Подарок на Рождество

Тяжело вздохнув, я аккуратно складываю вещи малыша. Поглядываю на часы и ловлю себя на том, что часто задумываюсь о нём. Уже шестой час, где его носит? Я уже успела приготовить ужин, искупать малыша и постирать его вещи. Конечно, вещички можно было бы и с помощью волшебства почистить, но намного приятнее это делать своими руками для... чужого малыша. — Тихо, тихо, — поглаживаю по животику ребёночка. Вот же! Только ведь уснул. Еле-еле усыпила! — Аааа, ааа, — вытягиваю я, и птенчик смолкает, почесав кулачком носик. — Аааа, - хм, нужно было в школьный хор походить, когда студенткой была. Кстати, где же наш профессор, а? Зайти в аптеку, оставить заказанные зелья, зайти за ингредиентами... с этим можно справиться за час, ладно — за полтора. Косой переулок в выходные просто забит волшебниками. После, воспользовавшись порт-ключом, он собирался в Грэнтем к мистеру Фредерику в его «Лавку снадобий». Отдать заказ, принять заказ. И вернуться. Он должен был уже вернуться. Прижимаю руку к груди и чувствую, как холодок пробегает по спине. Неожиданно дернулась, когда малыш закряхтел и, не теряя даром времени, залился душераздирающим воплем. — Ну и чего же ты так, мой золотой? — подхватив кроху на руки, прижимаю к груди и начинаю расхаживать по комнате. — Ну-ну, маленький, всё хорошо, ммм, ммм, успокойся, ммм... Мерлин, ну чего тебе не спится-то, а? И сух и сыт. — Что тебя беспокоит? Мой маленький, ааа, — кроха даже и не думает признаваться, а лишь усиленно начинает реветь, добавляя омерзительное чувство беспокойства в душу. Северус! Где Северус? А если что-то случилось? — Тихо, родненький, — покачивание на руках тоже никакого эффекта не дало. — Ну, пожалуйста, прекрати так реветь, — умоляю я и сама, не сумев сдержать чувств, начинаю плакать. — Ну, что не так? Ааа, ааа… Сейчас придёт Северус. Котик, подожди. Северус… Северус. От отчаяния кладу кричащего ребенка на постель и сама, опустившись на пол, сложив руки у края кровати, утыкаюсь носом и реву. Какая из меня получится мать, если я даже просто успокоить его не могу? Теперь понятно, почему Северус не хочет детей. Он просто прекрасно понимает, что я буду ужасной матерью. Самобичевание, как всегда в моём случае, производит ошеломляющий эффект, и через мгновение я сама уже реву громче ребёнка. Всхлипываю, задыхаюсь, надрываюсь. Я была бы ужасной матерью, ужасной!!! Ночью чуть не уронила, а сейчас даже успокоить не могу. А если у него что-то болит, если ему нужно помощь колдомедика? А я... что я могу? Качать на руках и реветь как дура? Прости маленький, прости, что я такая плохая… Мой поток мыслей прерывается, поскольку резкий рывок за плечи заставил меня очнуться. — Гермиона! — глаза мужа полны ужаса. — Что случилось? — он встряхивает меня, бросает взгляд на ревущего ребёнка, оглядывает комнату в поисках кого-нибудь, кто бы мог довести нас до такого состояния. Тёмные брови сходятся на переносице, а тёмно-карие, почти чёрные, глаза вновь обращаются на меня. Тёплая ладонь опускается на мою щеку, поглаживает, успокаивая. — Что случилось, милая? — Я... я... — всхлипываю, как девчонка, а самой стыдно до безобразия, — я ужасная... я просто ужасная! — шмыгаю носом, протираю мокрые щеки. — Теперь я понимаю, почему ты не хотел... ребёнка. Я ужасная... отвратительная... теперь понимаю... ты всё знал, ты понимал, — всхлипываю, глубоко вдыхаю и опять реву. — Дурочка что ли? — зло шипит Северус, сжав мои плечи. — Я подумал что что-то, что кто-то... — Я ужасная... Я ужасная... — Гермиона, — Северус грубо заключает меня в объятиях и крепко обнимает. Удушить что ли надумал свою непутёвую жену? — Ужасная... — не унимаюсь я и тут же получаю свободу от тисков. — Гермиона! Сейчас же успокойся, — строго приказывает мне мой муж, и я замолкаю, удивлённо уставившись на него. — Вот так вот, — усмехается он и поглаживает по голове. Командир, блин! Всхлипываю и наблюдаю за тем как он, поднявшись, берёт всё ещё ревущего ребёнка на руки. — Кормила? — Кормила! — Поила? — Поила! — Сухой? — Сухой, — киваю я, замечая как мой мужчина снова хмурится. — Ну и чего мы так ревём, а? — спрашивает Северус, смотря на малыша. Кроха недовольно что-то лепечет, после того, как притих, услышав голос зельевара. Но покой продлился недолго. Закряхтев, малыш вновь начинает истошно вопить. — Ааа, понятно, — деловито изрекает мужчина и садится на кровать. Положив подушку на свои колени, он ловко укладывает на неё малыша вниз животиком. — Вот так вот, полежи немного, паразит! — Северус начинает поглаживать по спине. — Только и можешь звуки испускать. Шумоимитатор! Ты посмотри, до чего ты женщину довёл, — причитает мой ненаглядный притихшему крохе. — Такой маленький, а уже безобразничаешь, негодяй, — ворчит мужчина, а малыш возмущённо аукает, будто жалуется на свою нелёгкую жизнь. — Что... как ты? .. — меня хватает лишь на эти слова, поскольку я действительно очень удивлена. — У него просто газы в желудке, — и на мой лепет отвечает зельевар. — Они растягивают желудок и кишечник, и им больно. Поэтому он ревел. — Откуда ты... — стягиваю брови и пытаюсь вспомнить, есть ли в библиотеке Северуса книги для будущих пап и мам? Вроде нет! — Так Джиннерва делала своему ребёнку, — просто объясняет он, подвергая меня ещё большему шоку. — Ты разве не видела? — интересуется мой муж, а я лишь мотаю головой в разные стороны. — А как ты понял, что это именно газы? — теперь вспоминаю, есть ли у него книга, толкующая детский лепет или рев. А есть ли такая вообще? — Просто предположил. Коротко и ясно. Да, коротко и всё ясно. Я просто бездарь. — Гермиона, — мой милый тянет руку и стирает новые слёзы со щек. — Ты был бы хорошим отцом.. — шепчу и, отпрянув, прячу лицо в ладонях. — Милая.. — Северус гладит по голове, берёт за кисть и тянет на кровать. — Иди сюда, ложись... Я лишь всхлипываю и повинуюсь. Муж бережно берёт подушку со спящим малышом и располагает между нами, опускает чуть пониже, чтобы могли видеть друг друга. — Гермиона, — его брови стянуты, и я знаю, что он ищет слова, чтобы меня утешить. — Не нужно. Я не хочу ничего слышать, — закрыв глаза, утыкаюсь носом в одеяло, закрываю руками уши. Всхлипываю. Блин! Сколько можно реветь? — Гермиона, — Северус оттягивает руку, и я ненамеренно повинуюсь. Сопротивляться бесполезно. Он всё равно сильнее. Во всех смыслах. — Ты могла бы стать хорошей матерью. Если бы, — опустив руку, он убирает каштановые пряди с лица, желая видеть мои глаза, — если бы ты сама выносила ребёнка. Все азы материнства придут к тебе, когда малыш, прежде чем появиться на свет, побудет в тебе. Я лишь закрываю глаза и смолкаю. Спасибо, милый. Мне приятно, правда. Но почему-то отцом у тебя получилось стать уже сейчас. Просто я не для этого создана. Читать книги и... — Гермиона, — прерывает поток моих мыслей голос любимого. — Ты ведь запомнила то, что я делал. В следующий раз, прежде чем впадать в истерику попробуй вот так вот погладить. Только не забудь про подушку, и то, что вниз животом. Газы должны ведь выходить, — улыбается мой милый и, подтянувшись поближе, целует меня в лицо. Я мягко улыбаюсь в ответ и, успокоившись, принимаю нежную ласку. — Почему тебя так долго не было? — возмущаюсь я. — Волновалась? — спрашивает, смотря в мои глаза. Своими тонкими пальцами проводит по лбу, разглаживая морщинки волнений между бровей. — Прекрати хмуриться, — просит и целует в лоб. Разве я могу ослушаться? Пытаюсь улыбнуться. — Мистер Фредерик заказал очень необычное зелье. Ингредиенты которого, как ты можешь догадаться, тоже необычные и редкие. Пришлось отправиться в Эксмут, это небольшой городок в графстве Девоншир, найти одного человека и спросить у него про одну старушенцию, которая оказалась очень капризна, скажу я тебе. Продавать необходимый мне ингредиент она не захотела, а захотела обменять. Пришлось отправиться в Хогвартс и поискать в запасах то, что было нужно. И снова к бабке, — тяжело вздыхает мой бедный путешественник. — Мда, вот это прогулялся, — усмехаюсь я. — Есть хочешь? — интересуюсь, поглаживая по чёрным волосам. — Нет. А ты? — И я нет. Я хочу... — не договаривая, поскольку зеваю, прикрыв рот рукой. — Поспи, — усмехается и, погладив по щеке, сжимает мою ладонь в своей. — Я тоже вздремну. Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю. Так спокойно и так хорошо. И Северус рядом. Вдыхаю ещё раз и лишь сейчас ощущаю его восхитительный аромат. Запах моего мужчины. — Гермиона. — М?.. — Никогда больше так не плачь! — строго, но не приказывает, а просит. — Сев... — Я люблю тебя. Я лишь вздыхаю и смотрю на трепещущиеся густые чёрные ресницы. — И я тебя люблю, Северус, — отвечаю и вижу, как он выдыхает, а морщинка меж бровей разглаживается.