Подарок на Рождество

— Ну, ну, успокойся, — качаю на руках ребёнка я, но всё бесполезно. Моё внимание привлекает заискрившийся камин и лицо, появившееся в угольках, которое явно не вписывалось в интерьер нашей гостиной. — Джинни? — удивляюсь я. — Да тише ты... вы оба! У меня Джеймс только уснул. Уйти не могу, решила так заглянуть. Как у вас дела? Чего ребёнок плачет? — Джин, я не знаю! — Покормила? — Покормила! — киваю я. — Только вот искупали и переодели. И вот завёлся, — жалуюсь я, покачивая кроху. — А молочко он нормально попил? — интересуется рыжая подруга. — Да, нормально. Правда... хныкал, сначала не хотел. Понимает ведь, что его обманывают и молоко вовсе не грудное. Ну, тише, мой хороший, — обращаюсь к ревущей крохе я. — Гермиона, может ему не очень подходит это молочко? Есть одно зелье, которое добавляется в детское питание. Молоко становится похожим на материнское. Записывай рецепт, дашь Северусу, он приготовит. Сейчас, только найду его... — девушка исчезает из камина. — Полежи немножко, родной, — опустив ребёнка в широкое кресло, достаю из тумбочки пергамент и чернильницу с пером. Через минуту появилась Джинни и продиктовала мне рецепт. — Спасибо, Джин. Надеюсь, что оно поможет. — Не за что! — улыбнулась гриффиндорка. — Завтра зайду в гости. Ой, я пошла, сыночек проснулся. — Буду ждать, — улыбаюсь я, взяв притихшего малыша на руки. Хм, рецепт кажется простым, да и ингредиенты у нас вроде бы все есть. Будить Северуса не хочется, а ждать пока он проснётся можно до самого вечера. Хоть я и понимаю, что мой муж будет недоволен тем, что я пользуюсь лабораторией без его ведома, всё равно беру малыша и направляюсь в самую дальнюю комнату нашего дома. Положив ребёнка на чистый стол, насылаю на него согревающие, как-никак в лаборатории всегда прохладно, и защищающие чары от случайного взрыва и испарений от котла. Так же ставлю защитные чары на мирно булькающие котлы в углу комнаты. Не дай Бог испортить хоть одно зелье — Северус убьёт, как он над ними трясётся! Так, нужно поскорее приготовить это элементарное зелье и валить. Возможно, удастся замести за собой следы и Северус даже ни о чём не догадается. Меньше знает — крепче спит. — Да, малыш? — громко спрашиваю я, на что хныкающий ребёнок удивлённо смолкает. — Сейчас мы быстро приготовим сиропчик к твоему молочку, и будет вкуснотииииища! — развлекаю кроху я, ставя котёл на грелку и доставая с полок необходимые ингредиенты. — Попьёшь молочко и станешь большим-пребольшим! — улыбаюсь я, бросая в закипевшую воду первые два ингредиента и нарезая третий. Пара минут молчаний, кажется, его предел. Неугомонный кроха вновь начинает хныкать и незамедлительно переходит на душераздирающий плач. — Ну, ну, зайчик, — я тяжело вздыхаю, ведь осталось всего лишь два ингредиента. - Иди, иди спать, вот уж вечер, окутывает мир темнота. Солнышко над бором зевает, хочет спать, И в тихой березовой роще зевают листочки. Баю-баю, баю-баю, баю-баю-бай! — напеваю кельтскую колыбельную я, на что кроха мигом смолкает. Звук резко распахнувшейся двери заставил меня вздрогнуть. Северус замер на пороге ознакомляясь с обстановкой в ЕГО лаборатории. — Северус, я... — Разве мы не договаривались с тобой, Гермиона, что ты не будешь входить в эту комнату без моего ведома, — в одном мгновении оказавшись возле меня, он сжимает мою руки ниже плеча и чуть ли не поднимает над землёй. — Это зелье для малыша... оно очень простое... осталось добавить последний ингредиент... — лепечу я, приподнявшись на носочки, чтобы не было так больно виснуть на руке. — Гермиона, — рычит Северус, встряхивая меня и ещё сильнее сжимая руку. — Я не трогала твои котлы! — заявляю я, а глаза наполняются предательскими слезами. Но мои слова его не волнуют, и он вновь трясет меня, как тряпичную куклу. — Разве мы не договаривались, Гермиона? — Договаривались, — всхлипываю я и буквально задыхаюсь. Давно я не видела Северуса таким разозлённым. Я прекрасно понимаю, что если он ещё раз встряхнёт меня, то вывернет мне плечо, поэтому, упершись свободной рукой ему в грудь — пытаюсь отстраниться, выскользнуть из его болезненной хватки. — Так почему ты нарушаешь договор? — шипит он, но уже не встряхивает, а лишь сильнее впивается пальцами. — Мне больно, Северус, — хнычу я, ибо больше нет сил терпеть его тиски. — Отпусти, прошу... Я всхлипываю, пытаясь сдержать слёзы, но ничего не получается, ещё секунда и зареву взахлёб. Северус, будто опомнившись, опускает взгляд на сжимающую руку. Отпускает меня и будто силится что-то сказать, но молчит. Я же, почувствовав свободу, всхлипываю и, не теряя ни секунды, прижимаю к груди малыша и исчезаю из этой треклятой лаборатории.