Просыпаясь в Вегасе

Я не должна была позволять тебе обнимать меня, Может, поэтому мне тяжело дается расставание. Я не отдавала тебе свое сердце добровольно И теперь не могу понять, как ты его украл. Rihanna – Cry

Она не приезжала к родителям уже больше семи месяцев. Судя по электронным письмам, у них все шло хорошо. Их маленький отельчик в городке Лорн в паре часов езды на запад от Мельбурна не то чтобы процветал, но держался вполне уверенно. Погода здесь едва ли бывала откровенно отвратительной, загар легко лип к коже, а не заниматься серфингом считалось плохим тоном. Сегодня солнце светило особенно ярко, но Гермиону настораживала тишина. Она буквально звенела в ушах, даже шагов не было слышно на деревянном крыльце дома. Дверь не скрипнула, не прозвенел колокольчик. – Мам? Пап? – позвала Гермиона, заходя в лобби. Ответа не последовало. И вдруг, прорезав тишину как нож масло, зазвенел смех. Жуткий, ужасающий, воспоминание о котором Гермиона все эти годы пыталась подавить. Ухмыляясь и беспрерывно хохоча, с брызгами крови на лице и одежде, в лобби вошла смуглая женщина с короной черных блестящих волос. Ее взгляд не изменился – она смотрела из-под тяжелых век презрительно и злобно. В одной руке Беллатрисса держала нож, а в другой… Гермионе показалось, она сейчас задохнется. Головы ее родителей бухнулись к ее ногам, и впервые в жизни она ощутила себя совершенно беспомощной, потерянной, будто теперь-то все и закончилось. Слезы душили ее, а крик никак не мог вырваться из горла. Гермиона проснулась, не в состоянии перестать плакать. Сердце бешено колотилось, в ушах звенел тот же ритм. Она заозиралась по сторонам, словно еще ожидала увидеть хохочущее лицо Беллы, вымазанное в крови. – Это только сон, с ними все в порядке, это только сон, – зашептала она, пряча лицо в ладонях, пытаясь выкинуть из головы жуткий образ, а вместе с ним – иррациональное желание броситься к ближайшему камину, чтобы любым способом оказаться в Австралии и убедиться, что все действительно в порядке. – М… Текила? Ты чего? – сонно спросил Драко, переворачиваясь на другой бок. – Проснись, – она тряхнула его за плечо дрожащей рукой – ей как минимум нужно было ополоснуть лицо, а то и залезть под холодную воду, чтобы окончательно прочистить голову. Драко не ожидал такой побудки и, наверное, только поэтому нехотя открыл глаза и сел в постели. Грейнджер выскользнула из-под одеяла и помчалась в ванную, даже не убедившись, что он точно проснулся. Ладно, ему тоже иногда сильно хотелось в туалет, но это ж сколько нужно было выпить перед сном? Он уже окончательно проморгался и даже зажег свет, а Грейнджер все не возвращалась. Пришлось вылезать из постели и идти вытаскивать ее. Конечно, в их доме василисков не водилось, но чем пикси не шутит. Драко привалился к стене и прислушался: шумела вода. Или не только вода? Он все сомневался, но все же постучал по двери. – Эй, ты там не утонула? Вода перестала идти, а вот последний всхлип прозвучал чуть позже. – Нет, все нормально, – хрипло ответила Гермиона. У Драко гневно дернулась верхняя губа. Сомнений не было: Грейнджер опять плакала. Неужели снова из-за Уизли? Драко приводила в бешенство одна только мысль о том, что она все еще вспоминает их субботнюю встречу и переживает из-за нее. Немного подождав (и надеясь, что Драко вернется в постель), Гермиона выскользнула из ванной и тут же вздрогнула, нарвавшись на его суровый взгляд. – Эм… я спать, – она неловко указала в сторону кровати и уже собиралась двинуться к ней, но Драко удержал ее за плечо. – Грейнджер, что случилось? – серьезно спросил он, пытаясь заглянуть в ее глаза. – Ничего, – она лишь мельком посмотрела на него, а потом снова отвернулась. – Грейнджер… – почти шепот, мягкий, так на него не похожий, бьющий по всем ее слабым местам, – ты опять плакала, – он не задавал вопрос, просто ждал, когда ей станет достаточно неловко молчать, и она скажет правду. Она нервно сглотнула. – Просто плохой сон, – хрипло ответила Гермиона. В глазах снова стали собираться слезы, она крепко закрыла глаза, будто это помогло бы прогнать засевшую в голове картинку. – Расскажи мне, – шепотом попросил Драко. Он уже не держал ее, только приблизился, почти невесомо положив руку на ее плечо. – Ты не обязана, но… я хотел бы знать. Гермиона помотала головой. Говорить было слишком больно, словно произнеси она вслух то, что видела, и это случится на самом деле. Драко сделал к ней еще шаг и обнял. Сначала погладил по волосам, а потом поцеловал в висок. Просто чтобы она знала – она не одна. Гермиона всхлипнула. Сейчас ей больше всего на свете нужен был друг, и этим другом каким-то фантастическим образом оказался Драко Малфой. – Мои родители, – немного невнятно пробормотала она. – Мне снилось, что Беллатрисса добралась до моих родителей, – описать, что именно сделала тетка Драко, Гермиона не могла. Да и не надо было. До этого момента он поглаживал ее голову, а теперь замер, все мышцы напряглись. Гермиона посмотрела на его побелевшее лицо. – Она мертва, – вытолкнул из себя Драко. – Она никому уже ничего не сделает, – он твердо помотал головой, но дыхание ускорилось. Он разорвал объятие и отвернулся, уже не в состоянии смотреть ей в глаза. – Я знаю. Это был только сон. Маловероятно, что вещий: прорицания не по моей части, – нервно пошутила Гермиона, но Драко оставался напряженным. – Правда, я знаю. Просто… в День Победы я всегда вспоминаю родителей, а тут это нападение… У меня в голове все смешалось, и вот… – Знаешь, она мне никогда не нравилась. Тетя Белла, – Драко сел на кровать и посмотрел на Гермиону. В эту самую секунду до него со всей ясностью дошло, насколько невозможно, чтобы она полюбила его. Он издевался над ней в школе, его отец чуть не стал причиной ее гибели, его тетка пытала ее, даже его мать видела в ней только средство спасения сына. И именно в эту секунду он осознал, как сильно хотел бы, чтобы она была частью его жизни. – Ты… ты хорошо знал ее? – Гермиона подошла к постели и неловко присела рядом, оставив между ними несколько дюймов расстояния. Драко покачал головой. – Я впервые встретил ее на Пасху на пятом курсе. То есть, наверное, я видел ее и раньше, но в смысле в осознанном возрасте. Родители часто говорили о ней и других Пожирателях в Азкабане, жалели, что те уже не с нами. Хотя на публике отец был крайне осторожен в своих высказываниях о последователях Темного Лорда и о его возвращении. Он намекал так, что всем было понятно, но… – За намеки в тюрьму не отправляют, – усмехнулась Гермиона. – Да уж… Знаешь, отец всегда вбивал мне в голову, что чистокровные волшебники лучше, сильнее, имеют больше прав. В Новый Год в поместье устраивали прием только для чистокровных, летом – пикники. И, веришь или нет, там никогда не говорилось о том, что нужно убить как можно больше магглов или гр… магглорожденных, – он с опаской посмотрел на Гермиону, но та сделала вид, что не заметила. – В общем… я никогда не думал, что чистокровные волшебники бывают, как она. Ей нравилось пытать. Не ради получения информации, не ради наказания, просто… чтобы посмотреть. Это было так странно. Мне казалось, что так не должно быть, но все вокруг вели себя так, словно это нормально. – А как должно было быть? – с интересом спросила Гермиона. – Не знаю, – Драко пожал плечами. – На протяжении шестнадцати лет мне казалось, что все ответы на жизнь уже найдены, мне только нужно их выучить. А потом… потом я вдруг узнал, что они неправильные, но никто не может мне сказать, а как правильно. Более того, никто даже выяснять не хочет. Я думал, хотя бы гребанные Прорицания дадут мне ответ – это же магия в самом необъяснимом ее проявлении – но… Гермиона мягко усмехнулась. – Да, мне знакомо это чувство. – Тебе? – Драко скептически изогнул бровь. – У тебя же всегда есть ответы. Откуда ты все знаешь? – Я их ищу. Пробую. Рискую. И все равно многого не знаю. Например, как избавить тебя от Клятвы, – с сожалением закончила она. Драко вздохнул и опустился на кровать, заложив руки за голову. Как долго он сможет удерживать Грейнджер рядом тем, что ему без нее не жить? – Вот бы снова все было просто. Как сказали родители, то и есть ответ, – вздохнул он, глядя в потолок. Гермиона легла на бок, подложив локоть под голову. – Искать тяжело, но интересно. – Тебя родители этому научили? – Драко повернул к ней голову. Она улыбнулась иронии в его голосе. – Наверное. – Какие они? Твои родители. Гермиона набрала в грудь воздуха, не зная, сможет ли рассказать все. *** – Вот черт! – Гермиона проснулась от того, что узкая полоска света, проникавшая в комнату через не задернутые до конца шторы, наконец коснулась ее лица. – Драко, мы проспали, вставай, – она спихнула с себя его руку. Ночью они разговаривали еще, кажется, пару часов, пока не заснули, так и лежа поперек кровати. Одеяла во сне, очевидно, нащупать не удалось, а вот друг друга – вполне. – М? Что? – он нехотя открыл глаза. – Пора на работу, – почти с сожалением сообщила Гермиона. Она хотела бы еще час, а то и дольше понежиться в его объятиях, где спалось так спокойно, но усиленно отпихивала от себя эту мысль, заменяя более насущными: душ поможет взбодриться, завтрак придется пропустить – перехватит кофе и сэндвич в Министерстве, мантия готова еще с вечера. Но прежде… – Эм… спасибо, – она посмотрела на Драко, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее, – за вчера. В смысле за сегодня. За ночь. За разговор. – В любое время, – чуть улыбнулся он. Гермиона кивнула, и ее лохматая головка исчезла за дверью ванной. Улыбка Драко стала увереннее. Может, и нет ничего невозможного. Нужно только придумать, как исключить Уизли из уравнения. *** Гермиона была рада, что, несмотря на опоздание на работу, она все успела. Весь день необъяснимое ощущение счастья не оставляло ее, и предвкушение обсуждения грядущей свадьбы Джинни и Гарри (а о чем еще им было теперь говорить?) добавляло позитива. Поэтому сразу после работы она заскочила в пекарню и уже через десять минут стояла у двери дома на площади Гриммо, держа в руке пирожные к чаю. – Как всегда вовремя, – Джинни добродушно обняла подругу, хотя на душе скребли кошки. – Да уж, – усмехнулась Гермиона. – Представляешь, я сегодня на работу опоздала. Не впервые, конечно, но… – Как так? – Проспала. У меня ночью был кошмар, я проснулась, и мы с Драко так долго разговаривали, что только под утро уснули, – со смехом рассказала Гермиона. – Оу… – Джинни сглотнула, ее руки вспотели. – Понятно. Чай будешь? Гермиона подняла повыше пакет из пекарни, как бы намекая, что только чая им и не хватает. – Отлично, сейчас заварю. Джинни направилась на кухню. Рядом с заваркой на полке стоял пузырек Веритасерума, оставленный Гарри. На крайний случай, разумеется. – Как… там Малфой? – Нормально. Хотя я так испугалась, когда он ввязался в драку с теми магглами. Не ожидала от него такого безрассудства, – призналась Гермиона, садясь за стол. – Кстати, с чего бы это? – к ним левитировали чашки и тарелка с пирожными. – Он обычно поджимал хвост и сваливал при наличии превосходящей силы, – заметила Джинни, пригубив горячий чай и внимательно глядя поверх ободка чашки на подругу. – Сказал, что защищал мое доброе имя, – махнула рукой Гермиона, невольно улыбнувшись. Она все еще усиленно давила в себе дурацкое чувство удовлетворения, которое вызывала мысль о том, что это в ее защиту у Драко отказал инстинкт самосохранения. – Кажется, ты стала ему близка. Как вы вообще там оказались? Я думала, вы домой отправитесь. – Да… я сама не знаю. Он предложил прогуляться, и мы… прогулялись. Джинни невольно подняла брови. Конечно, они с Гарри тоже гуляли, а в бытность школьниками изучили весь замок и его окрестности, но это они с Гарри… – Гермиона… эмм… что у тебя с Малфоем? – без обиняков спросила Джинни. Она понятия не имела, какой узел завязался в животе у ее подруги. На лице Гермионы легко читалось, как она просчитывает каждое слово, которое скажет. – Гарри считает, что я должна выяснить это у тебя как-нибудь иносказательно, непрямыми вопросами вывести тебя на чистую воду, но… он плохо знает нашу дружбу. Мы ведь друг другу никогда не врали. Знаешь, даже в команде у нас есть девчонки, перед которыми лишнего слова не скажешь, потому что они потом все извратят перед другими. И общение с тобой – как глоток чистого воздуха, потому что мы можем откровенно поговорить, что бы ни случилось. Гермиона сглотнула. Если до этого она еще могла сказать «Ничего!», потому что сама не разобралась, то теперь и это было бы ложью. – Я не знаю, Джин, я не знаю, – она напряженно потерла лоб. В ее голове все так перепуталось, что она и сама не могла охарактеризовать свои отношения с Драко каким-нибудь одним предложением. – Каждый раз, когда он прикасается ко мне, я словно… словно… перестаю соображать, – Гермиона закрыла лицо руками, как будто рассказывала о самом постыдном поступке в своей жизни. Она встала. Она не могла просто сидеть и мимоходом говорить о том, что, кажется, готова на измену брату своей лучшей подруги. – Я даже не понимаю, когда и как это случилось! Ну, знаешь, это же Малфой! Тот самый Драко Малфой, который в школе изводил меня за происхождение, за внешность! В смысле, теперь он, конечно, ведет себя прилично, – заметила Гермиона, сделав круг по кухне. – Он даже сказал, что на свадьбе я выглядела очень красиво, – она улыбнулась, почти мечтательно. – Мы разговариваем. И с ним… с ним интересно. То… то, как он мыслит, к каким выводам приходит. Когда мы что-то обсуждаем, мы… мы как будто распутываем клубок. Он видит мир иначе чем я, но это не просто «Я прав, а ты нет», это «Я так хочу понять суть, найти что-то настоящее». Мне… мне никогда не было так легко разговаривать с Роном, – наконец призналась Гермиона и впервые с начала своего монолога посмотрела на Джинни. Та глядела на подругу с открытым ртом. Какие там пирожные, она чашку с чаем-то не могла сейчас удержать прямо, и он потихоньку начал капать на блюдце. Джинни, конечно, увидела невероятно теплое общение подруги с Малфоем, но и представить не могла, что все зашло так далеко. Под подозрением была максимум симпатия, но сказанное Гермионой говорило о куда более глубоких чувствах, которые та, похоже, то ли не осознавала, то ли боялась признать. – Ты… ты любишь Рона? – наконец отмерев, дрожащим голосом спросила Джинни. Гермиона долго молчала. – Конечно. Конечно, я люблю Рона, – зачастила она. – Как я могу не любить Рона? Я же знаю его полжизни. – А Малфоя? – с придыханием спросила Джинни, чувствуя, как во рту пересохло. Молчание затянулось дольше. В конце концов, Гермиона отвела взгляд и закачала головой. – Я не могу. Я просто… Это невозможно. Но когда он меня поцеловал… – В смысле, на свадьбе? – удивилась Джинни. Неужели, подруга молчала так долго? – Нет, нет… После. Когда мы вернулись из Италии, он поцеловал меня. Знаешь, так… так, словно был готов взять меня прямо там и в тот момент. И… – Гермиона сглотнула, не веря в то, что сейчас скажет: – я не уверена, что смогла бы его оттолкнуть. И все же она почувствовала облегчение, наконец поделившись с кем-то. Ей казалось, что она на американской горке, что вагонетка очень долго карабкалась в самую высокую точку, тяжелым креплением прижимая ее к сиденью, а теперь она мчится вниз. И от этого страшно и легко одновременно. – Погоди, – запуталась Джинни. – Так вы целовались и что? Потом сделали вид, что ничего не было? Типа по-дружески или как? – А… нет. Это было спланировано. Мы поняли, что Нарцисса пыталась свести нас, очевидно, потому что она боится, что я не найду способ избавить Драко от Клятвы, а если я буду влюблена в него, то останусь с ним все равно. (Вообще, я поняла на самом деле, но Драко согласился, что это логично). Так что мы решили, если она подумает, будто мы уже пара, она перестанет нас доставать. И когда мы вернулись из Италии, услышали, как она идет, в общем… Но он и в Италии был таким… Гермиона уже не могла молчать и выложила все, что произошло в Вероне: и про Джули, и про мимолетный поцелуй в ресторане, и про то, как Драко повалил ее на кровать, и про прогулку, и про трех девушек, и про фонтан. И про то, как он вежлив и обходителен с ней, как им легко, хотя иногда он неимоверно бесит ее. И только про сегодняшнюю ночь она промолчала, не в состоянии признаться, что ей еще никогда не было так хорошо, как когда она проснулась в его объятиях. Джинни слушала внимательно, и все возрастающее беспокойство на ее лице Гермиона пока не замечала. Она наконец опустилась на стул, измученная своей длинной тирадой, и испытующе посмотрела на подругу. Если в любом зелье и заклинании Гермиона могла разобраться самостоятельно, то в вопросах собственных чувств ей нужен был взгляд со стороны, тем более, что и опыта у Джинни было больше. Но та лишь сжала чашку и сосредоточенно смотрела в плавающие на поверхности чаинки, как будто те могли ей помочь сформулировать мысль. – Джин, не молчи, – взмолилась Гермиона. – Ты меня теперь презираешь? Думаешь, что я веду себя нечестно с Роном? – Мерлин, ну что ты! – Джинни наконец подняла глаза на подругу. – Я же сказала тебе на свадьбе: я хочу, чтобы ты была счастлива, а будет это с Роном или с кем-то другим, мне не так важно. Я просто… не хочу, чтобы ты обожглась. – Я знаю, – Гермиона улыбнулась и взяла Джинни за руку. – Спасибо, что всегда беспокоишься за меня. Я много думала в последнее время. И, ну… может, мне только кажется, но… все то, что происходило… ты не думаешь, что… какова бы ни была мала вероятность… ну… может, я тоже нравлюсь Малфою? Иначе зачем ему быть со мной… таким? Более натянутую улыбку, чем появилась на губах у Джинни, и представить было сложно. Она отвела взгляд и с неловким «Надо подогреть воду» встала. – Джин? Она завозилась на кухне. – Может, хочешь ромашковый чай? – Джин, – Гермиона встала за подругой, – что? Что ты хочешь сказать? Джинни наконец повернулась, сложив руки на груди, словно не знала, куда их деть. – Я… я не говорю, что ты ему не нравишься. Ты удивительная. Ты такая умная. Ты красивая. Сколько лет прошло, а Крам до сих пор смотрел на тебя, как на богиню! Но… может быть так… ну, в смысле что это не невозможно… что Малфой тоже боится, что ты не найдешь способ избавить его от Клятвы. Напряженная морщинка на лбу Гермионы начала разглаживаться. В ее голове вдруг с поразительной четкостью сложился паззл: Малфой стал вести себя более обходительно по отношению к ней после высказанной догадки о Нарциссе. Он тоже решил, что она не всесильна, и придумал, как может перестраховаться. Она рассказывала ему, какие проблемы в их отношениях с Роном, и он вел себя прямо противоположно. Малфой – кипяток, а она – приснопамятная лягушка. Нет, нет, не может быть. Он ведь начал меняться раньше! Или… Она не помнила. Она и не думала фиксировать. Малфой, конечно, строит из себя покорителя женских сердец, бабника и вообще, но уж очень это не клеится с его признанием о трех девушках. Если только… он не соврал. Соврал, чтобы целомудренная она стала думать о нем лучше. Решил, что технически, раз ему помнятся только эти три, то остальных и упоминать не стоит. – Гермиона? – Джинни осторожно позвала подругу, потому что за прошедшую минуту на лице той сменился целый парад эмоций, но она не произнесла ни слова. – Ты права, – наконец едва слышно сказала она. – Слушай, я не утверждаю, но… – Нет, нет, ты совершенно права, – твердо сказала Гермиона и отвернулась. – Какая же я дура! – внезапно воскликнула она, со всей силы ударив кулаками по столешнице. – Мерлин, всерьез поверить в то, что Малфой может испытывать ко мне чувства! Это же тот Малфой, который как уж выкручивается из любой ситуации. Малфой, который даже наказание свое отбывает, нарушив закон. Малфой, который всегда только и горазд был, что играть на публику! А теперь я – его публика. Как же я его… А-а-а! – Гермиона закрыла лицо руками, крича в сомкнутые ладони. – Но он тебе нравится? – еще раз уточнила Джинни. – Нет. Нет! – Но ты говорила… – Мне нравится образ, который этот жук создал. Мне… небезразличен человек, которым он притворяется! И все же, как Гермиона ни пыталась настроить себя против Драко, получалось плохо. Она не могла злиться на него за то, что он хочет жить. Она, конечно, не сдастся и будет искать средство, но иметь запасной план – это очень хорошая идея. Это было так близко ей самой, что заставляло ненавидеть Драко: ведь он действительно понравился ей, а, оказывается, это все было ложью. Джинни молчала. Она все еще сомневалась. Да, Малфой, возможно, играл, но может ли кто-то играть настолько хорошо? Она отлично знала Гермиону, и когда та затевала какие-то интеллектуальные беседы, поддерживать их могло очень ограниченное количество людей. И если Малфой относился к ним… Такое не сыграешь. – Что… что ты будешь делать? У Гермионы руки дрожали от гнева и обиды, в голове стало жарко и никак не удавалось заставить мысли выстроиться в хоть сколько-нибудь здравую картину. – Я-я… – она плотно закрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться на происходящей внутри борьбе. – Мне просто нужно найти средство, которое избавит Малфоя от Клятвы, как можно скорее, – твердо сказала Гермиона, повернувшись к Джинни. Беспокойство на лице подруги явно свидетельствовало о том, что на вопрос она не ответила. – А до тех пор… теперь, когда я понимаю, чего он добивается, я могу контролировать свои чувства. – Гермиона… – Нет, правда, Джин! Раньше, когда он делал для меня что-то хорошее, я невольно думала, что нравлюсь ему. И это стимулировало мою симпатию к нему. Стимулировало… мысль о том, что есть шанс на будущее. Но теперь я знаю, что это все игра и напрасная трата времени. А значит, нерационально прикладывать усилия там, где они не окупятся результатом. Джинни поджала губы. Все это звучало очень логично, но она точно знала, что логика дает сбой, когда дело касается чувств. Она прекрасно помнила, как пыталась уговорить себя, что может не любить Гарри, как встречалась с другими парнями, даже испытывала к ним чувства, но… Впрочем, если бы любовь не стала взаимной, может, она и остыла бы со временем. – Я не говорю, что справлюсь с этим легко, но уйти от того, что плохо для тебя, можно, – уверенно продолжала Гермиона. – Мне нужна будет твоя помощь. – Конечно! Что угодно! – Все, что мы здесь обсуждали, не должен узнать никто. И я имею в виду никто. Гарри спросит тебя, и я прошу солгать ему. У Джинни во рту пересохло. – Гарри не тот человек, который сможет сидеть на месте и ждать. Но мне нужно время, чтобы со всем разобраться, и если Гарри попытается вмешаться… – Я не скажу ему, – тихо пообещала Джинни. Гермиона крепко обняла подругу. – Спасибо. За это и за то, что выслушала и что не осуждаешь, и… – А иначе для чего нужны друзья? – улыбнулась Джинни. – По моему опыту, чтобы ввязываться в неприятности и рисковать жизнью, – усмехнулась Гермиона. Джинни нервно хихикнула. – Слушай… могу я дать тебе совет? Гермиона пожала плечами и кивнула головой. В отличие от многих других, Джинни по крайней мере спросила, прежде чем начать учить ее жизни. – Я подумала, может быть, тебе будет проще игнорировать Малфоя, если ты снова сойдешься с Роном. – Как будто я не пыталась! – Он просто ревнует. Он боится, что ты делала с Малфоем что-то, что не делала с ним. – И что мне теперь? Переспать с Роном? – Почему, собственно, нет? Ты же любишь его. А если он будет уверен, что за все это время с Малфоем у тебя ничего не было, то успокоится. Гермионе не то что была противна идея о сексе с Роном. Вот сейчас она вспоминала все безмятежные часы, что они провели, гуляя по паркам и обнимаясь в каком-нибудь кинозале, и целуясь… Просто… – Могу ему справку от гинеколога принести, – буркнула Гермиона. – Гинеколог – такой маггловский врач, который осматривает женские органы и может определить, девственница ты или нет. – Ты же сама сказала, что с Малфоем… ну… не была уверена, что сможешь отказать ему. Это совершенно естественное желание. То есть не обязательно, что ты хочешь с ним, может… ты просто хочешь. – Веришь или нет, но эта мысль посещала меня, – призналась наконец Гермиона. – Просто… у меня всегда была эта идея… – Идеального первого раза? Одна любовь на всю жизнь, единственный идеальный брак, ощущение того, что не сделала ни одной ошибки? – Да. Слушай, теперь-то я знаю, это все дурость, и ошибаться – это нормально, но… Не знаю, я не чувствую, что готова к сексу. – Не обязательно сразу начинать с секса. Даже не обязательно сразу начинать с прикосновений… с кем-то. Гермиона изогнула бровь. – Попробуй сначала с собой. Попробуй понять, что тебе нравится. Тогда тебе будет проще открыться перед партнером. – То есть решение моей проблемы – помастурбировать? – Может быть! По крайней мере, это вряд ли усугубит ситуацию. Знаешь, когда у меня долго не бывает секса, я становлюсь раздражительной. И стоит Гарри прикоснуться ко мне, завожусь с полуоборота. Так что… может быть… если ты сбросишь напряжение, то и на Малфоя не будешь так остро реагировать. Я, конечно, не говорю тебе прийти домой и сразу заняться делом. Может… начни с покупки красивого белья. Почувствуй себя сексуальной. Гермиона хотела было сказать, что все это глупости, ненаучно и вообще. Но, строго говоря, она не так много литературы прочла на эту тему. Да, перед Вегасом она изучила кое-что касательно дефлорации, но все же в психологические тонкости сексологии не погружалась. – Я… подумаю, – сдалась она. Джинни весело подняла чашку, предлагая выпить за это. Хотя бы чаю. На душе у нее все еще было неспокойно: она намеревалась сдержать обещание, данное Гермионе, но это означало, что придется очень хорошо отрепетировать речь перед Гарри. А главное – быстро реагировать на то, что он почерпнул из беседы с Роном.