Я - легенда

      Вальпургиевы рыцари под моим началом становились всё более сплоченной организацией. Уже начинались разговоры о том, чем мы займемся после школы, чтобы сделать наш мир лучше. Способствовали этому и многочисленные статьи о Гриндевальде. Всё чаще в гостиной Слизерина велись смелые и пылкие дискуссии. Бывало, что в руки к нам попадала запрещенная литература, и тогда разговоры тянулись за полночь. — Откуда ты это взял, Брайан? — возбужденно спрашивали юноши наперебой, глядя на небольшую брошюру в руках у Булстроуда, как на нечто опасное, но очень любопытное. — Мы с приятелями зашли в «Кабанью голову», когда были в Хогсмиде в последний раз. И вот там один тип, прислушавшись к нашему разговору, сунул мне эту бумажку. Сказал, что нам будет интересно, — басисто рассказывал семикурсник. — Неужели это правда воззвание Гриндевальда? — придушенным от эмоций шепотом спросил Нотт, глаза которого алчно блестели. — А что за тип, Брайан? — полюбопытствовал Эйвери. — Тип как тип, — пожал плечами Булстроуд. — В капюшоне, натянутом до носа. — Один из агитаторов Гриндевальда, — прокомментировал я, забирая из рук Булстроуда помятую тоненькую брошюрку. — Видимо, сеть его последователей развернулась уже в Британии. — Прочитай, Волдеморт! До смерти интересно, — взмолился Нотт.        На блеклой обложке красовался знакомый мне знак — треугольник, в котором был помещён круг, рассечённый надвое прямой линией. Точно такой же был на моём кольце. Снизу напечатана надпись «Ради общего блага». Я заинтересовался и развернул брошюру. — Вот уже двести пятьдесят лет волшебники вынуждены прятаться и скрываться. Мы рождаемся и живём в вечном страхе обнаружения, вынужденные, подобно крысам, прятаться по углам. Закон требует, чтобы мы скрывали нашу истинную природу. И я спрашиваю Вас, кого защищает этот закон? Нас или их? Я отказываюсь преклоняться, — зачитал я.        Слизеринцы притихли, сгрудившись вокруг моего кресла. У меня самого по спине пробежали мурашки — мысли, изложенные на этом помятом пергаменте, показались мне весьма смелыми. Магглов я не любил, но никогда не думал о том, чтобы нарушить Статут о секретности. Что же предлагает Гриндевальд? — Маггловская война огненным смерчем катится по Европе, грозя ворваться и в наш мир, — продолжил я. — Их ядовитые газы и оружие, извергающее град взрывающихся снарядов ставят под угрозу уже и наши жизни. Аппелируя к истории, мы видим, что магглы развязывают кровопролитные войны каждые двадцать-тридцать лет. Бывает, что эти войны тянутся десятилетиями. А их прогресс тем временем не стоит на месте. Скоро ли настанет тот день, когда магглы погубят всё живое? И можем ли мы, волшебники, оставаться в стороне?        Далее следовала статья на несколько разворотов, в которой говорилось о необходимости взять магглов под контроль, обезоружить их и подчинить нашим правилам. Чтобы волшебники могли выйти из тени и жить, как элита, возвысившись над магглами. Предполагалось, что величие построенной волшебниками империи будет таковым, что даже магглам будет лучше жить в этом новом мире. — …Ваше имя будет написано во славе, когда волшебники будут править миром, — закончил я.        Слизеринцы пораженно молчали и переглядывались. То, что они услышали, было ново, содержало зерно истины, но при этом включало в себя и сумасбродные идеи. Как реагировать было неясно. — Это утопия, — уронил я. — Магическая империя и магглы рабы, ещё и довольные своей участью. — Нет, Том, я не согласен! — тут же взорвался Нотт. — Идея блестящая! Там магглам самое место! — Бред сумасшедшего! — воскликнул Мальсибер. — Наши миры никогда не пересекались, и нет никакого смысла что-то менять! Мы всегда жили на расстоянии и не могли найти общий язык. Так что не стоит и связываться, разве только магглы первые полезут. — А зачем ждать, пока они полезут? — возразил Сильвий. — Это же животные, которые понимают только грубую силу. Нужно сразу же показать им, что мы сильнее, чтобы они и думать не смели… — Их бомба разорвалась рядом с нашим лондонским особняком! Даже защитные чары дали сбой — все окна повышибало! — Они совсем обезумели со своей войной, волшебники должны принять меры!       Я поднял руку, призывая слизеринцев к спокойствию. — Чтобы взяться за магглов сначала необходимо навести порядок в нашем мире. Взять власть под контроль чистокровных, уничтожить грязнокровок… — весомо проговорил я. — Да, политика Гриндевальда интересна. У него много здравых идей. Статут о секретности и в самом деле защищает скорее магглов, чем нас, волшебников. Его необходимо скорректировать. Во всяком случае наказывать волшебника за то, что он напал на маггла — безумие. Никому не придёт в голову просто так швыряться заклинаниями. На всё есть причины, и в таких случаях наши законы всегда должны быть на стороне волшебников. — Но а как же их война? — встрял Розье. — Неужели так и будем ждать, пока они всё вокруг уничтожат?        Я нахмурился. — Волшебники действуют не с позиции силы, в этом проблема, — проговорил я. — Каждый министр магии должен иметь рычаги воздействия на главу магглов. Чтобы они не смели творить всяческое безумие вроде того, что сейчас происходит. Сейчас же нет никакого смысла вмешиваться в происходящее. В условиях войны намного легче обнаружить наш мир. А если магглы будут знать о нас, будьте уверены, немного времени пройдёт прежде, чем их оружие обратится против волшебников. Нет, я категорически убежден в том, что начать следует с внутренней политики нашего мира, а уже потом думать о том, что делать с магглами. — У Гриндевальда много сторонников. Они вполне могут захватить власть однажды, — задумчиво изрёк Сильвий. — Не думаю, — отрезал я. — Они рассеяны по Европе. Когда как нужно было сконцентрировать все силы в одной стране. Если бы Гриндевальд стал легитимным правителем, даже Международной Конфедерации Магов пришлось бы с ним считаться. А разбросанные кучки преступников никакого веса не имеют. — Как бы ты поступил на его месте? — вдруг спросил Кэрроу, примостившийся с краю дивана так незаметно, что я только теперь его увидел.        Говорить о том, что бы я сделал на чьем-то месте, я не любил. У меня уже были кое-какие мысли о том, что собираюсь делать именно я. Но на меня выжидательно смотрело множество глаз и нужно было что-то ответить. — Первым делом я бы склонил на свою сторону влиятельных и сильных волшебников и сосредоточил все ресурсы на Министерстве магии. Наводнил бы его своими людьми. Обзавёлся бы силами, которые могли бы сдержать авроров. А затем постарался бы устроить государственный переворот, — проговорил я.        Имелось и продолжение про единоличное правление, но это я уже опустил. Было рано для таких речей. И всё же мой ответ показался слизеринцам логичным, мальчики согласно закивали. — У любой организации есть главная цель, — продолжил я. — Цели Гриндевальда размыты, он действует бессистемно… У нас должна быть чёткая цель: монополизация власти в руках чистокровных. Полная реорганизация Министерства Магии. Изменение законов. — Например? — поинтересовался Нотт. — Например, — ответил я, — начать следует с ясной формулировки прав волшебников, волшебных существ с почти человеческим разумом и даже магглов. Очевидно, что волшебники не должны попадать под суровые наказания, если применили магию к магглам или волшебным тварям. Также очевидно, что нельзя и близко допустить, чтобы гоблины получили хоть какую-то власть и права. Банк Гринготтс должен быть подконтролен Министерству, и управлять им должен волшебник. Кентавры, тролли, великаны и оборотни должны быть под контролем волшебников. Их потенциал можно использовать на наше благо, но никогда не позволять им объединяться в большие группы под командованием сильных вожаков. Популяции других волшебных тварей должны быть подконтрольны волшебникам. Магглы являются низшей кастой, и их интересы учитываются в последнюю очередь. Ради ресурсов, денежных или натуральных, их можно заколдовывать и использовать на наше усмотрение. Поскольку благо Магической Британии должно быть превыше всего. Наше благо, а не всеобщее. Благо вообще не может быть общим, раз уж на то пошло, поскольку благо для одного — для другого зло. — Но, Том, их война ведь на самом деле затрагивает и нас! — заявил Сильвий. — В текущем-то моменте что делать, просто ждать?        Я недовольно зыркнул на Лестрейнджа. Он слишком часто называл меня маггловским именем отца, что я не переносил. — Вмешиваться сейчас — безумие, — констатировал я. — Вмешаться мы можем только с применением магии, и тогда магглы узнают о существовании нашего мира. Всем память не стереть. А Магическая Британия пока не готова к столкновению с миром магглов. Министр прогнётся под них дальше некуда, вот и всё. Их война близится к логическому завершению и без нашего вмешательства. — А Гриндевальд? — спросил Нотт, которому, видимо, призвание этого темного волшебника очень понравилось. — Если количество его сторонников в Магической Британии увеличится, неужели мы к ним не примкнём? — Не увеличится, — подумав, ответил я. — Он действует в основном в Европе, вряд ли сделает своей целью номер один Британские острова. Как только маггловская война закончится, волшебное сообщество опомнится и начнёт активно противостоять Гриндевальду. Ему будет разумнее аккумулировать все силы в одной точке, а не разбрасывать по всему миру.        Я помолчал, мальчики тоже задумались. — Магической Британии нужен свой правитель, рожденный и выросший в ней, — задумчиво продолжил я. — Тот, для которого интересы нашего мира будут превыше всего. Который будет знать историю и традиции Магической Британии, который сможет сохранить саму её суть, при этом адаптировав внешнюю и внутреннюю политику к времени. Иностранца наше общество никогда не примет. — Это верно, Волдеморт, — согласился Розье. — Но этот волшебник должен быть сильным. Есть ли такие в нашем Министерстве? — Да, Спенсер-Мун неплохой министр, но ему не хватает твёрдости, — заметил Сильвий. — Старик Фоули был покрепче. — Нет такого политика, за котором пошло бы чистокровное сообщество, — кивнул Нотт. — Все они или поддерживают магглов, или боятся как-то оскорбить грязнокровок. Действуют с позиции слабости, а не силы, как и сказал Волдеморт. — Именно, — кивнул я. — Поэтому этот лидер должен прийти не из Министерства, а из наших рядов. Министерский режим никогда не позволит радикально мыслящему волшебнику подняться до позиции министра магии. В Визенгамоте единицы отстаивают интересы не то что чистокровного сообщества, а просто интересы волшебников. А сколько там грязнокровок? Да они костьми лягут, чтобы не допустить к власти никого, чьи взгляды расходятся с их собственными. Нет, нужна организация, не зависимая от Министерства. Но при это обладающая политическим весом. А для того, чтобы такая организация обладала определенной схемой, нужны и финансовые рычаги, и связи в министерских кругах, и сплоченность самих членов организации. Самое главное — сплоченность. Не только общая идея и общие интересы, но и общая клятва.        Слизеринцы слушали меня, не перебивая. Я видел в их глазах бурную работу мысли, горячее желание прямо сейчас присоединиться к такой организации. — Но в нашей истории нет примеров, когда бы подобная организация имела достаточную силу для захвата власти, — проговорил Мальсибер.        Я обвёл мальчиков пристальным взглядом. — Ваши предки сражались с полчищами гоблинов и победили, не позволив этим гнусным тварям быть с нами наравне. Целые восстания были подавлены, а вы говорите, что нам не под силу изменить управление нашем же обществом! Через пять-десять лет в ваших же руках будет множество инструментов — выгодные связи, деньги, министерские посты, семейный бизнес… Неужели, имея такие возможности, чистокровные волшебники не смогут добиться власти? — Ты прав, Том, — вздохнул Сильвий. — Нам пора перестать думать только о себе и своей выгоде, а сплотиться против грязнокровок и прочей швали. — Да, если мы все будем держать друг друга, вполне может получиться! — заявил Мальсибер. — У нас ведь общие цели, — подал голос Розье. — И мы должны всячески помогать друг другу, чтобы не позволить грязнокровкам просочиться наверх. Не давать развиваться их бизнесу, интриговать против них в министерстве, не позволять протаскивать законы, выгодные им…        Мальчики наперебой заговорили, засыпая друг друга новыми предложениями и идеями. Моя речь произвела на них впечатление, причём куда большее, чем воззвание Гриндевальда. Я крепко призадумался. Моё влияние на слизеринцев было очевидным, но смог бы я на самом деле управлять ими? Как лидер не только Вальпургиевых рыцарей, но и более серьёзной организации? Получилось бы у меня склонить на свою сторону не только слизеринцев, с которыми я общаюсь годами? Внутренний голос твердил, что у меня для этого есть абсолютно все данные. Вот только происхождение было не самым подходящим для того, чтобы в высшем обществе меня приняли за своего и были готовы видеть во мне лидера. Увы, хотя я и был потомком Салазара Слизерина, для семей моих школьных товарищей я оставался в лучшем случае полукровкой весьма сомнительного происхождения. Да и Гонты закончили свой век настолько жалко, что на богатых и высокомерных родителей моих товарищей мое родство с оными не произвело бы никакого эффекта.        Иногда я забывал об этом факторе. Ведь сам я уже знал, кем являюсь, и был убежден в собственной исключительности. Но время от времени мне всё же напоминали о моём месте в обществе чистокровных волшебников. Как, например, на рождественских каникулах шестого курса.        Сильвий Лестрейндж уже очень давно хотел пригласить меня погостить в его отчем доме. Он много и вдохновенно рассказывал мне о Лестрейндж-холле, об оружейной галерее и старинной библиотеке, о старых буках в саду и об озере в лесу, и ещё о многом. Но по понятным причинам его семья была бы не очень-то мне рада, и Сильвий не хотел разжигать конфликт. Его родители и так не одобряли дружбу Лестрейнджа со мной, а я бы никогда не вынес презрительного отношения к своей персоне. Но в ту зиму обстоятельства сложились как нельзя лучше — родители Сильвия на все праздники уехали в Швейцарию. Сэр Лестрейндж хотел поправить здоровье, а супруга его сопровождала. Сильвий считался уже достаточно взрослым, чтобы остаться в замке одному. Да и на курорте для престарелых волшебников ему было бы скучно. У Фебуса, его сводного брата, давно была своя жизнь, и он по большей части обитал в Лондонском доме. Поэтому вышло так, что целый огромный замок был предоставлен Сильвию в единоличное владение на время всех рождественских каникул.        Мне ещё не доводилось бывать в домах чистокровных волшебников. Я живо представлял себе роскошные условия, в которых вырос Сильвий и другие слизеринцы, и надеялся только на то, что мне хватит силы духе не выразить плебейского восхищения перед обыденными для моего друга вещами. Но как же сложно это оказалось на практике!        Поскольку над замком был антиаппарационный купол, а доступ через каминную сеть был ограничен, мы с Сильвием добирались посредством домовика. Его лопоухая Долли встретила нас на платформе 9 и ¾ и аппарировала вместе с нами прямиком к высоким кованым воротам поместья. Домовики могли аппарировать куда угодно, и я догадался, что Сильвий решил провести мне экскурсию от самого входа на его владения. Чтобы я посильнее впечатлился, по всей видимости. И, по правде сказать, было чему.        По мере того, как мы шли по мощёной дорожке через буковую аллею, а за редким, зимним лесом всё чётче угадывались очертания замка, мне всё сложнее было скрывать свой восторг. Наконец, моим глазам открылся огромный средневековый замок со смотровыми башнями. Он был не похож на Хогвартс, устремляющийся ввысь всеми восьмью этажами и множеством башен. Лестрейндж-холл монументально и воинственно раскинулся вширь, и только башни по его углам грозно возвышались. При этом бойницы сохранились только в башнях, в остальном окна были расширены, поэтому Холл имел не слишком готический вид. Но однозначно очень серьёзный, мрачный и воинственный. Как и все его обитатели. — Замок много раз перестраивался, последний раз — после пожара в северном крыле в прошлом веке, — завёл свою шарманку Сильвий. — Замок имеет форму квадрата, и внешнюю его часть возвели уже после нормандского завоевания. Внутри сохранились остатки первого Холла, который мои предки завоевали тогда. Всего в замке около тридцати комнат…        Сильвий с любовью и гордостью рассказывал про свой дом. Это было понятно — кто бы на его месте не гордился таким замком? Лестрейндж знал его историю, знал каждый камень, каждый предмет. Как знал и историю своего рода. Он любил Лестрейндж-холл истово и глубоко и никак не мог говорить о нём более скромно и спокойно.        Когда мы вошли в высокие двери замка, я огляделся. Огромный холл, немногим уступающий вестибюлю Хогвартса. Парадная мраморная лестница с ковром, хрустальная люстра над головой. Резная галерея второго этажа, вдоль которой висит множество гербов — очевидно, семей, кровными узами связанными с Лестрейнджами. На стенах не факелы, как в Хогвартсе, а большие лампады. Признаться, я никак не мог поверить, что в таких замках на самом деле живут. Что это не какое-то общественное здание на несколько сотен человек, как Хогвартс, а дом одной небольшой семьи.        Долли приняла наши с Сильвием чемоданы, и мы проследовали в гостиную. Сильвий был очень радушен — по мере не прекращающейся лекции позаботился о том, чтобы нам подали чай, и усадил меня в кресло у камина. Речь моего товарища я практически не прерывал, время от времени задавая какие-то уточняющие вопросы касательно истории рода Лестрейнджей. И продолжал исподволь осматриваться, стараясь не слишком крутить головой.        Толстый, пушистый ковёр под ногами. Резной мраморный камин. Золочёные рамы портретов. Бархатные портьеры на окнах, шелковые обои на стенах. Меня не захлёстывала та злоба, которую я испытал в доме Реддлов. Но всё же некоторую подавленность я ощущал. Легко было быть лидером на Слизерине, когда все мы были более или менее равны. И как же чертовски сложно было сохранить собственное достоинство, когда я сидел в этой роскошной гостиной в потёртых ботинках и брюках, который опять были мне коротки — я продолжал расти.        Когда мы попили чай с кексами — нам подобострастно прислуживала старая домовая эльфийка — Сильвий провёл мне экскурсию по замку. Показал мне мою гостевую комнату, картинную и оружейную галереи, а также библиотеку. Только в последней я ощутил некий уют. Наверное, потому что был уже поздний вечер, за окном стемнело, огонь в камине потрескивал, а Сильвий выдохся и замолчал. Камин был изумительной работы — весь из мраморных пластин, на которых были изображены сценки из жизни самых знаменитых членов рода Лестрейндж. Но, главное, это конечно запах старых книг, мягкий свет огня и падающий снег за окном. Шахматы на резном столике ручной работы. Атмосфера покоя и уюта. — Замок великолепный, — сдержанно, но вполне искренне проговорил я. — По твоим рассказам я понимал, что Лестрейндж-холл — особенное место, но, признаться, не предполагал, что настолько.        Сильвий довольно заулыбался, его глаза заблестели. Он был достаточно мрачным и сдержанным по своей природе. Я редко видел, чтобы на его лице было столько положительных эмоций. — Я рад, что тебе понравилось в Холле, — ответил Лестрейндж. — Завтра полетаем на метлах в окрестностях, покажу тебе озеро и лес. Ещё есть конюшня с крылатыми конями. Сейчас держим всего шесть, но есть один абраксанец — воплощенная красота и грация. — Я бы предпочёл начать с библиотеки, — отозвался я, алчно скользя взглядом по корешкам книг. — И задержался бы в зале для упражнений. — Успеешь ещё зарыться в книги, Том, — усмехнулся Сильвий. — А вот потренироваться вполне можно завтра же утром. В зале для упражнений есть всё для этого, школьный дуэльный клуб и близко не стоял. — Не называй меня этим именем, — твёрдо проговорил я. — Я давно уже выбрал себе другое. — Прости, я по привычке, — тут же отозвался Лестрейндж, не желающий со мной ссориться по пустякам.        Он велел домовику принести нам огневиски и сигары его отца. И с важным видом прикурил одну от палочки. Но тут же закашлялся и позеленел. Я рассмеялся. — Запах у них ещё тот, скажу я тебе, — заметил я.        Сильвий надулся. — Сигары кубинских колдунов, из волшебного пахучего табака, — обиженно заявил он. — А огневиски обязательно попробуй! Это огденский, пятидесятилетней выдержки.        Я отпил из хрустального стакана, наверняка тоже очень старинного и ценного. В груди разлилось тепло, от напитка осталось приятное послевкусие. Сильвий, не выходя из образа, поводил стаканом под носом, важно кивая, и тоже сделал глоток. — Чувствуешь? Дубовые нотки, — изрёк он.       Я задумчиво смотрел на стакан в моих руках и думал о том, насколько же моя жизнь отличается от жизни моих школьных товарищей. Должно быть, для Сильвия было смертным ужасом побывать в моём приюте. Станут ли чистокровные волшебники рисковать своим благополучием и богатством, если понадобится? Станут ли вообще вмешиваться в ход истории? Или будут оставаться в стороне, живя в своих роскошных замках и не марая рук о грязнокровок. — У Салазар Слизерина тоже был замок — в Салазаровых топях, — заговорил Лестрейндж, заметив мою задумчивость. — Жалко, что его бестолковые потомки не смогли сохранить состояние. Но тебе ещё предстоит вновь прославить ваш род, Волдеморт!        Я поднял глаза на Лестрейнджа — он смотрел на меня с обычным уважением и поддержкой. Не то чтобы я в ней сильно нуждался, но его слова были не лишними в этот момент. — Я прославлю Магическую Британию, Сильвий, — медленно проговорил я, глядя в глаза товарища. — Но для этого мне нужна поддержка чистокровных. Без этого ничего не выйдет. А кто из них встанет против политики Министерства, рискуя поплатиться за это статусом и положением? А ведь есть риски, что открытое противостояние текущему правительству внесёт свои коррективы в нашу жизнь.        Сильвий выслушал меня, не перебивая. — Может быть, у нас и есть замки, земли и деньги, Волдеморт, — размеренно, выделяя каждое слово, проговорил он. — Но ни у кого нет твоей силы воли и характера, да даже магии такой ни у кого нет. Мы слишком изнежены жизнью в роскоши и достатке. А ты привык брать своё любой ценой и добиваться своих целей. Ты привык бороться. В тебе чувствуется сила и уверенность, и многие пойдут за тобой. — Ты полагаешь? — уронил я и сделал ещё глоток огневиски.       Напиток больше не обжигал, только дарил приятную расслабленность. — Я понял, о чём ты говорил тогда в гостиной, — продолжил Сильвий. — Когда нам попалось воззвание Гриндевальда. И я сразу подумал — кто, если не Том, возглавит такую организацию? Кому ещё достанет силы и твёрдости для этого? Да, будет нелегко, но мир меняется не по щелчку наших пальцев. Что же касается чистокровных волшебников — о, ты всегда умел найти нужные слова для нас, слизеринцев. Найдешь и для более широких масс.        Я отставил бокал с огневиски и улыбнулся краешком губ. Посмотрел на шахматную доску с начатой партией, про которую мы забыли. — Посмотрим, — отозвался я. — Да что там смотреть! Слагхорн уже видит тебя на месте министра! — воскликнул Лестрейндж. — Боюсь, что это останется в его мечтах, — заметил я. — Я вижу для себя другой путь. Но хватит уже пустой болтовни. Надо ведь что-то делать. Думаю, вполне можно провести первое официальное собрание Вальпургиевых Рыцарей вне Хогвартса. Можно и старшего Флинта пригласить, он бы захватил с собой новых людей…        Флинт закончил Хогвартс год назад, но выпускать его из-под своего влияния я не хотел. К тому же, пора было и правда как-то действовать. Привлекать как можно больше молодых людей в Вальпургиевы Рыцари, обзаводиться связями и знакомствами. — Это можно, — бодро заявил Сильвий. — Рождество все будут отмечать с семьями, а на Новый год пригласим сюда всех вальпургиевых рыцарей. Отметим праздник, а заодно обсудим волнующие нас вопросы.        Я кивнул в знак согласия. На самом деле я уже пару недель как написал речь, вдохновленный дискуссией о Гриндевальде, и хотел попробовать себя в качестве оратора. В Хогвартсе всё же приходилось фильтровать то, что я говорю, а вот дома у Лестрейнджа я мог произнести речь, не сдерживая себя в выражениях. И заодно посмотреть, как на это отреагируют вальпургиевы рыцари. Получится ли мне удержать внимание того же Флинта и его товарищей, если таковые явятся. Получится ли сплотить нашу организацию? — Может быть, пригласим кого-нибудь из девчонок со Слизерина? — как бы невзначай предложил Лестрейндж. — Пусть тоже послушают, им не помешает. Да и вообще будет интереснее. — И кого пригласим? Яксли, к примеру? — поддел я. — А хоть бы и Яксли! — усмехнулся Сильвий. — Она член сборной Слизерина, радеет за наш факультет и за наше общество! — Великий Салазар, я говорю с тобой о судьбах мира, а ты хочешь притащить на официальное собрание Вальпургиевых Рыцарей девчонок! — застонал я, закрывая лицо рукой. — Они тоже чистокровные. Да и что тут такого? Сначала пообщаемся все вместе, а потом останемся нашей мужской компанией и обсудим все дела, — не унимался несносный Лестрейндж. — Приглашай, кого хочешь, — вздохнул я. — В конце концов, это ведь твой дом. — Хочешь, приглашу Гринграсс? — предложил Сильвий. — Или обеих Блэк? Кто тебе больше нравится? — Никто, — меланхолично отозвался я, хотя упоминание последней фамилии не оставило меня равнодушным. — Уоррингтон? — продолжил перечислять Сильвий. — Она на тебя постоянно пялится. — И я предпочту отдохнуть от этого на каникулах.        Сильвий знал, что раньше я симпатизировал Вальбурге Блэк, но в последнее время мы с ней мало прилюдно ругались, поэтому мой товарищ решил, что интерес мой угас. Но всё же не мог ведь Сильвий только о присутствии Яксли хлопотать, нужно было и для меня кого-то подобрать, чтобы он якобы для нас обоих старался. — Да и кто отпустит юных леди сюда, зная, что даже твоих родителей нет в замке? — хмыкнул я. — Маменьки решат, что в Холле будет какая-нибудь вакханалия. — Ты льстишь нравам чистокровных волшебниц, — отмахнулся Сильвий. — Новый год — это праздник, который многие проводят в компании сверстников. Может, девчонкам и будет велено вернуться домой к определенному часу, но уж точно никто не станет препятствовать. Маменьки сами небось не дуры, уже присматривают партию для дочек. И я уже всё придумал — Розье возьмёт с собой кузину, она пригласит пару подружек, потом ещё пригласим Альфарда Блэка, а с ним и Вальбургу с Лукрецией… Гринграсс и Уоррингтон сами никогда не пропустят веселья. Ну? — Что ты от меня хочешь? Благословения, что ли? — не выдержал я. — Видеть надменную физиономию этой Блэк ещё и на каникулах! Избавь уж от такого счастья. — Ага, Блэк! — торжествующе воскликнул Сильвий, подпрыгивая в кресле. — Так и знал!        Я поморщился от его крика. — Ладно, приглашай всех, — решил я. — Это и потенциальных Вальпургиевых Рыцарей привлечёт. А там уже я завладею их вниманием.        В таком контексте было выгодно пригласить наших сокурсниц. Многие из них и правда ведь были дьявольски хороши. И присутствие Блэков само по себе задавало уровень предполагаемого приёма. Мне было выгодно, чтобы пришлые волшебники, не знающие меня лично, увидели их и подумали, что даже такие семьи меня поддерживают. А я очень рассчитывал на то, что Флинт и другие приведут кого-то нового в наш круг.