Афоризм

♫ Horse Feathers — Thistled Spring Где-то в середине семинара до Чжэнси дошло, что ему предстоит еще обо многом спросить себя. Осознание, правда, пришло уже после семинара, но первые мысли начали зарождаться примерно тогда. В очередной раз. Весь день шел дождь, и капли стучались об окна маленькой комнатки, а лампы светили как-то приглушенно, так что они ощущали себя словно в коконе. Профессор был из тех, кто относился к семинару скорее как к лекции, чем как к семинару, где студенты должны читать и, возможно, делать какие-то записи, и где у них есть возможность наконец обсудить все и задать интересующие вопросы. — Для этого можете приходить в другое время, — сказал профессор на прошлом семинаре пару недель назад, когда все отведенное время студенты просидели в угрюмом молчании. Он был совсем молодым, и, кажется, только что опубликовал книгу в соавторстве с кем-то, и, возможно, был действительно увлечен своим предметом, но Чжэнси всегда был уверен, что он просто слегка заносчивый мудак, который больше любит говорить, чем слушать. Он рассказывал о внеземных цивилизациях и надежности уравнения Дрейка, когда телефон Чжэнси завибрировал. Он взглянул на профессора, который увлеченно говорил, уставившись в экран позади него, и на окружавших его студентов, сидевших вокруг стола и делавших пометки или зарисовки на работах, которые приготовили — похоже, только зря потратили время — для урока. Некоторые смотрели вниз, на телефоны, которые держали на коленях под столом, и время от времени бросали предусмотрительные взгляды на профессора. Чжэнси вытащил телефон из кармана, и ему почти что захотелось закатить глаза при виде имени, высветившегося на экране. Он вспомнил, как в старшей школе годами надеялся, что это имя появится вновь. Всего один раз. Всего лишь чтобы сказать, что он в порядке, что он жив. А теперь Чжэнси никак не может от него избавиться. Не то чтобы он этого хотел, быстро пронеслось в голове. Он не перенесет, если между ними вновь стеной встанет молчание. Второго раза после того ада он бы не выдержал. Когда Цзянь И исчез — когда его увезли, похитили, неважно, — он осознал, что проводил с ним вместе куда больше времени, чем ему казалось. Он вспомнил все те случаи, когда он сидел в классе или на скамейке, а Цзянь И разговаривал с другими людьми, смеялся с другими людьми, а он даже не пытался вступить в беседу. Девушки в старшей школе признавались, что им нравится эта его неразговорчивость, но ему самому в то время она ничуть не нравилась, потому что из-за нее без Цзяня он чувствовал себя совсем опустошенным. Он тихо вздохнул, а затем фыркнул, когда открыл сообщение. Сиси! Что такое правило частного? Меня сейчас к доске вызовут… Чжэнси быстро набрал ответ, стараясь объяснить все просто и не вдаваясь в подробности, и подумал мельком, что Цзянь И вообще-то должен был это знать. Через пару минут пришло еще одно сообщение. Спасибо, Сиси! Удобно иметь под рукой помешанного на математике друга. Я НЕ ПОМЕШАН НА МАТЕМАТИКЕ, напечатал он в ответ. В какой-то степени. ПОПРОБОВАЛ БЫ ПЕРЕЖИТЬ ХОТЬ ОДНУ ИЗ МОИХ ЛЕКЦИЙ ПО АСТРОНОМИИ. ТЫ И ПОЛОВИНЫ ТОГО, ЧТО МНЕ НУЖНО ЗНАТЬ, НЕ ЗНАЕШЬ. Если хочешь, давай поменяемся местами на денек. МОЖНО ПОДУМАТЬ, ТЫ ТУТ ВЫЖИВЕШЬ. ТЫ ЖЕ ЗАСТАВИШЬ МЕНЯ ВЕСЬ ДЕНЬ ДЕРЖАТЬ ТЕБЯ ЗА РУКУ. О, какой кошмар. Чжэнси нахмурился, и его пальцы замерли над клавиатурой, и он не знал, что сказать. Он осознал, что вокруг повисла тишина. Когда он поднял взгляд, студенты смотрели на него так, словно им самим было из-за него стыдно, и было очевидно, что им не хотелось бы оказаться на его месте. Он с пылающим лицом перевел взгляд на профессора, и тот лишь поднял одну бровь. — Мои извинения, — пробормотал он, убирая телефон обратно в карман. Он схватил ручку, чтобы сделать вид, что теперь он сосредоточен и готов к работе, и профессор лишь пожал плечами и продолжил лекцию, и Чжэнси больше не пытался взглянуть на телефон, сколько бы он ни вибрировал у его бедра. Когда лекция закончилась, а дождь затих, профессор попросил его задержаться, чтобы поговорить с ним, и девушка, вместе с которой у него должна была быть следующая пара, сказала, что подождет его снаружи. Он сунул свою папку в сумку и подождал. Профессор выключил компьютер и погасил проектор, а затем откинулся на спинку стула и одарил его странной улыбкой. — Я не мог не заметить, что в последнее время ты часто отвлекаешься на моих занятиях, — сказал он. Чжэнси склонил голову. — Простите, Чуа Джиашу, — ответил он. — Этого больше не повторится. — Я всегда считал извинения такого рода излишними, не думаешь так? — сказал он. Он поправил очки на носу и подождал, словно его вопрос не был риторическим и требовал какого-то ответа. Потом он вздохнул, его плечи чуть ссутулились, и он перестал смотреть на Чжэнси, который смотрел на него с таким видом, словно не знал, что сказать, но мог попробовать дать правильный ответ, если ему так этого хотелось. — Послушай. Я просто думаю, что будет обидно с таким энтузиазмом, как у тебя, направить его в неверное русло. — Этого не будет, — сказал Чжэнси. — Я не собираюсь. — Правда? — Я предан своей работе, — Чжэнси не мог избежать защищающихся ноток в голосе. Ну как то, что он ответил на СМС-ку во время семинара, может одним махом перечеркнуть всю работу, которую он проделал, чтобы попасть сюда? — Я предан этому университету. — Хорошо, — парень пожал плечами. — Не буду давить на тебя. Просто удерживай свою работу на том же уровне, что и обычно. Ты отличный студент. Ты можешь многого достичь. — Я постараюсь. — И если понадобится помощь, серьезно, приходи ко мне в мое рабочее время. Я знаю, как легко забыться, потерять концентрацию, а потом не знать, как снова включиться в работу. — Я ценю это. Но честное слово, это вовсе не обязательно. Парень вновь пожал плечами, поблагодарил его за то, что он задержался, и Чжэнси направился обратно в коридор с каким-то странным ощущением. Пэй Мао Лу ждала его, как она и обещала, и вместе они направились в аудиторию, где должно было быть следующее занятие. Она находилась на другом конце кампуса, в одном из новых зданий, где хранилась большая часть оборудования. Мао Лу была высокой девушкой с широким ртом, который всегда был довольно небрежно намазан ярко-красной помадой. Она вообще-то вся была довольно небрежной — черные колготки в зацепках, рубашка, заляпанная зубной пастой, пуговицы, пришитые нитками другого цвета. Она не очень ему нравилась, потому что она всегда разговаривала слишком громко, как будто это был какой-то конкурс, и съедала половину бутерброда еще по дороге в класс, и никогда не ела с закрытым ртом. Вообще-то Цзянь И тоже этого не делал, как не делал и никто из тех, кого он знал, и Цзянь И говорил, что глупо беситься из-за этого, но по какой-то причине это страшно его раздражало. — Чего он хотел? — спросила она, делая большой глоток из бутылки с водой, которая была прицеплена к ее сумке. — Сказал, что я много отвлекаюсь, или что-то такое, — пробурчал он. — А, — сказала она, — преподы все время так делают. Просто прикрывают собственную задницу. Чтобы можно было сказать, что они пытались тебе помочь, если вдруг придется тебя исключить. — Ну спасибо, Мао Лу. — Так как ее зовут? — Кого? — Девушку, с которой ты встречаешься. — Что, прости? — переспросил он. Он застегнул куртку, потому что за прошедшие пару недель в город неожиданно пришла осень, а небо после дождя затягивали облака темного серо-лилового цвета. Трава вокруг кампуса была влажной, а воздух был пропитан тем самым навязчивым кислотным запахом дождя, который люди постоянно романтизируют и указывают как свой любимый аромат в «информации о себе» на сайтах. — Ну, та, с которой ты все время переписываешься, — сказала она несколько раздраженно, и этот тон говорил о том, что она считала его глупым, причем не в том смысле, в котором сам Чжэнси иногда называл Цзяня И придурком. — Это не девушка, — ответил он. — Это мой друг из средней школы. Он недавно вернулся в Нанкин. Она подозрительно посмотрела на него. — Это странно. — Почему это? — Ну, ты получаешь сообщения от него, и у тебя на лице прямо написано «о, моя девушка такая милая». — Что? — Это так, — кивнула она, разворачивая упаковку со сладкой булочкой, покрытой сахаром и розовой глазурью. — Это не так. И нет, я так не думаю. Он просто… он просто идиот. — Да-да. — Что? — повторил он, раздраженный ее тоном, раздраженный тем, что она снова ест, а у нее между зубов застревает розовая кашица от булочки. — Ничего. Просто говорю. Тебе следует быть осторожней здесь, — она вытерла рот тыльной стороной ладони и еще сильнее размазала помаду по губам. — Осторожней с чем? — В университете не особо любят… ну, ты понял. — Вообще-то нет. — Они смеются над такими, как ты. — Над такими, как я. — Да. Я знаю, что университеты должны мыслить прогрессивно и все такое, просто будь осторожнее. Чжэнси наконец понял, о чем она говорит, не из-за ее слов, а из-за того, как она их произносила. Как будто она делилась с ним каким-то огромным секретом, и он должен был быть благодарен, как будто запретность этой темы возбуждала в ней волнение. Он остановился. — Ты — главная проблема этой страны. — Чжэнси… — Дело в университете, или ты просто прикрываешься им, чтобы скрыть собственные предубеждения? Куда больше похоже на последнее. — Я просто говорю, Чжэнси. Не хочу обидеть тебя или что-то такое. — Захлопнись. Она вздохнула и подняла руки в примирительном жесте — лак на ногтях облупился и придавал ей неряшливый вид — но, кажется, не особо оскорбилась. — Слушай. Делай что хочешь, трахайся с кем хочешь. Просто не удивляйся, если это выйдет тебе боком. Когда она сказала это, она продолжила идти, а затем оглянулась, словно не могла понять, почему он не следует за ней. Когда он стиснул зубы и злобно взглянул на нее, она наиграннно вздохнула и направилась в сторону здания без него. Он знал, что ему стоит пойти на занятия, потому что знал, что лектор строго следит за посещаемостью и всегда посылает раздраженные электронные письма студентам, которые по какой-то причине отсутствуют, и потому что он был слишком горд, чтобы позволить словам Мао Лу и собственной злости в самом деле что-то значить. Но вместо этого он просто стоял на месте, пока студенты и посетители проходили мимо. А потом отправил сообщение. Вообще-то ему не стоило предлагать ему пропустить уроки — не хотелось поощрять подобные вещи. Но технически Цзянь И был старше него и понимал, что делает, был достаточно взрослым, чтобы при желании отказаться. Но также Чжэнси знал, что, отправляя это сообщение, он не оставляет Цзяню никакого выбора — конечно же, тот прогуляет школу, если это означает, что ему удастся провести хоть минуту вместе с ним, тем более по его собственной просьбе.

***

Главный офис компании отца Хэ Тяня располагался в одном из самых высоких небоскребов Нанкина. Он был сделан из стекла, которое, казалось, само создает солнечный свет, а по форме напоминал витой канат. Каждый раз, как он приходил сюда, кто-нибудь обязательно стоял на строительных лесах и мыл окна или собирал останки мертвых птиц, обманутых отражением неба. Когда-то это было здание аудиторской компании, а потом выяснилось, что клиенты их просто подкупали, и их закрыли за мошенничество. Так что когда брат Хэ Тяня решил сменить имидж большинства сотрудников, он еще и купил небоскреб для полноты образа. Как будто все так делают. Приемная внутри пугала своей холодностью, и все носили исключительно черное с белым, и Хэ Тянь подумал, что они, пожалуй, слишком стараются, однако это единообразие его даже впечатлило. Он назвал свое имя за стойкой администратора женщине за компьютером — волосы собраны в тугой блестящий конский хвост, острые скулы и пристальный взгляд — и она предложила ему присесть. Он сел, пролистал последние выпуски «China Economic Daily» и какой-то журнал о дизайне интерьеров, зная, что мужчины и женщины, сидящие вокруг него, пришедшие сюда на совещание, или на собеседование, или на прием, разглядывают его и гадают, почему он здесь оказался, словно он новоприбывший заключенный в тюрьме. Он ощутил какое-то удовлетворение, когда вышел его брат, и все они мгновенно выпрямили спины и наблюдали за тем, как он сжал плечо Хэ Тяня и назвал его «брат». Он почувствовал на себе их взгляды, когда они прошли к лифту, и спросил его, специально ли он это сделал. — Ну конечно, — ответил его брат, и это тоже вызвало в нем чувство некоторого удовлетворения. Они поднялись на один из верхних этажей шестидесятиэтажного здания и вошли в длинную комнату, заполненную компьютерами и разделенную на маленькие отсеки — вероятно, рабочие места. Столы и стенки, окружавшие их, были глянцево-белыми, а пол — темным и стеклянистым, так что в нем можно было увидеть отражения, но только нечеткие — лишь очертания людей, передвигавшихся вокруг, словно тени по поверхности океана. На каждом столе стояло три монитора и ноутбук, на боковых стенках располагались две полки. Большинство столов пустовало, но было еще совсем рано, солнце только поднималось, и к тому же брат сказал, что многие люди, работавшие на этом этаже, сейчас были в других офисах в Шанхае или Пекине или находились «на задании». — Здесь ты будешь работать, — сказал его брат, подводя его к столу, который ничем не отличался от всех остальных, разве что выглядел чуть более пустым. Возле его компьютера стояло денежное дерево, которого он не видел у других, но здесь не было фоторамок, а лишь пара фирменных ручек с логотипом компании и белая керамическая кружка без рисунка или забавной шутки. — Хорошо, — сказал Хэ Тянь. Он сел за стол, включил монитор и компьютер и ввел регистрационные данные, которые брат выдал ему на маленькой карточке и велел после этого уничтожить. — Отчитываться будешь мне — так проще. Мы используем специальный мессенджер, чтобы обмениваться короткими сообщениями друг с другом, но все они просматриваются, так что не будь идиотом. Дай знать, если возникнут вопросы или когда закончишь. — Отлично, — сказал Хэ Тянь. — Теперь просветишь насчет того, что я должен делать? Брат потянулся через его плечо, двинул мышкой и навел курсор на файл на рабочем столе. — В этом PDF-файле информация о том, как обойти некоторые базы данных и как управлять ими, чтобы оптимизировать работу. — Обойти? — переспросил Хэ Тянь. — Управлять, — твердым голосом повторил его брат. — Здесь все абсолютно легально. — Ну разумеется. Порой он задумывался над тем, действительно ли его беспокоит, что его семья сколотила целое состояние в области «честной» работы по организации преступности под прикрытием поиска, наблюдения и грузоперевозок. Он знал, что сейчас это было не совсем так, не как в шестидесятые во времена начала холодной войны, что сейчас они больше напоминали частную следственную компанию, которая оказывала содействие полиции, но также готова была помочь кому угодно в чем угодно, если у этих людей были деньги. Как универмаг «Хэрродс». Брат Хэ Тяня вздохнул и показал ему бумажную папку, которую нес в руках с тех пор, как встретил его в приемной. — Вот что ты будешь делать, — сказал он, положил папку на стол перед Хэ Тянем и открыл ее. Внутри находились распечатки электронных писем, размытые фотографии, списки местоположений с отметками о времени и записи телефонных звонков. Это напоминало, подумалось Хэ Тяню, чью-то жизнь, перенесенную на бумагу. — А это?.. — Твой клиент — женщина за тридцать, — сказал брат, вытаскивая из папки фото женщины с короткой стрижкой и скромной улыбкой. — Мать двоих детей. Бывший муж оказывает ей неподобающее внимание, и она хочет засудить его или, по крайней мере, подать заявление в суд, чтобы это прекратилось. Она не хочет нанимать адвоката, пока не соберет все доказательства о домогательстве. Она сомневается, что без них в суде воспримут ее слова всерьез. — Она думает, что суд не решит все в пользу матери? Брат пожал плечами. — Я не спрашивал. Ее сестра работает в кадровой службе. — Раздаешь помощь на халяву? — Нет. Она платит. Но она знает, что нам можно доверять. — И ты передаешь это дело мне, хотя я даже китайского законодательства не знаю. — Не обязательно знать законы. Нужно просто найти свидетельства о том, что из того, что делает ее бывший муж, кажется неправильным, и подогнать это под подходящую статью закона. После этого мы можем передать дело в юридический отдел, чтобы они подкорректировали детали, но большая часть работы целиком на тебе. Хэ Тянь снова взглянул на стопку бумаг. С учетом предстоящей работы она уже не казалась такой уж толстой. — Это лишь предварительные данные, — сказал брат, поймав его взгляд. — Начни с этого, а потом надо будет начать следить за его примерным местонахождением, начать просматривать последние телефонные разговоры. Проверять почту. Связаться с ней самой. Возможно, лучше для начала выслушать ее версию истории, чем просто работать с ее электронным вариантом. Все, к чему тебе нужен будет доступ, описано в руководстве, о котором я говорил, и… — он наклонил голову. — Кажется, ты не особо впечатлен. Что-то не так? — Нет, все нормально, — Хэ Тянь пожал плечами, пролистывая бумаги. — Просто я думал, что ты предложишь мне что-то посерьезнее. Всякие группировки, Триада и все такое. — Ты считаешь, что психически неуравновешенный мужчина, который представляет угрозу для своей жены и детей — это не серьезно? — Я не об этом. — Мне все равно, о чем ты. Ты этого хотел, ты это и получаешь, ясно? — Конечно. Его брат кивнул. Хэ Тянь не испытывал особого энтузиазма, хотя и не мог отрицать, что скучно точно не будет. — Мне нужны звонки, письма, все его передвижения. Я хочу знать, какое порно он смотрит, во сколько принимает душ и что ест на обед. Начинай искать. Брат похлопал его по плечу и направился мимо других столов к лифту. Хэ Тянь развернулся на стуле, уставился на гору бумаг на столе и задумался, действительно ли он этого хотел. Потом он вытащил из подставки на столе маркер-выделитель и взялся за первую страницу.