***
В Хогвартсе всё шло своим чередом. Я прилежно учился, время от времени проводил собрания с Вальпургиевыми Рыцарями и периодически обменивался колкостями с Вальбургой Блэк. Анжелина Макмиллан обходила меня десятой дорогой и больше, чем когда либо, якшалась с грязнокровками, поэтому была записана мною в неисправимые предатели крови. Мне было не до девчонок, всё внимание я сосредоточил на организации. С того памятного Нового года собрания Вальпургиевых Рыцарей стали иметь регулярный характер. Раз в две недели мы собирались либо в гостиной факультета, либо в Кабаньей голове в Хогсмиде и обсуждали насущные вопросы. Я открыл в себе невероятные организаторские способности, и к весне Вальпургиевы Рыцари стали полноценной организацией. У нас появился свой устав. Каждый из Рыцарей должен был соблюдать следующие правила: 1) Не общаться с магглорождёнными без крайней необходимости, коей может считаться совместное задание от профессора или получение какой-либо выгоды; 2) Не водить близких знакомств с полукровками, в особенности с теми, в роду которых магглы преобладают; 3) Не рассказывать об организации никому из профессоров и персонала Хогвартса; 4) Подчиняться лидеру организации Лорду Волдеморту; 5) Поддерживать связь с организацией даже после окончания школы Хогвартс; 6) При необходимости оказывать помощь и содействие членам организации в учёбе, а также после окончания школы — в тех сферах жизни, в которых это будет посильным. Миссия организации была простой и очевидной — сохранение исторической целостности, традиций и устоев Магической Британии, цель — сосредоточение власти в руках чистокровных. Задачи — недопущение магглорождённых и полукровок на руководящие посты, сдерживание маггловской экспансии в нашем мире, расширение прав и свобод чистокровных. Для вступления в организацию нужно было быть чистокровным волшебником, а также иметь поручительства от двух Вальпургиевых Рыцарей. Запрещалось посвящать в тёмные дела организации новичков, числящихся в ней менее полугода. То есть, им не рассказывали про то, как Вальпургиевы Рыцари под моим началом глумились над грязнокровками, и про темные заклинания, которым я учил некоторых. Единогласно было принято решение не принимать в Вальпургиевы Рыцари девчонок. Считалось, что они изначально более болтливы и мягкосердечны, а также после школы с большой долей вероятности быстро выскочат замуж и перестанут быть полезны организации. Зато мгновенно разболтают все секреты благоверному. Был ряд причин, по которым Вальпургиев Рыцарь мог лишиться членства в организации: 1) Передача информации об организации кому-либо из непосвященных, в особенности — профессорам Хогвартса; 2) Физические или эмоциональные отношения с полукровками, грязнокровками и магглами; 3) Нарушение прямых указаний лидера организации. Наш небольшой клуб по интересам был окутан таинственностью и мрачным очарованием. Тайный орден, благородные рыцари, радеющие за благополучие волшебного мира, белая кость и голубая кровь нашего общества… Многие старались вступить в организацию по самым разным мотивам. Я находил рычаги управления каждым. Но самым сложным было скрывать существование организации от профессоров. Для этого мне приходилось порой прибегать к самым жестким мерам. В начале весны Булстроуд повздорил с загонщиком гриффиндорской команды. Они не поделили поле, когда тренировались, вспыхнул конфликт. А гриффиндорец ещё и был последним грязнокровкой… Словом, Булстроуд не сдержался и приложил гриффиндорца таким заклинанием, что тот ещё с неделю харкал кровью. Дело дошло до больничного крыла, началось разбирательство… А поскольку Булстроуд проклял гриффиндорца на глазах у всей его команды, правда всплыла достаточно быстро. Возник вопрос — где Булстроуд научился заклинанию хлыста, отбившему лёгкие гриффиндорцу? Булстроуд, к счастью, догадался соврать, что сам где-то вычитал, а всё же меня вызвал к себе директор Диппет. — Вы староста, Том, и должны заботиться о том, чтобы ученики вашего факультета вели себя прилично. Применение магии, тем более такого рода, по отношению к другим учащимся недопустимо! Вы несёте ответственность за поведение слизеринцев и имеете полномочия вычитать баллы за нарушение ими школьных правил. В произошедшем отчасти виноваты и вы со своим явным попустительством. Ведь Булстроуд и ранее наверняка проявлял агрессию, к которой вы оставались слепы. Почему вы никогда не отнимаете баллы у учеников Слизерина, Том? Полномочия старосты вам даны для того, чтобы вы дисциплинировали остальных учащихся. Тем более, что мистер Булстроуд — ваш товарищ, насколько мне известно. Я терпеливо выслушал отповедь пожилого директора, смиренно опустив глаза долу. — Прошу прощения, сэр. Впредь я буду внимательнее к поведению остальных учеников Слизерина. Такого больше не повторится. Диппет по-старчески поёжился и вздохнул. — Рассчитываю на вашу сознательность, Том. Вы всегда внушали мне доверие, так используйте свои лидерские качества во благо. — Да, сэр. Спасибо, сэр. Стоит ли говорить, в каком бешенстве я вернулся в подземелья Слизерина. Не говоря ни слова, я пронёсся через гостиную и, выхватив палочку, направил её на Булстроуда. Не успел он опомниться, как я сделал круговое движение кистью, и семикурсник, схватившись за горло, захрипел. — Думай головой прежде, чем что-то делаешь, — процедил я. — Если совсем не соображаешь, будешь исключён из Вальпургиевых Рыцарей. И это ко всем относится! Я отвернулся от задыхающегося Булстроуда и обвёл горящим взглядом оторопевших слизеринцев. — С этого момента, если хоть кто-то из вас прилюдно использует заклинание, которому я вас научил, ввяжется в глупую ссору с кем-либо, или попадётся на нарушении школьных правил — дело будете иметь со мной. Всем ясно? Булстроуд, упав на колени, продолжал хрипеть и задыхаться. Слизеринцы в немом ужасе смотрели то на меня, то на него. Не дожидаясь ответа, я развернулся и взмахом палочки освободил побагровевшего семикурсника. — Чтобы больше такого не было, — уже спокойнее проговорил я. Брайан, кашляя и хрипя, кое-как поднялся на ноги. На меня он смотрел с выражением удивления и страха. — Крайне важно не попадаться, — весомо проговорил я, обращаясь ко всем. — Это не детские игры. Всё серьёзно и может быть наказуемо. Если вы хотите на самом деле послужить Магической Британии, постарайтесь хотя бы школу окончить без того, чтобы вас лишили палочки и отправили в Азкабан. Нужный эффект был достигнут, и с тех пор Вальпургиевы Рыцари трижды думали прежде, чем что-то сделать. Но по закону подлости вскоре после того случая я едва сам не попал в неприятности. Случилось это так. В начале весны, будучи в Хогсмиде, я со своей компанией зашёл в «Три Метлы». Пока Мальсибер и Розье брали на всех сливочное пиво, а Нотт отлучился в уборную, я заскучал. Сильвий был немногословен — он таращился на Яксли за соседним столиком, которая сидела с подружками. Я же стал практиковать легилименцию, выбрав своей жертвой второкурсника-грязнокровку с Гриффиндора. Время от времени я для практики пробовал читать чьи-то мысли и даже управлять людьми с помощью моей воли. Такие серьёзные разделы магии как окклюменция и легилименция требовали постоянной практики. Едва я встретился взглядами с мальчиком, я прочитал его нехитрые мысли — он радовался солнечному дню, вкусному сливочному пиву и полученным баллам по зельеварению. Проникнув в его мысли, я потехи ради изобразил там образ пауков, купающихся в сливочном пиве. Великий Мерлин, разве я знал, что этот гриффиндорец до смерти их боялся? — Ну что, заждались? — ухмыльнулся Маркус, ставя на стол несколько кружек. — А ты куда так смотришь, Том? В это время на весь трактир раздался надсадный, срывающийся вопль. Второкурсник оттолкнул от себя кружку так, что она перевернулась, а всё содержимое опрокинулось на стол. Вскочил на ноги, продолжая истошно вопить. — Пауки! Пауки! Везде пауки! — надрывался он, а потом принялся отрыгивать уже выпитое пиво. Поднялась паника, девчонки завизжали и стали подбирать полы мантии. Владелица бара и несколько старшекурсников кинулись помогать обезумевшему вдруг гриффиндорцу. А тот сорвал с себя мантию, стал отряхиваться, заливаясь слезами. Не мог толком объяснить, что с ним приключилось. В совершенно невменяемом состоянии его и повели в Больничное крыло. Когда за вопившим рыдавшим мальчиком и его провожатыми закрылась дверь, Мальсибер присвистнул. — Совсем грязнокровки помешались, — констатировал он. — Что это вообще было? — отмер Феликс Розье. В это время к нашему столу подошли Джосселин Пайк — староста Гриффиндора — и Анжелина Макмиллан. На лицах обеих девушек было возмущение. — Это ты заколдовал Гибсона, Том? — негодующе спросила Анджелина. — Я видела, как ты на него смотрел! А потом он как будто с ума сошёл! — Может быть, ты видела, как я колдовал? — полюбопытствовал я. Это меня разозлило. Ещё недавно Макмиллан чуть ли не бегала за мной, а теперь смеет устраивать такие нападки! — Том, ты что-то сделал или нет? Может быть, случайно? — более сдержанно спросила Джосселин Пайк. — Посмотрел в ту сторону, — возмущенно ответил я, глядя на обеих девушек так, словно и они помешались. Джосселин сухо поджала губы. Макмиллан возмущенно всплеснула руками. — Да это был как будто гипноз! — Кому-то нужно меньше общаться с магглами, — пробурчал Сильвий. — Какой гипноз к инферналам? Я усмехнулся, а Розье и Мальсибер стали посмеиваться. Анжелина густо покраснела от негодования и бессилия. Джосселин владела собой лучше. — Я буду вынуждена доложить об этом профессору Дамблдору, — сдержанно сказала она. Я пожал плечами. — Твоё право. На этом гриффиндорки удалились. Вальпургиевы рыцари вопросительно уставились на меня. Я же с непроницаемым видом отпил сливочного пива. — Волдеморт, так это правда ты? — шепотом спросил Нотт. Я загадочно ухмыльнулся. Слизеринцы смотрели на меня с неверием и невольным уважением. — Но как, инферналы бы меня побрали? — ахнул Лестрейндж. — Я всё время был рядом, ты даже палочку не доставал! — По-настоящему хорошему волшебнику не всегда нужна палочка, — глубокомысленно изрёк я. — Впрочем, это всё домыслы Макмиллан. — Да что ты с ней сделал на Новый год, что она от тебя так возненавидела? — усмехнулся Розье. — Вернее сказать — не сделал, — вздохнул я. Мальчики продолжили засыпать меня расспросами о том, как я заколдовал гриффиндорца. Но я отвечал туманно и сдержанно. А то, как знать — может, Пайк и в самом деле доложит Дамблдору и тот возьмётся допрашивать моих товарищей, а не только меня самого. Пусть уж лучше пока никто не знает о практиках, которые я осваиваю. Долго ждать не пришлось. После первой же трансфигурации Дамблдор попросил меня задержаться. Собирая учебники и письменные принадлежности в сумку, я мысленно выстраивал блок в своём разуме. За качество моей окклюменции я не переживал. Хотя практиковать её доводилось нечасто, я методично выполнял все рекомендации из книги про данный раздел магии ежедневно. Вот и теперь подавил эмоции и воспоминания, связанные с последним посещением Трёх Метел, и заменил их ничего не значащими фрагментами — как пил сливочное пиво с друзьями, как Сильвий с предвкушением говорил о пасхальных каникулах, и как Мальсибер с Розье заигрывали со слизеринками, сидевшими неподалёку. — Я хотел поговорить с тобой, Том, — издалека начал Дамблдор, когда я подошел к его столу. — О том, что случилось в Хогсмиде в последние выходные. Он испытующе на меня смотрел, выжидая какую-либо реакцию. Надо отдать гриффиндорскому декану должное — он был гениальным манипулятором, и по мере того, как я сам обучался этому мастерству, я все чаще замечал, как профессор использует те или иные трюки. — Да, сэр? — с невинным видом отозвался я. — Это касается Джереми Гибсона, второкурсника с Гриффиндора, — добавил Дамблдор, внимательно глядя на меня через поблескивающие очки-половинки. Я специально представил тот момент, как плачущего и чешущегося второкурсника выводят из паба. — Жутковатое происшествие, сэр, — поежился я. — Я слышал, что Джереми всё так же плохо? Дамблдор выдержал паузу, пристально глядя мне в глаза. Я выжидательно смотрел в ответ, крутя перед мысленным взором правильные моменты из паба. Вот Сильвий говорит о ближайшей квиддичной тренировке, вот Розье случайно проливает сливочное пиво на Нотта и тот ругается. А потом раз — и какие-то крики, и вот уже невменяемого Гибсона уводят. Удивленные лица Вальпургиевых Рыцарей, разговор с Джосселин Пайк и моё собственное изумление. — Сэр? Дамблдор снял очки и стал протирать их маленьким бархатным платочком. — Да, Джереми Гибсону всё так же мерещатся пауки. Он не может спокойно есть. Ты не видел, с чего всё началось, Том? — спросил Дамблдор, опять устремляя на меня пристальный взгляд. Я намеренно отогнал насмешливые мысли о том, что он винил очки в своей неудаче. Опять представил себе вопящего Гибсона. — Нет, сэр. По правде сказать, это произошло так быстро и неожиданно, что никто ничего и не понял. Ещё минуту назад Джереми Гибсон сидел спокойно, а потом с ним случилась истерика. Дамблдор чуть подался вперёд в своём кресле, не сводя с меня очень внимательного взгляда. Я ощутил легчайшее головокружение, и понял, что он вот-вот проникнет в те воспоминания, которые я затолкал на самые задворки сознания. Тогда я мысленно представил мощную стену из серых булыжников, окружающую меня. Дамблдор откинулся в кресле. — Мне поступила информация, что ты как-то причастен к этому, Том, — заметил он, а я угадал выражение досады, едва промелькнувшее на лице профессора трансфигурации. — Догадываюсь от кого, сэр, — вздохнул я с печальным видом. Дамблдор опять попытался поймать мой взгляд, а я в это время вспомнил коридор Лестрейндж-холла, обвивающую мою шею Анжелину Макмиллан, и то, как я настойчиво останавливаю её и ухожу. Дамблдор прокашлялся и отвёл глаза. — Что же, если вы вспомните что-то, Том, я буду готов вас выслушать, — проговорил Дамблдор и придвинул к себе стопку эссе. — Да, сэр. Я отвернулся и зашагал к двери. Сдержать злорадную усмешку не было никакой возможности. А когда я вышел и закрыл за собой дверь, даже отпустил короткий смешок. Вот это вытянулось лицо Дамблдора! Он точно понял, что я овладел окклюменцией. А сказать ничего не мог! Ведь профессору тоже не желательно копаться в головах у студентов. Да и что бы он мне предъявил после увиденных воспоминаний об Макмиллан? Было ясно, как дважды два — девчонка мстила при помощи подруги. А ещё обе гриффиндорки, как не стыдно!***
Близился конец моего шестого курса. Я с невольным неудовольствием думал о том, что в этом году в Хогвартсе станет на несколько Блэков меньше. Их, к слову, прибывало буквально с каждым годом — на пятом курсе учился Орион Блэк, младший брат Лукреции, на третьем курсе — некая Араминта, одна из бесчисленных кузин Альфарда, Лукреции и Вальбурги… Вальбурга. Она-то меня и волновала. Нельзя было не признать, что она меня привлекала. Никто из других девчонок не вызывал во мне столько желания, как мисс Блэк. Я мечтал обладать ею, как в детстве хотел получить себе недостижимые и дорогие игрушки, которые видел на витринах магазинов или у детей из соседнего богатого квартала. Я не тешил себя иллюзиями, что однажды Вальбурга Блэк станет моей. Ведь цели у меня были куда более высокие, чем простая похоть. Но всё же при мысли, что жизнь непременно разведет нас очень далеко в самое ближайшее время, у меня резко портилось настроение. В Хогвартсе дистанция между нами была не так уж ощутима, но я со всей чёткостью понимал, что стоит нам закончить школу, как мисс Блэк вознесется в мир роскоши и блеска высшего общества, куда я буду карабкаться ещё достаточно долго. Умом я осознавал, что нет никакого смысла тешить себя мечтами об этой девушке, но всё моё мужское начало желало её вопреки доводам разума. Вальбурга Блэк, словно предчувствуя нашу неминуемую разлуку, хотела с лихвой вылить на меня яда и колкостей. Она чаще, чем когда либо, цеплялась ко мне. В гостиной Слизерина, в Большом зале, во время собраний старост… Даже Джосселин Пайк, относившаяся ко мне с подозрением после истории в Хогсмиде, с сочувствием заметила после очередного собрания: — Бедняга Реддл. Эта фурия Блэк просто его ненавидит. Я с упоением отвечал на все эскапады Вальбруги, желая напоследок получить как можно больше её внимания. Осознавая, насколько это безумно, я, однако же, ничего не мог с собой сделать. К тому же, словно само провидение сталкивало нас в самых неожиданных местах. Например, вскоре после пасхальных каникул — в ванной для старост. Я не так уж часто пользовался ею, хотя и имел такую привилегию. Но иногда было просто необходимо побыть в одиночестве и расслабиться. Меня успокаивал плеск воды, пена и приятные ароматы. Не говоря уже о том, что само помещение было роскошным. В особенности после того, как первые одиннадцать лет своей жизни я мылся в общей ванной, чаще всего холодной и грязной… Нежась в тёплой воде с тонким цветочным ароматом, я откинул голову на бортик ванной и прищурился. Свет свечей в большой люстре над головой расплывался в пару, поднимающимся от воды. Райское место. Усталость смывалась с плеч, в теле воцарялась нега. Я лениво думал о том, что собрание вальпургиевых рыцарей в субботу пройдёт без Сильвия — Лестрейндж вёл в Хогсмид Алиссандру Яксли. Мой товарищ был слишком упрям, чтобы поступиться своими интересами, а я переживал, что он создаст прецедент. Удерживать в организации старшекурсников было всё сложнее, потому что у большей части из них в голове были только девчонки. Мальсибер тоже никак не мог оторваться от Скарлетт Гринграсс, и плевать он хотел на нашу высокую миссию. Что только чувства делают с людьми, уму непостижимо! Зевнув, я покосился на часы — было уже практически девять, пора было возвращаться в гостиную. Нырнув напоследок, я вылез из ванной и стал вытираться большим махровым полотенцем. В это время, когда мою наготу почти ничего не скрывало, дверь вдруг отворилась и в ванную для старост зашла Вальбурга Блэк. При виде меня её глаза округлились. Но вместо того, чтобы тут же отвернуться, как полагается благовоспитанной леди, мисс Блэк скользнула по мне взглядом и возмущенно заявила: — Не знаешь, как закрывать дверь, Реддл? — А ты не знаешь, как стучать? — отозвался я, повязывая полотенце на бедрах. Вальбурга высокомерно вздёрнула подбородок, а её взгляд опять бегло окинул меня с головы до пят. — Что ты так стоишь? — вопросила она. — Оденься же! — Я ждал, когда ты наконец выйдешь. Но, раз ты хочешь посмотреть… — протянул я, пожимая плечами и делая вид, что собираюсь снять с себя полотенце. Блэк возмущенно ахнула и, испепелив меня взглядом, поспешно вышла прочь. Посмеиваясь, я высушил волосы и оделся. Настроение почему-то улучшилось. Хотел бы я ещё разок увидеть такое выражение на надменном личике Вальбурги Блэк! Придя в гостиную Слизерина, я обнаружил Вальбургу Блэк там. Она сидела на диване вместе с Лукрецией, меня встретила ненавидящим взглядом. — Ванная старост свободна, — заявил я с усмешкой. — Воздержусь, — холодно процедила мисс Блэк, всем своим видом показывая, что считает ниже своего достоинства заходить туда после меня. — А жаль — там появились новые ароматы, — блаженно потягиваясь, заметил я. — Настоящее удовольствие. — Особенно в сравнении с маггловским приютом, — язвительно заметила Вальбурга. Я ответил ей прохладной улыбкой. — Видимо, и в сравнении с домом Блэков, раз я тебя оттуда едва выставил. Клянусь Салазаром, даже неловко было — думал, дыру во мне прожжешь взглядом, — проговорил я, покачивая головой и удаляясь в свою спальню. — Какая же наглость! — возмущенно ахнула Вальбурга мне в спину. Улыбаясь, я подумал о том, что слишком редко использую ванну старост. А между тем глупо не пользоваться законными привилегиями. Тем более, если это так сильно досаждает Вальбурге Блэк!