♫ Black Atlass — Paris
Университет Нанкина был огромным, старым зданием, увитым плющом и освещенным красными лучами заходящего солнца. Студенты бродили по территории, пили кофе, курили сигареты, тащили папки, заполненные записями. Он был старым, но Цзянь И видел вещи и постарше; он был красивым, но Цзянь И видел вещи и красивее. Интересно, когда он перестанет оценивать вещи относительно того, превосходят они или не превосходят что-то другое? Вероятнее всего, нескоро.
Сама жизнь, как он начал осознавать, была одним огромным сравнением всех предыдущих впечатлений.
— Можешь пожить со мной пару дней, — говорил ему Чжэнси, — но долго это продолжаться не может.
— Почему нет?
Он не понимал. Они ведь лучшие друзья, разве нет? Сколько раз в детстве он оставался дома у Чжэнси, и они притворялись, что живут вместе? Что это только их дом и ничей больше, их собственная крепость, которую нужно охранять от чужаков.
— Потому что… потому что тебе нужен свой дом. А мне нужно личное пространство, чтобы… Чтобы…
— Приводить девушек и трахаться с ними, чтобы я не мешался под ногами?
— Это несправедливо.
— Да, в самом деле.
Цзянь И потянул за воротник футболки. Хэ Тянь стоял в стороне и курил, чего, наверное, делать не стоило, а они сидели на траве возле главного здания Северного Административного Комплекса, и Цзянь И представлял, будто тоже учится в этом университете.
— Просто я думал… — он пожал плечами. — Не знаю. Я думал, что все может вновь стать как раньше. Первый день школы, вся эта радость. Все, что ожидало нас впереди. Мы были на год старше всех остальных. Мы могли бы править этим местом.
Чжэнси со вздохом откинулся назад и уложил голову на траву — Цзянь И
знал, что после этого ему еще полдня придется вытаскивать травинки из волос.
— Тебе помешала невозможность ходить в школу, пока мать пыталась удержать тебя подальше от ненормального папаши-мафиози, а мне помешала моя склонность к дракам и враждебность к жизни в целом. Звучит не очень-то по-королевски.
— Не все правители — короли и королевы, Сиси.
Чжэнси лишь закатил глаза — возможно, потому, что ему не хотелось осознавать, что голос Цзяня И звучал мрачнее привычного, или, возможно, потому, что он опять — как обычно — вел себя как придурок.
— Все нормально, — сказал ему Цзянь И. — Я понимаю, почему ты не хочешь, чтобы я там жил.
— И почему же?
— На самом деле ты просто уверен, что я съем всю твою еду, буду рассказывать концовки всех книг, заставлять тебя смотреть идиотские телепередачи и тратить деньги на фильмы, которые тебе никогда не нравились или которые я к тому моменту уже заставил тебя посмотреть.
Он заметил улыбку на губах Чжэнси и почувствовал, как при виде ее его собственное лицо смягчается.
— Да, Цзянь И. Именно так.
На самом деле они оба прекрасно знали, что это не так, но пока что Цзяню было достаточно уцепиться за это.
— Так расскажи нам. — Они оба взглянули на нависшего над ними Хэ Тяня. Он опустился на землю и сел, опираясь на руки, вытянув ноги и подставив лицо лучам солнца, как на пляже. Все это, подумал Цзянь И, выглядело неестественно плавно, было в этом что-то нечеловеческое, как в медленных движениях лопаток крадущейся пантеры.
— Что вам рассказать? — спросил Цзянь И.
— Свой грандиозный план, — ответил Хэ Тянь. Дым все еще клубился в углах его рта, а запах табака пропитывал одежду. Он вытащил из заднего кармана пакетик — поначалу Цзянь И решил, что это травка, но когда Хэ Тянь начал жевать, он понял, что это просто листья мяты. — Надеюсь, ты решил почтить нас своим присутствием с какой-то целью?
— А если нет? Если я просто решил вернуться?
— Тогда, похоже, ты живешь не так, как я предполагал.
Цзянь И видел, как Чжэнси наблюдает за ними двоими, словно осознавая, что в какой-то момент Цзянь И перерос подростковую неловкость и угловатость и теперь, казалось, был почти на одном уровне с Хэ Тянем. Он не хотел говорить ему, что уже прошел эту стадию, эту приглушенную, непрекращающуюся тревожность, которая присутствовала в Хэ Тяне в детстве и сохранялась до сих пор. Цзянь И прошел через это уже довольно давно.
— Я пойду в старшую школу, — сказал он. — Поучусь еще чему-нибудь.
На секунду все замолчали.
А потом Хэ Тянь откинул голову и расхохотался, и болтавшиеся поблизости студенты обернулись, привлеченные громкой уверенностью этого звука, который разливался вокруг него, словно солнечный свет.
— Цзянь И — старшеклассник. Мать моя. Я уж думал, что это пройденный этап.
— Мне нравится их форма, — Цзянь И пожал плечами.
— Всегда знал, что у тебя странные фетиши.
— Ты ведь это не всерьез, правда? — сказал Чжэнси. Цзянь И перевел на него взгляд.
— По поводу формы?
— По поводу возвращения.
— Ну, ты ведь учишься в крутом университете. У меня тоже должны быть какие-то амбиции.
— Ты все это решил только потому, что я
здесь? Ты до вчерашнего дня даже не знал, что я студент.
— Вообще-то я это решил уже довольно давно.
Чжэнси затих, вероятно, решив, что оскорбил Цзяня своим предположением о том, что он не может быть настроен серьезно — что он не способен иметь перед собой такие цели. Возможно, он забыл, что именно у Цзяня он постоянно списывал домашку. Но, очевидно, Чжэнси неплохо справлялся, пока его не было.
Даже лучше, чем просто неплохо, подумал Цзянь И, оглядывая старые здания, плющ, одежду студентов — простую и элегантную, но явно недешевую. В Китае редко кому удавалось поступить в университет. Еще реже — попасть в место, подобное
этому.
— Когда ты закончишь, тебе будет двадцать два, — сказал ему Чжэнси.
— Вообще-то двадцать один. Даже двадцать, учитывая, что день рождения у меня
после выпускного.
— В старшей школе учатся три года, Цзянь И.
Он пожал плечами:
— Я проскочу один год.
— Проскочишь? Ты не… нельзя
ускорить образовательную систему. Это тебе не очередь в аэропорту.
— В школьной комиссии сказали, что поскольку я уже начал учиться в старшей школе, они могут мне позволить…
— Ты проучился два дня, Цзянь И. Два дня. Не год.
Это действительно было так. Он успел узнать только о том, как византийцы использовали греческий огонь, чтобы защищаться от арабов, и о том, когда у них медосмотр — чтобы попытаться ещё разок взглянуть на член Чжэнси.
Цзянь И почесал лоб. Волосы были собраны у него на затылке той самой резинкой, что вчера была на его запястье.
— Я дал тебе простой ответ, Чжэнси. Если хочешь, еще не поздно удовольствоваться им.
Чжэнси моргнул, поднялся и сел, уставившись на него. Цзянь И почувствовал острый приступ нежности, заметив травинки в его волосах — он же знал, что так и будет, — но его лицо сохраняло невозмутимое выражение.
— Ты же не всерьез, Цзянь И.
— А что, похоже, что я шучу?
— Ты, блядь,
издеваешься? Ты дал взятку
школе?
Хэ Тянь вдруг проявил некоторую заинтересованность — не смыслом слов, а тем, как именно они были произнесены, и Чжэнси, кажется, только сейчас осознал, как их разговор эхом разносится по территории.
— Такое бывает сплошь и рядом, Чжэнси, — спокойно сказал Цзянь И.
— Нет,
не бывает, — свирепо прошипел Чжэнси.
— А как же Ли Яньи? Из класса «Д»? Она ни одной оценки не получила. Ее отец заплатил классному руководителю, чтобы тот подделал записи в журнале.
Цзянь И вспомнил ту девочку и подумал, что вообще-то ничего удивительного в этом не было.
— Но то была средняя школа, — продолжал настаивать Чжэнси. — А это старшая.
Цзянь И не стал говорить ему, что при желании он мог сделать то же и с преподавателями в университете, но счел это уж слишком крупным мошенничеством. Да и не мог он так поступить, зная, что Чжэнси попал сюда без взяток и угроз.
— Так ты признаешь, что дело только в этом? Что когда я так поступаю, это неправильно, но другим можно так делать только потому, что они младше?
Чжэнси покачал головой.
— Я тебя не понимаю. Хочу понять. Но не могу.
Цзяню И не нужно было говорить, насколько больно было слышать это — он знал, что у него и так все на лице написано. Целый день он удерживал маску, целый день с того момента, как вернулся, и сейчас он чувствовал, что она уже начинает разваливаться.
— Что ж, у тебя будет время привыкнуть ко мне.
—
Цзянь И, — умоляюще произнес Чжэнси, но конкретно в тот момент это мало что значило.
— Надо позвонить маме, — пробормотал Цзянь И, поднимаясь на ноги и случайно стукнув Хэ Тяня по голове в процессе. — Почти три года прошло. Пожалуй, стоит дать ей знать, что я все еще жив.
Хэ Тянь пристально смотрел на него, но после этих слов он неожиданно повеселел.
— Эй, передай ей, что мой братец постоянно спрашивает про нее. Хотел бы заполучить ее номерок.
Цзянь И и Чжэнси одновременно взглянули на него.
— Отъебись, Хэ Тянь.
***
Обратно в центр они возвращались на метро в полном молчании. Хэ Тянь переглядывался с девушкой, сидевшей напротив, изредка разбавляя взгляды какими-то странными жестами и приподнятыми бровями, а Чжэнси с Цзянем сидели по разные стороны от него, скрестив руки, и глядели куда-то в окно, но в темноте туннелей они могли разглядеть в стекле лишь собственные хмурые отражения, так что в конце концов им пришлось опустить взгляды в пол.
— Поехали к тебе, — сказал Хэ Тянь Цзяню, повернув к нему голову, но не отрывая взгляда от девушки.
— И что мы там будем делать? Таращиться на голые стены?
— Можем поесть. Посмотреть телевизор. Моя квартира слишком далеко, а та, в которой живет Чжань, слишком напоминает нору хоббита.
Чжэнси что-то проворчал, но никак не прокомментировал это высказывание. Он знал, что она слишком маленькая. Зато дешево, и близко, и принадлежит только ему. По крайней мере, раньше он так считал.
— Там ничего нет, — сказал Цзянь И. — Мама все продала.
— Тогда пойдем и купим тебе вещи. У тебя есть деньги?
— У меня есть вот это, — ответил Цзянь.
«Это» оказалось черной кредиткой, которую он извлек из заднего кармана джинсов — тех же джинсов, что были на нем вчера, заметил Чжэнси. Она выглядела новой и неиспользованной и блестела так, что при желании он мог увидеть в ней собственное отражение. Хэ Тянь поднял брови.
— Безлимитная? — спросил он, уже направляясь к выходу и, очевидно, позабыв про девушку.
— Думаю, да.
— Пойдет для начала.
Он хлопнул их — довольно бесцеремонно — по плечам под автоматический голос из динамиков.
— Пошли. Мы выходим.
***
Они много чего купили. Поначалу Чжэнси думал, что дело ограничится парой тарелок и, может, еще парой стульев, но в конце концов Хэ Тянь, судя по всему, решил отнестись к лимиту на карте как к цели, которую непременно необходимо достигнуть, а сам Цзянь И с каждой покупкой казался все менее заинтересованным в происходящем. Чжэнси наблюдал за разворачивавшимися событиями и мог лишь подсчитывать цифры в уме и позволять им тратить целое состояние. Продавцы в магазинах и бровью не вели, озвучивая суммы покупок, но Чжэнси явственно ощущал, о чем они думают, глядя на дорогущие часы Хэ Тяня и бледного, чем-то похожего на эльфа Цзяня. Богатые детки тратят деньги папочки, просто ради удовольствия. Он не знал, почему ему было так неуютно, почему его так беспокоило мнение других людей о них. Возможно, потому, что Цзяню явно было плевать, и он считал своим долгом обращать на это внимание вместо него.
Его вдруг осенило, что карта, возможно, была предназначена для расходов по работе, и, возможно, деньги, потраченные на накидку для нового дивана Цзяня, предназначались для покупки мешков героина и штурмовых винтовок. Но он предпочел придерживаться идеи, что Цзянь или получил в наследство гору денег, или просто оставался в блаженном неведении о предстоящих годах выплаты колоссальной задолженности.
Судя по всему, у Хэ Тяня был в долгу человек, который знал парня, который был женат на женщине, брат которой был владельцем бизнеса по доставке и установке, так что к тому времени, как они поздним вечерним поездом вернулись домой к Цзяню и сумели отыскать место, где они оставили ключи (под ковриком у двери соседа, который, по мнению Цзяня, лежал мертвым в своей квартире уже лет восемь), квартиру уже вполне можно было назвать домом.
Дома не должны быть пустыми, Сиси.
Он вспомнил слова Цзяня и подумал, что здесь, по крайней мере, не было пустых коробок. Здесь провода от телевизора уже не были смотаны и перевязаны пластиковыми крепежами, а на зеркалах уже не было наклеенных ценников. Здесь чайник уже стоял на месте, а не был запечатан в коробке, а простыни в спальне пахли зажженными свечами, а не чужими руками и упаковочными машинами.
— Симпатично, — сказал Хэ Тянь, сбросив рюкзак на пол. Он шагнул в комнату, рухнул на диван и закинул ноги на кофейный столик.
Цзянь И ничего не сказал, так что Чжэнси врезал ему вместо него.
— Хочу есть, — сказал Цзянь И, и Чжэнси уже потянулся к кошельку.
— Я пойду куплю нам что-нибудь.
— Нет, — сказал Цзянь И. — Хочу еду на вынос.
Хэ Тянь скорчил рожу.
— Да ладно. Давай проявим немного уважения к твоему новому дому. Мы потратили слишком много времени и денег, чтобы теперь просто забивать артерии дерьмом.
— Я бы хотел забить свои артерии дерьмом, большое спасибо.
Чжэнси поморщился.
— Мы можем прекратить говорить о дерьме в венах?
Хэ Тянь сказал:
— Я знаю кое-кого, кто готовит у людей на дому. Удобно, когда хочется вкусно поесть, но не хочется заморачиваться с готовкой.
— Люди такое делают? — спросил Чжэнси, усаживаясь в одно из кресел. Подушка под ним мягко просела — очевидный индикатор стоимости вещи.
— Постоянно, — отозвался Хэ Тянь, перещелкивая каналы на телевизоре. — Создается иллюзия собственного величия, когда у тебя есть свой личный повар.
— Почему-то мне кажется, что ты делаешь это по другой причине, — Цзянь И приподнял брови. Он стоял, прислонившись к кухонному столу, в окружении барных стульев, на один из которых он мог бы сесть, но почему-то предпочел постоять рядом.
«Ему неуютно», — подумал Чжэнси. Подумал, что, возможно, это из-за него. Подумал, что дело могло быть в месте — новая мебель заполняла давно знакомое пространство, которое он раньше называл таким одиноким. Но больше всего его тревожила мысль о том, что причина могла быть совсем иной. Неизвестной ему.
— Я напишу ему. Скажу, чтобы зашел в супермаркет по дороге. Что ты будешь?
— Тангбао, — сказал Цзянь И. — И лапшу пиду. И жареный тофу.
Хэ Тянь поднял брови, но уже начал печатать сообщение — кому бы то ни было.
— Еще что-нибудь?
— Спроси, умеет ли он готовить клейкий рис с манго. Я как-то раз ел его на пляже в Тайланде.
— Чжань?
— Буду то же, что и ты.
— Хорошо, — Хэ Тянь отправил сообщение, сунул телефон в карман и в конце концов нашел что-то подходящее для просмотра по телевизору. — О, классный фильм.
— О чем он? — спросил Цзянь И, подходя ближе и замирая позади дивана. Чжэнси даже не шевельнулся. Цзянь И напоминал ему оленя — один взгляд или резкое движение, и он сорвется с места и понесется прямо под машину.
— Группа богатеньких студентов лет двадцати из Британии потратила кучу денег и устроила какой-то пиздец. В конце они арендуют ресторан, устраивают банкет и снимают проститутку, а потом избивают владельца до полусмерти.
Цзянь И и глазом не моргнул.
— Звучит отвратительно.
— Пожалуй, — сказал Хэ Тянь. — Но знаешь, мне даже чем-то нравится их отвратительность. Им просто плевать, понимаешь? Что бы ни случилось, что бы они ни натворили, как бы они ни ранили других людей — им просто насрать.
Чжэнси чувствовал, как отчаянно ноют все мышцы в попытке сохранять неподвижность, потому что чем дольше Хэ Тянь говорил, тем сильнее ему хотелось взглянуть на Цзяня.
