Расстройство

      Рукия во многое не верила, во многом не была уверена. Ей казалось, что после стольких лет службы у Укетаке и дружбы с членами отряда, она сможет управиться с делами. На самом деле все буквально валилось из рук. Документы путались, чернила не успевали высохнуть на бумагах, как их уже было необходимо доставлять в бараки первого отряда.       Прошло больше года с момента отбытия земных друзей из этого мира. В тот день они с Ичиго едва успели дать друг другу обещания, как перед ними из шунпо вылетел подвыпивший Иккаку с криками, что все уже уходят в разделитель миров, а Куросаки, если не поторопится, дальше останется тут геройствовать. Благо, офицер одиннадцатого отряда не заметил или забыл в пьяном угаре, с каким трепетом лейтенант тринадцатого держала друга за руку в последний раз и с каким чувством смотрела на его удаляющийся силуэт.       Зато заметил нечто иное пришедший после проводов брат. Он всего лишь хотел уточнить самочувствие Рукии и пожелать ей спокойной ночи, но застал ее в самом уязвленном состоянии, которое когда-либо наблюдал.       Тогда, после ухода Куросаки из этого мира, Рукия не выдержала. Слезы сдавили удавкой легкие, спазмы на уровне живота не давали разогнуться, образовавшийся комок в горле едва подавлял всхлипы. Пострадавшей стала вся комната: подушка, первый оплот спокойствия, была разорвана в клочья, как только на улице прозвучал громкий хлопок — закрылись разделительные врата, затем поражение потерпело одеяло, в котором она пыталась заглушить свой печальный вой. Бьякуя застал рыдающую сестру, уткнувшуюся лбом в стену, когда стол вместе с письменными принадлежностями уже лежал измельченный до щепок.       Он никогда не позволял Хисане чувствовать такую боль, старался не давать поводов для грусти. И ему ни разу не доводилось кого-либо успокаивать. Его сестра дрожала, как лист во время шторма, едва сросшаяся рана открылась вновь, окрашивая белый домашний халат в ярко-алый. Маленькая Кучики пыталась выровнять дыхание, но непрекращающиеся рыдания вместе с кровоточащей царапиной выводили из шаткого равновесия. Апогеем истерики стало появление маленьких, будто бы падающих с потолка комнаты, снежинок - девушка всегда слабо контролировала свою силу, вечно претерпевая ледяную пытку внутри души.       В конце концов, слезы иссякли, только когда теплые руки брата заключили ее в объятия, источая целительное кидо. Он прислонил темную макушку к своему плечу и стал мерно укачивать, словно ребенка.       — Чем я могу тебе помочь? — спросил Бьякуя, прислонившись своей щекой ко ее лбу. Девушка, все еще всхлипывала и дрожала, но покорно пережидала базовое лечение заклинаниями, хотя ответить все еще была не в силах. — Вы сможете встретиться через три-четыре года, когда процент пустых в Каракуре станет среднего уровня.       — Но я должна его отпустить, позволить забыть все это как страшный сон, — пролепетала девушка осипшим от рыданий голосом. Да, она обещала визит, но ей казалось нечестным мешать его жизни. Тем более, она знала, что этой встречи ей будет мало. Бьякуя это тоже понимал, глядя на тонкую кисть, сжимающую нечто черное, ранее принадлежавшее Куросаки.       Они проговорили всю ту ночь, не разрывая объятий. Старший Кучики рассказывал про иссиня-черную ленточку, которой Хисана любила подвязывать ему волосы дома, которую он не мог выпустить из рук еще несколько десятилетий после ее смерти. Делился тем, что порой носит ее как оберег под рукавом кимоно. И сочувствовал, хотя лицо его оставалось неизменно спокойным.       Рукия тоже говорила, едва слышно, с надрывом, но в то же время с удивительной нежностью про их битвы с пустыми, объяснения элементарных человеческих вещей, его частое «дурочка» с тычком в лоб, даже без страха призналась про ночевки в шкафу. Раскрыв себя, поделившись боязнью потерять друг друга, брат и сестра стали ближе. Потому что роднее у них никого не было.       Однако иногда и это не спасало от душевного расстройства. Спустя два с половиной года после войны командование все равно не справлялось: души умерших, что появлялись на пустыре, ранее бывшем Сейрейтеем, потихоньку помогали шинигами отстраивать столицу, но они появлялись и исчезали, а по старым довоенным традициям их надо было оформлять документально. Задача эта ложилась на плечи тринадцатого и пятого отрядов, как наиболее слабых и малочисленных. Остальные выжившие разделились на две условные части: одна отстраивала Сообщество душ, вторая на грунте отправляла пустых в Уэко Мундо.       Также, в нагрузку, в отряд, временно возглавляемый Рукией, постоянно отправляли души с маломальскими намеками на духовную силу. Пришлось ее офицерам пробовать себя в роли учителей и помогать осваивать базовые навыки.       Чтобы успевать делать работу капитана и лейтенанта, младшей Кучики приходилось игнорировать приемы пищи, сон. А если и выдавались несколько свободных часов, то спала она на диване в кабинете или же за столом. Еду, в большей степени, ей носил Бьякуя, насильно заставляя отрываться от работы и заправляться энергией. В эти перерывы они делились новостями, и порой после них брат присылал ей на помощь Ренджи.       Однако свободного времени это не прибавило. Разговоры, несомненно, были в радость, они отвлекали, и занятость не позволяла думать о друге, тоска по которому разъедала изнутри. Слезы по разрыву с товарищем вскоре ушли, оставляя после себя болезненную, щемящую пустоту в сердце.       

***

      Спустя три года духовное давление в городе Каракура действительно нормализовалось, но Маюри настоятельно рекомендовал отправлять на зачистку этой зоны только шинигами с низким уровнем духовных сил. Тем не менее, одного жадного до новостей человека это не остановило.       Мацумото Рангику, вернувшая себе живой облик, на показ скучала по земным друзьям больше всех, поэтому быстро наладила через посылаемых на патрулирование слабеньких шинигами сперва письменную, а затем и телефонную связь со своей младшей эксцентричной подругой Иноуэ.       Нет, в Сообществе Душ не было скучно, постоянно прибывали новые люди, с которыми приходилось налаживать контакт, чтобы заставлять их работать. Затем с ними же необходимо было прощаться, ведь многим суждено было уйти на перерождение. Но даже это постоянное обновление окружающих не будоражило так, как сплетни о жизни и взрослении всеми любимого Куросаки Ичиго.       Если бы Рангику брала хоть по йену с каждого, кому раскрывала свежайшие новости, она могла бы посоревноваться в финансовом благополучии с семьями Кучики и Йоруичи — столь желанны были подробности. Надо сказать, это невероятно подняло ее авторитет, что послужило толчком для восстановления Женской Ассоциации Шинигами и буйства Ибы, главы их сопротивления.       Ассоциация Мужчин-шинигами не могла оставаться в стороне и отправила своего посланца на грунт, но так как слежка за личной жизнью «героя и бывшего временного исполняющего…» не входила в прямые обязанности, то подробную информацию достать было невероятно проблематично. И, казалось, победа слабого пола была столь очевидна и близка, что ничего не предвещало беды, о чем горделиво рассказывала рыжеволосая дива на собрании лейтенантов.       Один из членов мужского фронта, также занимавший высокую должность девятого отряда, Хисаги Шухей, стерпеть этого был не в силах, из-за чего случилась ужаснейшая словесная баталия с взаимными оскорблениями в сторону даже не конкретных личностей, а всего женского и мужского рода. После этого безучастных можно было посчитать по пальцам одной руки — почти весь высший состав враждовал между собой по половому признаку. А так как «дать отпор этим сисястым выскочкам» стало делом чести, в игру вступил один из сильнейших представителей мужской команды шинигами — Иккаку Мадараме, которого не остановили даже клятвы младшей сестры придушить его ночью. Именно он уравнял шансы обоих сторон.       Его лысый шарик пикантно смотрелся на фотографиях самого интересного содержания, переданных не просто кому-то, а старшей сестре бывшего одноклассника Ичиго — Мизухо Асано. Та, за столь ценный подарок, дала Кейго подзатыльник и велела докладывать через смс ее не совсем живому «возлюбленному» все нюансы жизни Куросаки.       Получив своего информатора, мужчины возликовали. Началась самая настоящая информационная война: каждая из враждующих сторон стремилась открыть все грязные и интимные тайны объекта всеобщего внимания или же обвинить другую половину во лжи. Мало кто оставался в стороне, ведь слухи, словно вода, проникали всюду. Несомненно, около половины сообщений, если не больше, составляла искусно придуманная дезинформация, однако их аудитория ловила заманчивую «наживку».       «Куросаки пошел по стопам отца и поступил в медицинский университет, никак не прекратит геройствовать — все-то ему жизни спасать», «Девушки толпами стелются».       «Иноуэ закончила кулинарный, не может дальше решить между курсами шитья и медсестер», «Даже Исида удивляется, каких успехов добился Ичиго, ему отлично дается учеба».       «Спас парнишку-курьера от встречи с автобусом», «Записался на секцию каратэ с Чадом», «С сестрами решили продать клинику Куросаки и переехать в квартирку ближе к центру».       «Отвадил от Юдзу парня, какой заботливый старший брат», «Успешно проходит практику в главной городской больнице»,       «Вместе с тем Квинси соревнуются, осилят ли ускоренный медицинский курс», «Иноуэ призналась…».       Сперва Рукия старательно игнорировала половые баталии коллег, их отряды были почти полностью укомплектованы, а у нее не хватало людей и времени, чтобы отвлекаться. Она, стремясь быть более похожей на сильного старшего брата, пережившего свою трагедию, старалась оставаться равнодушной ко всем заявлениям ассоциаций. Нет, ей было приятно узнать, кем ее друг стремился стать, чем начал заниматься, однако, чтобы не потревожить душевную рану вновь, маленькая шинигами пыталась спокойно воспринимать остальные личные детали.       Но та жизнерадостность и огонь в глазах, с которыми Шухей и Абарай спорили с хладнокровной Нанао и ярой Момо, иногда заставляла завидовать. И после очередного обеда с братом, когда тот высказался, что захватившие их спокойную жизнь споры весьма забавны и помогают отвлекаться от пережитого, маленькая шинигами приняла очередное приглашение Кионе на собрание ассоциации. И как же затем она жалела.       На внеплановом совете прекрасной половины Готея, Мацумото объявила, что теперь они вновь на шаг впереди, ведь ей в руки досталась супер секретная информация, которую Кейго, этот вражеский шпион, достать не сможет.       — Рангику, не томи! — сердито попросила Сой Фон, нахмурив брови. Ее нетерпение разделяли все, даже сидевшая между сестрами Котецу маленькая Кучики.       — Орихиме призналась нашему хмурому герою! — спустя пять лет после окончания школы. Рукия радовалась за нее, слишком долго подруга была вынуждена хранить это в себе. Остальные присутствующие довольно загалдели и стали предполагать, как, когда и где. — Потише, дорогие, я сама многого не знаю. Потому что Иноуэ больше довольно верещала, чем внятно рассказывала. Понятно точно, что он принял ее чувства. Теперь и узнаем, каков он!       Маленькая Кучики старалась улыбаться, даже участвовала в размышлениях, какие советы передать влюбленной для завоевания сердца Куросаки. А черный напульсник все сильнее сжимался в ее руках. Как она пережила эти три часа, ей самой было трудно понять. Только в тот вечер она пошла не в кабинет дописывать отчеты, а сразу домой к брату. Расстройство тревожило вновь вместе с неприятной истерикой. Выяснилось, что Хисану он никогда не ревновал, но очень старался понять ее чувства.       Днем позже пришлось оправдываться за неоконченную смету перед главнокомандующим, но тот, глядя на воспаленные и опухшие глаза, понимающе кивнул и не стал сердиться. После собрания он попросил остаться и предложил бутылочку саке: «Тебе надо больше расслабляться, Рукия-чан». А затем еще и Кионе вместе со старшей родственницей долго расспрашивала, почему Кучики не захотела больше участвовать в их девчачьих посиделках. Оправдание придумать было трудно, но во время очередного допроса ее спас Бьякуя, пришедший, чтобы забрать сестру на обед. Он, заметив ее трудное положение, сказал, что предложил Рукии дополнительные занятия для усиления контроля над банкаем, мол, использование Соде но Шираюки все еще оставляло после себя неприятные последствия.       На самом деле, «неприятные последствия» того собрания преследовали Рукию до сих пор. Некогда выплаканные и, казалось, исчезнувшие навсегда слезы вернулись с удвоенной силой. Девушка старалась, утыкалась головой в подушку в стремлении сдержать рев, и в рекордно короткие сроки выпила ту дареную бутылку алкоголя от Киераку. Спокойствие вновь пришло лишь с теплыми убаюкивающими руками брата.       — Сейчас я начинаю жалеть, что не прикончил этого рыжего рёка раньше, — честно признался он, которую ночь подряд проводя со страдающей сестрой. Днем ей было трудно держаться — все говорили только о сбывшейся мечте Иноуэ и радовались за нее. Рукия вторила им, подтверждала, что из них выйдет замечательная пара, ставила на то, что года через три они уже начнут заводить потомство, ведь человеческая жизнь так коротка. А сама гадала, осознает ли такая добрая и наивная Орихиме, что, поделившись новостями с Мацумото, она открывает свою личную жизнь чуть ли не всему загробному миру.       Немного прийдя в себя после пары вишневых саке, разделенных с братом, шинигами принялась рутинно выполнять свою работу и всячески игнорировать любые слухи, кои сыпались изо всех сторон. Некоторые обрывочные новости все-таки достигали ее и резали по едва сросшимся ранам. «Рыжеволосая парочка рассталась, сошлась, перешла от конфетно-букетного до постельного-кроватного периода…». Не было возможности выяснить, что из этого правда, а что ложь. Просто у обоих Кучики вдруг появилось жгучее желание четвертовать патрулирующих Каракуру рядовых, обеспечивающих связь, и чересчур болтливую Мацумото.       Но Рукия не была бы Рукией, если бы не держалась стойко хотя бы при посторонних. Сообразив, что от сплетен можно избавиться, выпав из реальности, она предложила свою помощь в оформлении бумаг других отрядов. Мацумото с легкой руки перекинула ей огромную стопку недописанных отчетов и убежала радовать всех пикантными подробностями, звякнувшими смс в ее телефоне. А затем прибежал Кира, расхваливавший минут пять ее добрую душу перед тем, как добавить не менее объемную гору документов.       Претворение плана в жизнь проходило отлично. Ровно также хорошо, как все щепетильные новости пролетали мимо. Душевная гармония буквально переливалась внутри нее, и даже использование банкая выходило плавнее. И только Бьякуя был недоволен, стараясь растормошить сестру, которая отказывалась теперь даже от редких обедов с ним из-за занятости. Рукия оправдывалась тем, что есть ей не требуется, ведь она совсем не тратит духовную энергию на повседневную писанину. Брат, внешне оставаясь невозмутимым, стал подсылать Ренджи, которого девушка быстро раскусила и заставляла покинуть кабинет.       Не добившись удовлетворяющих результатов, по особому проявлявший свою любовь, Бьякуя организовал некоторых своих подчиненных во главе с Абараем на защиту бараков тринадцатого отряда от разномастных ленивых офицеров. Выгнать Мацумото подальше от такой халявы было труднее всего. Но лейтенант шестого отряда, будучи обиженным на Рангику за введение налога для сильной половины на информацию о постельной жизни героя, сумел выкрутиться. В мгновение он доставил на их поле брани капитана Хицугаю, который с сердитым взглядом отобрал у нее очередную бутыль с алкоголем и выдворил прочь с территории бараков тринадцатого. После этого Ренджи, узревший почти полное подчинение лейтенанта капитану, решил пойти дальше и предложил Тоширо план, способный помочь им закончить войну.       — Но капитан, Вы не имеете права! — возмущалась Мацутого, грудью защищая источник своего счастья, надеясь на смущение и возможность быстро драпануть.       — Согласно уставу шинигами, я могу изъять отвлекающие тебя от работы объекты до конца дня, поэтому положи телефон на стол и иди работать! — лейтенант, театрально всплакнув, оставила гаджет в кабинете и удалилась прочь, рыдать вместе с женской ассоциацией.       — Разве в уставе прописано что-то, кроме списка должностей и базовых запретов? — спросил Абарай, выискивая в мобильнике нужный номер.       — Конечно нет. Зато теперь у нее будет повод освежить свои знания, — хмыкнул Хицугая, всматриваясь в текст некоего сообщения, набираемого Ренджи. Теперь-то они вновь уравняют свои шансы!       Так и случилось. Узнавшая в том злополучном мужском смс о раскрытии всех ее секретов Иноуэ две недели не отвечала на извинения Мацумото, но затем все-таки смогла простить подругу. Правда, больше никакими интимными тонкостями она не делилась, а только общей информацией, которую Кейго также мог достать.       Жаль, Рукия этого в полной мере оценить не смогла. Утонув в серых буднях, девушка жила «на автомате»: разговаривала, заполняла бумаги, отчитывалась перед руководством, приходила на массажи спины. И теперь она чувствовала себя хорошо, ведь к шестой осени после войны работа в отряде наладилась, и слухам в их бараках совершенно не было места. Главнокомандующий так и не смог назначить ей капитана, однако девушка сама стала справляться со всем. Именно ее отряд взялся за реформацию довоенных канонов службы и отчетности. С поддержкой и предложениями шестого отряда, маленькая Кучики представила проект реформ через девять месяцев кропотливой работы. И его приняли, что невероятно облегчило составление документации.       Бьякуя прекратил попытки отвлечь сестру, но оставаться безучастным не хотел, поддерживая любые ее рабочие инициативы. Теперь разговоры стали более приятными, ведь девушке было неловко за те моменты слабости, которые пришлось вытерпеть брату, а тема работы устраивала всех. Пару раз в неделю, они стали проводить спарринги между отрядами. Забредшим к ним зевакам особенно нравились сражения ужасающей костяной змеи и танцующей Белоснежки.       Половая война в связи с утратой ценного информатора сошла на нет, и после звона наполненных саке бокалов — главнокомандующий постарался — была провозглашена дружба. Однако продлилась она недолго. Девятый отряд, прослышав о межотрядных спаррингах, потребовал приглашения. Причин для отказа не было, так что вскоре, Готей захлестнули ежемесячные соревнования. Выясняли, кто сильнее в кидо, рукопашном бою, владении шпагой, поступи… Капитаны участвовать отказывались, а лейтенанты резвились словно дети, пробуя все новые вариации атак.       И в жизни юной шинигами все было прекрасно ровным счетом до того момента, как Юмичика открыл свой рот с комплиментом по поводу того нового платья Мацумото с глубоким декольте, в котором она пришла поболеть за свой отряд. Всеобщее внимание было приковано в рыжеволосой диве.       Много лет никто не носил в Серейте ничего нового. Все те лавки и магазины, в которых ранее продавалась штатная одежда, были разрушены давлением Баха вместе с людьми, создававшими ее. Так что брать новинки было негде, да с той работой, которая навалилась на шинигами, было совершенно не до внешнего вида.       Форма, хранившаяся на складе, выдавалась бесплатно в любых количествах вместе с больничными халатами, в которых все спали. В конце концов, кроме казарм четвертого и подземной лаборатории почти ничего не сохранилось, так что вариантов ночевки было немного. Рукия с Бьякуей и некоторыми сослуживцами ночевали в немного отстроенных руинах своего поместья. Остальные же дружной семьей либо стелили футоны под открытым небом на территории своих разрушенных отрядов, либо спали в свежепростроенных казармах.       Поэтому обновление гардероба удивило и особенно обрадовало высший офицерский состав, ведь значить это могло только одно — Мацумото Рангику отправлялась на грунт. Куроцучи подтвердил, что особого внимания пустых это не привлекло, так что без опаски можно будет навестить их товарища. Добавил, что гигаи у Урахары не бесконечные и делаются под заказ, так что список посещений надо будет согласовать.       Это было делом проблематичным, ведь семь лет — не полтора года, каждый успел соскучиться. Жеребьевка результатов не дала, так как всякий жаждал кулаками доказать неправоту номера на листочке. Поэтому волевым решением главнокомандующего, Нанао, основываясь на рейтинге соревнований, составила список. Рукия не просила вписывать свое имя и снова заперла двери своего кабинета. Только Киераку этого не учел.       Оказалось, добрый Шунсуй специально попросил оставить первую строчку под нее. Даже оправдание ненароком придумал, ведь ее гигай единственный был готов и пылился на складе магазина. Теперь была очередь Кучики выдавать основания для того, чтобы ее оставили в покое. Однако и тут пришел на помощь брат, выдвинувший речь о том, что посетить Куросаки можно будет всегда, а работа — дело сиюминутное.       Из-за того, что номер один в списки посещений простаивал по непонятным причинам, решили идти далее. Маленькая Кучики осознала, что прошло около полугода с первого посещения, когда Рангику радостная вновь вернулась с грунта в седьмой раз, как с прогулки, хвастаясь очередным платьем.       — Я именно в нем буду свидетельницей на свадьбе Иноуэ! — фляга с водой, со звоном выпавшая из ослабевших рук Абарая в полнейшей тишине, полностью отражала душевное состояние Рукии. Все внутри звенело и ломалось в основании, пульсирующая боль прошла от копчика по всему позвоночнику, посылая волну мурашек по всему телу. А другие начали визжать и радоваться. Она видела приглашение, украшенное белыми лебедями, доставленное несколькими днями ранее, но постаралась засунуть его в самый дальний ящик рабочего стола, чтобы забыть его как страшный сон. Девушка тоже старалась улыбаться и не выделяться, ведь это действительно знаменательное и радостное событие событие. Плохо ей будет потом, дома с терпеливым братом. — Кучики-сан, Ичиго спрашивал, соизволишь ли ты отпустить свою чересчур занятую тушку хотя бы на праздник. Что мне ему передать?       Около двадцати пар глаз уставились на нее. С тех пор, как она проигнорировала разрешение спускаться лейтенантам, многие стали приглядываться к ее поведению. Кто-то пошутил, что в нее вселился либо Бах, либо дух кого-нибудь из старикашек Кучики. Но изменения стали заметны всем: дружелюбная и общительная девушка стала сухой и замкнутой. Конечно, она с ними разговаривала и всегда поддерживала темы, только без энтузиазма и с явным желанием поскорее вернуться в кабинет. Теперь все они, вместе с проходившими мимо капитанами, жаждали ответа. И только беззвучно произнесенное братом «жду тебя дома» помогло ей удержать маску.       — Да, я приду на их торжество, — ответила тогда она недрогнувшим голосом, который сорвала той же ночью. Истерика, в который раз отказывалась уходить, не поддаваясь, как обычно, теплым и подбадривающим словам брата. До самого утра она металась по комнате раненной кошкой, головой обстучав все поверхности — с желанием выбить из себя всю дурь, заставившую ее согласиться. Бьякуя, считавший в прошлые разы, что хуже быть не может, начал задумываться о том приобретении еще какого-нибудь алкоголя у главнокомандующего, иных вариантов он не видел. В конце концов, не вырывать же сестре язык по ее истеричной просьбе?       Юки и Шино, офицеры тринадцатого отряда, тоже не знали, что делать, когда их лейтенант впервые не пришел на службу вовремя. До обеда они взяли управление отрядом на себя, а затем пришел старший Кучики и сказал, что сестра нехорошо себя чувствует. Сердобольные офицеры решили сходить и проверить здоровье старшей по званию, передав заодно гостинцев ото всех подчиненных.       Они застали Рукию дома, когда девушка трясущимися руками пыталась влить в себя третью кружку успокаивающего чая. Опухшие от слез глаза и болезненная худоба, которую не скрывал белый домашний халат, привели рядовых в ужас. Они начали настаивать на обращении в четвертый по поводу ее самочувствия, однако лейтенант резко прервала их. Сообщив, что все в порядке, маленькая Кучики попыталась выпроводить своих офицеров из поместья. Однако Мадараме Шино, воспроизведя упёртость своего брата, оставила Юки следить за самочувствием их руководителя до прихода капитана шестого отряда после работы, а сама отправилась следить за делами в отряде.       Рукия потратила целый час на попытки выпроводить своего офицера, который, воодушевившись настроем Мадараме, прирос к своему месту. Реветь при подчиненных было немыслимо, поэтому девушка заварила еще одну порцию чая.       — Помогает? — ласково спросил Рюуносуке, в надежде не потерять работу за такое своеволие. Он работал под начальством этой девушки уже восьмой год, они не слишком сблизились, но госпожа Кучики была добра и прощала ему его кривые руки.       — Ни черта, — ответила девушка, залпом выпивая травяную настойку. Она любила своих подчиненных, относилась к ним с уважением, никогда не унижала и надеялась на это же поведение в ответ. В конце концов, этих двоих каждый день за последние годы чаще кого-либо еще. — Ваше поведение неприемлемо.       — Наше поведение — забота о Вас! Для нас Вы один из самых близких людей, поэтому мы не хотим, чтобы Вам было плохо! — воодушевленно признался паренек, прижав руку к сердцу, стремясь доказать ей, что его чувства искренне.       — Ваша забота меня…       — Но Вы же делали то же самое для капитана Укетаке! — резко прервал Юки, отстаивая свою позицию.       — Капитан был серьезно болен! А у меня небольшая слабость впервые за семь лет, с которой я вполне справлюсь, — в оправдание напомнила Рукия, а затем осеклась. Даже когда капитану Джоуширо становилось хоть немного не по себе, она отправляла его в отпуск, забирая все его дела.       — Пожалуйста, госпожа Рукия, не гоните. Мы хотим, чтобы с Вами все было хорошо, — опустив взгляд в пол, пролепетал юноша. — Когда мы пришли сегодня и не увидели Вас на месте, то очень испугались. Мне стало страшно, что Вы исчезните, как и капитан Укетаке. Ведь у меня только есть вы с Шино, я очень не хочу вас терять!       Это откровение удивило девушку, она искренне не думала, с каким трепетом эти двое относятся к ней. А Юки, продолжая говорить что-то о невосполнимых потерях, едва не плакал, умоляя не прогонять. Стерпеть этого Рукия никак не могла и, отодвинув уже пустую кружку, поднялась, прерывая речь Рюуносуке. Ей тоже был знаком страх потери. Сперва она лишилась сестры, затем лейтенанта, а потом и капитана с лучшим другом.       — Знаешь, моего наставника звали Кайен-доно, он был предыдущим лейтенантом и вбил в мою голову несколько вещей. Первое — ни за что не умирать в одиночестве. Второе — найти свой якорь в этом мире. И ты поступаешь очень правильно, цепляясь за людей, — девушка приблизилась к подчиненному и крепко обняла его за плечи, успокаивающе поглаживая по спине. Сейчас она как никогда ощущала себя старшим товарищем, ответственным за других. — Со мной все будет хорошо, обещаю.       — Позволите задать вопрос? — решился на ответственный шаг Юки, когда его руководитель принялся наливать себе и ему еще по чашке травяного чая. Рукии очень не хотелось сейчас говорить, но дружеская атмосфера, образовавшаяся, как только она предложила радостному юноше чай, заставила согласиться. — Сейчас Вам плохо из-за господина Куросаки?       — С чего ты взял? — резко спросила Кучики, полностью раскрыв себя. Жутко покраснев, она залпом выпила все успокоительное, однако это совершенно не спасло от смущения.       — Вы же знаете, я раз в два месяца отправляюсь на патрулирование мира живых. Сперва, в Каракуру меня не пускали, а затем перенаправили из Токио туда, так как не очень справлялся. С Ичиго мы познакомились за пару недель до войны, я заменял кого-то, и в прошлую командировку на грунт мы встретились. Как только он узнал, что я из Вашего отряда, стал расспрашивать о Вас. Ичиго очень ждал Вашего прихода и не понимает причину Вашего отсутствия. Но здорово, что Вы хотя бы на праздновании с ним встретитесь!       — Мне было нехорошо именно из-за этого, — честно призналась Рукия, опустив взгляд в пол. Еще одна чашка в нее просто не влезет. — А откуда ты знаешь про свадьбу?       — Меня тоже пригласили! Вы не хотите идти? — удивлению паренька не было предела, он думал, что эти двое очень близки и дороги друг другу, однако вид расстроенной девушки совершенно не подходил к этому описанию.       — Скажи, он счастлив? — неожиданно сменила тему Рукия, внимательно рассматривая собеседника.       — Он хорошо живет, всем в жизни доволен, но его очень расстраивает, а может даже и обижает Ваше отсутствие. В конце концов, его даже капитан Хирако вместе с лейтенантом Саругаки навестили мир живых, когда Вы все «заняты», — спокойно докладывал Рюуносуке, допивая чай, который вполне помог ему спокойнее воспринимать изменения настроения девушки.       — Я не пойду туда, но хочу, чтобы ты ему кое-что передал, — Рукия старалась не замечать удивления товарища, а только резким движением буквально содрала со своей руки треклятый напульсник, впитавший столько ее слез, и передала его юноше. — Куросаки Ичиго был самым надежным якорем за всю мою жизнь. Ни с кем я не чувствовала себя уверенней. Только теперь пришло время рвать эти узы. Я не имею права больше за него цепляться.       Пришедший домой после рабочего дня Бьякуя был крайне удивлен, увидев сестру спокойной. Сперва он подумал, что чудодейственный чай подействовал и алкоголь не понадобится, но потом увидел опустевший взгляд. Проводив Юки и пришедшую проведать ее Шино, она вновь ударилась в слезы, а затем с тяжелым сердцем осознала, что влаги в глазах не осталось. Зато теперь она была убеждена, что все будет в порядке.       — Ты быстро сбегала на грунт и самостоятельно прикончила Куросаки? — с выразительно выгнутой бровью, спросил Кучики. Рукия обожала такие моменты, когда брат, не изменяя своему ледяному спокойствию, все-таки поддается некоторым человеческим повадкам. Вдоволь нахохотавшись с его мимики и предположений, она рассказала о диалоге с подчиненным. — То есть теперь будут новые якоря?       — Будут, — согласилась девушка и устало потерла все еще опухшие от слез глаза. Больше она не собиралась плакать, ведь этот изначально неправильный мост между человеком и шинигами был сожжен ею. Рукия приняла новую реальность в тот момент, когда отказалась от старой — избавилась от извечного напоминания о лучшем, что с ней приключалось. Теперь пришло время создавать нечто иное.       Невероятно сблизившись с наивным Юки и энергичной Шино, девушка старалась помочь им достичь своих целей. Мадараме яро жаждала одолеть собственного брата, поэтому зачастую тратила ночи на тренировки для улучшения владения шикаем — до банкая было слишком далеко, а Рюуносуке, являясь не простым рядовым, а приближенным офицером, очень хотел соответствовать по силе с такими же рангами в других отрядах. У него даже свой соперник был — третий офицер третьего отряда, Рику Тогакуши, который один раз выиграл его на соревнованиях.       Теперь же, с подачи Рукии, они с Шино и Юки тренировались вместе в развитии банкая и шикая, проводя показательные бои перед новичками, раскрывая новые грани силы в себе. У Рюуносуке оказался редкий талант к заклинаниям кидо, который маленькая Кучики предложила раскрывать вместе со старинным учебником Тессая Цукибиши, работника магазина Урахара и бывшим капитаном отряда кидо. Это пособие, ранее запрещенное Ямамото, сохранилось всего в двух экземплярах: у автора в мире живых и в личных вещах Укетаке Джоуширо, которые бережно хранил новый главнокомандующий.       Киераку конечно же выдал учебник, взяв обещание с тринадцатого отряда вновь размножить его и передать копии для ознакомления в другие отряды. Выполнив свою часть уговора, Рукия оставила книгу капитана себе и стала вместе с подчиненным развивать навыки заклинаний. Тренировки не прошли бесследно ни для кого: Мадараме всухую победила Такецуна Гори, пятого офицер третьего отряда, а Юки стал первым среди заклинателей, идеально выполнив Райкохо.       Жизнь постепенно налаживалась, душевные раны срастались и стали меньше тревожить. Оторвавшись от притягательного мира живых, смирившись с отсутствием дорогого друга, Рукия продолжила жить, опираясь на других знакомых и друзей. Она стала чаще навещать Иссина, вновь взявшего фамилию Шиба, который отрываться от нее не хотел, ужинала с братом, обедала в компании сестер Котецу, с наслаждением слушая загробные сплетни.       Но разве хоть что-то в ее жизни шло по плану?