doll house

- Какой красивый! - Хосок поднимает взгляд от книги, которую он читает уже добрые полчаса, но всё никак не может продвинуться дальше десятой страницы. Потому что чем дальше, тем больше произведение напоминает ему тёмный лес, где легко заблудиться. И, кажется, Чон всё же умудрился забрести в самую чащу, ибо он совсем ничего не понимает, да и глаза устали от того, что он, не моргая, смотрит на строчки книги. Поэтому он не находит ничего лучше, чем захлопнуть книгу и положить увесистый томик к себе на колени. - Красивый, да, - сидящий рядом с ним рыжеволосый паренёк усмехается и продолжает грызть свой леденец, который он непонятно как раздобыл в этом доме. Его пухлые щечки растягиваются в улыбке, и он показывает зажатый кулачок идущему мимо них парню, которого окружает торжественная процессия, тот благодарно улыбается. Но Хосок отмечает то, что парень до невероятности бледный: у него покрасневшие глаза и бескровные губы. - Только до утра он не доживёт. Рыжеволосый хмурится и снова принимается грызть свой леденец, а Хосок рассматривает парня, которого ведут к высоким дверям, ведущим во вторую часть дома, где никто из них ещё не бывал. Но это только пока что. А парень и правда красивый: у него пшеничные волосы немного растрёпаны с пробором пять на пять; глаза подведены аккуратными стрелками, а на веках еле заметные тени розоватого оттенка, губы подкрашены персиковым блеском, на его шее шипастый чокер. А сам он одет в белое: футболка и брюки идеальной белизны, как первый снег. В дополнение ко всему он босой. Стоит и неловко переминается с ноги на ногу, пока открываются двери. Вся процессия замирает, когда двери распахиваются; на людей, стоящих возле дверей льётся свет из других покоев, находящихся снаружи. Парнишка ещё раз оглядывается, улыбается как-то совсем несчастно и его уводят за дверь. Вся процессия в гробовом молчании следует за ним и двери снова закрываются. Хосок глубоко вздыхает и поглаживает пальцами корешок книги, которая до сих пор лежит на его коленях. После он решает, что от чтения никакого толку сегодня не будет и поднимается с кресла, на котором он сидел, чтобы отнести книгу в библиотеку. Он медленно идёт, ведя пальцами по стенам, обтянутым тканью, и размышляет о том, куда мог ускользнуть рыжеволосый парень, который сидел возле камина и поедал сладость в то время, когда все наблюдали за тем, как из комнаты уводили ещё одну совершенную куклу. Чон живёт в этом доме уже три месяца и не сказать, что он не привык к некоторым здешним устоям, но некоторые традиции вызывали страх. А некоторые вызывают у него вопросы, которые остаются без ответа, потому что ему ничего не рассказывают. Поэтому и приходится прислушиваться к тому, что говорят люди вокруг. Но, даже подцепив сведения из разговора стражников или других пленников, ничего не становится яснее, наоборот вопросы появляются с пугающей быстротой. - Я не понимаю, - дрожащий голос, который прерывается рыданиями, раздаётся в одной из жилых комнат, дверь, в которую приоткрыта. Слышится, как прогибается кровать, – скрипят пружины под весом ещё одного тела, – и рядом с плачущим человеком усаживается кто-то ещё. Этот кто-то обнимает плачущего и прижимает его к себе, принимается качаться с ним из стороны в сторону, чтобы успокоить, прямо, как мать поступает с маленьким ребёнком. – Почему они его забрали? Время Минсока ведь ещё не пришло, они никогда раньше … Говоривший не справляется со своими эмоциями и утыкается в плечо того, кто его обнимает, потому что слёзы с новой силой бегут из глаз и бороться с рыданиями больше нет сил. Парня всего трясёт, и он громко всхлипывает. Второй только гладит его по голове и целует в макушку, да стирает слёзы с покрасневшего лица. Хосок непроизвольно замирает возле комнаты, из которой слышен разговор. Мама всегда учила его, что следует быть хорошим человеком и подслушивать не стоит, но когда появляется шанс узнать что-то новое, то Чон не хочет его упускать. Парень поднимает голову, чтобы посмотреть на номер комнаты и невольно присвистывает. На золотой табличке выгравирован номер: 512. Чон вспоминает, что вроде как в этой комнате живёт четыре человека – или же теперь три? – и, кажется, трое из них братья. Чонин, Тэмин, да Минсок – три брата, а с ними ещё Бэкхён, который появляется в комнате не всегда, да и в доме его увидеть можно редко. Где-то в самой глубине своего подсознания Хосок вынашивает мысль о том, что этот Бён со второй половины дома. - Тише, тише, - Тэмин нашёптывает брату на ухо и крепко обнимает его. Кто-то говорил о том, что они близнецы, но этот факт вызывал на губах Хосока усмешку, потому что нельзя было этих двоих назвать близнецами, их даже братьями с натяжкой назвать-то можно. Определённое сходство в чертах лица есть, но на этом всё их сходство и заканчивалось. Они примерно одного роста, только у одного смуглая кожа, а второй светленький. Да и Тэмин больше походил на девушку, такой же хрупкий и тонкий, с длинными прядями русых волос. Бэкхён беспокойно меряет комнату шагами. Он негромко ругается и складывает руки на груди, замирая в одном углу, некоторое время бездумно смотрит в стену, но надолго его не хватает и через пару мгновений он снова принимается мельтешить. Он бьёт кулаком по стене и сдавлено шипит от боли, и только поймав хмурый взгляд Тэмина, успокаивается. Бэк присаживается рядом с Чонином и аккуратно гладит его по плечу. - Именно поэтому они его и забрали, - тихо произносит Тэмин. Он продолжает крепко обнимать брата и поглаживает его по спине. – Потому что прознали про то, что он хотел бежать. Держу пари они заставили Чена всё рассказать. Да и как заставили. К тому же схожесть с ним сыграла свою роль, - Тэ усмехается и Бэкхён понятливо кивает. Он поднимается с кровати и идёт по направлению к двери, чтобы прикрыть её. - Я ничего об этом не слышал. Если бы знал, то предупредил, - Бён выглядывает за дверь, а Хосок зажимает себе рот, чтобы не выдать себя. Он стоит с другой стороны от двери, поэтому парень его и не видит. Бэкхён осматривает тёмный коридор и закрывает дверь. Больше оттуда не доносится ни звука, который Чон смог бы разобрать. - Бу! – Хосок вскрикивает и на дрожащих ногах оборачивается, смотря на рыжеволосого парня, который за щекой держит свой леденец и ухмыляется во весь рот. Он извлекает сладость изо рта и сглатывает вязкую слюну прежде, чем произнести: - Подслушиваешь, да? Чон только собирается открыть рот и сказать, что это не так. Он качает головой, но только у него ничего не получается, потому что парнишке всё равно на его оправдания, его это совсем не интересует. Рыжеволосый только протягивает пухлую ладошку и улыбается: - Чимин, - парень переводит взгляд на книгу, что Чон держит в руках и понятливо кивает. – В библиотеку идёшь, да? Не против, если я составлю тебе компанию, мне всё равно туда же нужно. И не обращая внимания на все протесты Хосока, Чимин просто закидывает руку ему на плечи и уверено ведёт в сторону библиотеки. По пути он рассказывает смешные истории и ни на минуту не умолкает. Хосок только и может, что невпопад кивать и иногда отвечать какими-то несложными репликами. - Ты всё-таки подслушивал, - Чимин возвращается к этой теме, когда Хосок взбирается на лестницу, чтобы вернуть книгу на одну из самых верхних полок, с которой он её и взял. Парень оборачивается и бросает сердитый взгляд на Чимина, который с удобством устроился на дубовом столе. Он сидит на нём и болтает ногами в воздухе. У него улыбка ленивого кота и прищуренные глаза, которые кажутся совсем маленькими. Чон сокрушенно вздыхает, Чимин радостно вскрикивает и хлопает в ладоши. – Я так и знал. Значит, тебе тоже интересно. Не зря же по дому бродит эта легенда. - Что за легенда? – Хосок спускается с лестницы и становится напротив Чимина, сложив руки на груди. Не то, чтобы ему любопытно, просто немного обидно. Он видел как по вечерам ребята, сбившись в группы, шептались о чём-то и время от времени смотрели на запертые двери. А вот он ни разу не слышал то, о чём они шептались, потому что так и не смог подружиться ни с кем из своего окружения. - Говорят, что хозяин наш убил своего отца, - Чимин шепчет это совсем негромко, но Хосок вскидывает голову и вопросительно смотрит на него. Хлопает форточка, и стекла дрожат от удара, от порыва ветра, который успел ворваться в комнату, гаснут свечи и в библиотеке наступают сумерки. Чимин поводит плечами и обхватывает себя руками, он кусает губу и хмурится. – Об этом лучше не говорить, - он добавляет это совсем тихо, Чон удивленно приподнимает брови, но Чимин уже спрыгивает со стола в библиотеке и торопливо пробирается к выходу из неё. Чону не остаётся ничего кроме как следовать за ним, потому что оставаться одному в таком месте не хочется. Без освещения оно выглядит достаточно пугающим. За ужином все ведут себя слишком тихо. И сидят, тесно сбившись в кучки, смотрят пустыми глазами в свои тарелки. Хосок замечает Чонина, до сих пор ещё всхлипывающего, лицо, которого опухло от рыданий, и напряженного Тэмина, сжимающего палочки дрожащими пальцами. Одна его рука лежит на колене брата и сжимает его, Чонин улыбается брату и накрывает его руку своей. Хосок как всегда занимает один из самых отдалённых углов стола, откуда удобно наблюдать за всеми и не спеша ест. Он как раз видит Бёна ,который широким шагом проходит вдоль стола в своей неизменной чёрной мантии. Одна рука у него спрятана в карман, другую он сжал в кулак. Вот он достигает братьев и … Чон больше ничего не видит, потому что над ним возвышается Чимин со своим подносом полным еды. Он снова приветливо улыбается и напоминает солнышко, а не напуганного ребёнка, которым он был, когда быстрым шагом покидал библиотеку. Он снова не спрашивает разрешения, просто садится напротив, желает приятного аппетита и принимается за свой ужин. Всё, что успевает заметить Хосок это то, как Бэк исчезает за дверью, что ведёт из столовой в подвалы. А Тэмин сжимает свои руки в кулаки. Чимин навязывается с ним после ужина и сопровождает его вплоть до комнаты. Иногда он шутит и бесперебойно что-то болтает, в другие моменты хмурится и выглядит слишком серьёзным, он пристально смотрит на Хосока и качает головой. А в конце вечера он и вовсе плюхается на одну из трёх свободных постелей в комнате Чона и говорит, что теперь будет жить с ним, Хосок только жмёт плечами. Он подхватывает своё полотенце и отправляется умыться, оставляя снова впавшего в задумчивость Чимина одного. Когда он возвращается, то Чимин сидит в своей постели по-турецки. Он уже переодет в пижаму и крепко обнимает подушку, устроив на ней подбородок. Одеяло наброшено на плечи, но при малейшем движении начинает ползти вниз и поэтому парню приходится придерживать его, чтобы совсем не свалилось с него. - Послушай, - Хосок поворачивается к Чимину, который сидит на своей кровати и кусает губы. Парень хмурится, но после делает глубокий вдох. В это время Чон тянет руку, чтобы погасить ночник, что освещал их комнату. – Нет! – Чимин испуганно вскрикивает и Чон непроизвольно отдёргивает руку. Он морщится от громкого голоса и поворачивается к своему сожителю, удивленно смотря на него, но тот только качает головой. Хосоку не остаётся ничего кроме как оставить ночник в покое и улечься в свою кровать, натянув одеяло по плечи, и надеясь на то, что в этот раз сон придёт к нему быстрее, чем в остальные ночи. Хосок успевает задремать и совсем неохотно приоткрывает глаз, когда Чимин опускается на самый край его постели, всё также обнимая подушку, и аккуратно трясёт за плечо. Чон бурчит что-то неразборчивое и переворачивается на другой бок, не желая выбираться из-под одеяла и возвращаться в реальность. Только Чимин оказывается настойчивее. Он впивается пальцами в плечо Хосоку и тому приходится проснуться от неприятного ощущения. Чон сдавленно шипит и отрывает руку Чимина от своего плеча, хмуро смотря на него. - Насчёт того, о чём мы говорили в библиотеке… - Чимин запинается и опускает взгляд вниз, смотря куда-то на пол. Хосок только вздыхает и трёт глаза, которые неприятно жжёт. - Послушай, если ты не хочешь – можешь не говорить. - Но я хочу, - Чимин поднимает на него глаза и поджимает губы. Он мнёт руками углы подушки и поджимает одну ногу под себя. – Только это не значит, что я не боюсь говорить об этом. В общем, Минсока забрали из-за Нам Тэхёна. Чимин тараторит это, после фразы он выглядит невероятно довольным собой и свободным, словно избавился от тайны, которая давила на него долгое время, а он никому не мог о ней рассказать из-за страха. Хосок склоняет голову к плечу. Ведь ему неизвестно: кто такой Нам Тэхён. - Ты и этого не знаешь? – Чон отрицательно качает головой, а Чим выглядит поникшим. Он снова опускает взгляд и принимается теребить углы своей подушки, стучит пальцами по колену. Некоторое время они сидят в тишине, пока Пак снова не начинает говорить: - Я попал сюда, когда мне было семь лет. Обстоятельств уже не помню, да и неважны они. Не об этом ведь речь идёт. Примерно в одно время со мной сюда попали эти три брата: Тэмин, Чонин и Минсок. Они всегда держались особняком ото всех, и только Бёну удалось стать меж ними своим. Уж не знаю, как и когда это произошло. Я не слишком занимался этим вопросом. Ребёнку намного интереснее другое. Самым старшим здесь был Нам Тэхён, ему в ту пору было семнадцать, а господин Чон выглядел в точности как и сейчас. Ну, может только чуть уже в плечах был. – Чимин улыбается, когда рассказывает об этом. Хосок знает, что люди улыбаются так только в те моменты, когда вспоминают что-то хорошее, возможно самое лучшее из всего, что было с ними в жизни. Ведь его мать улыбалась точно также, когда говорила о том, как она встретила отца, а отец улыбался так, когда говорил о свадьбе с его матерью. - Когда Тэхёну исполнилось восемнадцать, его также увели. Тогда ещё не было такого, что никто не возвращался из той половины дома, да и не была она закрытой, туда всегда можно было попасть. А на следующий день он вернулся почему-то очень счастливый, с широкой улыбкой от уха до уха. Боже, в тот момент он был похож на ангела. – Пак прикрывает глаза и быстро стирает капли слёз, которые бегут по щекам. – Все заметили то, что он много времени стал проводить с господином Чоном, да и сам хозяин стал меняться под влиянием Тэхёна. Он стал больше улыбаться, и слуги поговаривали, что Чон подыскивает приюты, чтобы поместить туда детей, а поместье выставить на продажу. Кто-то даже говорил, что у него были два билета с открытой датой. Он собирался уехать отсюда и начать новую жизнь, да только не случилось, - Чимин снова замолкает и переводит взгляд на горящий ночник. Он вытирает вспотевшие руки о свою подушку и гулко сглатывает. Хосок просто ждёт продолжения истории. Когда Пак вновь начинает говорить, то голос у него намного ниже, чем был, да к тому же немного подрагивает. - Никто не знает, что конкретно произошло тогда. Просто посреди ночи мы услышали страшный грохот и стоны, поэтому все и повыскакивали из своих постелей. Всё, что я помню это еле заметная тень, убегающая от разбитого окна. Она истерически смеялась, а когда эту тень осветил лунный свет, то я успел увидеть только совсем бледные босые ноги. Они были похожи на фарфоровые, совсем как у кукол. А там, внизу, на земле, лежал Тэхён. Он еле как дышал и весь был в стекле. Большие и маленькие осколки торчали из него. Нам тонко всхлипывал и задыхался. Господин Чон уносил его на руках в свои покои. Он был мрачнее тучи и весь испачкан в крови. А на следующее утро на дверь, что вела во вторую часть дома, повесили замок. Теперь нельзя было просто так попасть во вторую часть дома. Да и не рассказывают об этом особо много. Господин Чон запретил об этом болтать, а те, кто его ослушались, гниют в земле. Он перестал заглядывать к нам и говорить с нами, только сидит у себя и неизвестно чем занимается. Иногда только приходит. А как Минсока увидел, так мрачнее тучи стал. Вроде, как и не похож парнишка на Тэхёна-то, да только вот господина Чона, словно молния ударила. А как он узнал, что Минсок бежать собирается… А впрочем зря я это сказал, очень даже зря, - Чимин поднимается с чужой постели и переходит на свою. Он небрежно бросает туда подушку и кутается в одеяло так, что видны только глаза. Хосок приподнимается, подперев голову рукой, и внимательно наблюдает за ним, а после задаёт вопрос, от которого Пак вздрагивает: - Что стало с Тэхёном? - Этого никто не знает. После той ночи его никто не видел. – Чимин негромко говорит из своего одеяльного кокона, лежа спиной к Чону. Хосок пожимает плечами и укладывается к себе. – Ты только лампу не гаси. В темноте оно сильнее. - Что за оно? – Чон встаёт со своей кровати и присаживается на корточки возле Чимина, он пытается стянуть с того одеяло, только у него ничего не получается. Парнишка крепко в него вцепился и не отдаёт. Хосок решает, что ждать ответа глупо, поэтому он обратно укладывается на свою кровать и ждёт, пока Пак уснёт, а после щёлкает кнопкой на ночнике. Предупреждение Чимина ему кажется не больше, чем детским страхом, на который не стоит обращать внимания. Когда Хосок просыпается второй раз за ночь, то он чувствует толчок, будто бы землетрясение. Парень садится на кровати и трёт глаза, стараясь стряхнуть сонную пелену, чтобы разобраться в чём дело. Он поворачивается и замечает Чимина, который трясётся под своим одеялом. Пак лежит к нему лицом и по его лицу текут слёзы. Хосок тянется рукой к ночнику, чтобы включить его, но Пак больно бьёт его по запястью и качает головой. Он берёт со своей прикроватной тумбочки блокнот и быстро выводит там пару слов: "Слишком поздно". Чимин убирает свой блокнот и укладывается в свою кровать, в этот момент раздаётся глухой стук в дверь, Чон хочет спросить: "Кто там?", но Пак падает со своей кровати. Он путается в своём одеяльном коконе и кое-как из него выбирается, чтобы приложить к губам Хосока палец и покачать головой, Чону остаётся только кивнуть, а Пак снова берёт свой блокнот, неаккуратно выводя в нём: "Не говори с ним". - Чимини, давай поиграем, м? Помнишь, как нам было весело? – Из-за двери слышится детский голосок, тихие шаги и глухие удары о стену. Будто кто-то стучит по стене кулаком. Ровно два раза. – Хватит прятаться, Чимини, выходи. Мы должны поиграть. Пак сидит на полу, колени плотно притянуты к груди, а ладонями он зажимает уши, чтобы не слышать ничего. Парень принимается раскачиваться из стороны в сторону. А голос за дверью становится громче. Всё ближе и ближе к комнате. - Прячься, прячься хорошо, твои волосы видны, - негромко напевает детский голос за дверью, слышится смех. – Тук-тук. Ну же, Чимини, открой дверь. Ты же знаешь, что я тебя нашёл. Удары в дверь становятся всё сильнее и громче, кажется, что ещё немного и дверь не выдержит, сломается. С той стороны кто-то скребётся о её поверхность. В комнате темнота становится гуще и дышать совсем нечем. Хосок чувствует жар, запах лекарств, полевых цветов и формалина – всё это вперемежку создаёт невероятный коктейль, от которого болит голова и хочется распахнуть окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха, потому что это душит похуже угарного газа. Чон видит как из щели между дверью и полом вытекает тонкая струйка дыма, а после голос гремит уже к комнате: - Не спрячешься! Не спрячешься, я тебя вижу! Знаю, что ты здесь! – Чимин плотнее прижимает ладони к ушам, а Хосок замечает бледную тень, что бродит по их комнате. Непонятно то ли ребёнок это, то ли подросток. На нём свободная одежда, которая скрывает очертания тела и сам он весь какой-то бесцветный. На его глазах крепко завязанная повязка, точно такая же, которой завязывают глаза водящему в жмурках. Он вслепую шарит по комнате, водя длинными пальцами стене. Находится совсем рядом с Паком, который зажимает себе рот и трясётся от рыданий. Только продолжается всё это недолго. Совсем скоро этот слепой призрак уходит, растворяется в комнате, словно его и не было. Из коридора ещё долго слышится чьё-то тяжёлое дыхание, детское пение и звук, будто кто-то тащит топор по полу. Трясущийся от страха Чимин, с покрасневшим от слёз лицом проводит остаток ночи в кровати Хосока. Он постоянно вздрагивает и что-то шепчет, Чон только плотнее кутает Чимина в его одеяло, обнимает и на всякий случай накрывает сверху своим.