On-line одну жизнь назад

— Так что там с этой спермой броненосца? — Желчью, Ри. Желчью. Я с трудом сдержала смех и оставила выражение своего лица серьезным. Ариана скорчила мне рожицу, заправила за ухо белесую короткую прядь и начала что-то черкать в своем пергаменте. Вообще, чтобы застать Ариану за таким занятием, как учеба, надо хорошо постараться. Ну, там, чтобы звезды сошлись, Венера зашла в тот дом, в который нужно, единороги спаривались под определенным углом или какие еще сумасшедшие ритуалы проводятся в подобных случаях. Я бы не сказала, что Ариана была отпетой лентяйкой, скорее той еще разгильдяйкой и хулиганкой. Неким драчливым непослушным мальчишкой в теле девочки. Она с легкостью прогуливала уроки, не унывала из-за плохих оценок и бралась за ум только перед экзаменами. И почему-то в качестве своего репетитора Ариана вечно выбирала меня. Не Ноэля, который знал все на свете и не добросовестную в плане учебы Кару, не нашу идеальную Линду и даже не старосту Гриффиндора, который славился добродушием и отзывчивостью. Нет, Ри шла ко мне. Она бесцеремонно подсаживалась за мой стол в библиотеке, шлепала рядом с моими аккуратными конспектами пару своих мятых, как из задницы, тетрадок и доставала жутко стремного вида огромное черное ужасно пушистое перо. Если и было в жизни Арианы что-то постоянное, то именно оно. Я от его вида вечно морщилась, Ариана смеялась, и смотрела на меня таким взглядом, а-ля «приступай, я готова». И я приступала, потому что отказывать Ариане я не умела. Да и она особо ничего не просила, кроме этих пары недель в конце учебного года, за которые я худо-бедно успевала помочь ей сдать экзамены. Учитель из меня, мягко говоря, так себе. Не знаю, что Ри во мне нашла. Сегодня мы занимались зельями, и дела у нас шли не очень хорошо. Ариана постоянно отвлекалась, сыпала пошлыми шуточками и не давала сосредоточиться ни себе, ни мне. Как ребенок, честное слово. Я уже медленно, но верно начинала злиться, когда Ри вдруг вскочила из-за стола и призывно замахала руками: — Хант! — громким шепотом позвала она, привлекая внимание. Я бросила на нее предупреждающий взгляд, но было уже поздно: Хант обернулся, широко улыбнулся, увидев, кто его зовет, и бодрым шагом направился к нашему столу. Впервые я увидела Ханта, когда мне было восемь. Как сейчас помню, это было жаркое лето во Флориде. Отец тогда завязал связи с филиалом Зонко в Америке, и мы всей семьей на несколько дней отправились в Тайтусвилл — небольшой город рядом с Орландо. Мы с Фредом, выросшие в дождливом Лондоне, были просто ошарашены таким количеством солнца и тепла. Целыми днями, пока папа работал, мы втроем с мамой носились по забитым магглами солнечным улицам или ездили смотреть соседние города, Фред играл в волейбол с местными маггловскими мальчишками, я рисовала высокие башни и представляла себя принцессой, живущей в башне под охраной дракона. Ну, той самой принцессой, у которой обязательно должен был быть свой принц. Я как раз пыталась изобразить дракона, сидя на лавочке в парке, когда мимо меня пролетел волейбольный мяч, а Хант пробежал следом за ним мимо меня. Но возвращаясь обратно, он вдруг, затормозил и присел на лавку рядом со мной. Я подумала, что он маггл, и инстинктивно напряглась — я тогда всего немного боялась, в особенности магглов, потому что они были не такие, как мы, и я не могла понять, как вообще можно жить жизнью не волшебника. Правда, куда больше меня напрягало то, что он — мальчишка. Потому что мальчишки вечно все портят. А о мальчишках-магглах и говорить нечего. У Ханта были растрепанные темные волосы, веселые карие глаза, и он был весь в пыли. А еще он был тощим, как спичка и загорелым настолько, что можно было бы принять его за афроамериканца, я не шучу, так и было. — У драконов не такие крылья, они должны быть длиннее, — ляпнул он без всякого приветствия, критически осматривая плод моих многочасовых усилий. Я насупилась и посмотрела на него очень враждебно: — Тебе то откуда знать? — Я видел, — спокойно сказал он. Я выпучила глаза. Хант выглядел так, как выглядит мальчишка, знающий больше своих друзей: — Большого такого, и крылья у него были длинные предлинные! — он для пущего эффекта развел руки в стороны. Я невольно отодвинулась в сторону: — Драконы бывают разные. — Бывают, но у них у всех длинные крылья. Иначе они летать не смогут. Я знаю, я видел. — Ничего ты не видел, врешь ты все! — воскликнула я. Мне хотелось, чтобы он ушел, и я могла спокойно дорисовать свой замок. И чего только он ко мне прицепился? — А вот и не вру, глупая маггла! — он показал мне язык, дернул меня за косичку и прежде, чем я успела что-то сказать в ответ, подхватил свой мяч и подбежал обратно к ожидающим его ребятам. Я ошарашенно смотрела ему вслед, и мне было очень обидно, а еще любопытно, правда ли он волшебник, если знает, что такое «маггла». Тогда мне довелось увидеть его только один раз. Я ничего о нем не узнала, кроме того, что скорее всего он волшебник и видел настоящего дракона. Но я запомнила его. Я запомнила его до мельчайших подробностей. Я запомнила его лицо, его растрепанные волосы и веселые карие глаза. Я запомнила его насмешливый голос и порывистые жесты. Я запомнила его всего с ног до головы, потому что как можно было не запомнить мальчишку, который со всей серьезностью разглагольствовал про драконов в парке в Тайтусвилле, а потом обозвал тебя глупой магглой? Потом, когда я выросла, я, конечно, перестала верить и в башни, и в принцесс, и в принцев, и в остальные составляющие всяких глупых маггловских сказок, которыми бредила в восемь лет. Уже в двенадцать я научилась саркастично молчать, в тринадцать потихоньку начала отвечать колкостью на колкость, а в четырнадцать впервые бросилась в драку. Да, из меня бы вышла та еще принцесса. Я уже говорила и скажу еще много раз: мне бы больше подошла роль разбойницы. Но я все равно вспоминала его — этого странного задиристого мальчишку с растрепанными волосами и волейбольным мячом подмышкой. Я вспоминала его очень-очень часто, и что было совсем странно, я никому, совсем никому не рассказывала о нем. Даже Фреду. А если я не рассказывала Фреду, это уже что-то, да значило. Второй раз я встретила Ханта, когда уже почти что успела выкинуть его из головы. Надо же, какая ирония. После пятого курса, мы все ломанулись в этот новомодный летний лагерь, хотя, лукавить не буду, там было здорово. Там было чертовски здорово, и я чуть ли не впервые в жизни порадовалась тому, что Фред был старше меня и уже не мог оказаться на моем месте. Целыми днями мы с визгом носились вокруг огромного озера и обливали друг друга водой, целовались с мальчишками у костра, таскали у старших сигареты и выпивку, и занимались какими-нибудь лагерными штуками, вроде катания на гиппогрифах, участия в дуэльном клубе и, конечно, квиддича. Именно на квиддиче я его и увидела. Он сидел на трибуне с группой парней из Ильверморни, следил за парящими в воздухе игроками и смеялся. Я узнала его сразу, без всяких колебаний. Это был он, мальчишка из Тайтусвилла, задавака, эксперт в драконах. Принц. Не знаю, почему, но я еще в тогда, в детстве так его окрестила. Наверно, глупой была. Впрочем, как и все девчонки в восемь лет. Но это без сомнения был он. Все те же растрепанные волосы, те же карие глаза, те же порывистые жесты. Тощим и загорелым до ужаса он уже не был, но это его не портило. Скорее, наоборот. Очень даже наоборот. Я стояла, сжимая в руках метлу, и пялилась на него, как полнейшая идиотка. Не знаю, что меня в нем настолько впечатлило, ведь люди случайно встречаются со своими старыми знакомыми каждый день, в этом ничего такого и нет. И потом, мы ровесники, он — американец, значит, логично, что он учится в Ильверморни и логично, что он запросто мог приехать сюда этим летом. Но я все равно стояла и смотрела, и ничего не могла сказать или сделать. Не знаю, сколько бы я там еще протупила, если бы кто-то не крикнул: — БЕРЕГИСЬ! Я вздрогнула, обернулась и еле успела выставить вперед руки и поймать летящий в меня квоффл. Хант смотрел на меня пару мгновений, а потом растянул губы в улыбке. Узнал. Мы не стали близкими друзьями даже несмотря на этот маленький случай, соединивший наши с ним жизни. Хант быстро влился в нашу компанию, и весь остаток смены в лагере таскался вместе с нами, катал Марго на спине, бренчал на гитаре задушевные песни The Beatles, спорил с Ноэлем по поводу и без, обыгрывал меня в квиддич и вообще, вечно был таким улыбчивым, веселым, постоянно над чем-то ржал, шутил и не унывал ни на секунду. Я к таким людям никогда особого расположения не имела. Мне куда ближе была до неприличия честная Ариана, которая никогда не стремилась маскировать свое плохое настроение за шутками и улыбками, а спокойно посылала всех нахрен и ругалась, как сомалийский пират. И все же Хант меня чем-то цеплял, и я вообще не могла понять, чем. Про себя я продолжала называть его Принцем и иногда, признаться, жалела, что я так и не осуществила свою детскую мечту и не стала принцессой. Думаю, Хант неплохо бы управился даже с самым огромным и опасным в мире драконом, какие бы длинные крылья у него ни были. Хант перевелся в Хогвартс из Ильверморни той же осенью вместе с парой своих друзей, мы закатили по этому поводу шумную гулянку и потом еще пару недель торчали на отработках. Я смотрела, как Хант уплетает овсянку утром и болтает с гриффиндорцами за обедом, смотрела, как он пытается посадить Марго на метлу и смеялась вместе с ним, слыша ее тоненький визг. Я наблюдала за Хантом, даже непроизвольно, и я очень не хотела думать о том, почему я это делаю. Как-то раз мои предки были в хорошем настроении и вывезли нас с Фредом на пару дней на море, разрешив мне пригласить друзей. Я не планировала брать с собой Ханта, честное слово, я не знаю, как он вдруг оказался с нами в одной машине! И все бы ничего, если бы в какой-то момент мы бы не остались с ним вдвоем на залитом солнцем песчаном пляже. — А что ты тогда делала в Тайтусвилле? — поинтересовался он, вдруг. Я моргнула. Мы с ним ни разу не обсуждали нашу первую встречу, просто принимали это, как должное. Мало ли, какие совпадения в жизни случаются. Я пожала плечами, глядя, как Фред скидывает Ариану в воду со своих плеч и громко ржет: — У папы была командировка, и он взял нас с собой. — Знаешь, а дракон был, что надо, — сказал Хант, щуря глаза на ярком солнце. Я покраснела и сочла лучшим ничего не ответить. Я не была влюблена в Ханта, упаси Мерлин. Разбойницы в принцев не влюбляются, разбойницы их грабят, в крайнем случае, насилуют. А Хант, как положено порядочному принцу, нашел свою принцессу. Энн Макнейр красиво улыбалась, носила шикарные юбки и высокие каблуки, повязывала бантиком слизеринский галстук и была милой. Он одалживал ей свою куртку холодными вечерами, она поправляла ворот его рубашки по утрам. Я материла Фреда, вплетала чертовы ленточки в волосы, занималась зельями с Арианой, смеялась вместе с Марго, вешала ловца снов над кроватью и по-прежнему рисовала драконов на уроках по Уходу за Магическими Существами. Больших драконов с длинными крыльями. Иногда пририсовывала башни. — Привет, разбойница, — бросил Хант, присаживаясь рядом с нами. Ариана потянулась обниматься, я ограничилась коротким хлопком своей ладонью по его. Привет, Принц. Не мой. И слава Мерлину.