On-line одну жизнь назад

В своей жизни я совершила много поступков, о которых никогда и никому не хотела бы рассказывать, но этот точно будет в десятке первых. И самое интересное, что мне не стыдно. И никогда не было. Хотя, иногда я все же думаю о том, правильно ли поступила и стоило ли мне вообще торчать в ту ночь в гостиной Когтевран? Оглядываясь назад, понимаю: стоило. Мы с Хантом встречались недолго и расстались слишком неожиданно. Просто в один прекрасный вечер мы попрощались, я улыбнулась и закрыла за собой дверь его спальни, чтобы больше никогда ее не открывать. У нас получилось остаться друзьями, чем я очень горжусь. И все же, первое время мне было чертовски паршиво. Я даже не думала, что буду так сильно из-за этого убиваться. Я скучала, ни с кем не хотела говорить, зарылась в книжки на несколько дней, отключила телефон, вот только не ревела в подушку по ночам, даже удивительно. Просто ждала конца недели, когда можно будет завернуться в одеяло и весь день проторчать в комнате, чтобы никто не трогал. В субботу вечером Марго притащила мне бутылку вина из Хогсмида, и, когда все, наконец, разошлись по спальням, я нацепила теплую кофту и выползла в гостиную, прихватив свой подарок и сигареты Магнуса, которые он все время забывал у Линды на тумбочке. Ничего лучше, как напиться в одиночестве, я не придумала. Спасибо и на этом. Услышав какую-то возню у входа, я повернула голову. Эштон Харди. Хлопнул дверью, злой, как соплохвост, с яростью швырнул на диван толстовку и взлохматил себе волосы. Обернулся, заметив, что не один: — Ты что тут делаешь? Я ухмыльнулась и отсалютировала ему бутылкой: — Напиваюсь. Присоединяйся? Эштон на миг замер, наклонил голову на бок, будто бы что-то раздумывая, а потом плюхнулся на пол рядом со мной и отобрал у меня вино. Я протянула ему сигареты. Криво улыбнулась. Харди тоже дернул губы в улыбке. Мы с ним хорошо общались на младших курсах. Эштон был умным, самодостаточным и талантливым учеником, подающим большие надежды. Но при этом, совсем не заносчивым, скорее даже наоборот. Часто помогал мне с домашкой, дружелюбно улыбался и даже пару раз выгораживал меня перед преподавателями. Но я знала о нем совсем немного: Харди не любил распространяться о себе. Он увлекался астрономией и зельями, играл в квиддич, слушал хорошую музыку и на вечеринках часто напивался в хлам, несмотря на то, что был старостой и создавал впечатление человека, слишком благовоспитанного для нашей тусовки. Как бы не так. В какой-то момент мне показалось, что мы с ним просто выросли из нашей детской дружбы и пошли дальше своими путями. Не знаю, когда конкретно это случилось, да и не особо это важно, если честно. Так или иначе, в ту ночь мы оказались вместе. И хрен его знает, почему так вышло. Почему именно в ту ночь. Почему именно с ним. Почему именно тогда, когда нам обоим это было так нужно. — Что, не дала? — высказала я свое предположение о причине его злости. Эштон качнул головой и бросил короткое: — Заткнись, Рокс. — Как пожелаешь, — я примирительно подняла руки в верх и забрала у него бутылку. Иногда мне казалось, что Харди перечитал маггловских любовных романов, хотя это точно было не о нем. Будучи из чистокровной до мозга и костей семьи, он вообще был довольно мало знаком с маггловской культурой. Но порой Эштон был таким идеалистом, что меня аж в дрожь бросало от того, что где-то на свете еще водятся такие парни. Наверное, все дело было в том, что я выросла вместе с Фредом, который менял девчонок так часто, что я не успевала запоминать их имена, с Джеймсом, который вечно прикидывался дебилом и клоуном, с Альбусом, из которого и слова было не вытянуть. Я знала, что Харди мечтал о семье, настоящей любви и верности, и я это чертовски уважала. Правда, достичь такой цели ему было трудновато: он частенько забывал вовремя включать мозги и останавливаться. Этим он был очень похож на Фреда с одной только разницей: Фред почти не жалел о своих любовных неудачах, в то время как Эштон переживал их с некоторым трудом. Так было и в ту ночь. Он вкратце поведал мне о какой-то девчонке, в которую был давно влюблен, на треть опустошил мою бутылку с вином и скурил почти все имеющиеся сигареты. Я пожимала плечами, подбрасывала в камин всякий разный бумажный мусор, валяющийся тут и там, куталась в свою кофту и просто слушала, давая ему возможность выговориться. А когда он закончил, то помолчала немного и ляпнула: — А мы с Хантом расстались. Харди поднял на меня взгляд, хмыкнул что-то неразборчивое и протянул уже почти пустую бутылку. Я допила вино и затянулась сигаретой из его руки. Мы оба были пьяные, грустные и заебавшиеся. Нам обоим нужно было просто скинуть накопившееся за неделю напряжение. Так я, по крайней мере, пыталась потом перед собой оправдаться, в то время, как адекватная часть мозга усердно напоминала: «Нет, ты просто шлюшка. Смирись с этим.» Много времени, чтобы смириться, мне не понадобилось. Мы целовались. Смеялись над чем-то. Задыхались, двигаясь навстречу друг другу. Мы трахались с таким жаром, что мне казалось, будто в те моменты мы просто вымещали друг на друге всю свою злость, злились за все свои неудачи и хотели взять реванш за все свои ошибки, которые совершили в жизни. Делали это снова и снова. А после, когда сил уже не осталось, долго валялись на его кровати, курили его сигареты, тяжело дышали и молчали. Это была одна из самых странных и одновременно самых невероятных ночей в моей жизни. Когда Эштон заснул, я тихо ушла в спальню девочек и впервые за все эти тягостные дни крепко уснула без всяких дурных мыслей. В понедельник он остановил меня в коридоре: — Слушай, насчет того, что произошло, я… — Эштон, не надо, — я покачала головой. Мне не нужны были его объяснения, я отнюдь не собиралась тут же объявлять его любовью всей своей жизни. Я понимала, что мы сделали то, что нам обоим нужно было сделать и уже готова была заверить его, что не претендую на подарки ко дню Святого Валентина и совместные походы в Хогсмид, но Харди меня перебил: — Нет. Я хотел спросить. Ты придешь еще? Я согласилась без колебаний. Так было нужно. Мне. Ему. Нам обоим. Хотелось бы мне сказать, что у нас с Харди был только секс по дружбе и ничего больше, но это не так. Спустя какое-то время он предложил мне встречаться. Однако долго это не продлилось, и уже спустя пару месяцев, мы разбежались. Я не вписывалась в его идеалистические рамки, и, наверное, оно и к лучшему: частенько Эштон был таким занудой, что мне хотелось его убить к чертям собачьим. На этот раз я уже ни о чем не жалела, не искала утешения и не страдала в спальне под одеялом. Просто, так вышло, что мы помогли друг другу пережить то, что пережить в одиночку нам было бы намного труднее. Честно говоря, я не вижу в этом ничего такого, за что можно было бы меня осудить. Это был полезный и приятный опыт. Хотя, адекватная часть моего мозга по-прежнему твердит: «Нет, ты просто шлюшка. Смирись с этим.»