Добро пожаловать во взрослую жизнь

Вдох. Ощутите как с потоком воздуха в ваше тело проникает энергия. Она наполняет вас, циркулирует по всему организму вместе с кровью, распространяет позитивные волны вокруг вас. Ваши глаза закрыты, но вы чувствуете ее цвет. Золотистая река сверкает и вливается в вас, словно обновляя. Выдох. Вместе с воздухом уходит боль минувших дней и весь негатив. — Доброе утро, сладкий,— юноша тянется за поцелуем и жмурится от удовольствия. Том шутливо фырчит, прикусывает Марко за шею и толчком возвращает того на подушку. Нависает сверху, взъерошенный и лохматый, с размазанными по лицу жирными линиями подводки. Совершенно дикий. Марко смеется, прикрывает щеки ладошками, прячась от града поцелуев. Ловит момент, и, когда демон в очередной раз склоняется к мочке уха, хватает того за загривок и прижимается к крепко сомкнутым губам. Том сопротивляется, с трудом подавляя собственные желания. Дурачится. Марко толкается языком и все-таки проникает в клыкастый рот. Гуляет по небу, ловко раздразнивая партнера. Сливаются в крепком поцелуе. Руки Тома подгибаются, и он падает на шатена. Смеются, не разнимая губ. Марко прижимает к себе Тома, наглаживает плечи, щипается, пытаясь стянуть с него майку. Тот чуть приподнимается, сбрасывает с себя ладони парня, только машающие, нелепо растягивающие ткань. Сам избавляется от майки и помогает человеку скинуть футболку. Юноша обхватывает шею партнера, прогибается, получив свою порцию укусов, подставляя плечи, ключицы. Том мурлычет, оставляя на теле Марко темнобордовые следы. — Люблю тебя,— шепчет тот, прикрыв глаза. — Больше всего на свете. — И я тебя,— демон отрывается от смуглой кожи целует шатена в нос. Марко открывает рот, словно желая что-то сказать, но встряхивает головой и отводит взгляд, передумав. Ловит еще один поцелуй и расплывается в полуулыбке. Если бы Том дольше всматривался в движение губ, он смог бы разглядеть отголоски грусти. — Я, конечно, все понимаю... Но можно было сначала меня выпроводить?— Недовольный голосок поднимается из-за кровати, за ним появляется смятое одеяло, и только потом - опухшее лицо принцессы. Смерив их презрительным взглядом бывалого выпивохи с похмелья, Стар подобрала полы одеяла, пару раз щелкнула ножницами и ушла в небытие. Звякнула пустая бутылка. Том фальшиво закашлялся. Перетекают в сидячее положение. — Ты как вообще?— зарывается носом в темных волосах и прикрывает глаза. — Нормально,— голос спокойный, твердый. Вопреки ему тело юноши напряжено. Том прижимает его к себе, поглаживает по спине, стараясь не касаться травмированных участков. Едкое чувство вины горечью разливается по языку, тянется к губам, к носу, стараясь проникнуть в чужую голову с каждым приглушенным выдохом, заразить слепой обидой. Под шершавыми пальцами Марко становится мягче, растекается в объятиях демона и понемногу расслабляется, отгоняя ядовитые мысли, наровящие заполнить голову. Перетягивает все на себя, потакая характеру. Понимает, что им снова нужно выговориться, отпустить это вязкое чувство вынужденного долга, оставшееся после Урока, отвратительной липкой паутиной тянувшееся от сознания к сознанию. Человеку хотелось, чтобы их объединяло многое. Но это многое, навеянное детскими сказками, всегда имело хороший конец и имело свою закономерность. Марко ловил ее на грани осозния, вот-вот готовый обернуть информацию в свою сторону, но понимал, что добрая волшебница из этой истории абсолютно бессильна, поэтому ошибка будет много стоить. На той же грани осторожность охрипла от непрекращающихся предупреждений, напоминающая о ничтожности шансов. Поэтому их связывало это непоколебимое, неутешительное, как уже начавший действовать пожизненнный приговор, многое. Это многое, навеянное сказками, вечно пыталось стать поводом для безбашенных поступков, коих в его жизни было предостаточно. Поэтому единственное, чего он хотел, это обратить роман из жанра "фантастика и приключения" в трогательную историю двух неистово любящих друг друга существ из каких-нибудь постов с маленькой буквы, которые так любят девочки-подростки. И Марко тоже их любил. Считал милыми и жутко стыдился, когда представлял их с Томом, с улыбкой читая всего несколько строк текста. Мысли спутанно витали, водя из крайности в крайность, но все еще оставались истертыми пайетками, накрепко пришитыми к полупрозрачному шлейфу вины. — Помнишь, когда мы впервые пели вместе? — В голосе сквозит теплая улыбка, и Марко находит предплечья Тома, ласково поглаживая их подушечками пальцев. — Я тогда будто увидел тебя с другой стороны. Знаешь, сначала я относился к тебе очень предвзято. Мало того, что бывший девчонки, которая мне вроде как нравилась (или мы пытались убедить друг друга в чувствах, потому что выбора по-просту не было), так еще и демон. Ты был словно из другого мира. Пхе-пхе, ведь так и есть. К тому же, ты принц. А Стар принцесса. Неплохая такая история про красавицу и чудовище получалась, да? Вопрос был риторическим, но Том прыснул: — Стесняюсь спросить, а кто из нас чудовище? Губы дрогнули, расползаясь в улыбку пошире, юноша легонько боднул парня и продолжил: — Тогда ты словно с другой стороны открылся. Ты был таким искренним, трогательным. Каждая строка была про нас, понимаешь? Мы будто жили песней, она была про нас, и эти три чертовых минуты я чувствовал тебя рядом. Совсем рядом. Будто ты открыл мне свою самую заветную тайну. А я сделал так же. Мы обменялись ими, надежно сохранив. Внутри меня что-то перещелкнуло тогда. И теперь я здесь. — В качестве принцессы или чудовища?— Весь монолог демон был чуток и внимателен, затаив дыхание, он слушал, понимая, что для Марко это не просто минутка воспоминаний, это прелюдия к чему-то важному, чему-то настойчиво волнующему сердце человека. Его партнер не всегда был уверен в себе, и диалог был чертовски важен для поддержания здоровых отношений. Они на этом строились. Поэтому Том всегда выслушивал Марко, пытался анализировать, выделять проблемы и находить пути их решения. Но иногда человек слишком загонял себя. Знаете, как навсегда упокоить упыря? Раскопав могилу с живым мертвецом, нужно перевернуть его носом вниз и снова закопать. Когда бедняга проснется и попытается выбраться, разгребая перед собой землю, он самозакапается еще глубже. Марко делал также с негативными эмоциями. Поэтому Том пытался сбить его с настроя самобичевания глупыми шутками. Откровенно говоря, шутка была не очень. Учитывая последние события, Марко был жертвой. Тому стало стыдно. — В качестве самого лучшего партнера на свете. Тебе невероятно повезло, ведь я разбираюсь в психологии, отлично готовлю и знаю каратэ. А это только начало списка моих достоинств. Они еще немного подурачились, то переругиваясь, то перекусываясь. Откинувшись на кровать, Марко выдохнул и словно почувствовал бесконечное облегчение. Снова нашел ладошку лежащего рядом демона и крепко сжал. — К чему я это вообще начал..,— прикрыл глаза и улыбнулся. — Я люблю тебя. Я хочу, чтобы каждый день, проведенный вместе, позволял мне чувствовать тебя рядом. От Тома веяло теплом. Он не мог сдерживать улыбки. — Я люблю тебя. Не знаю, может, скоро ты устанешь от этого. Но это будет твоим решением. А сейчас я хочу идти вместе с тобой. Хочу писать тебе письма, вкладывая в конверт сухоцветы, переполняться гордостью, когда ты поправляешь экскурсовода в палеонтологическом музее, валяться в песке, прячась от брызг лавы за твоей спиной, целоваться, увидев желтую машину, танцевать вместе, готовить тебе начос, нет, не так, готовить с тобой начос, носить твою одежду и носом чувствовать твое присутствие, плакать, смотря драмы, и вытирать смазанную подводку с твоего лица, оставлять забавные послания в твоем доме, чувствовать твой хвост вокруг своего тела, находить тебя в строках поэтов-символистов... Голос юношы дрогнул, и Том сгреб его в охапку. Лоб ко лбу, теплые-теплые, прячутся в плешивом комке теней. Свет факелов потухает, встревоженный обвинительным шепотком теневых сгустков, пристыженный за то, что застал принца Преисподней в такой интимной ситуации. Искреннее, трогательнее, сливаются воедино совершенно невинно, в касаниях - разговор двух душ, чем крепче, тем ближе становятся, познают друг друга куда глубже, чем на подсознательном уровне. — Я тоже тебя люблю, — шепчет, думая добавить что-нибудь про "навсегда", но молчит. Не хочет играть с судьбой в игру на слабо. Не хочет озвучивать свое самое заветное желание, чтобы не сглазить — Хочу проводить с тобой столько времени, сколько это возможно без пагубного воздействия на отношения двух существ со сложными характерами, кхе. А ты можешь делиться со мной всем, что тебя волнует. Мне нравятся приключения с тобой. Каждая встреча с тобой как новая история. Поэтому я никогда не устану от них. Что именно тебя беспокоит? Ободряюще касается человеческого плеча, скользит выше и находит смуглую щеку. Приласканный, Марко смущенно шепчет: — В моих предыдущих отношениях все было довольно странно. У нас были хоть и немного более оргинальные, чем у типичных парочек, свидания, но они все равно оставались в пределах традиций. У меня была определенная роль, хотя моя партнерка часто брала управление на себя (скорее, задавала темп), я продолжал быть джентельменом, а она - дамой, о которой следовало заботиться. Хотя если бы не она, я бы и шага сделать не смог. Я не об этом,— сбиться, выдохнуть, загореться вновь. Он волновался, но продолжал пытаться говорить спокойно и размеренно, стараясь не сбиться в построении приложений. — Ты необыкновенный, Том. Дело не в том, что ты парень или демон. Дело в том, что я чувствую. Кажется, я никогда столько не вкладывал в отношения, но именно это и делает меня счастливым. Ты делаешь меня счастливым. То, что между нами, совершенно особенное. С самого начала я не знал, как вести себя, но с тобой мне вскоре становилось комфортно, я научился расслабляться рядом с человеком, пх, ты меня понял, рядом с тем, к кому я неравнодушен... Ты никогда не рассказывал, что встречался с парнями до меня. А значит, у тебя уже есть устоявшаяся модель поведения, в которой ты - защитник. Я могу либо "бороться" с тобой за "лидерство", либо свыкнуться со своей ролью. А могу продолжать плыть по течению. Этим я и занимаюсь, находясь в эм.. поисках? В любом случае, сейчас мне комфортно. Но я боюсь, что тебе это может надоесть. Для тебя эта роль...ммм...привычна? Ничего не поменялось, если вспомнить об отношениях с девушками. Я боюсь, что ты можешь потерять интерес или вроде того. Том неловко улыбнулся, прикрыл глаза и качнул головой. — Дурак,— подвел он итог. — Вот и вся твоя проблема. Недоумение, щепотка обиды. Внутри разгорается буря, в горле зарождается ком. Чувствует себя преданным, осмеянным и отвергнутым. Воздух тяжелеет, сдавливает виски, заковывает в пелену, тяжело-тяжело. Сложно удержаться в пространстве. Темные, вихристые, искрят и наливаются свинцом, бурлят и вскипают, пытаясь прорваться сквозь кожу, но воздух, чертов воздух окутал тело, не дает вырваться, не дает пройти, проникнуть вглубь. Прыгает, растягивается, теряет связь с миром. Внизу живота черная дыра разростается, с безмолвным мерзким чавканьем поглощая все. Нет граней бытия и тела, все смазано, все переварено, делает пустые вдохи, пытается протолкнуть кислород в легкие, но закупоренная трахея не дает их раздуть, наполнить до трещащей боли. Зубы крепко сжаты, вот-вот раскрошатся. А кажется, один укол - и плотина прервана, космос насытен, а человек способен взять верх. Больно, но совсем по-другому. — Я люблю тебя,— как пощечина. Оборвать картинку, поставив на паузу. Марко делает вдох. — Прогулки, цветочки, пироженки. Это может быть сколь угодно глупо и по-девчачьи. Только вот кто поставил эти границы? Что допустимо в таких отношениях, а что в других? Это неважно, понимаешь? Ты сам-то слышал, что сказал? То, что между нами, совершенно особенное. Я люблю прогулки, а с тобой каждая превращается в интересное путешествие. Я люблю цветы, они все разные, но это и делает их красивыми. Разве это не как с нами? Я люблю пироженки, а ты готовишь восхитительнее всех на свете. Я люблю тебя, Марко. Тебя, понимаешь? Такого, какой ты есть. У нас одна дорога, понимаешь? Мы смотрим в одну сторону и делаем шаг на встречу судьбе, держась за руки. Смотрим не друг на друга, а в одну сторону. Наверное, это именно то, что определяет наши чувства. Идеальные? Отношения? Мы не тормозим друг друга. Любые отношения - это прогресс. И мы развиваемся вместе. Я люблю тебя. И знаю, что ты любишь меня. Как заклинание, лучше всяких убеждений. В голову, в голову, в голову. Три слова, каждое из которых весит больше предыдущего. Каждое из которых звонче, увереннее, убежденнее. Тянется к партнеру, скользит по его спине и прижимает к себе. Вокруг разливается тепло. Минута за минутой, напоеннные чистым, совершенно хрупким доверием. В нем губы, пальцы, бедра. Крепко пронизывающие материю чернильные пятна, только вместо темной субстанции - неразличимое, чуткое и личное. Счастливая улыбка и дрожь по всему телу. И клятва из трех слов. — Может сходим потренироваться сегодня? — Да, конечно. Давно не ходили. Собираются, перебрасываясь глупыми шутками. У Тома побаливает голова. Не забыть выбросить бутылку

***

В зале душно и странно пахнет. В солнечных лучах пляшет рой мелких пылинок. Скрипит, открываясь, дверь. Стар тянется к раме, дергает за ручки и открывает окно, наполняя пространство воздухом. Ветерок мешает свежесть с пылью, шепчет что-то, отвечая дверным петлям, потоки неравномерно проносятся вокруг, исследуя новую территорию. Том ставит бутылку с водой на одну из скамеек, сдергиванет с плеча полотенце и бросает рядом. Девушки заползают на трибуны, Дженна поправляет шапку и нажимает на экран блокировки телефона. Марко выходит к обозначенной краской дорожке, оценивающе оглядывает предстоящий маршрут. — Кто первый спечется, покупает всем тако!— Пробежал немного и вспомнил об участниках импровизированного марафона. — Магию использовать нельзя! Срывается с места. Стар смеется и аннигилирует летающее облачко, спрыгивает с трибун и берет низкий старт. Догнав друга, хлопает его по плечу и идет на обгон. К середине круга закололо в боку, к концу порядком выдохлась. Пришлось заново ставить дыхание и менять темп. С четвертого круга к бегущим присоединился Том. — Эй, Дженна! У тебя сегодня есть лишние деньги?— Человек задорно кричит, оказавшись рядом с трибунами. — Смотри под ноги, Марко,— она даже не отрывается от телефона. Нога налетает на ногу, он взмахивает руками, пытаясь поймать равновесие, и чертыхается, восстанавливая баланс. Том поддерживает за локоть. — Ты в порядке? — Сегодня я не собираюсь покупать всем тако,— усмехается, с опаской косясь на землянку. Тогда Том легко бьет его кулаком в плечу и ускоряется. — Догоняй, принцесса-бунтарка. Марко дожал, вернувшись к прежней скорости. В глотке зарождался огненный ком, икры неприятно тянуло. Вдох-выдох, держать темп. Стекающая со лба капля проигнорировала наличие бровей и оказалась в глазу, начав нещадно жечь. Марко стиснул зубы и провел по глазу пальцами, проморгался. Пришлось привыкнуть к неприятному ощущению. Тем более, оно было несравнимо с тем, что творилось на его спине. Едкий пот кислотным дождем травил воспаленные рубцы, к травмированной коже прилипла мокрая майка. Он снова выдохнул и решил делать акцент на дыхании. Левая - вдох, правая - выдох. Хотелось сдаться, распластаться на прохладном полу и дышать бесконечно долго. Нарастала усталость, с каждым шагом тяжелело тело. Но будет так глупо остановиться в самом конце пути. Разве так сложно - бежать, не останавливаясь, в своем темпе? Он проходил через многие трудности, и какой-то импровизированный марафон точне не стоит проигрыша. Четыре тако, конечно, не слишком высокая цена, но платить - ударить по самолюбию. Преодолеть себя сейчас - значит, стать сильнее в будущем. А это как никак кстати. С другой стороны, дать отдохнуть себе сейчас, сэкономить ресурсы для приближающихся проблем - тоже неплохая стратегия. А там уже отыграться за все... В размышлениях он провел еще несколько минут и решил стоять (бежать) до конца. На десятом кругу Стар выдохлась, щелчком пальцев вызвала облачко и утонула в сиреневой прохладной массе. Приплыла к трибунам и расплылась рядом с Дженной. Стащила полотенце Тома, утерла лоб от пота и кинула его его обратно, сделала несколько глотко вводы и блаженно прикрыла глаза. Ее переполняла гордость за ребят. Казалось, будто не было страшного вчера, будто не было мерзкого утра. Для нее самым болезненным было похмелье, с которым легко было справиться магией. Как бы она не любила Марко и Тома, она не испытала и сотой части эмоций, которые обрушились на них ночью. И сейчас они, инициаторы совместного дружеского похода, переполненные духом забавного соревнования, двигались вперед, будто готовясь к предстоящему Не сдаваясь, не выдавая себя, с улыбкой и смехом, закаляли тело. Она не представляла, что творилось в их головах, но понимала, насколько сильные ее мальчики. Она любила их так сильно. Их всего четверо, но друг за друга они готовы стоять до конца, преодолеть все на свете. Дженна, продолжая стучать по клавиатуре большим пальцем правой руки, левой нащупала влажные пальцы Стар и крепко их сжала, как бы подтверждая размышления волшебницы. Даже если Том считает себя виноватым во всем, она будет рядом и разделит его участь, чтобы он не говорил. Каждый поступил бы так же. Они друзья, и она не позволит каким-то потусторонним сущностям уничтожать то, ради благополучия чего она росла как личность, преодолевала внутренние конфликты и отказывалась от чего-либо. — ЭЙ, МАРКО, ТЫ СДЕЛАЕШЬ ЭТОГО РОГАТОГО ХИТРЕЦА!— Из глотки вырвался крик, переливающийся поддержкой и уверенностью, избавил от гнетущего чувства беспокойства Она вскочила и продолжила кричать, ощущая, как разливается по сознанию кошачье спокойствие, сроднее умиротворению. — ВПЕРЕД, ПРИНЦЕССА МАРКО, ТЫ ЛУЧШЕ ВСЕХ! Парень, от неожиданности вжавший голову в плечи, понял, каков источник аппокалиптического звука, соориентировался, расплылся в улыбке, вскинул руки, издав ответный победный вопль, и ускорился. Том картинно расстроился, будто согнулся от усталости и замедлился. Через пару шагов остановился и упал на колени. Полежал немного и спокойно вернулся к трибунам дожидаться человека. А тот закончил круг и замер, тяжело дыша. По-хорошему нужно было походить, но он уперся руками в переднии части бедер и глотал воздух. Отдышались, посмеялись, перешли к силовым. Девушки, держась за руки, поскакали вниз по сиденьям. Том немного потянул руки, опустился на пол и начал с отжиманий. Дженна, спустившись с трибун, наклонилась поправить спустившийся носок и уселась на спину демона. Тот резко плюхнулся скулой об пол. Шикнув, растер место предполагаемоего синяка и под причитания Марко поставил ладони у плеч и вернулся в позицию упора. Принялся оправдываться, мол, не ожидал, а так-то он способен хоть на кулаках сотку выжать с Дженной на спине. Девушки расмеялись, Марко прыснул, опустился на корточки и чмокнул парня в щеку. — Любишь же ты внимание привлечь, трехглазый,— с улыбкой упрекнула землянка. Тот выдохнул и продолжил выполнение упражнения. Марко ткнул Стар в бок, бровями показав в сторону Тома и гордо улыбнувшись. Та ответила ироничной улыбкой, показав большой палец. Разошлись по разным концам зала. Девушка поправила волосы, перевязав хвост потуже, и взялась за скакалку. Марко дошел до татами с боксерской грушей. Он примерился, медленно начав выполнение первой связки. Выбросил вперед руку, прислушался к ощущениям. Спина отозвалась недовольством. Он боялся, что рубцы могут загноиться от контакта с тканью и резких движений, растягивающих незажившую кожу. Но пришел к выводу, что магические увечья вряд ли так сделают. Какой смысл причинять ему столько страданий, если облегчение принесет скорая смерть от заражения крови? Нет, все не могло быть так просто. Он выдохнул и сделал более уверенный шаг. Перенести вес, уйти в поворот, на выдохе сделать выпад. Это был чертов подарок. Напоминание о том, что не все проблемы решаются магией. Вдох-выдох. Он привык к быстрому решению, ради которого стоило лишь раскинуть мозгами, он забыл, что значит бороться. Но привычки меняются. Больно. Да, больно. Но к этому можно привыкнуть и стать на порядок сильнее. Разве не так всегда существовали люди? Перетерпеть, выждать, свыкнуться и адаптироваться. Нельзя оставаться на месте, когда условия меняются. Вдох-выдох. Иначе не выжить. Должен ли Марко быть благодарен за напоминание? Может быть. Сам бы он долго до этого шел. Только на таких уроках можно учиться. Еще один удар, перетечь в новую позицию, довернуться. Вдох-выдох. Ты справишься, Марко. Ты, кажется, понял разгадку. Пусть пока только для себя. Отдохнули, посмеялись, перешли к растяжке. Стар выудила из закромов зала коврики потрепанные для йоги, поправила волосы, перевязав хвост покрепче, и обратилась к Марко: — Ты же можешь показать, как правильно? Большую часть его жизни занимало каратэ, где растяжка играла важную роль. Он знал несколько хороших связок для завершения тренировки, поэтому вполне мог ими поделиться. — Да, конечно,— он прикрыл глаза и улыбнулся. Подошедший Том приобнял за плечи. — Милый, ты не устал? Все в порядке? — Том чувствовал себя виноватым. Теперь организму человека требовалось вдвое больше ресурсов для восстановления. Он был истощен и в физическом, и в эмоциональном плане. И зачем Том поддержал эту дурацкую инициативу с походом в зал? — Может, ты посидишь? — Все в порядке, — он слышал интонации голоса демона и старался говорить максимально уверенно, успокивающе, покорно. Но Том воспринял это как отблески утомленности. — В любом случае, без заминки никак. Иначе я завтра не встану. Демон фыркнул, призная правоту, и отошел. Хотя юноша все еще казался ему бледноватым. Марко вытянулся, чувствуя напряжение во всем теле, проигнорировал нежелание спины растягивать травмированную кожу, сделал несколько вдохов и постарался сфокусировать плавающий взгляд на определенной точке. Начал, по традиции, сверху вниз. До неприятного натяжения в связках, через качи, постепенно перетекая из одной позиции в другую, акцентируя внимание на дыхании. Старался не смотреть на друзей, держась за выбранную точку в пространстве. Снова раскачаться, а потом замереть. Без статики никак. Только в ней мышцы действительно прорабатываются. Теперь можно и выпрямиться. Ошибку совершил, когда слишком резко опустился в низ. Голова закружилась, в глазах потемнело, снова вдох, пытаясь удержаться в этой реальности. Пронесло. Только мир теперь словно через чешуйчатые крылья древесной бабочки, сливающейся с корой. Немного мутно, но это, наверное, в пределах нормы. Заканчивает комплекс упражнений, убирают коврики на место, прощаются и расходятся. Душ, комната Тома, явление Мастера. Долго и двусмысленно. Пыльные страницы книг, торжество победы, мягкие персики, дети. Год сменяет год, но ничего не меняется, он любит его, им хорошо. Потом ребра разделяет кинжал, и он засыпает. Плач и песни, объятия земли. Столетие за столетием, Вселенная за Вселенной, пустеют глазницы, вместо изгнившей мышцы под желтеющими дугами бьется, зреет зеленый ком. Струящийся, набирается силы и тянется вверх, заполняет собой грудную клетку, ползет вдоль позвоночника. День за днем, утопает в закате, в молчаливом сладком покое, тишина и солнце, разнотравье вместо души, вечно спящий рыцарь на заре новой жизни, безгубая улыбка ответом для времени. Пока не появляются они. Визгливые, кричащие, растаскивают его по частям, вырывают из объятий корней, захлебываются лаем, выходя на новые частоты. Пытается оттолкнуть, но кости ног в одной из пастей, а мышцы распались слишком давно. У него нет ушей, почему он слышит эти адские крики? Он заперт в неподвижной груде костей, он не может спастись от этой муки. К нижней челлюсти присасывается теплый слизняк, влагой наполняется рот, и он кричит, пытаясь освободиться, и задыхается в слиянии двух нечеловеческих криков. Вдох. Резкий, дикий, спасающий. — Дженна, он пришел в себя! — Ты слышишь меня? Дурак, смотри на меня, смотри! Над ним нависли три испуганные рожи, двое из которых рогаты, а одна просто почему-то пугающа. Трехглазый гладит его по щеке, Марко промаргивается и будто возвращается на тысячи лет назад, а только-только прожитое истлевает, почти мгновенно забывается, оставив в памяти сгусток темнокоричневого крика. — Я в порядке, ребят, — приходит в себя и пытается приподняться на локтях, но Том резко припечатывает его к полу. Вроде и несильно давит, а встать нет возможности. — Все хорошо. — Точно также ты говорил перед тем, как хлопнуться в обморок, идиот.— Том вяло ругается, осматривая все еще бледного человека. Стар приносит бумажный стаканчик со сладким чаем, и демон, придерживая голову Марко, помогает тому пить. Хотя Марко считал, что на такую мелочь он уж точно способен. Совместными усилиями переносят его на магическое облачко (Марко продолжает пищать, что справиться сам.) — Ноги должны быть выше головы. Он очень бледный, нужно, чтобы кровь прилила,— Дженна пытается немного деформировать сиреневую массу, затем находит запястье Марко и отсчитывает пульс, что-то приеидывая в уме. — Жить будет. Хорошо бы давление померить, но ладно уж. Марко чувствует стыд, задумчиво прикусывает верхнюю губу. Он все еще не уверен, было ли падение последствием истощения или болевого шока. Пытается вспомнить свои ощущения, но к итоговому выводу не приходит. — Я правда в порядке. Простите. Том сжимает его ладонь, пока Стар уносит на место коврики и убирает вещи демона в сумку. Перешучиваются, говоря, что ничего страшного. Перешучиваются, скрывая, как они испугались. Прощаются. Дженна приобнимает Стар за талию, та щелкает ножницами. Том берет ножницы Марко, потому что человеческий организм пока не способен принять огненный столб в качестве портала. Еще раз перебрасываются ничего не значащими фразами и расходятся.

***

— Милый, если я отпущу тебя в душ, ты не упадешь и не расшибешь себе голову об плитку? — С ироничным возгласом бросает потную футболку, подмигивает партнеру и скрывается за дверью, скинув по пути шорты. Открывает кран, подставлет ладони под струю, оценивая температуру воды. Ему все еще прохладно, но Марко вряд ли выдержит, если сделать горячее. К тому же, ранки на спине будут нещадно гореть. Открывает баночки на полках, бросая в воду всевозможные кристаллики. Что-то тонизирующее, что-то просто приятно пахнет. Возвращается в комнату, помогает с завязками ругающемуся Марко, целует того в макушку, смеется, стаскивая с него шорты вместе с трусами, подхватывает парня на руки и несет в ванную. Нагие, пылающие особой красотой молодости, словно сошедшие с какой-то дурацкой картины о совращении демоном человека, повествующей о зарождении Содомы. И совершенно другие на самом деле. Погрузившись в безразличные объятия воды, Марко откинулся на грудь Тома и прикрыл глаза. Устал. На самом деле устал. Ладони рогатого скользнули вдоль боков, сомкнувшись на животе человека. — Мой.. Его. Абсолютно точно. Сокровище. Рыцарь. Принцесса. Неважно. Главное, что его. Время оборачивается бесконечностью, пар собирается в капли на плитке стен, а человеческая грудь вздымается легко и спокойно. — Эй, — мягко шепчет в ухо, а после слегка прикусывает, — не усни. Марко вяло угукает, лежит еще несколько минут и отлипает от Тома, получив взамен теплого демона чуть ощутимое скольжение губ по смуглой шее. Том наполняет ладони пеной и касается плеч любимого, очерчивает круги, спускается по спине, стараясь не касаться воспаленных участков. — Все равно будет щипать, когда смоешь. Не заморачивайся. — Хорошо, прости. Опрокидывает на лохматую голову ковш воды и впивается в волосы. Чешет макушку, вылепливает ирокез, затем повторяет свою обычную прическу на голове Марко. Мыльной рукой протягивает зеркальце. — Как тебе, а? — Дурак, — смееется, фырчит, приглаживает мокрые волосы, утопает, смывая с них пену. Том делает вид, что обиделся. Самопогруженно, внимательно, сконцентрированно занимается своим телом. Марко перебирается в другой конец ванной, облокачивается на прохладную плитку и любуется принцем Преисподней. Каким бы разным он не был, все равно любимый. Марко был очень горд за своего парня. Тот прошел долгий путь в работе над собой, научился работать с гневом, понимать и принимать свои и чужие чувства. Марко совершенно не понимал, зачем Тому нужен был Мастер. С другой стороны, как скоро сделал бы Марко этот вывод, не будь Мастера вовсе? Все познается в сравнении. — Том, а почему трезубец? На глаза попалось предплечье с аккуратной татуировкой. Том помолчал некоторое время, раздумывая, стоит ли отвечать или продолжить играть в обиженного. — Изначально он имел значение силы, власти и могущества. Иногда вместо могущества подразумевается мужество. Трезубец - очень древний символ, Марко. Он имел место быть в каждой из человеческих культур, и ты должен знать об этом больше меня! Со временем, когда появились так называемые хиппи, трезубец стал обозначать добро, мир и свободную любовь. В индийской мифологии это символ прошлого, будущего и настоящего, а также ипостасей Шивы: создателя, хранителя и разрушителя. Понимаешь, он очень многозначный и имеет древнюю историю. Трезубец как бы напоминает мне о том, что все меняется, не теряя при этом своей важности. И том, что все вокруг является не тем, чем может казаться на первый взгляд. Ну и по приколу чисто, черти ведь грешников вилами колят, а в них тоже три зубичика. Том наклонил голову и шутливо боднул головой воздух, словно хвастаясь рогами и показывая, какой замечательный черт из него вышел бы. — Вау, — Марко увернулся от кремового рога, поймав демона за него, притянул Тома к себе и поцеловал в прикрытый третий глаз. — Ты ведь сильно заморочился с выбором эскиза? Это так здорово. Ты изучал специфическую человеческую литературу, искал информацию, чтобы вложить какой-то смысл в работу. Не все так делают. — Так говоришь, будто я не королевская особа, а какой-то парень из подворотни. — Дурак. Я наоборот удивляюсь, за что Вселенная послала мне сначала Стар, а потом тебя. Образованного, понимающего, ответственного. Порой мне кажется, что я тебя не заслуживаю. Том довольно мурлыкнул. — А потом ты понимаешь, что тебе попался удивительно агрессивный злобный демон, который стал таким чудом благодаря тебе? — Ты всегда был образованным, понимающим и ответственным. Огромное спасибо твоим родителям. Я лишь внес свой вклад в твои попытки разобраться в себе. Вклад достаточно весомый, потому что я не абы кто, и в психологии, прошу заметить, разбираюсь на достойном уровне. — Я рад, что у тебя все в порядке с самооценкой.

***

Марко кутается в плед, сидя на кровати демона и ожидая того из ванной. Иногда Тому нужно протереть рога или сточить когти, поэтому он слегка задержался. Марко тонет в пледе и нежности. Марко полон спокойного счастья или счастливого спокойствия. В носу засвербило, меж лопаток пробежал холодок. — Как твоя спина, малыш? — вслед за словами ушей касается прохладная ладонь, бежит ниже, приспуская спасителеный кусок махровой ткани. Буквы на коже вскипают волдырями, кровь тянется к создателю ужасающих бороздок. Но с касанием его пальцев они покрываются инеем и засыпают кратерами вулканов, умирают долинами бескрайних промерзлых пустынь. — Бывало и лучше, если честно, — трудно огрызаться и чувствовать себя уверенно, когда на тебе нет ничего, кроме пледа. С другой стороны, у Мастера тоже ничего, кроме странной набедренной повязки не было. — В воспитательных целях иногда можно применять любые методы. Но ты-то извлек хоть какой-нибудь урок? — Шесть рук и тридцать пальцев, танцующих по спине. Не успеваешь, не понимаешь, кожа то трещинами пойдет, то морем заволнуется. Коротко "угу" и попытки успокоить мысли. Стоит ли позвать Тома? Или головой остаться здесь и сейчас, попытаться выпытать что-нибудь, найти слабость? — У тебя слишком громкие мысли, мой дорогой. Постарайся не волноваться и быть здесь. В принятии важных решний интуиция - не всегда важный советник. Отбрось прошлое и анализируй настоящее. — Почему я должен вас слушать? — Он возвращаться к прошлой встрече и чувствует склизкие коготки страха, сдавливающие горло. Шепотком вокруг голову оборачивается лента. Образы скачут перед глазами. — Не должен. Совет мой. Твое дело прислушаться или нет. Марко прислушался. Вдох-выдох, заземление. Я здесь, в этой комнате. Сижу на кровати, обмотанный любимым пледом. Здесь еще четыре подушки, одна из которых - с его портретом в образе принцессы-бунтарки. Том слишком любил подобные глупости. На тумбочке стоит до блеска натертый канделябр, рядом с ним - аккуратный ежедневник в темной обложке. В углу комод, рядом валяется его толстовка. Странно, что валяется, они с Томом очень аккуратны. Перечисление вещей в комнате помогло сконцентриваться, остаться здесь, выровнять дыхание. Страх отпустил. — Вот и умница, — Мастер довольно похлопал одной из пар ладоней. — Как в целом дела? — На самом деле, не очень хорошо. Я беспокоюсь за свою лучшую подругу. Она сейчас в полиаморных отношениях, встречается с двумя замечательными девушками. Они очень разные, поэтому чаще она просто по очереди с ними гуляет. Не уверен, что это здоровые отношения. Мне кажется, она завела их из-за нас с Томом. Мы оба отказали ей когда-то. Она классная, вы не подумайте. Просто так бывает. Вы оба крутые, хорошо общаетесь, у вас есть общие интересы, и друзья вы лучшие. Но отношения - это нечто иное. В этом плане вы не подходите друг другу. Между вами горят чувства, но совсем другие. Иногда они схожего спектра, поэтому дружба путается с любовью. Но этот костер строится на других эмоциях. Так вот. Мы оба отвергли ее, еще и встречаться друг с другом начали. После этого она могла разочароваться в себе. Самооценка пошатнулась, а Стар засомневалась в своей привлекательности в глазах парней. Поэтому она коллекционирует вокруг себя потенциальных партнерок, боясь потерять тех, кому дорога. Нет, я не могу ничего говорить о ее ориентации и отрицать ее влечение к девушкам. Но сейчас, в этих отношениях, ее чувства скорее более дружеские. Она не хочет, чтобы девочки проводили с кем-то больше времени, чем с ней, в какой-то мере ревнует их, боясь остаться в одиночестве, поэтому, поставив их в положение партнерок, она смогла огородить их не особо важных друзей и дел. Дженна правда ее любит и наверняка разочаруется, если я прав. Нет ничего ужаснее чувства, когда человек, которого ты любишь, понимает, что все это было ошибкой и затянувшейся игрой. Мне искренне хочется, чтобы Стар могла разобраться в себе и быть счастлива, а не начинала отношений рали отношений. Вот. Марко выдохнул и поправил плед. — Думаю, твоя подруга должна пройти этот путь самостоятельно. Это нормально - искать себя. Ты можешь поделиться с ней переживаниями, но она вряд ли прислушается. Скорее наоборот - сильнее закроется. Ты умный мальчик с твердым характером и гибким умом, в этом твое достоинство. Ты можешь наблюдать за ней, но подступать с другой стороны. Поговорив со второй ее партнеркой, например. Вы же в дружеских отношениях, верно? Так ты и не покажешься предателем в ее глазах, и поможешь начать изучать себя. Ты не разберешься в себе за нее. Но дать толчок можешь. Медленно приоткрылась дверь, и в комнате показалась рогатая макушка Тома. — Эм, здравствуйте? — Слегка растерянно протянул он и вошел в комнату. — Не помешал? — Как раз вовремя, мой юный друг. Мы как раз закончили, — Мастер повернулся в сторону демона и приветсвенно качнул головой. Том слегка поежился и обеспокоенно посмотрел на человека. Но тот не выглядел испуганным или измученным. — Мы с уважаемым Диазом как раз закончили. Откровенно говоря, мальчики, вы опередили мой сегодняшний урок на несколько часов ранее. Видел, что с растяжкой у вас все хорошо. Том, еще раз обдумай, почему ты выбрал эту татуировку. Ты сказал все, что требуется, но углубиться следует для себя, чтобы еще раз повторить пройденное. Напоследок скажу вам обоим, что гибкая доска не сломается. Научите этому друг друга. Приятно иметь дело с такими смышленными учениками. Хорошего вечера. Испарился. Растаял, в мгновение ока забрав свой туманный шлейф. Юноши переглянулись. Том прыгнул на кровать, прижал к себе Марко и расцеловал в сотни раз трепетнее, нежнее и заботливее. Странно, непривычно, быстро. Будто предсонный морок коснулся чертога разума. — Ты что-нибудь понял? — мотает головой из стороны в сторону. — Я тоже. Но вряд ли отделаемся так просто в следующий раз, да? Но следующий раз будет только через много-много часов. А сейчас они вместе. Дышат друг за друга и сплетают пальцы. Они справятся. Все будет хорошо.

Ч е р н о й р у ч к о й н а с т е н е

Сбываются лишь пророчества, обладающие некоторой гибкостью.*