не очень понравилось. Было нечто отталкивающее в том, что девочка её лет и происхождения была слегка пьяна, да ещё и так навязчива. Но всё же тепло другого человека привлекало, и я обнял Скарлетт и прижал к себе. Моё тело отозвалось с ошеломляющей быстротой. Стало жарко, кровь прилила к паху, меня захлестнула волна похоти. — Том, я… — вздохнула она, слегка отстраняясь. — Не знаю, что делаю…        Что за жалкие оправдания? Она ведь сама сюда пришла. Разумеется, я даже отвечать на это не собирался. Мне нравилось чувствовать под ладонями тонкую талию, нравилось прижимать к себе стройное хрупкое тело. Более того, по затуманенным глазам мисс Гринграсс я прекрасно видел, что и ей это по душе. Победа, полученная столь легко, не имела никакой ценности. Но естественные желания мне были не чужды. Все помыслы сузились до тела Скарлетт Гринграсс, хотя раньше я едва ли её замечал.        Я вытащил палочку и взмахнул ею, закрывая дверь. Воспользовавшись молчаливым согласием мисс Гринграсс, крепче обнял её. Опять поцеловал. Всё же это было по-настоящему ново и странно. Ощущение живого человеческого тепла казалось мне непривычным, но всё же приятным. На близость симпатичной девочки тело отзывалось само собой. Напряжение в паху усилилось.        Скарлетт, видимо, почувствовав это, засмущалась и отпрянула, хихикнув. Я подумал, что Флинт точно врал, как будто щупал её за задницу. Мисс Гринграсс смущалась, хотя я явно ей нравился.        Тут дверь попытались открыть. Стали беспардонно дёргать. Мисс Гринграсс воззрилась на меня с мольбой и ужасом. Что же, о репутации нужно было думать раньше. И всё же я подошёл к двери и, открыв её Алохоморой, выглянул в небольшую щель.        Передо мной, конечно же, стоял Лестрейндж. — Что тебе надо? — недовольно спросил я. — А ты как думаешь? — фыркнул Сильвий. — Хотелось бы отлить.        Грубое словцо резануло слух, и я машинально обернулся на Гринграсс, которая, пунцово красная, стояла за дверью. При девчонках мы не ругались, это было негласное правило. — Инферналы меня возьми, ты что, не один там? — спросил Сильвий, присвистнув.        Я закатил глаза. — Подожди в гостиной.        Лестрейндж воззрился на меня с изумлением и завистью. И, ничего не ответив, направился в гостиную. Убедившись, что коридорчик, ведущий к уборным, пуст, я открыл дверь и сделал приглашающий жест. — Там никого нет, — сказал я со вздохом, видя, что девушка медлит. — Только никому не говори, — попросила меня подвыпившая Гринграсс и опрометью кинулась прочь.        Что только было в головах у этих девчонок? Покачав головой, я вышел вслед за ней. И тут увидел, что в дамскую уборную направляется Вальбурга Блэк. Она не могла не видеть, откуда вышла Гринграсс, метнувшаяся в женский туалет для отвода глаз. Красивые губы мисс Блэк изогнулись в насмешливой улыбке. — Я вижу, лавры победителя не жмут? — светским тоном поинтересовалась она. — Мисс Гринграсс ошиблась дверью, — в тон ей ответил я, нахально улыбаясь. — Как чудесно, что именно вы, мистер Реддл, оказались поблизости, — всплеснула руками Вальбурга. — Что бы только вся школа делала без вас?        Колкости Вальбурги странным образом не задевали меня. Даже не было желания продолжать диалог. Посмеиваясь, я прошёл мимо мисс Блэк. Но тут она не выдержала и окликнула меня. — Я сама была в ванной для старост в тот день, — громко заявила она.        Я резко развернулся и, не говоря ни слова, в два шага подлетел к ней. Вальбурга не шелохнулась, всё так же гордо поднимала подбородок. К моему удовлетворению, я уже был повыше неё. Раньше мы были одного роста, что здорово бесило. — Раз так, то, вероятно, ты понимаешь, что об этом лучше никому не знать? — тихо проговорил я, склонившись к уху девушки. — А не то меня настигнет участь несчастных грязнокровок? — поинтересовалась она ровным голосом, поворачиваясь ко мне.        Наши лица были так близко, что я чувствовал её свежее дыхание. На удивление это не сводило с ума так, как раньше, хотя ноющая пульсация в члене возобновилась. Несмотря на не самую романтическую обстановку. — Мне бы этого очень не хотелось, — ответил я. — Но, если бы ты решила пойти, к примеру, к директору Диппету, я бы нашёл способ тебя остановить. — Не представляю, зачем мне идти к Диппету, — сказала Вальбурга и передёрнула плечами. — Я-то уж точно не расстроюсь, если поголовье грязнокровок уменьшится.        И тут впервые я увидел в её глазах что-то кроме холода и презрения. То было осознание и невольное уважение, промелькнувшее где-то на дне синих омутов. Но в моей душе это не нашло никакого отклика. Я вдруг понял, что она мне безразлична. Как и любая другая девчонка. Я бы хотел поцеловать её. Что уж там, я просто её хотел так, как никого из других учениц Хогвартса. В сердце при этом ничего не шевелилось. Я излечился от любовной лихорадки. Может быть, поцелуй с мисс Гринграсс помог мне понять природу чувств к Вальбурге Блэк?        Отделавшись от девчонок, я наконец-то умудрился тихонько выскользнуть из гостиной Слизерина и устремился в Тайную Комнату. Путь туда я проделал без происшествий и, спустившись, призвал Ужас Слизерина. Змей был в статуе, на мой голос медленно соскользнул вниз. — Я ждал тебя, Хозяин, — прошипел он. — Сейчас слишком опасно спускаться в Тайную Комнату, — проговорил я. — После смерти той грязнокровки. — Не первое нападение это было, — вновь раздался шипящий голос. — Но последнее, — жестко проговорил я.        Василиск зашевелился, расправляя кольца, и вытянулся вверх, возвышаясь надо мной. Размеры этого древнего существа не переставали поражать меня, даже спустя столько времени. К тому же, я чувствовал недовольство змея. — Я был создан, дабы… — зашипел он. — Дабы служить мне, — властно перебил я.        Мой могучий взгляд упёрся в желтые глаза змеи. Василиск нехотя склонил голову, чтобы быть на одном уровне со мной. — И сейчас я приказываю тебе не покидать Тайную комнату.        Я не собирался объяснять змею, что это небезопасно, не желал пускаться в дебри и рассказывать об акромантуле и моей гениальной схеме. Пусть передо мной и было сильнейшее волшебное существо с невероятно развитым для рептилии разумом, василиск являлся лишь орудием в моих руках. И теперь пришло время убрать это орудие в дальний ящик. — Ты не выйдешь отсюда до тех пор, пока я вновь не освобожу тебя, — проговорил я, не прерывая зрительного контакта. — Такова воля твоего Хозяина.        То, с какой лёгкостью я переломил ментальное сопротивление василиска, удивило даже меня самого. Я вообще не мог не отметить своего странного состояния на протяжении последних дней. Мною владела полнейшая холодность и постоянная собранность. Ещё никогда я не чувствовал себя лучше. Одной лишь силой разума я заставил змею в несколько тонн весом забраться в статую Салазара Слизерина и погрузиться в сон. И Тайную комнату я закрыл без сожалений и колебаний. Для этого нужно было лишь несколько слов на парселтанге.        И вот я вновь стоял в туалете для девочек. Ещё несколько месяцев назад, стоя на этом же самом месте, я испытал восторг и трепет. Теперь же мною владел лишь расчёт. Тайная комната должна была быть закрыта. Василиск должен был оставаться тайной для всех обитателей замка. А Рубеус Хагрид так и останется великаном-недоумком, по вине которого погибла девочка. Никаких подозрений, что блестящий ученик Том Реддл мог быть к этому причастен.

***

       «Хогвартс-экспресс» вовсю пыхтел на станции в Хогсмиде. Ученики, уже и не вспоминавшие про недавние печальные события, смеялись и болтали, гурьбой загружаясь в поезд. Я прошествовал по платформе в окружении вальпургиевых рыцарей, прокладывающих мне путь. Булстроуд, помимо своего чемодана несущий ещё и мой, от души расталкивал потерянных младшекурсников.        Поднимаясь в поезд по чугунным ступенькам, я обернулся и в последний раз взглянул на Хогвартс, возвышающийся за зеленеющим лесом. Обычно в такие моменты душу раздирала тоска и грусть. Но сейчас, зная, что я на целых два месяца покидаю горячо любимый мною мир магии, я испытывал только нетерпение. На лето у меня были свои планы, и да поможет Бог тем магглам, которые встанут у меня на пути. — Тут свободное купе, — раздался голос Лестрейнджа из поезда, и я, подтянувшись на поручне, забрался в вагон.        В коридоре мне встретилась Анджелина Макмиллан, которая намеренно встала так, чтобы я не мог пройти мимо, не прижавшись к ней. Карие глаза девушки задорно блестели. — Том, наше купе поблизости, — хихикнула она, улыбаясь. — Заходи выпить сливочного пива в честь окончания учебного года. — Обязательно, — тонко улыбнулся я, легко касаясь талии девушки, и проходя мимо. — Мой Лорд, я занял для вас место у окна, — заискивающе проговорил Кэрроу, жестом приглашая меня в наше купе.        Я с удобством расположился на своём месте, откинувшись на мягкую обивку. Булстроуд убрал мой чемодан под скамейку и сел у двери с грозным видом телохранителя. Лестрейндж расположился напротив меня. Также в купе набились Мальсибер, Эйвери, Розье, Нотт и старший Флинт. Кэрроу, которому места не нашлось, расторопно убрался в соседнее купе к младшему Флинту, Малфою и другим третьекурсникам. Фредерик Флинт, для которого этот год в Хогвартсе стал последним, ностальгически вздыхал. — Поверить не могу, что уже не вернусь сюда, — проговорил он. — А я бы, напротив, поскорее закончил бы с учёбой, — мечтательно вздохнул Мальсибер. — Помогал бы отцу с делами и жил в своё удовольствие. — Не знаю, мне будет не хватать романтики Хогвартса, — усмехнулся Розье, и встряхнул золотыми кудрями. — Уютная гостиная Слизерина, квиддич, наше тайное общество… — Дамблдор с его отработками, — услужливо подсказал Лестрейндж. — Фи, Сильвий, ты слишком мрачно смотришь на жизнь, — отмахнулся Розье. — А ты, Том, тоже хочешь поскорее закончить школу?        Уже не в первый раз я задумался о том, что через каких-то два года сдам ЖАБА и покину Хогвартс навеки. Пока что смутно представлялось, чем именно я буду заниматься после школы. Хотя мне все прочили блестящую карьеру в Министерстве, мне этот путь казался всё более глупым. За пять лет в школе «Чародейства и волшебства Хогвартс» мне до того надоело всем улыбаться и казаться милым, что уже скулы сводило. Карьера политика требовала ровно того же — елейных хвалебных од начальству, лживых улыбок на каждом шагу, да ещё и бессмысленной рутинной работы. Как долго мне придётся жить с маской на лице и маяться дурью прежде, чем в руках окажется реальная власть? Дай бог, годам к сорока я дослужусь до начальника какого-нибудь отдела. С протекцией Слагхорна и моим умением нравиться, может быть, я добьюсь этого немногим раньше. А потом уже можно будет поучаствовать в гонке за министерским портфелем. Хотя тут уже всё зависит от лояльности Визенгамота и народа, которые уже давно отравлены промаггловскими настроениями. Кроме того, устройство Министерства заведомо не допускало и намёка на тоталитарное правление. Опять с кем-то считаться, улыбаться, врать и льстить… — Я наслаждаюсь пребыванием в Хогвартсе, — ответил я, наконец. — И торопиться мне некуда. Два года до ЖАБА нисколько меня не тяготят. — О чём ты только спрашиваешь, Феликс? — хмыкнул Флинт. — Волдеморт стал просто королём Хогвартса в этом году. Вот и последующие два года пройдут для него в лучах славы и известности.        Мальчики кивали, кто-то смотрел на меня с завистью, кто-то с восхищением. В их понимании я уже добился всего: директор здоровался со мной за руку, девчонки не давали проходу, для всей школы я был героем и просто примером для подражания. Я же знал, что нахожусь лишь в начале своего пути, и что вскоре ещё не так на меня будут смотреть эти выхоленные отпрыски лучших семейств Британии.        Пока мы доехали до Лондона, я успел заглянуть в купе к девчонкам вместе с Розье и Мальсибером. Лестрейндж категорически отказался присоединиться к нам. То ли смущался, то ли кроме мисс Яксли его в принципе никто не интересовал. Зато Феликс и Маркус были счастливы погреться в лучах моей славы, и до самого Лондона шутили и выпендривались, как только могли, наслаждаясь вниманием женского пола. Как по мне, Анджелина Макмиллан была полной дурой, которая только и умела кокетничать, и её подружки ушли не далеко. Хотя две из них были с Рэйвенкло. — Вы всё шутите, а я никак не могу забыть про смерть Уоррен, — проговорила, поёжившись, пятикурсница с Рэйвенкло.        Её звали Камилла Акерли, это была девочка в прямоугольных тонких очках и с вечно серьёзным лицом. Она входила в число самых сильных учеников школы, но по большей части из-за зубрежки. Особыми талантами не обладала. — К счастью, всё закончилось. Благодаря Тому, — проговорила мисс Макмиллан, улыбнувшись мне. — Я была в библиотеке и почитала про акромантулов, — задумчиво продолжила мисс Акерли. — Их яд вызывает летаргический сон, это правда… Но мгновенную смерть…        Итак, одна из девчонок оказалась с мозгами. Нельзя было это отрицать. — Я видел этого акромантула так же близко, как и тебя сейчас, — сказал я. — Это была огромная тварь со взрослую собаку величиной. Он мог за один раз выпустить галлон яда, я полагаю. — И всё же… — начала было рэйвенкловка, но Макмиллан её перебила. — Главное, что всё закончилось, Камилла, — с нажимом произнесла она. — Том, расскажи ещё про акромантула. Правда, что он бежал по потолку? А Хагрид напал на тебя?        Пришлось в десятый раз пересказывать эту историю под аккомпанемент девчоночьих ахов и вздохов. Розье и Мальсиберу тоже досталось немного внимания — мисс Турпин испуганно жалась к Маркусу, а Розье успокаивающим жестом приобнял дрожащую от ужаса хаффлпаффку.        Уже на подъездах к Лондону я распрощался с девушками и вышел в коридор. Хотелось посмотреть на пейзажи, мимо которых пролетал волшебный поезд. Лестрейндж, увидевший меня из купе, тоже вышел, уже переодетый в лёгкий летний костюм. Какое-то время мы стояли молча, глядя на маггловские пригороды. — Что будешь делать летом? — поинтересовался Сильвий.        Я наверняка знал, что отыщу семью моей матери. Но не очень-то хотелось распространяться об этом. Потом пришлось бы рассказывать про то, какие они, и как прошла наша встреча. — Торчать в Лондоне и надеяться, что маггловские бомбы не разбомбят приют к инферналам, — проговорил я. — Если что, ты знаешь, как со мной связаться, — напомнил Лестрейндж. — Аналогично.        Сильвий искоса на меня взглянул. — Том, я спать не буду — с кем ты вчера был в туалете? — выпалил он, понизив голос.        Я холодно взглянул на Лестрейнджа. Кажется, мой товарищ страшно завидовал. У него с девушками не клеилось. Сильвий был мрачным и ворчливым, и не так уж много людей помимо меня находили его компанию приятной. К тому же, если какой-то несчастной удавалось понравиться Лестрейнджу, та подвергалась настоящему третированию, как та же Яксли. — Может быть, у меня скрутило живот, — хмыкнул я. — Прямо-таки джентльмен, — хмыкнул Лестрейндж. — Не хочешь — не говори. Ты в последнее время вообще не очень-то разговариваешь. И потом эта история с Хагридом… — Говори прямо, — велел я, пристально уставившись на друга. — Том, я ведь не идиот, — зашипел Сильвий, озираясь. — Вижу, что что-то здесь не чисто. Где ты был в тот день, когда Уоррен нашли мёртвой? Почему тебя так трясло вечером? А наутро словно подменили! — Не понимаю, о чём ты, — отрезал я. — Да ты даже с Блэк перестал переругиваться, хотя раньше и дня не мог провести без того, чтобы не задирать её! — горячо прошептал Лестрейндж. — Я всё ещё не понимаю, в чём твой вопрос, Сильвий.        Лестрейндж глубоко вдохнул и выдохнул. Ещё раз огляделся и едва слышно прошептал: — Это ведь был ты! Ты нападал на грязнокровок!        В моём взгляде отразилось нечто страшное, так как мой товарищ попятился. А потом мотнул головой и хрустнул пальцами, едва сдерживая эмоции. — Да ты в своём уме, Том? — зашипел Лестрейндж, напирая. — А если кто-нибудь узнает? — По-прежнему не понимаю, о чём ты говоришь. Преступник пойман, — холодно ответил я. — И прекрати называть меня этим презренным именем. — Волдеморт, ты с ума сошёл… — Это ты с ума сошёл, если считаешь возможным говорить со мной в таком тоне, — отчеканил я, и добавил уже тише: — И в таком месте…        Теперь у Лестрейнджа не осталось никаких сомнений. Он таращился на меня во все глаза, хотя на его лице не было и толики осуждения. Только лёгкий страх и безграничное уважение.        Наш разговор прервался, поскольку в коридор стали выходить другие ученики. Поезд въезжал в Лондон. Я вернулся в купе, где снял мантию и убрал её вместе со значком старосты в чемодан. Туда же отправился форменный жилет. Я остался в брюках и рубашке и уже выглядел почти как обычный маггл. Поезд подъехал к платформе 9 и ¾.        Далее следовала обычная давка. Ученики ломанулись к дверям, едва увидев на платформе встречающих. По моим ногам Блэк протащил чемодан, так он спешил на выход. Ловким и незаметным движением палочки я подставил ему подножку. Альфард распластался на полу, мальчики со смехом стали его поднимать. В такой суете никто не заметил, как Скарлетт Гринграсс сунула мне в руки пергамент, свёрнутый в крохотной квадратик. — Напиши мне, — шепнула девушка и улыбнулась.        Я развернул пергамент и увидел там почтовый адрес. О чём, хотелось бы мне знать, я должен был написать? Да ещё оставив обратный адрес — приют Вула…        На платформе тоже была кутерьма. Ученики встречались с родителями и тут же парализовали всякое движение — обнимались прямо на платформе, кинув рядом чемоданы. Малфоя встречал отец — высокий блондин с надменным видом, Булстроуд едва сдерживал смущенную улыбку — его встречали мать и младшая сестрёнка, мисс Гринграсс приняла вид этакого ангелочка, завидев родителей… Вальбурга Блэк, идя вместе с кузиной и братом за плечистым, красивым мужчиной (отцом или дядей), обернулась и посмотрела прямо на меня. Перехватив мой взгляд, подавила улыбку и отвернулась, задрав нос. Я же шагал к выходу вместе с Лестрейнджем, которого никто не встречал, и даже не обратил на это особого внимания. — Увидимся на Косой аллее? — проговорил Сильвий, когда настал черёд прощаться. — Да. Хорошего лета, — ответил я, и мы пожали друг другу руки.        И вот через несколько мгновений я уже был в маггловском Лондоне. На первый взгляд новых разрушений не было. Вроде как маггловская война откатилась от Британии, что не могло не радовать. Хотя изменения всё же были — люди в военной форме, калеки на костылях, сёстры милосердия… Я быстро шагал среди них, надеясь успеть на ужин в приюте. Серость лондонских улиц убивала после живописных пейзажей вокруг Хогвартса. И всё же я не ощущал грусти или хотя бы раздражения. Даже не думал о том, что поменялось в приюте, и как меня встретят.        Я думал лишь о том, что уже совсем скоро найду способ добраться до Литл-Хэнглтона, где разыщу семейство Гонтов. И тогда им придётся ответить на все мои вопросы.        Толкнув скрипучую калитку приюта Вула, я вошёл во двор. Вечер выдался пасмурный и ветреный, никто из детей уже не гулял. Я прошёл через дворик, поднялся по крыльцу и толкнул дверь. Впервые, кажется, я входил сюда без содрогания и отвращения. Приют был неизбежной частью моей жизни до совершеннолетия, что уж тут поделать. И уже давно главным злом в этих стенах являлся я, Лорд Волдеморт. — Мальчик, отнеси это в последнюю от лестницы комнату на втором этаже, — приказал я попавшемуся под руку сироте, всучивая ему мой чемодан. — А ты кто такой-то? — угрюмо поинтересовался мальчишка.        Он был из новеньких и ещё даже представить не мог, с кем разговаривает. — Я — Том Реддл. И лучше бы тебе побыстрее запомнить это имя, — внушительно проговорил я.        Глаза парнишки округлились, и он опрометью кинулся исполнять приказ. Я усмехнулся и, обозревая пустынный вестибюль приюта, потянулся. Я чувствовал себя хозяином, а не бесправным сиротой. Оставалось напомнить об этом всем обитателям приюта.