Афоризм

♫ Daughter — In the Shallows — Когда мне было семь, моего отца посадили. — То есть… — Он убил кого-то, Чжэнси. Убил много людей. Невинных людей. И многих ранил. Моя мать… — он сделал вдох, — она знала об этом, поэтому привезла меня в Нанкин. Привезла в наш район, в эту школу. Мы очень старались, чтобы компания отца никогда не узнала, куда она уехала. Он отпил еще воды из бутылки. Вероятно, не потому, что в горле пересохло, а чтобы было время обдумать, как произнести эти слова, чтобы Чжэнси перестал на него так смотреть. — Она долго работала с полицией, чтобы выяснить, с кем работает отец, — продолжил он. — Чтобы выяснить, куда… куда он девал тела убитых. Для их родственников. Она никогда не бывала рядом со мной подолгу. Не потому что была занята — хотя была, конечно, — а чтобы если коллеги отца увидели меня или ее, то не сообразили бы, что к чему. — Почему тебе нужно было скрываться от него? — тихо произнес Чжэнси. — Потому что ты?.. — Он искал меня, потому что питал какие-то иллюзии насчет того, что я присоединюсь к его компании. Стану ее руководителем, когда вырасту. А маму он искал, потому что именно она его сдала. — И он нашел? Нашел тебя? — Брат Хэ Тяня работает в охранной компании, которая периодически работала с моим отцом. Они следили за мной уже… давно. Осознание ударило его, словно бомба. — Так вот кто были те люди в средней школе, — выдохнул он. Сполз на кровать, вцепившись руками в колени. — Думаю, Хэ Тянь пытался удержать брата и всю их компанию подальше от меня. Не знаю всей истории. Но знаю, что это не могло продолжаться вечно. И вот однажды вечером я вернулся домой, и дома никого не было — обычное дело, вообще-то, — но они уже ждали меня. — Они похитили тебя. — Ну… Да, — он мрачно рассмеялся. — Точнее не скажешь. — Они увезли тебя. Увезли тебя из Китая. — Да. У отца есть несколько самолетов, так что это не составило труда. Он хотел, чтобы я, как он сам это называл, был всесторонне осведомлен. Хотел, чтобы я знал его клиентуру. Хотел, чтобы я мог обеспечить собственную безопасность. — А безопасность у тебя означает «быть разодранным в клочья». — Поначалу… — Не ври мне. Цзянь И вздохнул и провел ладонью по лицу. — Ладно, я был ужасен. Не мог отразить даже простейший удар. Сейчас все не так плохо, но… Смысл был в том, чтобы просто суметь сбежать как можно дальше. И не ввязываться в драку. Сейчас я, можно сказать, эксперт по убеганию. — Они когда-нибудь ранили тебя, просто чтобы причинить боль? — Что? — озадаченно произнес Цзянь И. Покачал головой. — Нет. Нет, они просто… Это было тяжело. Я все это ненавидел. Но они не были умышленно жестокими. Они просто хотели, чтобы я стал лучше. Чтобы я стал таким, как отец. — Почему именно ты? Зачем тренировать какого-то ребенка только потому, что в нем течет кровь его отца? — Потому что она передается по наследству. Эта должность. Эта… компания принадлежит моей семье уже долгое время. — Ты не сказал «Триада». Но… Цзянь И прикусил щеку изнутри. — Ты же попросил меня не лгать. — Господи Иисусе, Цзянь И. Чжэнси не понимал. Он знал, что это неправильно. Знал, что когда люди в черном пришли, чтобы вытащить его из квартиры, зажав ему рот, не давая возможности вывернуться из их захвата, — это было неправильно. Он понимал лишь одно — он подвел его, не сумел защитить так, как должен был. Теперь, как и те коробки в гостиной Цзяня, это обретало смысл. И это было неправильно. Знать, что отец твоего лучшего друга был убийцей и руководил преступной организацией — это ненормально. Он вырос с надоедливой младшей сестрой, у него было двое родителей, которые работали на нормальной работе с нормальным графиком, он пошел в университет, потому что так делают нормальные люди. А не странствуют по свету с группой людей, которые учат тебя драться и находятся на короткой ноге с боссами мафии и главами преступных кланов. Но ничего из этого не имело значения, правда ведь? Он вернулся. Он пришел сюда. Этого должно было быть достаточно, разве нет? — Как ты оказался здесь? Как ты выбрался? — На это я не отвечу. Чжэнси похолодел. Если он мог говорить о том, как его отец убивал людей, но не мог говорить об этом, то ему не хотелось знать, что он сделал. Что такого могло случиться, чтобы он не мог ему об этом рассказать? Не мог сказать ему? Не мог хотя бы сочинить что-нибудь и соврать ему? — Цзянь И. — Нет, Чжэнси, — повторил Цзянь, глядя на него в упор. — Я и так рассказал все, что мог рассказать. Больше, чем собирался. И поверь мне, я хочу, чтобы ты знал. Я хочу, чтобы ты знал все, и ты заслуживаешь знать обо мне все. Но я не могу. Чжэнси сглотнул. Он должен был удовольствоваться этим. — Ты… ты все еще рискуешь? — Ты имеешь в виду, поставил ли я тебя под угрозу, когда вернулся сюда? Глаза Чжэнси расширились. — Нет! — воскликнул он. — Нет, я хотел сказать — ты в опасности? Ты все еще скрываешься? — Нет. Они точно знают, где я нахожусь. Всегда знают. Чжэнси моргнул. — И… тебя это устраивает? — Я предпочитаю думать, что они мои ангелы-хранители. Правда, они вообще-то никакие не ангелы. И не хранители. — То есть… Они сталкеры. В сущности. — В сущности. И тебе не стоит беспокоиться. Пока я с тобой, ты в безопасности. — Не потому что ты можешь меня защитить, а потому что твой отец принадлежит к Триаде, которая ведет за тобой круглосуточное наблюдение. — Ну, когда ты так говоришь… Чжэнси опустил голову в ладони и с усилием потер лицо. Он просто сошел с ума, да? Может, сейчас из-под кровати вылезет съемочная группа с криком «Сюрприз!». Или, может, через минуту прозвенит будильник, он откроет глаза, и комната будет заполнена душным и жарким воздухом уходящего лета, и Цзяня все еще не будет рядом. Дело было не в том, что он хотел бы, чтобы последнее было правдой. Он не хотел. Неважно, как Цзянь И сумел добраться сюда, неважно, как все обернулось, — он был здесь. На его кровати. И в любом случае это было лучше, чем если бы его не было вовсе.

***

После этого они еще долго говорили. Чжэнси прислонился к шкафу, и вскоре от этого разболелась спина, а Цзянь И сидел в углу кровати, пока его глаза не начали слипаться, а язык — заплетаться, как у пьяного. Солнце уже поднялось высоко и ярко светило к тому времени, как они залезли под одеяла, и Чжэнси не мог точно сказать, когда это произошло, но помнил, как задернул жалюзи, и комнату наполнили полосы теней, и помнил, как разглядывал лицо Цзяня, так близко к его собственному. Его ресницы были такими длинными, губы потрескались, а над бровью серебрился маленький шрам, который он до этого не заметил. Прошло еще время, а он все еще не спал, когда понял, что к этому времени уже должен быть на лекции по космологии, и даже не шевельнулся, когда Цзянь И растянулся на кровати, и Чжэнси чувствовал каждую его частичку, и слишком острые кости, и теплое сонное дыхание на лице. И он так и не шевельнулся, но ему хотелось сделать это, просто чтобы обнять его. Чтобы удостовериться, наконец засыпая, — после того, как машины за окном начали вновь затихать, двери перестали хлопать, а дети в коридоре — кричать, — что когда он проснется, он все еще будет здесь.