On-line одну жизнь назад

Бззззз. Бззззз. Бззззз. Бззззз. Бззззз. Бззззз. Телефон умолк на минут десять, а потом снова завибрировал. На экране уже в седьмой или в восьмой раз высветилось все то же имя. Фред Томас бросил короткий взгляд на Роксану, но она упорно делала вид, что поглощена домашним заданием по трансфигурации, и даже не поднимала серьезного упрямого взгляда от своего учебника. Это был уже второй вечер рождественских каникул, который Роксана Уизли проводила в его доме, и Томас до сих пор не знал, по какой причине это происходило. Ведь она еще в начале декабря сказала, что традиционно проведет Рождество с семьей и пригласила его только на свою Новогоднюю вечеринку. Но двадцать шестого декабря ровно в 18:30 она заявилась на его порог, угрюмо стряхивая с шапки снег и сердито стирая слезы с глаз. Сказать, что Томас здорово охренел — значит ничего не сказать. Роксана напрочь отказалась объяснять, что случилось, только сердито сопела носом и доверчиво обнимала его за пояс, когда они валялись на его кровати и доедали остатки рождественского торта. Уже утром она привычно улыбалась, саркастично шутила, несла какую-то хрень про квиддич и уроки, а вечером попросила его поднатаскать ее в трансфигурации. Хотя, может быть, если бы его родителей и сестер не было дома, они могли бы провести время куда с большей пользой, и это осознание здорово давило Томасу на мозги. Потому что на Роксане были короткие джинсовые шорты и его рубашка, она распустила волосы, и они, перевитые голубыми и белыми лентами, лежали у нее на спине пышной длинной вьющейся копной. Ему до жути хотелось ее поцеловать, запустить под рубашку руки, нащупать резинку лифчика, потискать ее талию, стащить с нее эти дурацкие шорты, распластать ладони на ее классной заднице… Но все, что ему оставалось, это тупо пялиться в свои конспекты и постоянно раздражаться, когда у Роксаны звонил телефон. Каждый раз в такой момент ее рука на миг замирала над пергаментом, но потом, как ни в чем не бывало, снова продолжала писать. Как будто бы ей было абсолютно плевать на то, почему ее брат так настойчиво пытается с ней связаться весь вечер. Но даже если ей действительно было наплевать, Томаса это изрядно нервировало. — Может, ты соблаговолишь ответить? — поинтересовался он, когда вновь раздалось настойчивое «Бззззз». Роксана промолчала. Замолчал и телефон. Чтобы потом снова зазвонить, только уже в его кармане. Особых сомнений, насчет того, кто хочет с ним поговорить, не возникло. — Не бери трубку! — воскликнула Роксана, отбросив учебник, но было уже поздно. — Да? — голос Томаса звучал на редкость спокойно. Роксана жестами явно пыталась очень красочно рассказать ему о том, какой он идиот, и ему почему-то захотелось рассмеяться. — Я знаю, что она рядом с тобой. Дай ей трубку, пожалуйста, — в спокойствии они с Фредом могли, прямо-таки, соревноваться. Роксана соскочила с дивана, на который присела несколько секунд назад. — Нет! — шепотом произнесла она, сделав «страшные» глаза и всплеснув руками. Томас вскинул брови: — Слушай… эм… Фред, я не очень понимаю, о чем ты… — Я отследил местоположение по ее телефону, не валяйте дурака. Дай ей трубку, если не хочешь, чтобы я приехал выяснять отношения прямо к тебе домой. — Нет, нет, нет, я не буду с ним говорить! — упрямо зашептала Роксана, когда Томас поднялся с дивана, чтобы подойти к ней. — Будешь, иначе он обещал заявиться сюда, оно тебе надо? Не будь ребенком! — А ты не читай мне нотации, выглядишь, как вылитый Малфой! Милая Рокс. Вспоминать старую детскую дразнилку — это почти что отчаяние. Томас вскинул брови, взял ее руку и аккуратно вложил в нее телефон. Роксана наградила его таким взглядом, от которого он должен был бы упасть замертво, а потом коротко вздохнула и приложила телефон к уху, пробурчав короткое и злобное: — Ну?! Томас благоразумно закрыл за собой дверь с другой стороны, оставив Роксану одну. Уже через пару секунд до него донесся ее раздраженный вскрик, и он поспешил ускорить шаг. Черт подери, Роксана Уизли прячется в его доме от своего собственного старшего брата. Как он вообще мог докатиться до подобной жизни? Еще пару месяцев назад он и подумать о таком не мог, хотя к тому времени они уже год, как тискались по всяким укромным уголкам, на людях делая вид, что ничего не происходит. Роксана Уизли была проклятием. Причем, таким стремным, паразитирующим. Она забралась ему в мозг, въелась так глубоко, что все, не выкинешь, не избавишься. Правда, он не так, чтобы очень пытался это сделать. Как ни крути, было иногда очень приятно осознать, что у тебя есть человек, которому в любое время можно написать: «Приходи», и он придет, не задавая лишних вопросов и не читая лишних моралей. Самое замечательное и одновременно самое ужасное в Роксане было то, что она никогда не звала его. Она всегда приходила сама и редко когда впускала его на свою собственную территорию. Она вечно держала некую странную дистанцию, и Томаса это одновременно бесило и интриговало. У Роксаны Уизли были черные глаза и белые колготки. Фенечки на смугловатых запястьях, куча этих дурацких ленточек в волосах. Когтевранский галстук она повязывала вокруг головы на манер ободка, а на школьную мантию постоянно крепила какие-то значки с логотипами любимых музыкальных групп или героями фильмов. Роксана Уизли казалась ему саркастичной, самовлюбленной и стервозной, но в целом, вполне себе обычной девчонкой, каких довольно много встречается в жизни почти каждого мальчишки. На младших курсах она дразнила его тем, что он похож на Скорпиуса Малфоя, а он вечно говорил, что у нее толстая задница. У нее была красивая задница. Томас заметил это курсе на четвертом, когда они все вместе пошли в Хогсмид, и она нацепила те синие обтягивающие джинсы. Он тогда все пялился и пялился на нее, пока она не видела, и не мог оторваться. Ему казалось, что его стукнули по голове чем-то тяжелым. На пятом курсе он заметил, что Роксана Уизли красиво смеется и некрасиво ревет, разбирается в зельях и плавает в трансфигурации, настороженно дружит с Линдой Фаерман, да и со всеми другими девчонками тоже. Она вся была будто бы создана из этой настороженности, из этой подозрительности. Иногда он всерьез задавался вопросом, есть ли у нее какая-нибудь дофига близкая подруга. Ну, там, которой она рассказывает все свои секреты и у которой спрашивает совета по поводу шмоток и парней. Или про что еще девчонки любят разговаривать. На шестом курсе на Хэллоуинской вечеринке они впервые поцеловались. Роксана была пьяной, Томас — немножко трезвее. А может быть, и не очень. Ее волосы пахли какой-то сладкой хренью, и ее черные глаза были так сильно накрашены, что это и впрямь немного пугало. Потом они выбрались из замка через окно в классе маггловедения на первом этаже и пошли гулять к озеру. По всем законам жанра, конечно же, было полнолуние, и им обоим было по-хорошему страшно, поэтому они целовались снова и снова. Потом он в приступе пьяной галантности отдал ей свою мантию, они сидели около озера и болтали про всякую хрень. Роксана рассказывала ему про своего брата, он ей — про своих сестер. Они спорили, какая квиддичная команда круче, пока не выяснилось, что оба ни за кого конкретно не болеют. Потом разговаривали о музыке и о книгах. Им нравились совершенно разные вещи, и Томаса это почему-то позабавило. Потом Роксана предложила вернуться в замок, но он отказался, и они снова начали целоваться. Линда Фаерман словила его после уроков на следующий день: — Ну? — спросила она с таким видом, будто бы ожидала от него срочных новостей по меньшей мере о важнейших мировых событиях, интересующих все волшебное сообщество. Линда любила болтать с ним о девчонках, а еще шарила в трансфигурации, и они вдвоем часто делали крутые совместные проекты. Макгонагалл даже как-то раз сказала, что у них обоих неплохое будущее в этой сфере — вот уж что было самым настоящим комплиментом из ее строгих уст. Но в тот момент он почему-то просто пожал плечами и хмыкнул: — Джентльменам положено уметь хранить секреты. — Ах ты засранец, — добродушно протянула Линда, сощурив глаза. Томас ухмыльнулся, щелкнул ее по носу и направился прочь, закинув на плечо лямку своего рюкзака. Потом Роксана внезапно начала встречаться с Хантером Памблом - качком-Гриффиндорцем, перешедшим из Илверморни, но они не продержались вместе и полгода. Потом почти сразу место Ханта занял староста Когтеврана - семикурсник Эштон Харди. Но и с ним она скоро рассталась. А уже весной шестого курса Томас и Роксана валялись вместе в спальне мальчиков, пока там никого не было, целовались в пустых классах и среди пыльных стеллажей библиотеки, по-прежнему подкалывая друг друга в компании и отпуская саркастичные шутки за трапезой в Большом зале. Летом они ходили в кино и пили лимонное пиво. В конце августа перед самым возвращением в школу Роксана пригласила его к себе домой. Они были вдвоем. Она тяжело дышала, жмурилась, впивалась ногтями в его спину и кусала губы. Ее волосы разметались по подушкам, и белые ленты слишком резко выделялись среди черных прядей. У нее над кроватью висел ловец снов, и Томас пялился на него, пока Роксана спала, положив голову ему на плечо. Было жарко, окна в комнате были распахнуты, и с улицы доносился мирный стрекот кузнечиков. За завтраком она обрызгала его водой, и долго хохотала, пока он щекотал ее, а потом назвала его придурком и выпроводила восвояси. Осенью седьмого курса Роксана втихую стащила у него толстовку и приходила к нему в комнату всякий раз, когда он звал. Белые ленты все так же выделялись в ее темных волосах. Она все так же носила белые колготки, дурацкие фенечки и значки. И у нее по-прежнему были черные немного пугающие глаза. Мерлин его знает, почему они на людях они не ходили за ручки, не просиживали выходные в Хогсмиде в кофейне с розовыми единорогами и не выкладывали сопливые романтичные фотографии в сеть. Не понятно, почему они не обнимались у всех на виду в гостиной Когтевран и не писали друг другу что-то вроде «скучаю». Они вообще почти не переписывались. Томас достал из серванта две чашки и щедро плеснул в них заварку, а потом залил ее кипятком из чайника и полез в буфет за печеньем или еще какой-нибудь сладкой фигней, которую можно было бы съесть. Роксана вошла молча, положила на стол его телефон, опустилась на табуретку и подтянула к себе острые коленки. Она явно старалась выглядеть очень равнодушной, но получалось у нее хреново. Наверное, потому что глаза были на мокром месте. Она опять была в его толстовке. — Ну что? — поинтересовался он, шлепнув на стол остатки шоколадки и миску с крекерами. Роксана пожала плечами: — Мой брат — мудак, вот что. — Это я, как ни странно, и так понял. Из соседней спальни донесся веселый детский смех. Роксана подтянула к себе одну из чашек и обняла ее ладонями. Томас опустился на соседнюю табуретку, но спрашивать больше ничего не стал. Они сидели, молча пили чай и слушали, как за стенкой бесятся его младшие сестры. Роксана Уизли не была разговорчивой. Томас понял это именно тогда, когда они начали ото всех шифроваться, и он просто невольно стал наблюдать за ней на общих тусовках. Она смеялась чужим шуткам, изредка вставляла свои саркастичные замечания, но она никогда не была одной из тех девчонок, что, бурно жестикулируя, пересказывают какие-то сплетни или горячо спорят с подружками. Нет, Роксана постоянно щурила черные глаза, наклоняла голову на бок, словно тщательно обдумывала каждое услышанное ею слово. Даже сейчас она на миг вскинула на него подозрительный взгляд, прежде чем снова уткнуться в свою чашку. — Я уеду завтра утром. Фред заберет меня, — лаконично сообщила она через какое-то время. — Ладно, — так же лаконично ответил Томас, предпочитая не вытягивать из Уизли ту информацию, которой она не хотела с ним делиться. Он поймал себя на мысли, что ее семейные разборки не вызывают в нем никакого интереса. Роксана взяла его за руку. — Ну, нифига себе проявления нежности, — усмехнулся Томас, но осекся, наткнувшись на ее серьезный взгляд. — Спасибо, — тихо сказала она, а потом потянулась вперед, и они коротко и немного неловко поцеловались. Ночью он наложил на дверь заклятие-заглушку. Утром Роксана как всегда улыбалась, шутила и перед тем, как уйти, напомнила ему про Новогоднюю вечеринку. Оставшиеся дни до Нового года они не переписывались и не звонили друг другу. Утром первого января Томас пялился на ловца снов, висящего над кроватью Роксаны, пока она спала, положив голову ему на плечо. второе января, 21:38 sthonee666: Скучаешь, Уизли? roxanne_weasley: Скучаю, Стоун sthonee666: Я тоже. Не хватает твоей толстой задницы. roxanne_weasley: Так, приезжай? Роксана Уизли была проклятием. Причем, таким стремным, паразитирующим. Она забралась ему в мозг, въелась так глубоко, что все, не выкинешь, не избавишься. Правда, он не так, чтобы очень пытался это сделать. Вообще не пытался. И не будет.