Семь кругов долга

— Полковник, вы просили напомнить, когда будет выпуск Верса, — Герен привычно застыл на расстоянии трех шагов от входной двери. До склонившегося над столом полковника, управляющего Северным районом, было четыре шага. Ежедневный утренний доклад. Обязательный ритуал. Точно такой же, как чашка горячего, круто заваренного энергетического чая. — Спасибо, напомнил. И когда? — полковник Борг медленно поднял голову.       Покрасневшие глаза, осунувшееся лицо, и выражение вселенской усталости. С точки зрения Герена, так выматывать себя работой можно лет до тридцати пяти, но уж никак не после сорока семи. Его собственный отец, служивший в секторе научных разработок и тоже трудившийся по сверхурочному графику, умер за лабораторным столом в возрасте тридцати восьми лет. — Послезавтра. В два пополудни. — Хорошо. Ещё что-нибудь? — Н-нет.       Полковник кивнул и снова вчитался в бумаги. Ординарец, помедлив, крутнулся на каблуках и вышел, стараясь потише припечатывать сапогами деревянные доски пола. Он не получил никаких дополнительных указаний, но и так было понятно, что следует делать. Вызвать адъютанта из штаба, подготовить приказ о том, кто заменит полковника в течение шести часов. Именно столько потребуется, чтобы съездить на вездеходе в расположение части, повидаться с сыном и вернуться на центральную базу.       Герен быстро заполнил бланк на назначение временного заместителя. Сарко, кто ж ещё. Хотя и стоило бы уточнить пожелания полковника по данному вопросу, но входить в кабинет не хотелось. Сквозь стальную маску усталости явственно прорывалась бурлящая злость — и помощник это прекрасно видел. Герен был лучшим выпускником академии девятого года специализации Психология штатной службы. А ещё он был толковым ординарцем и за пять лет хорошо изучил шкалу настроений полковника, а также то, что являлось их причиной. — Герен, ещё чая.       Полковник не утруждал себя звонком в колокольчик, да и голос у него был командный, выработанный явно не в кабинетных условиях и даже не на плацу. Там можно только развить громкость голосовых связок, а вот такие звенящие металлические нотки отшлифовывались только на передовой, под обстрелом, при встрече с реальным противником, когда обстоятельства вынуждают брать на себя ответственность за жизнь нескольких сотен или даже тысяч пацанов, выкинутых из учебки под пули.       Ложка растёртого лимонника и смородиновых почек, щепотка мяты, немного высушенных черничных и малиновых листьев, прожаренные и перетёртые с маслом жёлуди, мед — на вкус ординарца напиток был слишком терпким, но полковник пил его помногу и с удовольствием. Герен поморщился: укутанная кадка с кипятком опять остыла. Накидывать бушлат, чтобы выскочить к соседнему дому было лень, да и не такой за порогом мороз, чтоб одеваться. Всего лишь хлябь мерзкая.       В соседнем длинном доме располагался штаб, ответственный службы обеспечения, дежурный капитан, парочка курьеров. Там же регулярно просиживал штаны и адъютант. Вихрастый парень как раз подбрасывал в печь очередную охапку поленьев. С внушением Герен управился за минуту: подойти, развернуть парня за плечо правой рукой, левой прописать крепкую плюху, процедить сквозь зубы: — Почему кипяток холодный? Ещё раз допустишь…       Договаривать угрозу не было нужды. Парень и так выцвел до белизны свежевыпавшего снега, только пламенел след от удара на щеке. Герен по-военному повернулся и вышел. Постоял немного на крыльце, вдыхая горьковатый мокрый воздух, без малейшего намёка на близкие холода. И, вздохнув, отправился к себе. Предстояло самое неприятное — доложить начальству про очередные похождения Лерта. И там уже, если полковник впадёт в ярость, одной плюхой для него, Герена, дело точно не ограничится.       Ординарец решил ещё немного потянуть время, занялся документами и отчётом снабженцев. Рык полковника, интересующегося насчет чая, слышен был, наверное, и в офицерской столовой. Помощник выметнулся за дверь. В конце концов, кипятком можно было разжиться и в капитанском доме, а с нерадивым адъютантом разобраться по всей строгости чуть позже.       Адъютанту сегодня определённо не везло: мало того, что с кипятком проштрафился, так ещё и умудрился с бадьёй налететь на выбегающего из дома полковника ординарца. Герен скрипнул зубами: стукнуться о деревянную кадушку неприятно, благо посудина была с плотной крышкой и укутанная в специальный толстый чехол. А то бы ещё и ошпарился. Герен отступил в сторону, приглашающе махнул рукой. Съёжившийся парень прошмыгнул в проходную комнату, поставил принесённый кипяток на полку и подхватил тару с остывшей водой. И замер, опасаясь протискиваться мимо застывшего возле порога ординарца. Герен прищурился, окинул парня презрительным взглядом. — Наказание двадцать плетей. Выполняй. — Будет исполнено, — выговорил четко, даже голос не задрожал, вышел, бодро прищёлкивая пятками.       Пожалуй, за такую провинность назначенное взыскание было слишком суровым. Но отменять приказ ординарец не стал. В следующий раз наука будет. Герен залил подготовленную смесь кипятком, дал пару минут настояться, пытаясь за это время собраться с духом, но получилось плохо. В комнату-кабинет полковника ординарец заходил с таким же настроем, с каким выскакивал на боевую тревогу. Хуже всё равно не будет. — Ваш чай, полковник. — Спасибо.       На первых порах было непонятно, почему начальство всегда коротко и равнодушно благодарит. Потом стало восприниматься как само собой разумеющееся. И лишь совсем недавно ординарец узнал, зачем полковник за каждый доклад, за каждую услугу произносит это простое слово.       Борг устало откинулся на спинку стула, помассировал виски. — Можешь не стараться… я и так знаю, — спокойно произнес он, глядя куда-то в сторону, мимо ординарца. — Простите, полковник, я не знал… как доложить, — Герен почувствовал, что многотонный груз, свалившийся на его голову в четвертом часу от полуночи, медленно стёк вниз ватными хлопьями, оставив после себя неимоверную усталость и возможность наконец-то полноценно выдохнуть. — Мне сообщил полковник Шенг. Напрямую. — По законам южного района, — Герен помедлил, набрал чуть больше воздуха и произнёс с обречённостью прыгающего в полынью, — за совершённое… полагается смертная казнь. — Не деликатничай, — резко перебил помощника полковник, — по нашим законам тоже. — Какое решение вы приняли? — тихо произнес ординарец, когда молчание стало слишком тяжелым.