— А что, если мою тайну раскроют?

— Могу ли я его увидеть? — Прошу прощения, Вы о чём? — Я могу увидеть пациента? — Аму вскочила со стула и уверенным взглядом посмотрела в глаза врачу. Она решила: надо действовать. Раз он уже сам всё узнал, то скрывать нет смысла. Лучше рассказать всю правду здесь и сейчас, нежели так и остаться навсегда в глазах парня лгуньей. — Да, можете. Но предупреждаю: пациент сейчас ещё очень и очень слаб, надолго вас медсестра не пустит, у вас будет от силы минут… пятнадцать. — Мне достаточно и этого.

***

Было страшно. Было жутко. Было обидно и больно. Было волнение. Были бабочки в животе. Было всё, кроме уверенности Хинамори, которая куда-то улетучилась прямо перед дверьми в палату. Уже не было прежней твёрдой надежды на то, что Икуто поймёт всё правильно и простит её за эту ложь. Но отступать некуда, да и нельзя тянуть дальше, и девушка уже довольно давно это осознала, просто не желала принимать тот факт, что признаться когда-нибудь, да придётся. Она знала, что наступит этот день и знала, что надо будет твёрдо стоять на своём. Но сейчас другой случай. Сейчас этот день… наступил. Нет, это уже не кошмарный сон. Тсукиёми действительно сбила машина и тот был на волоске у смерти, а рыжеволосой на самом деле придётся рассказать ему всё. До мельчайших подробностей. И, казалось бы, хватит уже об этом рассуждать, ей пора бы уже прекратить стоять истуканом у дверей и войти, но легко говорить, легка та беда, которая не твоя. Но, видимо, медсестре поднадоели размышления Аму, и та просто-напросто подтолкнула её, тем самым, девушка оказалась уже в палате. — Ику… — голос обрывался, и Хинамори это ощущала. Но, девочка, ты и так уже протянула достаточно времени. Куда дальше? Неожиданно синеволосый парень, лежащий до тех пор на больничной койке, повернулся в её сторону и приподнялся на локтях. Вот он, его взгляд. Надо радоваться, прыгать от счастья, что он в порядке, что он выжил… А она почему-то сдерживает слёзы. Почему-то утирает нос. Почему-то смотрит на него, в его глаза, и ей больно. Почему-то. — Пришла… — Чувствовалось, будто в его голосе встречались нотки… радости? — Ты… пришла?.. — Голос был усталым, сдавленным, но… счастливым. Рыжеволосая подошла к кровати парня, окончательно убедившись, что, раз он произносит «пришла», значит точно обо всём знает. Ах, да, она же в платье, а не в привычной мужской школьной форме… — Ты… как? Как себя чувствуешь?.. — Лучше, чем если бы не выжил. — Произнёс парень с лёгкой усмешкой и усталой улыбкой. — Хошина очень беспокоится за тебя. Она… очень волнуется. Места себе не находит. Как и я… Все очень перепугались. — Спасибо. — Что? — Рыжеволосая была ошарашена таким поворотом событий. Да за что же её благодарить? За враньё? — Спасибо, что сидишь сейчас здесь, что не забила на меня. Мне легче, когда вижу, что кто-то обо мне заботится… Серьёзно. — Н-не за что, серьёзно, это самое малое, что я могу сделать. На самом деле… мне очень стыдно. Стыдно — это не то слово. Я не знаю, как оправдать своё враньё. На протяжении всего этого времени я врала всем, в том числе и тебе. Но, прежде, чем ты решишь больше никогда со мной не разговаривать, пожалуйста, скажи… Это Фудзимото, да? Этот гад разболтал тебе всё?.. — Нет, глупая. — Ч… что? Что?! Тогда… откуда ты..? — Сам увидел. Пару дней назад я проходил недалеко от общежития, и вдруг заметил, как Хотори стоит у входа в парк и смотрит на окно вашей с Юсао комнаты. И тут он проговорил про себя что-то вроде: « — Джокер, когда же ты уже вновь заживёшь своей жизнью?.. Мы все тебя ждём.» Тогда я вспомнил, что при разговоре с тобой, на фествале цветов, этот блондин как-то странно на тебя смотрел. Влюблёнными глазами, наверно… Или же, нет. Просто взглядом, выражающим симпатию. Тогда-то я начал догадываться. А вот уже потом спросил ненароком у Юсао, а тот и рад был всё разболтать. — Тадасе?.. Юсао?.. Боже, у меня в голове всё в кучу! Мне очень, очень жаль, правда, я не знаю, как могу загладить свою вину, мне стыдно за это враньё! Я не хотела доходить до такого, но мама с папой вынудили меня… Я, признаться, не доверяла никому, и тебе… Потому приходилось врать всем. Абсолютно. Кроме команды хранителей, но и те узнали почти случайно. — Хех… — Что..? Это смешно? Это… смешно?! — Ты сейчас раскаиваешься перед наглым, бесстыжим, похотливым с твоих слов двуличным котом. И сидишь с ним в одном помещении, без посторонних. И что же, тебе совсем не страшно, а? Не боишься, что сейчас я встану и что-нибудь забавное сотворю? — Парень посмотрел на Аму игривым и хитрым взглядом, что заставило насторожиться. — Дурак! — Та вскочила со стула. — Ты еле-еле душа в теле! Так лежи и хотя бы притворяйся жутко больным, а не выделывай вот это вот всё! — Ничуть не изменилась. Ты прав, глупый кот. Ты тоже. Но лучше оставайся таким, какой есть. Лучше такой кот, чем никакого…