Просыпаясь в Вегасе

Иногда я ловлю себя на том, что просто таращусь в пространство, Считая часы до момента, когда снова увижу твое лицо. (Hey Julie – Fountains of Wayne)

Найти Драко в особняке удалось не сразу: пришлось просить помощи у эльфа, который направил Гермиону в погреб. Малфой-младший стоял перед длинным деревянным столом, на котором рядочком выстроились винные бутылки и наполненные на треть бокалы. Драко поднял один из них за ножку, внимательно рассмотрел в абсолютно белом свете палочки. Затем он глубоко вдохнул аромат и наконец сделал небольшой глоток. Поболтал вино во рту и сплюнул в специальное ведерко. Проделав это, он вернул бокал на стол и несколькими изящными движениями закрутил воронку из вина. Драко внимательно изучил оставшийся на стенках налет и сделал еще один глоток. Каждое действие сопровождалось короткой записью в блокноте, который лежал на столе. – Опять пьешь? – не удержалась от шпильки Гермиона, встав в дверном проеме со скрещенными на груди руками. – Я не пью, – Драко выплюнул очередную порцию, – я дегустирую. – И с какого возраста ты… экхм… начал «дегустировать»? – она прошла вглубь погреба и обвела взглядом выстроенные как на парад бокалы. – С тринадцати, – Драко взял еще один и проделал с ним все то же самое. Только в этот раз очень долго смаковал на языке второй глоток и не стал выплевывать, вместо того сверившись со своими записями. – Да, пожалуй, это, – он со стуком поставил бокал на место, закупорил все бутылки и достал из большого шкафа не вскрытую. – Ну, как шоппинг? – Ну… мы выбрали платье. А потом еще украшения из вашей сокровищницы. Твоя мама сказала, что я могу взять любое. Насовсем. – У-у, и что же ты выбрала? Там есть совершенно обалденная тиара. Фамильная тиара Спенсеров. Она такая вся из переплетений, колечек, у нее еще впереди как будто сердечко. – Прости, пожалуйста, что? – Гермиона оперлась руками на стол и внимательно посмотрела на Драко. – Фамильная тиара Спенсеров? В смысле… маггловских Спенсеров? Фамильная тиара принцессы Дианы? – Ну да. – А… откуда она у вас? – Маме она понравилась, еще когда родители были на свадьбе принцессы Дианы, но та долго отказывалась ее продавать. Отец ее только в девяносто четвертом выкупил: кажется, Диана тогда на грани развода была. Видимо, денег, чтобы жить привычно, не хватало. А та тиара стоила просто немерено… – Ты мне сейчас говоришь, что твои родители знакомы с британской королевской семьей? С магглами? – в голове Гермионы это не укладывалось. – Ну, знакомы, и что? – Что ты мне расскажешь дальше? Что принцы Уильям и Гарри твои закадычные друзья? – Нет, – отмахнулся Драко. – Мы всего несколько раз на летних пикниках в Букингемском дворце виделись. Уилл еще ничего, но с Гарри мы как-то не особо поладили: я же старше его на четыре года. – Да как твоя семья вообще может их знать? – почти возмущенным тоном спросила Гермиона. – Премьер-министр магглов знает о существовании волшебников, а королева, думаешь, не в курсе? Под таким углом вопрос Гермиона как-то не рассматривала. – Допустим, – наконец согласилась она. – Но почему твоя семья? – Вообще-то мой предок помогал Вильгельму Завоевателю покорить эту страну. Кельтские друиды им доставили немало хлопот. Я думал, у тебя все хорошо с историей магии. Гермиона немного смутилась. Про завоевания она как раз знала, и что поместье стоит на землях, подаренных Вильгельмом за помощь – тоже. Конечно, фамилия Малфоев довольно часто мелькала на страницах истории: были в их семье и советники Министров, и иные политические деятели. Но это касалось истории магии, не маггловской же! – Вильгельм Завоеватель жил больше девятисот лет назад! Это не объясняет, почему именно вам поручено контактировать с нынешней королевой. – Во-первых, не поручено. Мы сами заслужили эту честь. Во-вторых, а кого ты предлагаешь отправить? Уизли? Тут Гермиона не могла не согласиться. Она представила Артура и Молли Уизли на приеме у королевы. Они оба были невероятно милыми, домашними и уютными. Но когда Артур познакомился с родителями Гермионы, он выглядел словно мальчишка, которого впервые привели в зоопарк. – Как будто в магической Британии только две семьи есть! Почему, например, не Министр Магии? – Министры меняются, а мы, как ты заметила, существуем уже больше девятисот лет. А если копнуть в историю Франции, так и за тысячу перевалит. – Да, существуете как магглоненавистники. – Ненависть не значит, что с кем-то нельзя вести дела. Вот мы с тобой – прекрасное тому доказательство. По-моему, несмотря на наши отношения, неплохо спелись. – Я тебя вовсе не ненавижу, – спокойно сказала Гермиона. – С… серьезно? – Ну, в школе – да, определенно ненавидела. Но… с тех пор столько воды утекло. Ты умный, умеешь логически рассуждать. Профессора в твоем коллеже говорили, что ты проявляешь интерес к учебе, дотошно копаешься в деталях. Порой, конечно, высокомерный, но кто из нас без недостатков? – пожала плечами она. Пришла очередь Драко смущаться. Ему казалось, что на протяжении всего разговора ему удавалось «умывать» Грейнджер, но она все равно каким-то немыслимым образом вышла победителем. Он прокашлялся, избавляясь от внезапно появившегося кома в горле. – Эм… так что ты выбрала для свадьбы? – Гребень. Твоя мама сказала, что он принадлежал Блэкам. – Ух ты! И она не против, что ты заберешь его? – Только на свадьбу. – Она же сказала, что можно насовсем? – растерялся Драко. – Сказала. Но… я не могу. Это будет неправильно. – Ты понимаешь, от чего отказываешься? Гребень, конечно, не тиара, стоит только полсостояния, а не целое, но все равно, я уверен, за него можно выручить больше, чем за весь дом твоих родителей. Хотя он вполне себе ничего для магглов. – Твоя мама предлагала мне любую вещь в качестве подарка, а не на продажу. – А что такого? Для финансирования законотворчества нужны капиталы. Гермиона покачала головой. – Вот поженимся, и у меня будет доступ ко всем капиталам Малфоев, – она мстительно взглянула на Драко и, гордо вздернув подбородок, ушла. – Вытащишь меня из этого дерьма и можешь хоть половину той комнаты забрать! – крикнул он вслед Гермионе. Вздохнул и еще раз взглянул на бутылку. Да, эта определенно подойдет. *** Свадьба стремительно приближалась, поэтому воскресенье тоже прошло в хлопотах, в результате чего Гермиона легла спать сильно позже обычного и теперь металась по комнате, уже опаздывая. – Да где же?.. – она еще раз заглянула под наваленные на столе бумаги, в прикроватную тумбочку, но искомый предмет не желал находиться. Вода в душе выключилась, и Гермиона решила прибегнуть к последнему средству: – Драко! Ты не видел кассету? – Что? – из ванной вышел обернутый в полотенце Малфой, вытирая на ходу волосы. Гермиона на секунду замерла, глядя на него. Он был таким же высоким, как Рон, но у того за годы тренировок в Мракоборческом отделе прилично наросло мышц, и Гермиона в тайне гордилась хорошо подкачанной фигурой своего парня. Малфой же как был худощавым в школе, таким и остался. Но при этом в нем чувствовалось какое-то аристократическое изящество: в самой позе, когда он делано сутулился, давая капелькам воды стекать по голому торсу и впитываться в повязанное вокруг бедер полотенце. В голове у Гермионы странным образом стало пусто, словно все мысли разом выкачали оттуда. – Наслаждаешься зрелищем? – криво ухмыльнулся Драко, заметив ее остановившийся взгляд. – Я… Вот еще! – способность соображать вернулась на место, Гермиона мгновенно покраснела и снова обратила внимание на стол. – Так… ты не видел кассету? – А призывающее заклинание не пробовала? – Драко бросил мокрое полотенце на пол ванной и стал расчесывать волосы перед зеркалом. – Попробовала бы, если бы знала, где именно она лежит, – терпеливо напомнила Гермиона. – А я тебе говорил: не надо заваливать стол. – Не помогаешь, – на грани терпения заметила она. – Что за кассета-то? – Видеокассета. – Потеряла свою домашнюю порнушку? – еще одна ухмылка. – О Мерлин, да ты о чем-то кроме секса можешь думать? – Гермиона нашла в себе силы снова повернуться к нему, стараясь сконцентрироваться на мысли о том, что нужно просто смотреть на него, а не пялиться. Как различаются эти два действа, она не до конца представляла, но точно знала, что Малфой сможет определить, если в ее взгляде проскользнет внезапный интерес. А он там был. Драко еще раз провел расческой по волосам, бросил ее на тумбочку и подошел к столу, полуприсев на него. – Ну, у меня его не было больше года, так что трудно сфокусироваться на другом, – он сложил руки на груди и с интересом посмотрел на Гермиону. – Больше года, серьезно? – она вернула ему взгляд, сосредоточенный, изучающий, как будто читала книгу со сложным руническим текстом и пыталась разобрать не известные ей знаки. «Дерьмо», – подумал Драко. С Грейнджер было легко разговаривать: интересно подначивать ее и отвечать на подколки. Только он как-то все время упускал, что с ней становится до неприличия открытым. И это он, хваставшийся тем, что без труда подцепит себе девицу на одну ночь, только что признался: он не был с девушкой уже больше года. – Ну, не каждая достойна, чтобы получить кусочек этого, – Драко выразительно обвел взглядом свое тело. Заметила ли Грейнджер, как на мгновение ухмылка слетела с его лица, как дернулся кадык, когда он сглотнул от страха, что не сможет придумать достаточно остроумную фразу? По крайней мере, она никак не отреагировала. – Хотя каждая хочет, – и снова из реакций для него был только скептический взгляд. – Ну, признай, Грейнджер, ты тоже не прочь, – он игриво пихнул ее плечом. С самой пятницы он хотел к ней прикоснуться, но случая все никак не попадалось, а между ними были не те отношения, чтобы он трогал ее просто так. Зачем ему вообще это было нужно? Драко не знал. Твердо понимал только одно: ему нравится к ней прикасаться, ему надо. Гермионе на секунду показалось, что в нем есть что-то человечное. Она уж было подумала, что он на самом деле не готов «вдуть» любой девице, и поэтому после расставания с Асторией ни с кем не спал. Но своими словами Драко быстро восстановил репутацию высокомерного мудака. – Единственное, чего я хочу, так это, чтобы ты прикрылся уже чем-нибудь и сказал мне: ты знаешь, где видеокассета? – словно для глупенького малыша максимально медленно произнесла Гермиона. Драко скис. – Нет, – злобно бросил он и направился к шкафу за халатом. – На кой она тебе вообще? – Для программы по установке гражданского видеонаблюдения. – Чего? – Драко высунул голову из-за створки шкафа. – Я продвигаю в Министерстве программу гражданского видеонаблюдения с использованием маггловских технологий. – Допустим, это я понял. В смысле… зачем ты хочешь понавтыкать камер везде? – Это позволит снизить уровень преступности. Тем, кто не совершает ничего противозаконного, бояться нечего. Те, кто совершает, будут знать, что их легко найти и наказать, потому что благодаря видеозаписи будет неопровержимое доказательство. – Ой, тоже мне, неопровержимое! Да любого можно подставить при помощи оборотного зелья, – он завязал пояс на халате и захлопнул створку шкафа. – Оно не продается в каждой лавке. – Да уж, а самому его приготовить – такая большая проблема! Вот ты готовила его? Гермиона сжала губы. Она, конечно, готовила, но Драко совсем не нужно было знать, при каких обстоятельствах. – Его применение разрешено только мракоборцам. – Ты не ответила на вопрос, Грейнджер, – сузил глаза Драко, подходя к ней. – Мы все готовили его на шестом курсе у Слизнорта, оно входит в программу Ж.А.Б.А. по зельям. – И только тогда? Гермиона разрывалась между тем, чтобы быть с ним честной, и замечанием Дамблдора о том, что правда – очень опасная вещь и требует крайне деликатного обращения. – Нет, я готовила его и раньше. На втором курсе. – А, так ты из-за него превратилась в кошку? – ухмыльнулся Драко. – Откуда ты знаешь? – Скажем так, мне было любопытно. Ты две недели провела в больничном крыле, я подослал Пэнси разведать обстановку. Увидеть тебя она не смогла, но передала, что шерсти там было предостаточно. Я думал, что ты что-то напортачила с анимагией. Но зачем было превращаться в кошку при помощи Оборотного зелья? – Я не собиралась превращаться в кошку. Я думала, что это волос Милисенты. – Милисенты? Булстроуд? А зачем тебе было превращаться в нее? – насторожено спросил Драко. – Потому что Гермиона Грейнджер в компании Крэбба и Гойла, которыми стали Рон и Гарри, выглядела бы подозрительно. Драко нахмурил брови – было видно, что в нем нарастал гнев. – Мы хотели узнать у тебя, кто Наследник Слизерина. – К бровям подключились сжатые губы. – Ну, не злись, Драко, это было больше десяти лет назад, – Гермиона рефлекторно погладила его по плечу. – Тем не менее, к вопросу добывания информации ты подходишь с той же бестактностью: камеры повсюду – это вмешательство в личную жизнь, – угрюмо ответил он, хотя ее рука на его плече сильно ослабила гнев. – Не большее, чем использование Веритасерума. Сейчас его не применяют на судах и допросах именно благодаря мне, – заметила Гермиона. – И какая разница? Просто еще один способ залезть человеку в голову. – Неправда. Камера фиксирует конкретное правонарушение, а Сыворотка правды – это, как ты заметил, способ влезть в голову человеку по поводу любого его действия. Мы не идеальны, но судьи часто забывают об этом, и в результате нас судят не за конкретный проступок, а по совокупности тех глупостей, что мы, может быть, натворили в юности. Тебе ведь это знакомо? Она даже не скрывала, что говорила о нем. – Все равно идея дурацкая, – пробурчал Драко. – Только критиковать и умеешь, – надоело это препирательство Гермионе, тем более, что она и так опаздывала. – А если я начну критиковать какой-нибудь кусочек тебя? Драко с интересом приподнял бровь. – Уж не имеешь ли ты в виду какой-то конкретный кусочек? – Гермиона не отвечала, только хитро смотрела на него, уперев руки в бока. – В любом случае, у тебя опыта маловато для такой критики. – Уверен? Я встречалась с Виктором Крамом, в конце концов. А он был на три года старше. Мысль у Драко заработала стремительно. И что это Грейнджер имеет в виду? Неужели… – О! Кассета! – Гермиона наконец увидела ее, запиханную между книгами, корешком с подписью внутрь. – До вечера! Грейнджер вытащила кассету с полки и умчалась быстрее, чем Драко сумел что-то вымолвить. Допустим, по Уизли он себя не мерил. Но был ли у него шанс сравниться с Виктором Крамом? Грейнджер клялась, что она девственница, но уж Драко знал, что кроме непосредственного проникновения можно делать еще много интересных вещей. Он тряхнул головой. О каких глупостях он думает! Тем более, что на сегодня у него было запланировано важное дело. *** Гермиона неслась по Мэнору, весьма довольная собой. Конечно, когда она говорила о Викторе, никаких пошлостей она не имела в виду. Даже будучи старше, он обладал весьма стеснительным характером и большую часть своей энергии оставлял на поле, поэтому с Гермионой вел себя весьма почтительно. Но рядом с Драко ей почему-то хотелось выглядеть более зрелой и дерзкой, чем она была на самом деле. Она понимала, что нет ничего хорошего в разнузданных девицах, вроде Пэнси Паркинсон, да и Джинни, по ее мнению, позволяла Гарри слишком много чуть ли не с самого начала отношений, но Драко явно нравилось, когда девушка была более… экхм… опытной. О Мерлин, да какое ей дело, что там нравится Малфою! Рон ценил ее целомудрие, и это главное. Даже в письмах она не позволяла себе никаких непристойностей. Письма! К кассете же еще прилагался двадцатифутовый* свиток с описанием проекта! Но возвращаться и искать его после того, как она красиво хлопнула дверью, было до ужаса глупо. Да и где искать? Гермиона начала судорожно вспоминать: проект она закончила еще за неделю до поездки в Лас-Вегас, даже брала домой, чтобы кое-что доделать… и положила свиток в отдельный ящик секретера, чтобы он не затерялся среди других бумаг, а потом напрочь забыла о нем в спешке переезда в Мэнор. Перед тем, как отправиться в дом родителей, Гермиона завернула на совятню и послала начальнице записку, предупреждая об опоздании. Трансгрессировав прямо в комнату, она сразу пошла к секретеру и с удивлением обнаружила в нем не только свиток, но и саму кассету. А что она тогда забрала из комнаты Драко? Первая мысль была неприличная, зато уж очень в стиле Малфоя. Впрочем, достав кассету из сумки, Гермиона обнаружила, что та подписана его аккуратным почерком: «Драко Малфой. Проект “Гитара”». Ух ты! Так это запись того, как он играет на гитаре! Гермиону одолело любопытство: в конце концов, в зале суда содержимое кассеты так и не продемонстрировали. Поколебавшись еще несколько секунд, она все-таки спустилась в гостиную, включила телевизор и видеоплеер. Вряд ли там больше десяти минут, а они погоды не сделают. – Снимаешь? – немного растрепанный Драко, облаченный в толстовку с логотипом колледжа, сидел на старом обшарпанном диване в студенческом общежитии и держал в руках гитару. – Да, – ответил веселый девичий голос из-за кадра. – Так, – Драко отвел взгляд от «оператора» и посмотрел прямо в камеру. – Меня зовут Дрейк… Малфой, – немного запнувшись начал он, – и это самая обыкновенная гитара. – А какой еще она может быть? – со смешком удивилась девушка за кадром. – Эм… не электрическая, – нашелся Драко, снова посмотрев на нее. – Так вот, на своей самой обычной гитаре я сыграю песню под названием «Эй, Джули». Камера опустилась, в объектив попал потертый ковер общей комнаты. – Вообще-то фокус должен быть на мне, – заметил Драко. Гермионе, должно быть, послышалось, но в этом голосе не было недовольства – напротив, какое-то странное удовлетворение. Когда лицо Драко снова появилось в кадре, оно светилось такой счастливой улыбкой, которую у него, наверное, никто никогда не видел. Не было в ней ни привычного самодовольства, ни злорадства, одна только детская радость. – Хм, ладно, – ответила девушка. Ее голос тоже звучал странно, Гермиона могла поклясться, что та улыбается той же идиотской улыбкой, что цвела на губах у Малфоя. Он наконец ударил по струнам и почти сразу запел: «Весь день работаю на злобного человечишку, С автозагаром и идиотским галстуком на заклепке. Он заставляет меня носиться по офису, Как собаку по следу. Но когда я прихожу домой, Ты всегда там, помогаешь мне расслабиться. Эй, Джули, Посмотри, что они делают со мной: Пытаются подловить меня, Пытаются вымотать меня. Джули, клянусь тебе, Это так тяжело терпеть, И я бы никогда не справился без тебя, Нет, я никогда бы не справился без тебя».** Песня была настолько маггловской и настолько далекой от круга, в котором рос Драко (да Гермиона была уверена, что он, не стесняясь в словах, назвал бы ее плебейской!), что Люциуса Малфоя хватил бы удар, узнай он, что это пел его сын. Который, кстати, нередко отрывал взгляд от гитары и смотрел на «оператора», словно проверяя ее реакцию. «Весь день работаю на злобного человечишку, С накладкой вместо волос и пятном от супа на галстуке. Он заставляет меня носиться по офису, Словно белку в колесе. Он может приказать мне, что делать, Но не может приказать мне, что чувствовать. Э-э-эй, Джули, Посмотри, что они делают со мной: Пытаются подловить меня, Пытаются вымотать меня. Джули, клянусь тебе, Это так тяжело терпеть, И я бы никогда не справился без тебя, Нет, я никогда бы не справился без тебя».** Драко очень картинно взял последний аккорд, ставя точку, и поднял счастливый взгляд на девушку за кадром. Гермиона быстро нажала на паузу и отвернулась. Ей казалось, что она подглядывала за чем-то очень личным в жизни Драко Малфоя. Но любопытство заставило ее снова посмотреть. О, Гермиона знала это выражение лица. Примерно так на нее смотрел Виктор, а позже – Рон. Но ей приходилось признаться себе, что ни у того, ни у другого на лицах никогда не было столь безотчетного счастья. Это даже трудно было описать. Словно для Драко вообще не существовало ничего другого в мире, а если бы существовало – да и черт с ним, потому что его взгляд, все его мысли были сосредоточены где-то там, на, очевидно, маггловской девушке, державшей камеру. На той самой студентке по обмену из Штатов, которую звали Джулиетт Абрамс. Гермиона почувствовала толику зависти к ней за этот взгляд Малфоя. Ну, не конкретно Малфоя, разумеется. Просто ей тоже хотелось бы, чтобы кто-то смотрел на нее с такой всепоглощающей любовью. Вообще, у Гермионы в голове не укладывалось, что Драко Малфой может так глядеть на маггловскую девушку. Драко Малфой и маггловская девушка! Впрочем, что тут такого? Ведь Гермиона сама утверждала, что рамки существуют только в головах людей, а любим мы человека, а не его происхождение, способности или внешность. Проблема в том, что в голове Драко эти рамки существовали на протяжении семнадцати лет, и какой же исключительной должна быть девушка, которой удалось их сломать. Вообще, Гермиона могла выяснить, ведь в его досье наверняка есть и пара строчек о программе «Бадди». Да и в записи колледжа можно влезть без особого труда… – О чем ты думаешь? – воскликнула Гермиона, резко встав с дивана. – Какое тебе вообще дело? Ну, любил он эту Джулиетт, тебе-то что с того? «И вправду как ревнивая жена, – мысленно продолжила корить себя Гермиона. – Он не твой парень, да он тебе вообще не нравится!» Она быстро выключила телевизор и видеоплеер, засунула кассету Драко в сумку и поклялась себе, что аккуратно вернет ее на место, ничего ему не скажет, не будет заглядывать в его досье и уж тем более не станет выяснять, каким человеком была Джулиетт Абрамс и переписывалась ли она со своим британским другом после возвращения в Штаты. Ну… наверное, не станет.