Куколка (Голубая любовь в розовой пижаме)

— Бу! Испугался? Пошли, неужели ты мог подумать, что я дам тебе прямо тут? — ожег взглядом блондин, отстраняясь от мученически бледного парня, — подымайся и перестань строить из себя жертву изнасилования. — Куда пошли, зачем пошли? — Не бойся Крольчонок, я тебя не съем, — Ви мазнул губами по взмокшему виску младшего, — просто не хочу делать это перед камерами. — Камерами? — Чонгуки, ты что, совсем маленький? Думаешь, Папочка оставит своих куколок без присмотра хоть на минутку? — Бред какой-то, — брюнет наконец смог подняться, — зачем ему камеры пихать везде? — Ну-у, скажем так, Намджуни любит смотреть, — многозначительно улыбнулся Ким Тэхён, — пошли, ты хотел чтобы я тебе помог, я помогу. — Подожди, неужели повсюду?! Мысль, что этот извращенец мог видеть некоторые интимные моменты, внушала реальное отвращение. — Да что ты так всполошился? ТэТэ незаметно увлёк мелкого вдоль коридора, по лестнице на второй этаж. — Надеюсь, его хватило только на клуб? — Надейся, — хрипло рассмеялся танцор, открывая тяжелую, отделанную железом дверь, электронным чипом, — давай, заходи. Гук только сейчас понял, что его притаранили в совершенно неизвестную комнату. Тусклый свет прикроватных торшеров в виде грифонов озарял шикарный дизайнерский интерьер, исполненный в едином средневековом стиле. Стены, отделанные натуральным камнем, увешанные геральдикой и множеством зеркал. Громоздкая кованная мебель, стоящая на шкурах белых медведей, манила своим пафосом, зазывая опробовать её. Единственными элементами современности были плазма в стене и объемное круглое джакузи из белого мрамора, находившееся в центре композиции. От всего исходил благоговейный ужас, но в то же время всё это будоражило воображение похлеще любой забористой порнушки. — Это ЕГО спальня? Чонгук боялся даже пошевелиться. — Угум, — блондиночка резко толкнул стоящего в ступоре парня на постель, застеленную чёрным шёлковым бельём, — да расслабься ты, в этом логове безопаснее всего. Сюда ни одна душа не сунется по доброй воле. Полное отсутствие слежки, полнейшая звукоизоляция и прочее, прочее, прочее. — Звучит жутковато, особенно про прочие. Чонгук обвёл взглядом длинные полки, заполненные различными игрушками из магазина для взрослых, предназначение некоторых из них даже не было знакомо. — Говорю как есть, Джун любит удобство и полную свободу от общества, — пожал плечами ТэТэ, — выпьем? — Хочешь меня напоить и развести-таки на отсос? — Хорошая идея, да? — Неплохая. Во всяком случае, если напьюсь хотя бы помнить потом не буду. — Но мы так делать не будем, да? — зыркнул блядскими линзами куколка, надвигаясь на кролика древесным питоном. — А что будем? — Хочу поиграть, не против? — Смотря во что. — Почему ты так боишься? Это всего лишь кусок плоти, так же как нога, рука или мои губы, — куколка склонил голову, пристально рассматривая эмоции, скользящие в расширенных зрачках младшего, — давай, мы попробуем, это не так страшно, как тебе кажется. — Тебе легко говорить, — запыхтел Чонгук, прикусывая изнутри щеку. Голова начинала понемногу затуманиваться, обретая эфемерную лёгкость, пустоту в мыслях и ощущениях.  Его опустили на подушки, вжимая своим весом, обдавая горячим дыханием, где-то в районе шеи. — Не бойся крольчонок, ты не перестанешь быть мужчиной после этого, я не в коем случае не сделаю того, что тебе не захочется. Мы просто немного поиграем, — верткий язык мазнул по мочке, прикусывая теплое местечко под ней. Чон выгнулся, хрипло простонав невнятно, прося то ли остановиться, то-ли продолжать. Ловкие пальцы блондина подцепили подбородок, заставляя смотреть на него. — Чонгук, давай попробуем, а? — Господи, Тэ, ты… ах, — его заставили снова застонать, вдавливаясь в ноющий от скопившегося напряжения пах бедром, — давай начнём хотя бы с поцелуев. — Не-а, я коснусь тебя только когда буду слизывать свою сперму с этих губ, — демон блеснул голубыми линзами, надавливая подушечками, пробираясь в манящую глубину рта. — Ну же Гуки, поиграй с моими пальчиками. Чонгук разомлев от гуляющих в крови градусов, послушно принял узловатые фаланги, обводя их языком, наслаждаясь блядской вишнёвой улыбкой, пьянея ещё больше. Не замечая того момента, когда инстинктивно начал движения головой, посасывая указательный. Ви, нервозно облизывался, представляя, что этот мелкий сможет делать после небольшого обучения. Ох… — Куки… Чёрт, я же сейчас кончу только от одного вида. — Кончай, — хмыкнул брюнет, — мне меньше возни останется. — Сволочь бесчувственная. — Ким, или сейчас или никогда, — Чон сбросил с себя Тэхёна, меняясь с ним местами. — Чонгук? — Заткнись, иначе передумаю. — Угум, — кивнул светлой башкой старший, жадно сглатывая желание. Сильные смуглые руки стиснули до синевы хрупкие тазовые косточки, резко дёргая на край постели. Тихое "да чтоб тебя", и ткань спортивок ощутимо прошлась по коже, оставляя красный след. Тяжелый вздох, как перед казнью, склоняясь над подрагивающей плотью. Мгновение, другое и... ничего. — Ты его гипнотизировать будешь или всё-таки начнешь? — Я сказал, заткнись! Губы накрыли тугим кольцом, вбирая почти на половину, исчерченную витиеватыми узорами вен набухшую плоть. Переходя ту последнюю, тонкую грань, связывающую с тем прошлым миром, заменяя его на более темный, порочный, с горьковато-мускусным привкусом греха. Монотонно вверх-вниз, тупо по инерции, без изысков и лишних эмоций. Желая быстрее покончить со всем этим. В волосы впиваются, отдергивая назад, и всё же не успевая вырваться до взрыва. — Блядь, — Гук зло стёр покрывалом, стекающую мутную каплю с щеки, выплёвывая семя, — всё,  доволен?! Прямо с горлышка, большими глотками, потеплевшее игристое, запивая унижение и обиду. Внутри горело разодранное в клочья, возведённое на пьедестал эго, жалобно скуля в уголке души. — Нет, не доволен, — Тэ закрыл лицо ладонями, пряча слёзы разочарования. Всё должно было быть не так, совершенно не так. Снова всё под откос, и быть может больше и не стоит пытаться… — прости, я наверное не должен был тебя заставлять. Прости. Чонгук застонал от досады: — Да что же это такое, сколько ты мне душу будешь на изнанку выворачивать?! Старший испуганно сжался. — Прости… — Никогда не проси прощения, давай просто больше мы не будем так делать и всё. — Я так тебе противен? — Ким Тэ не смог сдержать рвущийся на волю вой, — почему Гук, почему? Чем я для тебя не такой, неужели до такой степени гадок, неужели любая мало-мальски хорошенькая девица лучше меня?! — Прекрати истерить. — Прекратить? Нет! Скажи и отстану от тебя. Что со мной не так? Я урод? — Не говори ерунды, ты прекрасен. — Я не привлекателен, дурно пахну или вызываю у тебя омерзение, ну? — Тэ… — Чонгук обнял озябшее обнажённое тело, укутывая, успокаивая, — Тэ, ты самое неземное создание, что я когда-либо видел, и веришь ты или нет, но ты вызываешь во мне бурю разнообразных эмоций и чувств. И одно из них - постоянно смотреть на тебя, любоваться тобой. Мне хочется прикасаться, — брюнет нежно погладил по взлохмаченным волосам старшего, отнимая от покрасневшего лица руки, — посмотри на меня. Ви шмыгнул носом, размазывая солёные слёзы, хлопая слипшимися длинными ресницами. Он уже совсем не понимал, что происходит, почему над ним так издеваются, то посылая, то снова давая надежду, признаются в сокровенном. — Эй, блондиночка, — Чон коснулся подтянутых мышц живота, наслаждаясь бархатной мягкостью, рисуя незримые, замысловатые узоры, плавно спускаясь к гладко выбритому лобку, — ты разве не замечаешь, как сводишь меня с ума? Большим пальцем проводя по основанию члена:  — Мне нужно время, не так просто вот так взять и переделаться. — Что ты творишь? Куколка смущенно улыбнулся, не веря в происходящее. Куки сам лезет к его причиндалам, это что-то новенькое. — Пока не знаю, но давай посмотрим, что из этого выйдет, — мелкий навис над еле дышащим вишнёвым чудовищем, ловя манящие розовые, целуя так, как давно уже хотел. Чтобы мир закружился, покидая эту вселенную, чтобы больше никто не посмел даже попытаться повторить, посягнуть на его собственность. Ведь это недоразумение непонятного пола его, да? Только его игрушка, его придурковатая прелесть… Мр-р… Плоть в руке встрепенулась, радостно признавая нового хозяина, гордо кивая головкой. — Тэхёни, сучка ты ж моя гидроперитная, ты что добавил в шампанское? — донельзя вежливо поинтересовался брюнет, прислушиваясь к тянущим ощущениям в районе ширинки, разливающим по телу волны истомы. — Твою смелость? — заискивающе состроил щенячьи глазки старший, прекрасно понимая, что сие действо не оценят должным образом, — ну, или свой смертный приговор, да? Прочитать эмоции на лице любимого было практически невозможно, и поэтому вишневая тушка решила по тихому слинять. Дважды попасться с виагрой и остаться в живых даже для него слишком, и поэтому тело начало манёвр под названием «делай ноги пока тебя не расплющили в лепешку». Попытку пресекли, мгновенно блокируя собственным весом, вопросительно изогнув бровь. — Ну, и куда мы собрались? — промурчал раздразнённый афродизиаками кролик, потираясь вздыбленным пахом о возбуждение суицидника. — Пойду водички попью, — поёрзал Ви. — Потом попьёшь, — отрезал Чонгук, дергая замок на брюках, освобождая пульсирующий, налитый кровью член. — Тогда пописать можно? — ну, а что, вдруг мужская солидарность и всё такое. — Ты перевозбужден и даже если о-о-очень сейчас этого захочешь, провернуть-то не сможешь, — хищник клацнул зубами, — Тэ раздвинь-ка ножки и прикрой ротик, пока я добрый. — Чон Чонгук? — М-м? Ловкие пальцы скользнули в тугой зад. — Я могу хотя бы сходить ополоснуться, на мне засохшая сперма. — Нет, не можешь, и твоя сперма уже в моём желудке, что ещё может быть хреновей? И пока я её не выблевал, — младший закинул себе на плечо стройные ноги блондинчика, пристроив багровую головку к испуганно сжатому входу, — и пока я ещё в состоянии что-то соображать, приступим к твоему перевоспитанию. Небольшой толчок на пробу, и наполную, до упора, наслаждаясь задушевным воем раненного зверя. Хотел - получай. Медленно назад, оставаясь лишь на чуть-чуть внутри и грубо на всю длину, в раскалённую глубину, задыхаясь от страсти, ловя взлетевшие руки за запястья, намертво соединяя их. Всё, ловушка готова, начинаем. Сознание, затуманенное препаратом, вдруг стало ясным и четким. Чон вбивался в податливое тело на запредельных скоростях, даже не понимая как кончает, начиная заново, наслаждаясь от одной только мысли, что под ним стонет самое изумительное создание… Он замер, изумлённой своим откровением, - сейчас то, что под ним стонет не хорошенькая блондиночка с сиськами, а парнишка с таким же хером, что и у него, волновало в последнюю очередь. Пиздец, товарищи… — Тэха… — Чонгук ослабил хватку, опуская затёкшие конечности Куколки, — Тэ… — лёг меж разведённых бёдер, внимательно вглядываясь в небесно-голубые ледышки, — Вишня, приём, ты меня слышишь? Ви заморгал, фокусируя взгляд на любимом лице.  — Если ты сейчас скажешь, что передумал меня трахать, я тебе подмешаю снотворного, привяжу к во-о-он тем крепежам, и поступившись своими принципами и брезгливостью, выебу так, что ходить долго не сможешь! — выпалил на одном дыхании, уже на половине угрозы ощущая себя идиотом. — В смысле брезгливость?! — опешил мелкий. — То есть, тебя только это смутило? — приподнялся на локтях старший. — С другим чуть позже разберемся. Так почему это ты мной брезгуешь?  — Ну-у… скажем так, тебе не помешала бы депиляция, — довольно заржала бесячья блондиночка, отползая, вспомнив план побега. — Стоять! — рявкнул кролик, поймав беглеца за ноги, дергая на себе так, что вертлявая загорелая задница плотно впечаталась в каменный стояк, — а теперь напомни мне, котенок, что ты там говорил, кто там у нас - сунул, разрядил и пошёл, а? Ой, что-то в чоновском взгляде подсказывало Ким Тэхёну, что ночь будет долгой… А Чон Чонгук первый раз в жизни понял, чем отличается понятие трахаться и заниматься любовью. Когда хочется раствориться в ощущениях, отпуская свои чувства и эмоции, ласкать любимое трепетное тело, забывая все свои страхи. Целовать каждый сантиметр, ловить пульс за ушком и на сгибах локтей и коленей, сжимать в своих объятиях, превращаясь в одно целое, изливаясь раз за разом, заполняя изнутри горячими струями. Сбивчиво дышать одним воздухом или задыхаться от его нехватки, крича от счастья. Слушать хриплые стоны, переходящие на всхлипы. Признаваться в самом сокровенном, шепча признания, теряя голову от собственных мыслей. И целовать, целовать, целовать так, чтобы это никогда не стёрлось из памяти… *** Чонгук вышел из комнаты папочки только под утро, оставляя трогательно свернувшегося в клубочек Тэхёни тихо сопеть под одеялом. (Ну как вышел, скорее выполз, ибо сил не было даже принять душ.) Благо в клубе ещё никого не было из персонала, трудовой день здесь начинался с четырех дня, когда начинали подползать повара, готовясь к смене. Бар оказался весьма кстати, так же как и откупоренная бутылочка полюбившегося за последнее время кубинского рома. — Слишком рано для подобного выбора напитка. Не находишь? — Сокджин присел рядом, забирая стакан. — Может всё-таки немного подождешь и я угощу тебя отменным кофе? — Не откажусь, только для начала скажи, с чего такое внимание? Не замечал ранее интереса к своей скромной персоне. — Разве я к тебе плохо относился? — Да нет, забудь, — отмахнулся брюнет, только разборок ещё не хватало. — Пошли, можешь считать официальным предложением. — Руки и сердца надеюсь? — Надейся, — улыбнулся старший Ким. — Так что, в кофейню только через ювелирку, значит? — Значит, — осушил одним глотком, остатки алкоголя Чон, — значит только то, что к кофе я хочу ещё отбивную и желательно с картошкой фри. — У кого-то была бурная ночь, девчонка все соки высосала? — Ага, причём в буквальном смысле слова. Погнали? Чур, я за рулём. — Я вот всё хочу спросить, — мелкий потер руки, предвкушая трапезу на халяву. — Спрашивай, — подмигнул Джин, подзывая молодую японочку-официантку для заказа, — у меня весьма хорошее настроение. — Расскажешь из-за чего? Или из-за кого? — Наглеешь мелочь. — Мне почти девятнадцать. — Почти. Выбрал? — Да-а, сейчас. Подожди-ка, — Чон достал вибрирующий смартфон, — ох, ёб! Китайская пластмасса чуть не выпала из рук от увиденного. На входящем вызове сверкала на заставке, красная, с чёткими следами пятерни, задница с растраханной дыркой, из которой вытекала сперма. — Да твою ж мать! Когда только успел?! Парень выскочил из-за стола к выходу, сметая все на своем пути. Сокджин проводил его ошарашенном взглядом. — Тэхёни, падла ты блудливая, а ну-ка объясни мне, с какого рожна твой зад делает в моём телефоне?! — Вот и я про тоже, Куки, — промурчал Ви, — мой зад должен находится на твоём члене и если он сейчас же не примчится назад, я сам приеду к нему. — Сиди на месте, и не дай Бог ты начнёшь без меня! — Уже начал Ку-ки, так что поторопись. — Вот же сучка, — выдохнул младший, хватаясь за болезненно пульсирующую плоть. *** — Где все? Чонгук зарылся в холодильник с рвением сбежавшего каторжанина, загребая ручонками всё, до чего мог только дотянуться, попутно откусывая внушительный кусок курочки. — Ого, как укатала тебя наша Барби, — Шуга оценил масштабы бедствия под названием Чон Чонгук и решительно заныкал остатки, — кстати, Вишенка укатила чистить пёрышки в spa, тебе пламенный привет и цитирую — «чмоки-чмоки», фу ты бля. — С чего ты взял, что меня укатали? — прошамкал младший, набивая рот вкусняшками. — Ну, скажем так, блондиночка летал по квартире, словно в него купидон всю обойму в жопу выпустил, а я знаю только одного такого крылатого засранца с весьма внушительными стрелами, от которых летал наш Ви, немного прихрамывая, — ехидно подмигнул Юнги, тиснув притихшего кролика за вздыбленный пах. — Ой, кто-то всё ещё в бою? — Блядь, он снова траванул меня этой гадостью, можешь помочь? — Хм, знаю только один способ, — Мин толкнул языком за щекой, — только боюсь тебе не понравится мой способ, или, что хуже, понравится, и мне оторвут яйца. — Извращенец! — Ага. — А Пак снова на тренировках? — Спит, я дал ему снотворного, ему нездоровится, — Мин Юнги дернулся, вспоминая в каком виде его привёз старший Ким,. — Пойду посмотрю, как он. Юнги поправил сползшее одеяло с обнаженного плеча спящего, нежно погладив. — Если бы я не знал правды, то мог подумать, что вы братья или давние любовники, — на кроличий моське заиграло злорадство, — так носиться со взрослым мужиком. — Мы - нечто большее и… — Мин подмигнул младшему, — и если тебе станет от этого легче, да, мы трахались, — утаскивая любопытного гаденыша на кухню. — Как давно? Чонгук откупорил пиво, рассыпая по тарелкам закуски. — Давно что? Трахаемся или знакомы? Шуга отхлебнул горькое пойло, именуемое новеньким благородным напитком, и поморщившись закинул кусочки копченого кальмара в рот:  — Не стесняйся, спрашивай. — Про ваше, кхм… совокупление мне слабо интересно. Смущенно потер шею Чонгук, присаживаясь за стол напротив. — Да ладно, ладно понял. Ты бы сейчас себя видел, — заржал старший залпом осушая бутылочку тёмного. — Пошёл ты. — Мы ближе, чем любовники и связаны сильнее, чем однояйцевые близнецы. Чимин единственный, кто не заслуживает всего этого дерьма, — Юнги крутанул колесико белой зажигалки, прикуривая сигарету. — Всего этого, что ты имеешь ввиду? — Его привезли в наш приют рано утром, ещё когда все спали. Я сидел на крыше, это было единственное место, где можно было покурить спокойно травку, без лишних голодных ртов и нравоучений, — сизый дым ушёл в потолок, — его вытолкали из дорогущей тачки и оставили на пороге с одной дорожной сумкой. Понимаешь, как котенка подбросили к порогу, бред. Маленький, пухлый с вороньим гнездом на башке и нелепых круглых очках, он так сжимал эту чертову сумку своими короткими лапками… Чимин не из нашего мира, он чище… ему не было места там… — Ты из приюта, сирота? Младший тиснул пачку, в первый раз посмотрев на Мин Юнги серьёзно — он ожидал чего угодно, но не этого. — Сколько себя помню был там, если где-то и есть мои родители, то искать они меня не собираются. — А сам не хотел найти? — Знаешь ли, не до этого было, — куколка взъерошил тщательно уложенные волосы. — Сразу было понятно, какая жизнь ему предстоит в тех стенах. Дети по своей сущности жестоки, а брошенные дети… Сам понимаешь, ничем хорошим не могло закончиться. Время от времени из нашей дыры некоторых забирали в новые семьи, но не его, так сказать не формат, всё любят красивых да умненьких, а наш кроха ни тем, ни другим не блистал тогда. Местные гондоны чморили, найдя в его лице новую жертву, извращаясь как только была способна детская фантазия. Поначалу даже забавно было наблюдать за жалкими трепыханиями и попытками воззвать к миру. Наивный ангелочек и полчище оголтевших до развлечения малолетних ублюдков, нда… Один раз его довели до больницы, целый месяц в одиночной палате под капельницами. Я частенько пиздил разные таблеточки из лазарета и тогда соседняя дверь была открыта. Новенький лежал с безразличным видом, словно привидение, не знаю, может в тот вечер я переборщил, или и правда во мне что проснулось, хер знает. Но больше к нему никто не смел прикоснуться. Мы стали одним целым… — Ты их всех побил? — поддел Чон, иронично хмыкнув, разглядывая идеальный хёновский маникюр. (Хотелось разрядить обстановку.) — Идиотина, не всё решают кулаки. Запомни, иногда нужная инфа помогает найти общий язык, даже с самыми последними животными. Юнги расслабленно потянулся, укладывая ноги в привычном жесте на столе. — Пак оказался забавным, но замкнутым, стоило не так как-то посмотреть, и всё, залезал в свой панцирь, и хуй его от туда вытащишь. Мне было интересно, какой он без всей этой шелухи. И, знаешь, на земле нет человека добрее и наивнее, чем этот оболтус. Хотелось его защитить от всего этого мира, и мне, правда, удавалось, пока одна благодостойная семейка не решила взять сиротку к себе. Меня и до этого пару раз усыновляли, наивные… Я съебывался через неделю-другую, возвращаясь на улицу, ловили и опять в приют, и так по кругу. Последний раз я задержался дольше обычного, идиот. Размягчел, поддавшись чувствам, один раз… Один, ёбанный раз, и чуть не потерял его. Чими не жрал всё это время, его просто не пускали в столовку, запирая в старом сарае, нашел его полуживого, от милых щёчек не осталось и следа, пустая оболочка… Ночью мы сбежали. Первое время скитались, перебиваясь то там, то сям, потом мои дружки помогли найти комнату по нормальной цене и предложили работу.  Старший замолчал, было заметно, как задрожали его губы, вспоминать прошлое, - не самое веселое занятие, тем более такое. Чон успокаивающе коснулся вечно холодной ладони, старший немного оттаял и продолжил, глядя в темный силуэт окна. — Я полностью взял за него ответственность. Женщины, мужчины, мне было все равно, да и работка непыльная, благо на мою смазливую рожу желающих находилось достаточно. Платили сразу и достаточно хорошие деньги, опять же друзья помогли устроится не на обочине, а во вполне в приличный бордель. Шуга кинул короткий взгляд на младшего, проверяя стоит ли продолжать, тот лишь крепче сжал кисть. — Юнги-хён, всё нормально. Мин сделал глубокую затяжку, перед тем как снова начать.  — Понимаешь, если даешь мужику без резины, это стоит дороже, но есть риск подцепить… Нам нужны были деньги, и я рисковал, перешёл полностью на мужиков и… Страшно было не за себя, а за Чими, я даже старался спать одетым и есть только со своих тарелок, вдруг там чего. Но видимо свыше решили лавочку везения прикрыть. В то время я вкалывал ночи на пролёт, ублажая папиков, чтобы мы не голодали. Ещё нужно было справить новые документы, которые стоили немалых денег, ещё квартира, да и Чимин увлёкся танцами, и уроки в студии сжирали почти всё. Но не жалко, он же моя семья, мой единственный шанс быть нормальным, он единственный, кто напоминает мне о том, кто я есть на самом деле. Так мы и жили… Чими расцвёл и душой и телом, пропадал на танцполе, а я только и успевал отваживать его почитателей. Думал, что всегда смогу уберечь… Не смог… Налей-ка ещё, крольчонок, только чего-нибудь покрепче. Чонгук послушно притащил из спальни заныканную бутылку русской водки, разлив по стопкам, и превратился в слух. Не каждый день хён решает поделиться личным. — Нас на той блатхате часто проверяли, заботились, так сказать, о свежести предлагаемой продукции. Мин Юнги опрокинул алкоголь, сразу налив вторую, приговаривая и её. — Я тогда не прошёл. Залетела птичка в клетку… — в ход пошла третья стопка, — нашли целый букет. С работы, конечно же, в тот же вечер выперли. Напился тогда до чертей рогатых… — Слушай, если ты не хочешь, не рассказывай. Гуки хряпнул потеплевший в пальцах напиток, крякнул, чувствуя как градусы мгновенно расползаются по организму. Мятный повторил ритуал, и потушил сигарету, решив основательно налечь на водку. Он впервые кому-то вот так запросто выкладывал свою жизнь, и, быть может, после станет, наконец , легче. — Домой ноги не несли, и меня понесла нелёгкая в клуб в надежде подцепить кого из богатеньких отпрысков. По пути стало херово, и только начал отдавать родной природе дары, как слышу пищит кто-то, думал девчонку какую за углом зажали, рванул на голос. Ещё две стопки за раз. — Думал поиграть в героя? — пьяно улыбнулся брюнет. — Думал… В паре метров у чёрного входа в клуб… Знаешь, Чимин всегда был похож на ангела, маленького невинного ангелочка и к тому же жутко романтичного. Верил в любовь с первого взгляда и до гроба, даже дневник вёл, ну, прям девчонка-девчонкой, даром что хуй висит. Да он даже про поцелуи говорил так, будто это таинство, которое только после свадьбы, а тут… Алкоголь полился прямо из горлышка, большими глотками, унимая предательскую дрожь в голосе. — Там его… В грязной подворотне… Двое… Как последнюю шлюху! — зашипел Мин, еле сдерживая нахлынувшие воспоминания. — Понимаешь?! Они его вдвоём! Моего маленького ангелочка! Он так кричал, молил прекратить! Твари! Там железка какая-то валялась, я и подобрал… Дальше, как в тумане. Очнулся, скрученный ремнями, а перед глазами растерзанный Чими, весь слезах, крови, сперме. А рядом стоят эти двое, что постарше присел рядом, оглядывая с ног до головы. Я сразу просёк этот взгляд, так клиенты выбирают себе очередную игрушку, прикидывая стоишь ли ты его внимания или тянешь на ту сумму. А потом мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться. Или мы идём с ними, или они убивают Чимина. А теперь, мой маленький крольчонок, угадай кто были эти ублюдки? Остатки выпивки исчезли в глотке куколки. — Мин? Не говори, что это… — Ага, наши дорогие инцестные Кимы. — За что они так с ним, он же был… Подожди, он же был тогда совсем маленький! — мгновенно охрип Чонгук, перед глазами предстала омерзительная картина. Он помотал головой, выветривая наваждение. — Ему ещё не было и семнадцати… Это я во всём виноват, понимаешь, только я. Если бы тогда не напился, если бы он не поперся меня искать, то всё могло быть по-другому. Я его подставил, не справился, и только я всё это должен разгребать. Собственно, моего согласия и не требовалось, это я понял после почти недельного пребывания в подвешенном на цепях состоянии в какой-то комнате. Правда меня не били, кормили, да и если не брать в счёт атрибутику БДСМ, то обходились как с дорогим гостем. Сокджин приходил несколько раз в день, проверял всё ли нормально, так же мыл меня и брил, приводил, так сказать, в надлежащий вид. Я сразу смекнул, что к чему и для чего вся забота, как и камеры по углам помещения. Товар готовили к достойному представлению, но вот для них у меня был небольшой сюрприз, о котором я шепнул на ушко нашей розовой принцессе Джинни. Ха, ты бы видел его личико! Старший довольно облизнулся обхватывая влажными губами фильтр. — Прикидываю, как он обрадовался. — Думал, выкинут они нас с Чими, и дело с концами. А хуй там валялся, Папочка расстарался и загнал меня в частную клинику, исправлять поломанную игрушку. Подлечили меня быстренько, вот что делают деньги с нашей медициной. ЧимЧим навещал меня каждый день в сопровождении Намджуна, и, знаешь, я его ни разу таким счастливым не видел. Мой маленький ангелочек расправил крылья и просто светился от счастья. Не знаю как, но Джун стал смыслом его жизни, я читал, что есть такой синдром, когда жертва влюбляется в своего мучителя. Вот и он… Что бы я не говорил ему, как бы ни убеждал, заладил заезженной пластинкой «люблю, да люблю»… — Не могу я этого понять, как можно влюбиться в того, кто тебя изнасиловал. Чонгук покрутил в руках зажигалку, утихомиривая гнев. — Да кто знает, как там у него в голове всё так хуёвенько сложилось, но с тех пор он начал бегать за Папочкой хвостиком. Правда, могу отдать ему должное, этот урод его до совершеннолетия больше и пальцем не трогал, пошел со мной на сделку, моя жопа взамен паковской. Мне то что, после всех моих клиентов, что, убудет что ли, главное к малому не приставал. Старший потёр глаза, собирая раздвоившегося кролика в одного. Организм начал предавать хозяина, сползая по стулу на такой гостеприимный пол. Его подхватили под пузо и оттаранили на постель. — Спи. — Чонгук, ты хороший парень. — Ага. Младший укрыл раздобревшего хёна покрывалом, отбрыкиваясь от его обнимашек. — Зря ты сюда сунулся, поломает он тебя, нагнёт и выбросит. — Кто меня ещё нагнёт? Совсем сдвинулся? — Намджун нагнёт, он просто так никого не притаскивает в своё логово. Эта сука всегда на сто шагов вперёд продумывает, а если он до сих пор тебя не тронул, планы и правда грандиозные. Беги Бани, пока не поздно. Юнги посмотрел на Гука совершенно трезвым взглядом, от которого по спине пробежал холодок. — Ты же мне не всё рассказал, да? — Ты правда хочешь знать ВСЁ? Уверен, что готов к этому. — Да. — Тогда давай поговорим завтра и в более надёжном месте. — Хорошо, спи Юнги-хён, а я пойду. Мне нужно переварить пока…