Я - легенда

       День убийства Фебуса Лестрейнджа удачно выпал на мой выходной в лавке. Я встал позднее обычного: воздух в доме у озера был настолько свежий и чистый, что буквально пьянил. Перекусив на террасе, куда Долли подала завтрак, я отправился на прогулку. Шагая по узкой, извилистой лесной тропинке я думал о том, что впервые в жизни собираюсь совершить преднамеренное убийство. Это было ново, щекотало нервы, и я постоянно ставил перед собой вопрос — правильно ли я поступаю? Не с точки зрения морали, упаси Мерлин. Фебус Лестрейндж был свиньёй, и я оказал бы большую услугу волшебному сообществу, отправив его на тот свет. И всё же оставались кое-какие подспудные опасения, ведь всё же я брал на себя кое-какие риски при том, что убить собирался не ради себя, а ради Лестрейнджа.        Я всё пытался разобраться в себе и понять, что именно кажется мне неправильным. Пытался вспомнить, что чувствовал, когда ранее был виновником чьей-то кончины. Из-за Миртл я здорово испугался — всё случилось неожиданно, я не знал, что делать, боялся, что меня поймают на месте преступления. Но паника длилась пару минут, а потом я твёрдой рукой создал крестраж. С Реддлами было совсем иначе — я был рад их убить, упивался их кончиной. Хотя и тогда я не планировал убийство заранее. Сама поездка в Литтл-Хэнглтон затевалась с целью поглядеть на родственников матери. Что же касается Вула — маггл вообще не стоил моего внимания, как если бы я прихлопнул таракана. Но с Фебусом Лестрейнджем всё было иначе — я распланировал убийство заранее, всё просчитал, скрупулёзно подготовился. И пройти всё должно было в лучшем виде. А всё же меня точило сомнение!        По всей видимости, с присущей мне рациональностью я никак не мог понять смысла мероприятия лично для меня. Сильвий должен был получить всё имущество Лестрейнджей, исчислявшееся миллионами галлеонов. Что приобретал от этого лично я, было смутно и непонятно. Сильвий поклялся, что будет моим должником всю жизнь. Но он и так сделал бы всё, что я ему сказал… Да, если мы вместе убьем его брата, Лестрейндж всю жизнь будет от меня зависеть, поскольку я стану хранителем этой страшной тайны. На этом выгоды заканчивались. Неужели же дружба с Лестрейнджем толкает меня на скользкую дорожку? Всегда ведь есть риск быть пойманным… Тем более, когда в деле участвую не только я, но и нервозный Сильвий.        А Сильвий Лестрейндж на самом деле нервничал, хотя и пытался держаться как обычно. Но я-то заметил, что он почти не ест и постоянно ковыряет заусенцы — омерзительная привычка, проявляющаяся у него в моменты сильного волнения. Я убеждал себя, что кровавое крещение для моего будущего соратника необходимо. Что Сильвий, пролив кровь брата, станет верным приспешником в нашем общем деле — в будущей непримиримой борьбе с грязнокровками, о которой я уже грезил… И всё же, видя, как Лестрейндж опять ковыряет свои проклятые пальцы, я тяжело вздыхал и понимал, что без меня он вряд ли сможет осуществить задуманное.        Когда я вернулся с прогулки в дом, Лестрейндж уже ждал меня. Я сразу отметил, что теперь Сильвий выглядит получше. На смену нервозности прошедший дней пришла решимость. — Родители только что уехали, — сообщил он. — Фебус даже не явился попрощаться и пожелать хорошей дороги… Свинья. — Не скажу, что я удивлён, — заметил я.        На улице, несмотря на то, что было только одиннадцать часов утра, уже стояла удушающая жара. Окна были открыты настежь, но даже с озера не тянуло прохладой. Мы с Сильвием вышли на террасу и Долли принесла лимонад в запотевшем стеклянном кувшине. Какое-то время мы сидели молча, потягивая холодный напиток и глядя на озеро. — Отец совсем плох, Том. Не думаю, что он протянет до конца года, — проговорил Сильвий, хмуря брови. — Смерть Фебуса станет для него ударом, но иначе нельзя, я уверен. — А что твоя мать? Неужели и её огорчит смерть пасынка? — полюбопытствовал я просто для поддержания разговора.        Я не понимал, зачем Сильвий говорит одно и тоже с таким завидным упорством. Неужели ждёт от меня индульгенцию на убийство брата? Нет уж, это решение Лестрейнджа, и я не собираюсь его подбадривать. — Это уже неважно, — заявил Сильвий. — Дело будет сделано не взирая на последствия.        Вот это уже было похоже на что-то. Наконец-то я слышал слова мужчины, а не мальчишки. Мы с Лестрейнджем ещё раз проговорили наши план, обсудив все возможные непредвиденные обстоятельства и помехи. Сильвий приятно удивлял меня, потому что говорил решительно и жёстко. Его волевой подбородок воинственно выехал вперёд, желваки то и дело двигались. Я видел, что Сильвий наконец-то справился с собой, и был уверен, что рука его не дрогнет.        Обедали в Лестрейндж-холле. В каменных стенах замка было прохладно, и я с аппетитом расправился с сочными ребрышками, а потом и с рагу. Сильвий отказался от мяса, хотя обычно даже косточки обгладывал начисто. Я усмехнулся про себя — небольшая тревожность всё-таки простительна. Не каждый день убиваешь брата, даром, что единокровного. И всё же я надеялся, что во время вечеринки Сильвий немного расслабится. Это ему не повредило бы.        Гости должны были появиться к пяти вечера. К этому времени я облачился в одолженный у Лестрейнджа летний льняной костюм, а Сильвий отдал последние распоряжения домовым эльфам. Итак, на терассе домика у озера был накрыт фуршет, бутылки шампанского торчали в заколдованных вёдрах, лед в которых не таял, а на травянистом берегу озера стояла плетеная садовая мебель. Было устроено недурно, что и говорить. Разве что солнце раскалилось до того, что находиться под ним стало совсем невозможно. Я немного поколдовал над деревьями, и кружевная тень от разросшихся вдруг ветвей накрыла всю плетеную мебель.        Первым явился Булстроуд. Ровно в пять вечера, как и было написано в приглашении. Брайан действовал чётко по инструкции, как и всегда. — Волдеморт, Сильвий, давно не виделись, — с добродушной улыбкой пробасил он. — Ну и денёк, да? Как будто мы где-нибудь в Индии! — Тут у озера всё же попрохладнее, — проговорил Лестрейндж, стряхивая с себя задумчивость и начиная выполнять роль внимательного хозяина. — Желаешь холодного шампанского? Долли! — Я сначала перекушу, — проговорил Булстроуд, как обычно, немного стесняясь своего волчьего аппетита. — А то на пустой желудок, знаешь ли…        Окончание Хогвартса пошло Брайану на пользу. Он успел загореть, слегка поправиться, двигался вальяжно и выглядел солидно. В школе он напоминал мне упрямого и угрюмого быка, который схватывает не так быстро, но очень старается поспевать за остальными.        Следующими появились братья Флинт. Старший из них, закончивший школу в прошлом году, совсем повзрослел. Даже отпустил бородку с усиками для пущей солидности. Но был неизменно любезен со мной, как и в старые времена. — Веришь ли, Волдеморт, вспоминаю тебя буквально каждый день, — заявил он, едва мы успели поздороваться. — Уже полгода, как я служу в Министерстве, и это просто тихий ужас… До падения Гриндевальда ещё было сносно, а теперь нельзя и слова сказать! Чуть что, сразу обвиняют тебя в том, что ты поддерживал этого бедолагу и грязнокровок ненавидишь!        Фредерик Флинт, ещё в школе страстно любивший квиддич, теперь работал в Департаменте магических игр и спорта. Он ревностно относился к своим новым обязанностям и, кроме того, замечал талантливых игроков и продвигал в команды Британско-Ирландской лиги. Разумеется, все они были чистокровны, и поэтому Флинт подвергся настоящим гонениям в последнее время. — То ли ещё будет, — процедил я, качая головой. — Теперь грязнокровки уверовали в себя и наглости их не будет предела, будь покоен.        К нам присоединились закадычные дружки Мальсибер и Розье, и разговор был прерван их обычными шутками и кривляньями. — Позже найдешь время, обсудим этот вопрос? — негромко спросил Флинт и получил утвердительный кивок. — Сильвий, ты ведь пригласил кого-нибудь из представительниц прекрасного пола? — тут же забеспокоился Розье.        Взгляд его голубых глаз беспокойно забегал по сторонам. Феликс становился невозможным волокитой, и теперь невозможно было выманить его на вечер, где бы не было кого-то из девчонок. Я опасался, что скоро он и на собрания Вальпургиевых Рыцарей перестанет являться. Весь последний год он постоянно в кого-то влюблялся, таскался в Хогсмид и писал тайные записочки в углу гостиной. — Пригласил, — буркнул Лестрейндж. — Ведь вам всем неймётся…        О том, что он отправил приглашение и Алиссандре Яксли, Сильвий не спешил говорить.        Тут к нам присоединились Малфой и Кэрроу — они явились посредством камина и были сопровождены к озеру домовой эльфийкой Долли. Оба, а в особенности Кэрроу, страшно гордились тем, что были приглашены на вечеринку старшекурсников. Они закончили четвертый курс, как и младший Флинт, и в нашей компании чувствовали себя совсем взрослыми и важными. — Мерлин и Моргана, да тут и Паук Кэрроу! — хохотнул Мальсибер. — Держите-ка его подальше от выпивки, а то обзаведемся хвостами к концу вечера!        Глаза Сильвия не по-доброму засверкали — воспоминания о хвосте, который он приобрел по милости Кэрроу на пятом курсе, ещё были свежи. — Мой Лорд, неужели меня сюда пригласили для того, чтобы подвергать нападкам? — обиженно проговорил Артуриус, подходя ко мне. — Да будет всем известно, что в этом году никто из тех, кто обратился ко мне, не обзавёлся хвостом! — Конечно, на нашем курсе набил руку, паразит, — прошипел Сильвий себе под нос.        К нему возвращалась обычная ворчливость, а это значило, что Лестрейндж постепенно расслаблялся в кругу приятелей. — Это правда, — подтвердил я, усмехаясь. — В этом году Кэрроу никого не наградил лишними частями тела. Но всё же я бы всем советовал следить за своими бокалами…        Кэрроу первым льстиво рассмеялся, и его хихиканью вторили другие, уже более низкие и совсем мужские смешки.        Появление Нотта произвело фурор. За его правый локоть держалась Камилла Акерли, одетая в голубое платье, а за левый — мисс Турпин, приятельница Акерли, в платье из желтого муслина. Мальсибер присвистнул. — А ты переживал, Феликс, — заметил он.        Теодор вёл себя, как ни в чём ни бывало, но то и дело бросал самодовольные взгляды на нашу мужскую компанию. — Сильвий, спасибо за приглашение, — заявил Нотт, намеренно растягивая слова. — Я сопровождаю Камиллу и Гвендолин сегодня. Полагаю, все здесь знакомы с моими прекрасными спутницами?        Мальсибер начал что-то нашептывать Розье, и тот сдавленно засмеялся. Но Нотт этого не замечал, так как был слишком горд собой. — Камилла, Гвендолин, вы украсили этот вечер, — ввернул я, видя, что Лестрейндж по своему обыкновению впадет в ступор перед лицом женского пола.        Рэйвенкловки смущенно захихикали. Акерли как подружка Нотта, так и осталась приклеенной к его локтю. А Турпин с удовольствием переключилась на Розье, когда тот галантно поднёс ей бокал шампанского.        С этого момента фокус сместился на девчонок, и тон разговоров также смягчился. Не было слышно политических дискуссий и крепких словечек. А тут как раз явились Скарлетт Гринграсс и Меррилин Уоррингтон, обе в очаровательно белых платьицах, и я сразу же потерял Мальсибера. — Том, как я рада тебя видеть! — выпалила Меррилин, едва успев обменяться приветствиями с хозяином вечера, Лестрейнджем. — А тебе идёт белый цвет!        Я поблагодарил её за лестные слова и оправил свой летний костюм. Долли знатно постаралась, подгоняя новенький, с иголочки, костюм Сильвия под меня. Меррилин задержала на мне кокетливый взгляд прищуренных бирюзовых глаз и поспешила приветствовать присоединившегося к нашей компании Селвина. — Какая ветреная особа, — констатировал Сильвий.        Усмехнувшись, я кивнул. Спорить с Лестрейнджем в этом вопросе было невозможно — на пятом курсе они с Уоррингтон сходили на свидание в Хогсмид, и так как свидание оказалось последним, Сильвий теперь недолюбливал Меррилин.        Теперь каждую минуту появлялись новые гости. Эйвери, Селвин, Альфард Блэк с кузиной Лукрецией… Увы, Вальбурги с ними не было. Я слышал, как Лукреция шептала Скарлетт, что у кузины мигрень из-за этой ужасной жары. Я был уверен, что причиной этой мигрени была далеко не жара, но не сильно огорчился. В конце концов, Вальбурга только отвлекала бы меня от важного дела. А вот Сильвий явно поджидал Алиссандру Яксли с замиранием сердца — то и дело вытягивал свою крепкую шею, высматривая её. Но время уже близилось к шести, а мисс Яксли всё не было видно.        Несмотря на то, что день клонился к закату, жара всё ещё стояла невыносимая. Ни дуновения ветерка, ни тучки на небе. Спасала лишь прохлада, распространявшаяся от воды, и прохладительные напитки, которые разносила Долли. Постепенно все гости разбились на небольшие компании. Кто-то облюбовал кресла-качалки на террасе, кто-то — плетеную мебель у озера, Сильвий вызвался показать дом Булстроуду и Селвину, которые любили охоту и заинтересовались чучелами в гостиной. Я сделал знак Фредерику Флинту, и мы также присоединились к экскурсии. В итоге все мы пятеро расселись в гостиной, и Сильвий велел Долли принести огневиски и сигары его отца. Разговор сам собой вновь обратился к бесчинству грязнокровок и предателей крови. — Признаться, я питал кое-какие надежды, связанные с Гриндевальдом, — вздохнув, проговорил Селвин. — Но он оказался слишком слаб… И теперь мы все почувствуем последствия его падения. — Да, я говорил об этом Волдеморту буквально полчаса тому назад, — закивал Флинт, выпуская изо рта кольца табачного дыма. — Есть прецедент, и теперь они постоянно будут обвинять нас в ненависти к магглам и грязнокровкам. Уже готовится пара законопроектов, от которых у вас волосы встанут дыбом! Теперь, видите ли, ни в коем случае нельзя применять магию к магглам или при магглах, а то можно распрощаться с волшебной палочкой. А грязнокровкам, напротив, можно официально посвещать свои семьи в тайну Магического Мира! Ну что же, ждём возвращения костров и инквизиции.        Фредерик, которому, видимо, сложившаяся ситуация уже оскомина набила, глубоко затянулся сигарой и откинулся на спинку кресла. — Надо же что-то с этим делать, — пробасил Булстроуд. — Не можем мы просто сидеть и смотреть, как грязнокровки взбираются нам на шею… — Об этом я и хотел поговорить, Волдеморт, — заявил Флинт. — Я всегда разделял твои взгляды, ты знаешь. И, как мне рассказывал Родрик, Вальпургиевы рыцари стали ещё более сплоченной организацией после того, как я закончил Хогвартс. Как по мне, мы просто обязаны сохранить верность нашим общим идеалам и после школы… — Абсолютно, согласен, — встрял Селвин. — Они держатся вместе, протаскивают друзей-грязнокровок на посты в Министерстве… Пора и нам объединиться.        Молодые люди выжидательно смотрели на меня. По правде сказать, было приятно, что, даже закончив школу, эти отпрыски чистокровных семейств не забыли тех вечеров в гостиной Слизерина, когда я убежденно и рьяно доказывал необходимость борьбы с грязнокровками. — Я рад, что вы наконец-то осознали всю серьёзность проблемы, — проговорил я. — Разумеется, организация будет функционировать и после того, как я закончу Хогвартс. И я рассчитываю на каждого из вас. Вместе мы сможем дать достойный отпор этим выродкам. Только сплотившись, чистокровные волшебники смогут удержать власть. Наш долг в том, чтобы спасти наш мир от краха. — А что после Хогвартса собираешься делать ты, Волдеморт? — спросил Флинт. — Ты тоже должен попасть в Министерство и создать собственную партию, — бухнул Булстроуд. — Многие поддержат…        Я покачал головой и сделал маленький глоток огневиски. Напиток обжигал горло, сразу же бросало в жар. Я отставил стакан на журнальный столик — пить в такую жару было невозможно. — Министерство уже потеряно, надо признать это как факт, — весомо проговорил я. — Вся возня там заранее обречена на провал. Грязнокровки проникли на слишком высокие посты, чтобы теперь их можно было оттуда скинуть. Да и общественность не станет открыто поддерживать нетерпимых приверженцев идеи чистоты крови. Нет, я убежден, что реальную власть можно будет взять лишь силой. — Переворот? Ты об этом говоришь? — ужаснулся Селвин. — В истории ещё не было такого… — Всё когда-то случается впервые… — задумчиво протянул Сильвий, до этого лишь слушавший нас. — Не сразу, — успокоил я Вальпургиевых Рыцарей. — Чтобы совершить переворот, необходимо набраться достаточных сил. Проникнуть и в Министерство, и в Хогвартс… Создать настоящую сеть. Но более локальную и крепкую, чем была у Гриндевальда. В конце концов, нас интересует судьба Магической Британии в первую очередь. Министерству придётся считаться с нами, и тогда получится диктовать свои условия…        Дым сигар начал меня раздражать и я поднял палочку, чтобы он всосался в неё. Теперь мои приятели забыли о сигарах, дымившихся на краю большой пепельницы, и слушали меня, не отрывая глаз от моей персоны. — Если найти правильные слова, нас поддержит куда более больший процент волшебников, чем может показаться на первый взгляд. Если мы проявим силу, которая будет внушать уважение. Многие обыватели теперь попросту боятся обнаружить свои истинные взгляды — это порицается обществом, которым верховодят магглолюбцы и грязнокровки. Но как только забрезжит надежда вернуть их на своё место, все, в чьих жилах течет кровь волшебников, будут рады посодействовать в этом, — продолжал я.        В это время у озера, по всей видимости, развернулось настоящее веселье. Слышался громкий плеск воды и радостные крики. Кажется, кто-то не выдержал и полез купаться. С берега настойчиво звали Сильвия, желая, чтобы он велел Долли принести полотенца. — Ты абсолютно прав, Волдеморт, — проговорил Флинт. — Знай, что я с тобой. И мой брат Родрик, разумеется. — Выпьем за Волдеморта и за успех нашей будущей борьбы, — предложил Сильвий, поднимая стакан.        Все выпили, я едва коснулся губами янтарной жидкости. Пора было возвращаться на берег озера, но я знал, что ещё ни раз будет поднята эта тема…        Выйдя из дома, я обнаружил, что вся честная компания, забыв о фуршете, рассредоточилась вдоль озера. Макнейр и Розье, предусмотрительно захватившие с собой купальные костюмы, уже успели поплавать и теперь грелись на солнышке. Остальные изнемогали от жары и лишней одежды и, кажется, было лишь вопросом времени, когда девчонки осмелятся скинуть с себя легкие летние платьица и тоже полезут купаться. Но пока что солнце ещё алело на горизонте, и наши прелестные сокурсницы изображали леди.        Я занял плетеное ложе в тени, на котором можно было полулежать, словно римский патриций. Закинув ногу на ногу, я удобно устроился и лениво щурился на пробивающееся через деревья солнце. Вокруг меня вскоре расположились школьные приятели, и вновь все заговорили о падении Гриндевальда. — Я не понимаю, почему Дамблдор торчит в Хогвартсе, если он и правда такой сильный волшебник? — удивлялся Розье. — Разве ему не место в Министерстве? — Сохрани нас всех Мерлин от этого… — протянул Мальсибер. — Да, Дамблдор в Министерстве никому не нужен, это факт, — согласился я. — Но что такой сильный маг находит в преподавании? Нет, тут должен быть какой-то скрытый смысл… — Просто не у всех есть амбиции Тома, — хихикнула Скарлетт Гринграсс.        Она всё ещё была оскорблена моим нежеланием красиво ухаживать, а потому демонстративно отдавала предпочтение Маркусу Мальсиберу, рядом с которым теперь сидела на таком же диванчике, какой занимал я. Но Меррилин Уоррингтон при этом не теряла времени даром, и, словно не замечая шпильки подруги в мой адрес, подойдя к нам, уселась рядом со мной. Я и не подумал сесть на своём ложе, только подвинул ноги, чтобы девушке хватило места. — А я думаю, что Том прав — тут должна быть какая-то тайна. Никто в здравом уме не пойдет преподавать, когда открыты куда более блестящие возможности, — заявила девушка, вскидывая на меня бирюзовые глаза. — Конечно, — встрял Розье. — Но это ведь Дамблдор. Он какой-то чудаковатый. — Или хочет казаться таковым… — задумчиво заметил я. — Спорю на что угодно, он не так прост, как хочет казаться. По правде сказать, от всей этой истории о падении Гриндевальда за милю несет ложью. Внезапное вмешательство Дамблдора, его легкая победа и добровольное заключение Гриндевальда. Бред.        Но отвечать мне не спешили. Маркус, всё ещё сидевший в купальном костюме, намеренно поигрывал мышцами, косясь на Скарлетт Гринграсс, и уже не участвовал в разговоре, а что-то плёл про ежедневные физические упражнения и их пользу для магического потенциала. Блондиночка изображала смущение, но постреливала на него глазками и кивала. Розье посмеивался над ними. — Прости, Том, но эта жара просто убивает, — вздохнула Меррилин, закидывая ногу на ногу и как будто случайно прислоняясь плечом к моей ноге. — Я сама как сонная муха целый день. Думаю только о том, как бы забраться в прохладную воду… — Так что же мешает? — полюбопытствовал я, бросая взгляд на девушку. — Я такая растяпа — не догадалась взять купальный костюм, — посетовала она.        Я из-под полуопущенных век изучал Меррилин. Как и говорил Розье когда-то, она была симпатична. На загорелом улыбающемся личике ярко выделялись бирюзовые глаза. Волосы, перехваченные голубой лентой, мягкими волнами струились до середины спины. И тонкое летнее платье почти не скрывало её ладненькую фигурку. Я привык видеть Уоррингтон в бесформенной школьной мантии, поэтому теперь был приятно удивлен. — Не вижу проблемы, — протянул я, продолжая рассматривать девушку.        Меррилин лукаво улыбнулась, но постаралась сделать вид, что я её смутил. — Фи, не думала я, что ты такой пошляк, Том Реддл, — захихикала она, игриво пихая меня локтем в колено. — Или это жара так пагубно действует?        Жара и впрямь действовала на меня расслабляюще. Я только время от времени вспоминал, что на вечер у меня назначено убийство, и лениво поглядывал на Лестрейнджа, который начал вести себя необычайно оживленно и переходил от компании к компании, играя роль радужного хозяина. — Или ты, — негромко проговорил я, продолжая бесцеремонно разглядывать Уоррингтон. — Мерлин и Моргана, что за метаморфозы… — проговорила девушка, расправляя складки юбки. — И это лучший ученик Хогвартса…        Я улыбался краешком губ. Было приятно флиртовать вот так с симпатичной чистокровной девушкой, при этом не выслушивая каждые пару минут упрёки и угрозы. Интересно, почему всё-таки не пришла Вальбурга?.. — А Сильвий не будет ревновать? — игриво спросила Меррилин.        Мальсибер и Гринграсс были слишком заняты своими перешептываниями, а Розье опять полез в воду. Наш разговор никто не подслушивал, и Меррилин, раззадоривая меня, и сама осмелела. — Меня или тебя? — уточнил я, и девушка прыснула в кулак.        Опять вспомнилось, что у Лестрейнджа было одно свидание с Уоррингтон. Но я сомневался, что моему другу всё еще есть дело до Меррилин. По всей видимости, нынче Сильвий был во власти Алиссандры Яксли, даром, что она не пришла. — Сильвий весьма понимающий человек, — заметил я, подумав. — В самом деле? — усмехнулась Уоррингтон.        Я пожал плечами. Хотя все вокруг сетовали на бешеный характер Лестрейнджа и его злопамятность, я находил компанию Сильвия вполне приятной. — А ты почему не купаешься? — спросила Меррилин, словно невзначай опять прижимаясь плечом к моим согнутым в коленях ногам. — По той же причине, что и ты, — отозвался я.        На её близость я реагировал. Тепло чужой кожи чувствовалось и через тонкую ткань одежды. Какая-то часть меня стала надеяться на то, что Сильвий не решится, и мы не покинем вечеринку в самом её разгаре. — Ну да, при свете дня и правда неловко… — проговорила Меррилин с плохо скрываемым подтекстом.        Я открыл глаза шире, заинтересованно глядя на девушку. Даже так? И в самом деле жара пагубно влияет на юных леди? Меррилин больше ничего не говорила, но улыбалась хитрой, обольстительной улыбкой. В её глазах появился порочный блеск уже проснувшейся женщины, которая знает, чего хочет. — Волдеморт, можно тебя на минутку? — настойчиво встрял появившийся Лестрейндж.        Он возвышался над нами с Меррилин и заслонял пробивающиеся через листву солнечные лучики. — Прошу прощения, — галантно проговорил я, обмениваясь с Уоррингтон ухмылочками.        Встав, я отошёл вместе с Сильвием в сторонку. Вид у Лестрейнджа был тот ещё — глаза бегают, нижняя губа искусана. Я понял, что нервы у Сильвия сдают и до конца вечера я не могу выпускать его из вида. — Да что с тобой? Возьми себя в руки! — шикнул я на товарища. — Фебус ответил. Прислал записку, что будет ждать меня в Лондонском доме в десять вечера, — проинформировал Лестрейндж, нервно поправляя волосы. — Сохраняй спокойствие, — жестко осадил я. — В десять вечера? Это отлично, уже стемнеет. Где записка? — Вот, — пробормотал Лестрейндж, отдавая мне клочок пергамента.        Я повертел его в руках. Фебусу Лестрейнджу, видимо, было лень искать чистый пергамент, поэтому для ответа он использовал обратную сторону полученного послания. — Превосходно, — негромко проговорил я, скомкивая пергамент.        Комок завис над моей ладонью и вспыхнул. Я стряхнул пепел на землю. — Я в порядке, Том. Я готов, — храбрясь, выдавил Лестрейндж. — Только вот нервы, инферналы бы их побрали… — Сделай глоток огневиски, только не больше, — подумав, велел я. — И веди себя естественней. — Нет, пить я больше не буду, — возразил Лестрейндж. — Хочу получше запомнить, как Фебус будет издыхать… Без пяти десять я зайду в дом и воспользуюсь камином, — проговорил Лестрейндж, доставая платок из кармана и промокая лоб. — А ты через сколько появишься? — Сколько тебе нужно, чтобы напоить брата вином? — поинтересовался я в ответ. — Минут двадцать, — хмыкнул Лестрейндж. — Фебус не будет ждать, увидев бутылку. Да, двадцать минут — самое то. Ты найдешь нас уже заснувшими.        Я кивнул. Лестрейндж уставился на меня с немой мольбой во взгляде. — Не смотри на меня так. Гном ожил, — отозвался я.        Не зная, что делать с Сильвием, я уже был готов и правда напоить его огневиски. Но тут за спиной у Лестрейнджа, шагах в двадцати, появилась Долли, которая сопровождала не кого-нибудь, а Алиссандру Яксли. Рыжая девочка шла к нам, улыбаясь. Никогда ещё я не был так рад видеть мисс Яксли. Сильвий должен был отвлечься на неё и ненадолго забыть о предстоящем деле. — Мисс Яксли, какой приятный сюрприз! — воскликнул я, дождавшись, когда Алиссандра подойдёт к нам поближе, и мы застанем Сильвия врасплох. — Мы уже не надеялись вас увидеть! — Привет! — звонко поздоровалась девочка. — Родители ни за что не хотели меня отпускать. Они считают, что в такую жару мальчишкам в головы лезут одни мерзости. Поэтому пришлось пойти на хитрость и сказаться больной. Ну а теперь, когда они сами ушли в гости, я смогла улизнуть.        Нужный эффект был достигнут. Лестрейндж как громом пораженный уставился на Яксли во все глаза. Потом довольно улыбнулся и клятвенно заверил её, что лично у него нет никаких мерзостей в голове. Алиссандра рассмеялась. Она по-прежнему считала моего товарища очень остроумным и заливалась хохотом всякий раз, когда он отпускал злобные комментарии или сомнительные шутки. Вот уж воистину — на любой котёл найдется крышка… — Считаю, что это нужно отметить, — заявил я. — Долли! Подай два стакана огневиски и… Что предпочитаешь, Алиссандра? — Воду с лимоном, — ответила девочка, улыбаясь. — Боюсь, родители что-то заподозрят, если от меня будет пахнуть огневиски, а не микстурой.        Долли, привыкшая мне повиноваться почти так же беспрекословно, как Сильвию, быстро появилась с серебряным подносиком, на котором стояли напитки. — За счастливую встречу, — произнёс я тост. — А то Сильвий был сам не свой от расстройства…        Лестрейндж поперхнулся огневиски и закашлялся. Я же улизнул, оставив его со стаканом огневиски и Алиссандрой Яксли, которая даже покраснела от удовольствия после моей реплики. Не было сомнений в том, что о брате Сильвий на некоторое время забудет.        Я присоединился к старшему Флинту и Булстроуду, которые обсуждали последний квиддичный матч, и быстро переключил предмет их беседы на Гриндевальда и те последствия, которые это сулит чистокровному сообществу. Уже были сняты с постов некоторые весьма именитые волшебники, и магглолюбы явно собирались использовать имя Гриндевальда в своих целях. Кидались громкими обвинениями о том, что вся верхушка нашего общества была связана с ним. — И всё-таки не могу взять в толк — как это Дамблдор его победил? И чего он ждал последние лет пять, раз мог разделаться с Гриндевальдом в два счёта? — басисто поинтересовался Булстроуд. — Может, ждал, пока ему что-то предложат, — предположил я, пожимая плечами. — Например, пост Министра магии. Вот вернемся в школу в сентябре, а у Гриффиндора уже будет другой декан. — Да ему сто раз предлагали всевозможные посты, — заявил Флинт. — Вот только бестолку. Видите ли, нравится детей учить.        Пока мы полоскали кости Дамблдору, на озеро незаметно опустилась ночь. Долли зажгла парящие в воздухе свечи, и берег озера преобразился. Остальные домовики подали ужин — на террасе появилось запеченное с овощами мясо, пирог со свининой, всевозможные закуски и несколько графинов с вином, тыквенным соком и лимонадом. Гости смели это всё за какие-то полчаса и вновь рассредоточились вдоль берега — кто с бокалом вина, кто со стаканом лимонада. В общем-то, алкоголь пили только старшие мальчики, уверенные в своей безнаказанности. Из девушек только Меррилин и Скарлет потягивали шампанское. И всё же со всех сторон были слышны взрывы хохота. Выделилось несколько парочек — Сильвий и Алиссандра стояли в углу террасы и что-то тихонько обсуждали. Зная Лестрейнджа — обсуждали гостей. Нотт выгуливал Акерли вдоль берега, галантно придерживая её под локоток и следя, чтобы она не замочила туфельки и платье. Я собрал вокруг себя Вальпургиевых Рыцарей, с которыми ещё не успел обсудить падение Гриндевальда.       В десятом часу кое-кто из девчонок, в том числе и Алиссандра Яксли, удалились, опасаясь, что дома будут неприятности. Кэрроу и Малфой также раскланялись, кидая завистливые взгляды на сокурсника Родрика Флинта, который был со старшим братом и мог оставаться, сколько угодно. Теперь вечеринка приняла более развязный характер. Часть свечей догорела или потухла, вдоль берега летали наколдованные кем-то огоньки Люмоса, царил полумрак. Пили уже не шампанское, а что-то покрепче. Во всяком случае, мои товарищи, закончившие Хогвартс. То и дело слышались визги немногих оставшихся девушек — то они пугались какой-нибудь твари в лесу, то приходили в восторг от выходок своих кавалеров. Больше всех веселилась Меррилин Уоррингтон, родители которой были в отъезде. Она никуда не собиралась уходить и придумывала всё новые дурашливые развлечения для всей честной компании. — Все, внимание! — закричала она, выбегая на свет Люмосов. — Кто хочет играть с нами в оборотня? Подходите сюда! — Что это за игра? — спросил я у Булстроуда. — Да глупость, — хмыкнул он, однако же, направляясь к скапливающимся на берегу молодым людям. — Водящий — оборотень, он должен ловить остальных и кусать их. Хотя достаточно коснуться. Выигрывает тот, кто остаётся последним.        Я обрадовался — ровно это нам и нужно было. Быстро найдя Лестрейнджа, который уже красноречиво показывал мне на часы, я схватил его под локоть и потащил к остальным. — Лучше не придумаешь, — заявил я ему. — Все будут думать, что мы в игре и прячемся где-нибудь в лесу. Сейчас все разбегутся кто куда, а ты незаметно войдешь в дом через задний ход.        Сильвий яростно закивал и сам заспешил к берегу, где уже тянули жребий. К слову, он в заметной степени успокоился после стакана огневиски и общения с подружкой. — Из-за тебя пришлось объясняться с Яксли, — как бы в упрёк сказал мой товарищ. — Ну, значит, теперь смелости тебе не занимать, — ободряюще бросил я. — Только не забудь бутылку с вином.        Сильвий с интересом на меня уставился. — Ты так всё просчитываешь Том, что становится не по себе, — заметил он. — Как будто для тебя убить человека — плёвое дело.        Ответить я не успел, так как мы подошли к остальным. В свете Люмосов было хорошо видно тех ребят, которые решили задержаться и сыграть в игру. Ушли только Кэрроу, Малфой, Яксли и Гринграсс. Блэки тоже удалились — Альфард высокомерно заявил, что его кузине не пристало участвовать в подобных игрищах. Нотт с подружкой Акерли ни за что не хотели участвовать и нудно жаловались на то, что боятся свернуть себе шеи, скача вокруг озера через лес. Они уселись вдвоем на плетеное ложе у озера и о чём-то переговаривались. При этом Теодор держал подружку за руку. Старший Флинт и Селвин тоже решили воздержаться от игры — они потягивали огневиски на террасе и беседовали о рынке артефактов. Словом, народу всё ещё оставалось много, и наше с Сильвием исчезновение не должно было броситься в глаза. — Правила такие: в доме не прятаться, слишком далеко не убегать! И, конечно, я попрошу всех вести себя благоразумно, — громко проговорила Уоррингтон.        Водить выпало Булстроуду. Он косился на Турпин с Рэйвенкло, явно намереваясь догнать её первой и заодно невзначай прихватить за какое-нибудь место в темноте. Как я понял, смысл игры в общем-то сводился именно к этому. Под предлогом игры умчаться в тень деревьев и прижать к себе девчонку на минутку другую. Уоррингтон и Турпин в свою очередь так масляно улыбались, что я уже был уверен — они пойдут на что угодно, только бы их поскорее поймали.        Булстроуд начал считать, и все с визгами и воплями бросились в рассыпную. Сильвий умчался куда-то в сторону дома. Я же вдруг подумал, что отродясь не участвовал в таких игрищах. Даже будучи ребёнком я никогда не принимал участия в играх приютских детей. Собственно говоря, было не очень-то солидно теперь носиться с остальными по ночному лесу, и я уже намеревался присоединиться к Селвину и Флинту. Но тут Меррилин, заметив моё замешательство, схватила меня за руку и потащила за собой. — Скорее же, Том! Хочешь, чтобы Булстроуд поймал тебя первого? — воскликнула она и потащила меня за собой.        Я не сопротивлялся, сжимая теплую ладонь Уоррингтон в ответ. Собственно, на неё вполне можно было положиться. Меррилин сразу же привела меня в заранее присмотренное место — незаметную нишу между толстым поваленным деревом и большим валуном. — Ну вот, тут нас ни за что не найдут! — проговорила она запыхавшимся голосом.        Из нашего укрытия было прекрасно видно всю полянку перед озером и носящихся по ней игроков. Само же убежище было погружено в темноту, и я едва угадывал черты Меррилин. Она отпустила мою руку и оперлась на дерево, вытягивая шею и пытаясь посмотреть, кого уже поймали. Я в свою очередь прикидывал, сколько у меня есть времени. — Я знаю, что это полное дурачество, но я так люблю эту игру с детства! — весело проговорила Меррилин шепотом. — К тому же, уже через год мы все станем слишком взрослыми для таких развлечений. Как по мне, будет ужасно скучно просто сидеть в светских гостиных и вести разговоры о погоде и политике…        Меррилин повернулась ко мне и прислонилась спиной к поваленному дереву. Я уже хорошо знал этот выжидающий лукавый взгляд. И намёков было предостаточно для этого вечера. После того, как я переспал с Вальбургой Блэк, мои мысли всё чаще улетали в определенном направлении. Я стал смелее, я знал, чего я хочу. И я чувствовал, когда хотели меня. — Тогда нужно использовать последние возможности поразвлечь себя, — заявил я, как бы невзначай делая шаг к Уоррингтон. — Я тоже так считаю. Не то, что некоторые, — ответила Меррилин, поводя плечом и явственно намекая на свою подругу Скарлетт Гринграсс.        Её бирюзовые глаза фосфорически светились в лучах парящего неподалёку Люмоса. Удивительно, что я раньше не замечал Уоррингтон.        Рядом истошно заорал Эйвери, которого поймал Булстроуд, и Меррилин опять отвернулась и вытянула шею, желая посмотреть, что там произошло. Я словно ненароком положил руку на её спину, тоже выглядывая из нашего убежища. Под ладонью чувствовалась худенькая спинка Меррилин, которая быстро вздымалась. Уоррингтон ожидаемо не отпрянула. Следующий шаг — физический контакт — был сделан. — Кажется, пробежали мимо, — шепотом проговорила Меррилин, продолжая что-то высматривать на берегу.        Она была так взволнована, словно нас и правда преследовали оборотни. Шумно дышала, не смея обернуться ко мне. Благо, последняя моя скромность испарилась в школьном коридоре вместе с целомудрием Вальбурги Блэк. Уж после Блэк я был уверен, что могу получить любую. Поэтому, не теряя времени, я медленно скользнул рукой выше по спине Меррилин и, видя, что она не возражает, переместил руку на её шею и прижал к себе. Меррилин тихо ахнула и задышала быстрее. Теперь я крепко держал её обеими руками — за шею и за талию. Уоррингтон бессильно откинула голову мне на плечо, и я чувствовал, как пульсирует венка на её тонкой шее. Склонившись, я поцеловал её шейку с другой стороны, и с губ Меррилин опять сорвалось «ах». — Том… — пробормотала она.        Не встречая ни малейшего сопротивления, я стал целовать её шею настойчивей. Мне это было приятно — ощущать под губами нежную, шелковистую кожу, пахнущую сладкими духами. Я крепче сжал Меррилин, и она положила обе ладони на мою руку, сжимающую её шею. Пришлось разжать хватку и развернуть Уоррингтон лицом ко мне. Едва получив свободу, она сама прижалась ко мне, обвивая меня руками, и подставила губы для поцелуя.        Чувствуя прижатое ко мне горячее тело под тонкой тканью платья, целуя эти мягкие, нежные губы, я желал большего. Было пока не ясно, как далеко готова зайти Уоррингтон, но проверить это можно было лишь одним способом. Нужно постепенно переступать границы, не пугая её порывистыми, наглыми действиями. Как показывала практика, и девушка может забыться и наделать глупостей, если она в должном состоянии… Всё складывалось как нельзя лучше — выпитое Меррилин шампанское, жара, укромное местечко вдали от остальных… Правда, нас каждую минуту мог кто-то обнаружить.        Меррилин умела отлично целоваться, это чувствовалось на контрасте с остальными девчонками, которые оказывались в моих объятиях. Её язычок скользнул вдоль моих губ, словно спрашивая позволения, и играючи стал скользить вокруг моего собственного. Раззадоривая меня, она отстранилась и, когда я хотел вновь поцеловать её, слегка прикусила мою губу. Почему-то это произвело эффект бомбы. Словно рассудок взорвался, разлетелся на осколки, и всё моё существо заполнила вырвавшаяся на волю похоть. Повинуясь внезапному желанию, я сжал волосы на затылке Меррилин и, чуть оттянув её голову назад, поцеловал её жестко и властно. Девушка застонала мне в губы от восторга, и я почувствовал, как дрожь прошла по её телу.        В это время кто-то стал шумно ломиться через лес совсем рядом, и Меррилин выпуталась из моих объятий. — Ага, попались! — закричал Эйвери, вторгаясь в наше убежище. — Ну всё, сейчас всех загрызу!        Эсмонд закончил только четвёртый курс, и его игра в оборотня привела в совершенно невменяемое состояние. Он, кажется, и впрямь был готов нас закусать, как настоящий оборотень. Схватил меня за руку, потянулся к Меррилин с нескрываемым желанием словно ненароком схватить её покрепче… Но, наткнувшись на мой взгляд, только слегка коснулся руки взвизгнувшей девушки. — Ну наконец-то, а то я уже засиделась на месте! — воскликнула она, стараясь не смотреть на меня, и первая выскочила из нашего убежища.        Эйвери, поняв, что помешал чему-то, неловко на меня косился. — Волдеморт, я, кажется, невовремя? — виновато спросил он. — Ерунда, — ответил я, хлопая Эсмонда по плечу. — Идём, поймаем ещё кого-нибудь.        Кивнув, Эйвери умчался прочь. Я же неспешно вышел из-за поваленного дерева и устремился к дому. Хотелось верить, что у Сильвия всё шло по плану. Неловко получится, если он оплошал и ждал моей помощи всё то время, что я щупал Уоррингтон.        Благополучно миновав целующихся у озера Нотта и Акерли, я тихо прошел мимо террасы, где Селвин и Флинт посмеивались над играющими, и зашёл в дом с заднего хода. В гостиной никого не было — дверь в неё была заперта снаружи под предлогом того, чтобы никто не прятался в доме. Использовав Алохомору, я вошёл туда. На камине меня ждал горшочек с летучем порохом. Взглянув на часы и обнаружив, что прошло уже полчаса с ухода Сильвия, я быстро шагнул в камин. — Косой переулок, дом Лестрейнджей! — проговорил я, бросая горсть летучего пороха себе под ноги.        Меня слизнул язык зеленого пламени, и перед глазами замелькали чужие гостиные.