Добро пожаловать во взрослую жизнь

В выборе дело. Что возьмешь — то и проложит дорожку. Даст начало, даст конец. В первом выборе, в десятом, в тысячном. Меняешь в своей паутине нити, меняешь ветки, меняешь тип кружев. Постоянно, не прекращая ни на денек. И получается не паутина, не изящное творение судьбы, а спутанное, тяжелое, уродливое полотнище. Нет ему применения, нет от него пользы. А выбросить жалко, ведь всю свою насыщенную, никчемную жизнь ты потратил на это художество. И не надо. Не избавляйся, повесь на стенку, пусть любуются остальные. Им не стыдно обнажать свои, и ты не стыдись. Так и живем. Любуемся убогими произведениями друг друга, завидуя успешным кусочкам, смеясь над чужими ошибками, но в упор не замечать своих, потому что взглянуть на свое творчество больше раза не способны — страшно. А думать на каждой развилке становится невмоготу, и ты, не открывая глаз, скорее хватаешь попавшие под руки нити, лишь бы продолжить плетение… Поэтому перед сложным выбором, где нельзя тыкнуть без раздумий, ты устаешь, мечешься, нетренированный, неготовый к такому. И свободно вздыхаешь лишь когда последствий не исправить. Стараясь не ходить прямыми путями, Том решил прогуляться до кондитерской. На пользу пошла бы прогулка до овощного магазина, но ему хотелось купить что-то готовое, чтобы не заморачиваться при приготовлении вкусного и определенно полезного блюда. Он, подобно множеству человеческих девчонок, обещающих себе начать худеть с понедельника, в конце концов плюнул на зачатки разумной мысли о правильном питании. Устыдись! Тебе потом достанется испорченный мальчик! Как ты его, такого вредного, кушать будешь?! Закупившись пирожными, он вышел из магазина и сверился с адресом. До дома Диазов оставалось пару кварталов. Воспользоваться ножницами Том не решился и потопал пешком. Прохожие на рогатого, до ушей заваленного пакетиками, не обращали никакого внимания. Демон еще раз убедился, что в этом городе, похоже, нет ни одного адекватного существа. Ну подумаешь, шатается по улочкам принц преисподней, эка невидаль… Дверь открыла Стар. Провела по левому глазу ладонью, недовольно прищурилась и посторонилась, пропуская гостя в дом. Еще промаргиваясь, криво съязвила: — Надо же, исторический деятель явился! — Сказано это было наигранно, противно и звонко, но без свойственной девушке певучести. Том невольно поморщился, внимательным взглядом исследовал принцессу, на вид не шибко пострадавшую морально, но испускающую мрачную ауру. Глубоко вдохнул, выявляя причину такого нетипичного поведения. Волнение. Затхлое, исчезающим призраком пытающееся избежать анализа, оно было почти незаметным под тяжестью духов и запаха девичьего тела. Но чуткий нечеловеческий нос поймал изменника. Оставалось найти его спутников. Под глазами залегли вовсе не тени, как показалось на первый взгляд. Присмотревшись, можно было заметить их неровные, словно покусанные края. И сделать вывод о потекшей туши и следах на подушке. И бессмысленных, быстрых и невдумчивых умываниях. В волосах, без особой тщательности приглаженных утром и упихнутых в хвост, пряталась бессонная ночь. Хитро подмигивала и томно вздыхала, намекая на скорую встречу. Платье на ней было из редких слез и ядовитого шепота, по подолу обшитое тягучими мыслями. Ночь то и дело выглядывала из золотых прядей, показывала язык и расплывалась в мерзкой ухмылке, свойственной только красавицам. Ночь была упырем и забирала силы у тех, кто предпочел ее компанию сну. Ночь была безмолвна, но красноречива. Ночь была жестока. Ночь мешала сосредоточиться. Ночь просто была, и одно ее присутствие над угрюмым лицом вызывало множество странных догадок и желание напоить ее жертву фруктовым чаем. Сгрузив на Стар половину пакетов, Том скинул обувь и молча побрел на кухню. Разложил пирожные на тарелке, поставил чайник, по-хозяйски порылся в шкафу, выудив из его недров печенье и конфеты. Хотелось растянуть грядущее чаепитие, накачаться обжигающим чаем и пустой болтовней по самые гланды, чтобы потом спокойно умереть в комнате от переизбытка эндоферина в организме. Предварительно потискав своего человека. После каждой встречи с Мастером Том осознавал ценность этого доброго, храброго юноши с всё большей остротой. Он всегда удерживал, порой в ущерб себе, подвергаясь непокорному пламени озлобленного сознания, но ни в коем случае не бросая рогатого в трудной ситуации, помогая ему не свалиться с острия ножа, но укрепиться на нем и продолжать стремиться к успеху. С ним хотелось видеться чаще, прижимать горячие губы к прохладному лбу и шептать успокаивающий бред заплетающимся от опьянения атмосферой языком. Уменьшить до размеров воробья и положить под сердце, чтобы никакая тварь не смогла добраться до него, пока Том отсыпается после очередного урока. Запрятать «драгоценность» в сундуке было опрометчиво — тяжелый ящик нельзя оставить без присмотра, скрыть в собственном теле значило удвоить боль в случае чего непредвиденного, оставить под защитой волшебницы и не являться до конца было глупо — девушка была сильным воином, но овладеть своим главным оружием в полной мере до сих пор не сумела. Том метался между чашами, пытаясь уместить на каждой самое важное, чтобы принять правильное решение. Прекратить посещения? Он взвоет с тоски. Да и пес знает что может случиться с человеком без защиты демона. Те же мстительные пассии нагрянут. Хотя против них в доме уже живет подобная. И ладно демоны, ладно последователи Людо или языкастая Дженна… Ясно, как с ними справляться, ясно, что они из себя представляют. А заявись в гости тот, чья природа до сих неясна… Не думай, не думай, не думай о нем! Такие существа легки на помине, ненароком накличешь беду на свое гнездо. Навещать — тоже опасно. Ловя нити затухающих порталов, с ловкостью повторяя движения ножниц, легко можно оказаться в нужном месте в нужное время. Выследить, рассчитать, избавиться. Радоваться жизни. Или принести радость другим, оказавшись в петле проснувшейся справедливости. Сюжет стар как мир. Ненужных убирают от власти. Достаточно лишь найти слабое место и хорошенько тюкнуть. Сначала не поймут, но спустя столетия сделают героем-освободителем. Вот и весь сказ. А правда затеряется между книжными страницами. Никому не важная, сухая правда. Звонить? Посылать подарки, показывая, что внимание не угасло, просто встречи могут привести к не очень хорошим последствиям? Тогда придется раскрываться, объяснять свою паранойю, обнажать гребанные комплексы, отчасти ставшие причиной. И существовать истощенным, ослабшим в чужих глазах ничтожным существом, недостойным зваться Повелителем. А к черту выбор, к черту предосторожности! К черту все то, чему он пытался научиться самостоятельно. Расчеты и взгляды в будущее, ответственность за две жизни, всё, всё к черту! В конце концов, недолгие моменты неземного счастья можно променять на роскошную, долгую, текучую в ритмах аристократии жизнь… Не все выдерживают, не все остаются твердыми под напором окружающих. Почему же и ему нельзя прогнуться, плюнуть на эти гребанные проблемы и сбежать, вкусив все прелести бытия со своим человеком?.. Тебя найдут. Независимо от того, где бы ты находился, договор должен быть исполнен. И черт с ним, с договором! Значит, всего один день. Лишь один день, который нужно провести так, как он не оторвался бы за всю жизнь… …Взлохмаченный Марко в мятой футболке, явно кося под диснеевскую принцессу, со скромной улыбкой спускался по лестнице, придерживаясь за перила и словно расцветая изнутри. Том ответил ему нежной, приветливой улыбкой и замер с занесенной над чашкой рукой, позабыв, что он собирался сделать. Стар, посмотрев на обоих, довольно хмыкнула и принялась колдовать над заварочным чайничком. — Чтоб тебя, Том, я соскучился, — парень чуть ли не вбежал в кухню и приобнял демона со спины, стараясь не мешать тому накрывать на стол. Отстранившись, он принялся помогать друзьям. Хотя помогать там уже было не с чем. Расселись. Наполнили чашки. Марко, довольный до безумия, взял пироженку с самой большой кремовой розочкой и принялся ее гипнотизировать. По крайней мере, так это выглядело со стороны. Не отрывая взгляда от сладости, шатен продолжил: — Ну и почему от тебя ни слуху ни духу? А тут еще вот это все., — быстренько пройдясь глазами по вкусному разнообразию, занимавшему весь стол, юноша продолжил сверлить пироженку. Том не ответил. Мнимо зачесалось место зажившей раны, оставшейся лишь в воспоминаниях. — Мы тут душицу да мелиссу литрами употребляем, успокаиваемся. А ты даже не соизволил меня чмокнуть при встрече! — Не хочу.- Демон улыбнулся и почесал Марко за ухом. Тот недовольно насупился, но промолчал. — Ты и так сегодня сияешь. А вот нашу блондиночку очень даже могу чмокнуть. Для поднятия настроения, ммм. Что скажешь, Стар? Стар скрестила руки на груди, но вопреки виду «что-вы-себе-позволяете-молодой-человек?!» с игривой улыбкой подставила щеку принцу Преисподней. Тот, честно выполнив свое обещание, со смешком отстранился. Марко, не оставшись в долгу, облобызал вторую щеку девушки, аргументировав это удержанием резко поднятого настроения на желаемой высоте. Вся троица залилась смехом, и от былого напряжения не осталось и следа. — А всё-таки, — не удержался парень, — чем наша Звездочка лучше меня? — Слаще. Хорошенькие девушки всегда слаще малолетних мексиканцев, — не поленился пояснить рогатый и углубился в чашку, видимо, пытаясь укрыться в ней от праведного гнева шатена. Но Марко лишь бросил задумчивый взгляд на Стар, на пирожное и на Тома. Взвесив все «а почему бы и нет?» и «до глупости ванильно», он уместил лакомство на ладони и с размахом влепил его в щеку, обильно размазывая по ней розовый крем. Том, поняв намек, «вынырнул» из чашки, передвинул свой стул поближе к человеку, ухватил последнего за подбородок и придержал за талию, чтобы он уж точно никуда не убежал от своей участи. Наклонился к кремовой щеке, случайным касанием испачкав собственный нос, и чуть приоткрыл рот, вызывая мурашки у Марко мурлыкающим шепотом, тревожившим ухо: «Ну что, сравним?» — Стоять! — Внезапно завопила Стар и чуть не свалилась со стула. Мальчики, беспрекословно подчинившись сумасбродной девице, замерли, позабыв как дышать. Волшебница одним движением выудила фотоаппарат мгновенной съемки и засняла сие замечательное событие. — Все, можете размирать, — разрешила девушка, довольно осмотрев новоиспеченный компромат. Кадр был отличный, и мысленно Стар уже представляла, где повесит этот шедевр и его копию в мальчишеских апартаментах. Том, выпучив глаза, живо отстранился от человека и попытался выхватить у подруги и фотоаппарат, и фотографию. Та, маленько опешив, в последнюю секунду увернулась и отскочила. — Вы что, сегодня с ума посходили? — уточнил Марко, засвидетельствовав борьбу за какую-то дурацкую фотографию. Стар сообразила быстрее, щелкнула пальцами, упрятывая вещицу между наслоениями пространства. Ухватила демона за плечи, хорошенько встряхнула, с любопытством рассматривая расширенные зрачки и прислушиваясь к учащенному сердцебиению. Он беспомощно смотрел на девушку, тяжело дышал, на глазах обретая все более отстраненный вид. — Том, объяснись, пожалуйста. Что-то не так? Если тебе не нравится, можешь прямо сказать. А не бросаться на меня своими когтищами, — медленно сказала она, пытаясь наладить зрительный контакт. — Давай ты успокоишься и все расскажешь, и мы все исправим, если это будет в наших силах, ммм? А учитывая, что нас, чародеев, тут двое (ну или один с половиной, с какой стороны посмотреть), сил на эту нетрудную задачку определенно хватит. — Все хорошо, — Том отвел глаза и уселся на полу, проигнорировав стул, и откинул голову на колени Марко. — Просто оставь эту фотографию у себя. Не смей вешать ее где-либо, выставлять напоказ, одалживать Дженне. Просто держи у себя. Можешь хоть ночи напролет ей любоваться, только не выноси за пределы своей комнаты. Марко со вздохом, полным печали и несдерживаемой скорби, вытер щеку ладонью. — Ой, да иди ты уже сюда, страдалец! — мгновенно слопав крем с чужой ладони, рогатый притянул к себе человека и поцеловал его. Откинув Марко обратно, ухмыльнулся, — Надеюсь, ты вымыл руки перед всей этой фигней? А даже если и нет, сам виноват, получил своих микробов обратно. Парень, в шутку обиженно надувшись, «пощекотал» небо языком и тут же снова расплылся в улыбке, перебирая между пальцами волосы Тома. Тот довольно фырчал. — Люблю тебя. Ты редкостная дрянь, но я все равно тебя люблю. Теперь фырчала Стар.

***

Закрыв глаза, юноша растянулся на кровати, нырнув под руку рогатому. Том, с ленивой небрежностью приобняв его, прогнулся в спине и улегся поудобнее. Валялись, стараясь не тревожить хрупкой тишины, не перебрасываясь даже глупыми фразами, стараясь не размышлять ни о чем, утонув в течении времени. Марко понимал, что подобные порывы у демонов случаются не часто, поэтому лучше просто вдыхать эти минуты вместо воздуха, сохраняя их в памяти, в своей галерее, чтобы со сладкой ностальгией доставать их в минуты одиночества и любоваться, переживая минутки прошлого. От Тома исходила аура озабоченного собственника-защитника. И Марко, подавленный этой аурой, ничуть не худший защитник, лишенный доли эгоизма в отличии от некоторых, смирился со своей ролью охраняемого предмета, смирился с легкостью, которая бывает только когда точно уверен, что отданная позиция принесет тебе победу в финальном сражении. Тем более, ему всегда была интересна роль принцессы, которая, почему-то, заведомо достается слабому полу. — Вот почему, — наконец решился прервать тишину шатен и потыкал демона в живот. Том тут же напрягся, и мышцы мгновенно сформировали рельефные кубики, — ты лопаешь больше чем я, но все равно умудряешься поддерживать тело в тонусе? Рогатый кхекнул. В его голову пробирались совершенно другие мысли, и он всячески пытался огородиться от них. — У меня метаболизм лучше. — А еще ты не так много тренируешься, — продолжил развивать тему Марко, надеясь вовлечь Тома в разговор и направить его в нужную сторону. — Но выглядишь лучше, чем я со своими каждодневными тренировками. У Диаза не было комплексов по этому поводу со времен встречи с Хекапу, но факт оставался фактом. У Тома иногда случались приступы срочного совершенствования себя, но Марко-то ходил на карате уже много лет и постоянно выполнял комплекс упражнений! Тем не менее, демон в любой момент мог обнажиться, не стесняясь своего идеального пузика! — Черт, Марко, что за чушь ты вообще несешь? — Рогатый запустил пальцы в волосы юноши и, хорошенько уцепившись, дернул его, уронив на себя. Человек сдавленно зашипел. Понял, что такими темпами ничего не добиться. Пока думал над сменой тактики, оказался в плену когтистых рук. Был частично покусан. — Эй, ну я же просто дурачусь! За что? — Не то чтобы он был против, но ради приличия нужно было возмутиться. — Нам нужно поговорить. Это очень важно. Это безумно важно. Поэтому просто помолчи и поддайся, пока я собираюсь с мыслями. Лучше сейчас, пока от последствий совершенной ошибки можно отбиться. Потому что потом может быть слишком поздно. Черт, а я знал. Чувствовал. Спасибо, что не скрыл правды. Не переживай, прорвемся. Я подверг тебя опасности, идиот. Смертельной опасности. Здесь тебя не спасет ни дружба с волшебницей, ни умение драться, ни мой статус. Злишься? Помнишь, ты мне обещал кое-что? Я ведь знаю, что ты не нарушишь обещания. Если оступлюсь я — это будет лишь моя ошибка. Ты не будешь виноват. Дай мне другое обещание. Обещай, что… Никогда. Эй-эй, это что, слезы? Дурак К ночи небо укрылось серым одеялом туч. Том бесился, Марко нервничал, Стар ехидно хихикала. Решили шаманить. В ржавый таз налили молока, и оно растеклось, вихрясь и перемигиваясь. Взошло туманом, убаюкалось чернеющими пальцами, утонуло в глубине мерцающих сказок. По тонким нитям поднимались переливающиеся образы, молочной пеной выползая из таза и расцветая, словно заморские цветы. Росли вместе с ветром, росли вместе с ночью, набухали и лопались, выпуская желаемое. Звезды заполняли комнату, кружились и падали, ожидая, пока их прилепят на место. Стар собирала их, эти пульсирующие горячие комочки света, бережно отряхивала и возвращала на место. Уселись позади Тома, оперевшись друг на друга. Марко напялил на голову капюшон, обнял колени и смотрел на импровизированное звездное небо молча, обдумывая сказанное демоном. Стар восхищенно смотрела, а потом, повинуясь неясному порыву, открыла палочку и позвонила Дженне. «Любуйся и молчи, дорогуша». На лице рогатого плясали желтые блики, он нависал, вдохновленный, над своим молочным зельем и бормотал заклинание, не давая звездам потухнуть. Потом пришла четвертая, пахнущая хорошим вином и ромашками, привлеченная картинкой с экрана, бросила примятый букетик принцессе, поухмылялась и разлеглась с ними, слушая дыхание остальных и стараясь слиться с ними в этом важном ритме. Наконец, нужная магия была заплетена, и оставалось лишь поддержать ее чем-то игривым и волнительным, поддерживающим их настроение. Демон бросил несколько сверкающих камушков, подлил шипящего напитка из мутной бутылки. Откинулся на плечи друзей и расплылся в довольной улыбке. Звезды получились чудесными. Достойное окончание дня, который теперь вряд ли повторится.

***

— Ты, мой дорогой мальчик, всегда должен быть сильным. Так говорят мужчины, так говорят женщины, так говорили и будут говорить всегда, потому что быть сильным значит жить. Это неоспоримый закон природы, это то, на чем основана религия, ведь успех приходит и от силы веры. Она и физическая, и душевная, и вообще понятие растяжимое, ты только попроси рассказать своих знакомых о силе, от всех получишь разные ответы, порой противоречащие друг другу в своей правоте. В знании сила, в невежестве сила, в слове сила и в молчании тоже сила. Познай себя, познаешь и ее. Только познав силу окружающего тебя мира, познаешь себя полностью. Не возможно научить этому, потому что силу нужно понимать, понимать и признавать, оберегать и рассчитывать с точностью до крупинки, потому что для кого-то погрешность в ноль целых двадцать пять сотых может оказаться летальной. Не усвоил ты самоконтроль, значит, сгоришь заживо от ее избытка, ты же маг в какой-то мере, черт побери, должны же были тебя чему-нибудь учить и до меня, не так ли? Должны, а значит, ты умеешь рассчитывать, хотя с твоим характером такие умения вряд ли спасают, с таким характером спасет только гроб, да и тот — временно… Значит, сила. Соберись, Том, будь предельно внимательным, это может оказать действительно полезным, если надумаешь идти против этой стихии. Мастер, явившись точно к сроку, бросил небрежное «Мы сегодня на природу!» и принялся толкать свою речь, смысл которой сводится к одному: «Познать силу — важно!». В прочем, Том и не спорил. Это существо не просто так выбрало десять тем, все они были важны, что-то в большей степени, что-то в меньшей, но познать все было почти смертельной необходимостью. Том быстро оделся, внутренне попытался настроиться и, справившись с этим нелёгком делом, заявил о своей готовности. — Что ж, дорогуша, я бы на твоем месте не так рассчитывал на себя и снял бы джинсовку. Спалишь, а вещь ведь дорогая, — то ли критикуя, то ли сочувствуя, заметил Мастер и щелкнул пальцами, не давая рогатому обдумать сказанное. «Природа» оказалась уже знакомым сухим полем под грифельным небом. На этот раз — с ржавыми пятнами растительности. Приглядевшись к ближайшим нитям травы, Том с удивлением обнаружил, что они не бронзовые, а бурые. Будто окропленные. Эта трава не была такой жухлой. Демон, сорвав одну травинку, не думая сунул ее в рот. Бурый налет был соленый, с едва различимым металлическим привкусом. Это явно что-то напоминало… — Стальнокрылые недавно пролетали, — коротко «объяснил» Мастер, взглянув на задумавшегося ученика. — Видимо, сытые. Они прошли немного, выискивая выгоревшую проплешину. Земля, посеревшая от жажды, укрытая останками растений, сухая земля, тихо шептала под ногами, словно зачаровывая нежданных гостей. Но им, закостеневшим в своем мирке магам, было все равно на ее заклятия. — Что ж, теории на сегодня хватило. Практика, — расстояние между ними увеличилось до двадцати шагов. Мастер, отвернувшись к бескрайним просторам, глухо спросил, не нуждаюсь в ответе: — Скажи мне, Том Люсайтор, хватит ли тебе сил, чтобы защитить Преисподнюю? Удар почему-то опередил последние слова, хотя импульс был дан после окончания фразы. Может, энергия двигалась слишком быстро для этого мирка? Мерзкий и холодный, воздух расходился волнами от блестящей стрелы, направленной точно в незащищенную глотку. Удивительно, как быстро был совершен разворот. И это совершенно не изменило траекторию, словно движение было хорошо отработанным. Ты успел попрощаться с Марко? Она приближалась стремительной вспышкой. Время замерло, и шепот мёртвой травы под ногами стал различимее. Назойливый шепот каждой былинки, растолченной в пыль, от которого Том отмахнулся, пока в голове рождался ответ на вопрос. Отражённая в вертикальных зрачках стрела увеличила их в доли секунды. А может, они расширялись годами, время было неподвластно этому миру, поэтому точно сказать, сколько мгновений прошло, никто не рискнет. Разве что земля, но кто прислушается к бесконечному шепоту пепла? Нужно было что-то сделать. Сделать, пока время было неподвластно этому миру. Но собственное тело казалось таким медлительным… Избавься от него? Нерешительный совет тут же выскользнул из головы. Потому что он не знал, Как это делается. Но сделать что-то было нужно. Время возвратилось. Не успеешь. Ничего не успеешь. С мурашками, с недоумением, с неверием, отгоняя ступор, по рукам побежали искры. С ладоней сорвалось пламя, устремилось навстречу враждебной энергии, лопнуло от скопления сил и расцвело оборванные цветком, обратившись в блок. Том закрыл глаза. Дыши, это всего лишь проверка. Все хорошо. Дыши, Том, не смей сейчас сдохнуть от напряжения. Защитное пламя грело своим дыханием, успокаивая бешеный пульс, сбившийся, казалось, вот-вот. Прошло не больше двух секунд, и Том не верил в происходящее. Тысяча мыслей разрывала голову, и он не мог понять, когда они там зародились. Послышался заливистый смех, и рогатому всё-таки пришлось открыть глаза и посмотреть на своего учителя. Тот стоял в расслабленной позе и внимательно смотрел на Тома, упавшего на колени. Над его головой, вихляя между оленьими рогами, кружились темные хвостатые сгустки, порой спускаясь к одной из ладоней и разгораясь синим пламенем. — Неплохо. Но это был неконтролируемый процесс. Давай-ка попробуем заставить тебя взывать к своей силе самому, — обернувшись пульсарами, с десяток горящих сгустков метнулись в юного демона. Том вздрогнул, и огненный щит пал, разбившись о землю, рассыпавшись затухающими осколкам. Огненный язык, снесенный на жухлый кустик выжившей травы, разгорелся костерком, поддерживая Тома, но быстро пал, доев свою жертву. На этот раз он не успел поставить блок. Кое-как отмахнулся, слегка сбив пульсарам направление, два смог «растворить», неумело дернув рукой, еще один поймал, отправив обратно, но оставшиеся четыре все-таки достигли цели. Его отбросило, его ранило. Колени в кровь, вывернув предплюсну. Шары взорвались, опалив ледяным дыханием, уничтожив куски кожи с плотью. Горячая кровь заставила Тома чертыхнуться. Он быстро встал, скорее, вскочил, распределяя вес на здоровую ногу, стараясь игнорировать боль и молясь, чтобы эти раны быстро затянулись. Или затянулись вообще. Нужно было ответить, пока в него не полетел рой таких же магических стрел. Швыряться огнем было не так уж просто. Хотя бы потому что огонь не летал, и его приходилось швырять в прямом смысле слова. Размашистый бросок занимал много времени, был неточным и почти бесконтрольным, на формирование клуба нужного размера уходило слишком много времени, он мог не долететь, сгорая в воздухе, а мог получится слишком тяжелым и упасть, потухая на выжженной земле. Том скоро выдохся. А Мастер веселился. Чтобы увернуться от огненных сгустков достаточно было сделать шаг в сторону или чуть наклониться. — Знаешь, я не удивлен. Весь твой контроль над силой в показушном вызове пламени на руке. Тот же гнев легко заставляет тебя гореть. Что ж, гневайся, если это принесёт толк. Держи! Очередная порция пульсаров. Но теперь Том знает что делать. Только вот тело сковывает ступор, руки и ноги словно не могут работать в согласии, мелко дрожат. Болевой шок? Внушение? Нет, трещина в предыдущих познаниях. Контролируй себя, Том. Соберись! Подумай о…. Неумело, резко взмахивает рукой, взывая к тому же огненному блоку. Выходит кривее, чем в первый раз. От первого же удара щит трещит, отбрасывает части. И снова огненные лепестки сносит, снова они разживаются пищей и недолго горят, но, ощущая рядом пламя, демон чувствует себя гораздо увереннее. И пока эта уверенность не пропала, Том укрепляет свой блок и швыряет из-за него точный огненный ком. Заряд даже попал в цель, прожег в ней небольшую дыру. Черное тело в этом месте оплавилось, словно восковая свеча, и медленно потекло, закрывая «пробоину». Мастер снова заливисто смеялся. — Хоть что-то, дорогуша. Но так ты успеха не добьешься, может, стоит сменит тактику? Том, интуитивно растянув щит до сферы, задумался. В этот момент стенки сферы сотряс очередной удар, на этот раз пришедший из земли. Колючие, острые, странные, словно криво сросшиеся, кристаллические копья были полны черного клубящегося тумана, заключенного в ледяное оружие. ДУМАЙ! ДУМАЙ! ДУМАЙ! Просто силой тут не выкрутишься, не хватит ее. Тем более, отдавшись своей стихии, можно перегореть. Мы это уже проходили, спасибо. Думай, замечай, должен быть выход. Не просто так, я тут не просто так… Не глючь, давай. ЭЙ, РУКИ, МЫ С ВАМИ, МЕЖДУ ПРОЧИМ, ОДНО ЦЕЛОЕ. ХВАТИТ ДРОЖАТЬ, СЕЙЧАС ВЕДЬ ПРОИГРАЕМ! Поддерживать сферу от давления чужой магии было слишком тяжело. Зато внезапно озарило. Том решился на отвлекающий маневр. Меньше секунды. Щелчок пальцев, и защитный купол испаряется, а на его месте взмывает в небо столб огня. Том переместился. В его нынешнем состоянии не побегаешь, поэтому точка выхода должна быть выигрышной. На выбор долго много времени не ушло, все сделано по традиции. Только вот к ней обычно прилагался клинок. На его формирование тоже нужно время, а долго в небытие не побудешь, развеет. Меньше секунды. Клинок так себе. Проще было палку зажечь. Но он приставляет эту кусачую, горящую субстанцию к горлу Мастера, приподнимаясь на носочках. Держать равновесие на одной ноге, угрожая другому существу — не так просто, как может показаться на первый взгляд. Он держится из последних сил, стараясь завершить задуманное. Меньше секунды. Вспыхивает трава вокруг пепельной поляны. Немного, на семь пядей, но ярко и высоко, подпитывая резерв Огненного повелителя. Этого хватает, чтобы разгореться самому. Он слепнет от избытка жара, но чувствует, как рядом плавится холодное тело Мастера. Получилось… Волна энергии сносит крышу, он уже не ощущает ничего, кроме чертового клинка в руке, которая не смеет дрогнуть… Он теряет сознание.

***

Мягко журчит вода, перекликаясь с бряканьем посуды и звуком тяжёлых шагов. В комнате тихо, звучит только эта мелодия, и Том старательно вслушивается в песню солистки-воды. Она поет игриво, с насмешкой, набирая силу и успокаивая своим постоянством. Аккомпанемент из чашек и склянок постепенно затихает, его сменяют приближающиеся шаги, нарушившие идиллию звуков, и рогатый нехотя открывает глаза. Он в своей постели. Раздетый от подпаленной одежды, небрежно укрытый и замазанный прохладными настойками. В комнате Мастер. Садится рядом, протягивает кружку с чем-то дымящимся, сладко пахнущим, гладит по голове и убирает мази с кожи сухим полотенцем. — Додумался. Глупо было так рисковать и пытаться сделать все одним ходом. Но траву зажег, понял, что к чему. Неплохо, — Том молча слушает, пьет отвар. Да, додумался найти то, что может преумножить его силу. Стыдно, что так поздно. — Эту тему мы еще будем закреплять. В разных ситуациях, на примере других тем. Но я научу тебя использовать свою силу по максимуму. Посидели молча. Мастер продолжил стирать мази, Том покорно протягивал руки, подставлял плечи. — Нога болит? — Том попытался покрутить стопой, поморщился и кивнул. — Растянул, так что ожидаемо. Там ванна полная. Отогреешь, потом наложим повязку. Сам дойдешь? — Да, постараюсь, — пробормотал демон, искренне удивившись такой заботе. — Стараться на занятии надо было, а не сейчас, — упрекнуло существо и, с легкостью подхватив Тома, донесло его до ванной комнаты. — Заговори ожоги. Ты, конечно, быстро регенерируешь, да и я там подсобил немного, но учиться надо, кто тебя потом излечивать будет? А послезавтра должен быть как новенький. Специально каждую царапинку осмотрел. Если хоть один рубец останется, пеняй на себя. С этими словами он захлопнул дверь. А Том, забравшись в ванну, недоумевал. Вытянулся, оставил в покое ногу, принялся за кожные повреждения. А то один черт знает, серьезно Мастер говорил или так. Он действительно наложил повязку. Предварительно объяснив пару лечащих и обезболивающих заклятий. Подробно разобрал, как создавать оружие с помощью своей стихии. Даже зарисовал несколько формул, которые облегчали задачу.  — Ладно, детка, подотри сопли и ложись. А меня еще дела ждут, — закутанному в два одеяла Тому оставалось только угукнуть и попрощаться, оставшись осмыслить все произошедшее в одиночестве.

Ч е р н о й р у ч к о й н а с т е н е: «Сила исходит из дисбаланса: контроль приходит с балансом».*